I fell in love with you watching «Casablanca»

Чай и в самом деле получился волшебным. С того момента, как от чашки поднялось облачко пара, гостиная наполнилась нежными запахами мяты и лаванды, заставив Барри изумленно потянуть носом воздух. Он знал про это с детства; добавление трав в чай никогда не было чем-то необычным для него, но запах был такой удивительный и невероятный, что он не сразу сообразил взять свою чашку и очнулся только когда Ронни, сидевший по правую руку от него, подал ее ему на блюдце. Карла расставила на журнальном столике банки с вареньем и медом, блюдце с хлебом и вазочку печенья, а потом с тяжелым выдохом опустилась на диван рядом с Томом, который тут же, будто по готовности, подал ей чашку. Они обменялись любящими взглядами. Барри опустил глаза и поднес чашку к губам. Как только первые глотки чая на пробу были сделаны, комнату наполнили возгласы удивления. Барри следил за Оливером, ожидая, что всеобщее внимание и похвала разобьют его панцирь снобизма и стеснительности, но мужчина не проявил особых эмоций. На все комплименты он ответил лишь сдержанное «спасибо»; и, наверное, на этом бы все и завершилось, перетекая в спокойные ноты неторопливого обсуждения свадебной подготовки, если бы Карла не спросила, устраиваясь на диване поудобнее: — Значит, отец врач, а мать? — она указала жестом на младшего брата. — Ронни не рассказывал много о ваших родителях. — Моя вина, — улыбнулся Ронни, встревая. — Мама работает в банковской сфере. Пока разговор перетек на родителей Куинов, Барри перевел взгляд на Оливера. Он пил чай молча, не поднимая взгляд; могло показаться, что Ронни просто отреагировал на свое имя, но Барри заподозрил, что, пусть даже у братьев не было близкого общения друг с другом, но была устоявшаяся привычка Ронни уводить внимание от Оливера, который разговоры не любил. Он не знал, так ли это и знали ли сами братья об этом, но на несколько секунд Барри понравилось думать, будто он понимает незнакомца. А потом вдруг Оливер перехватил его взгляд. Целенаправленно, не зацепил случайно краем глаза; он повернул голову и поднял глаза. — Этот чай хорошо пить на ночь, — тихо произнес он, чтобы его фраза не перебила общий разговор. — Он помогает заснуть. Барри сдержанно улыбнулся: — Ты прямо полон сюрпризов. — Стараюсь удивлять, — он сделал большой глоток, допивая свой чай, а потом потянулся поставить чашку на столик и оказался ближе к Барри, что позволило ему понизить голос. — Ты ведь, наверное, не привык к этому со своей тихой жизнью. Барри закатил глаза. После обеда, когда было решено вернуться к репетициям и сделать еще несколько прогонов, Барри занял свое место фальшивой невесты рядом с фальшивым женихом без промедления. Пока Карла объясняла Ронни и Кейтлин, на что они должны обратить пристальное внимание, Барри искоса разглядывал Оливера. Что-то в нем ощутимо изменилось. Он был все так же уравновешен и спокоен, но что-то в нем изменилось — иначе почему вдруг Барри перестал вздрагивать от каждого его движения? А потом он понял: спесь, которая так отталкивала и раздражала его, на самом деле уступила место расслабленности. Барри бросил ту фразу про снобизм просто так, чтобы поддеть его и поддразнить, но он на самом деле оттаял и стал не таким презрительным. Или же, поймал себя Барри на мысли, кто-то сходит с ума. — Мне понравился Нью-Йорк, он атмосферный и очень красивый, особенно ночью, — вдруг произнес Оливер и повернул к нему голову; Барри чуть нахмурился. — Сан-Франциско похож на Централ-Сити. В Чикаго я был зимой, там холоднее, чем здесь. Это то, что запомнилось мне больше всего из поездок по Америке. Барри медленно кивнул, пытаясь переварить услышанное и не желая признавать, что половину он не понял вовсе — ни что значило «атмосферный», ни сходство Централ-Сити с Сан-Франциско, если учесть, что в город он выбирался всего от силы пару раз за свою жизнь — и то, по большей части, пока он был ребенком или подростком; так давно, что он уже и не помнил толком. — Так кто ты по профессии? — спросил он, уводя тему. — Филолог с углубленным изучением литературы и поэзии, — видя недоуменное лицо Барри, он пояснил, — и неожиданно даже без ехидства. — Я писатель, который хорошо знает язык. Два языка даже. — О чем ты пишешь? Оливер отвернулся, передернул плечами, помолчал несколько секунд, собираясь со словами. Барри рассматривал его профиль. — Пробую себя в разных жанрах, — уклончиво ответил он. — У меня уже написана одна книга в жанре детектива, редактор читает ее сейчас, но я хочу пробовать разное. — Твои родители, должно быть, гордятся. — В каменных джунглях другие законы, Маугли, — чуть прохладно ответил мужчина; Барри, неготовый к перепадам его настроения, ощетинился мгновенно и едва успел напомнить себе не принимать все в штыки, когда Оливер добавил, поясняя, что причиной его тона стал не сам Барри, а неудобная тема. — Родители в городе не так вовлечены в семью, как здесь. Они не приняли мое решение с восторгом, но и не стали мне мешать. Барри неловко сдал назад: — По крайней мере, тебе нравится то, чем ты занимаешься. И к его удивлению, Оливер улыбнулся: — Это правда. — В общем, — произнесла Карла, подходя к ним. — Давайте попробуем пройтись еще раз. Барри, ты со мной. Я довожу тебя до алтаря и передаю Оливеру. Медленно, спокойно, музыкально. — Тебе лучше подготовить захватывающих историй, — добавил Барри, чуть наклонившись к Оливеру, когда Карла развернулась к калитке. — А то я начинаю вспоминать, как с тобой бывает скучно. Когда у калитки он взял Карлу под руку и развернулся, Оливер сдерживал улыбку.

*

— И-и-и-и... на этом все, — выдохнула Карла, когда пальцы Оливера мягко сомкнулись на ладони Барри и он притянул его за руку к себе. С перерывами они репетировали это до ужина. Каждый раз, как Карла передавала Барри Оливеру, она останавливала репетицию для комментариев и чашечки лимонада, и все вместе они собирались за столом в саду, чтобы обсудить детали. Оливер, в таких разговорах оказывавшийся за бортом, предпочитая молчать, спокойно пил свой лимонад, едва ли поднимая взгляд, и лишь изредка посматривал на Карлу или Ронни, что позволяло Барри почти без стеснения наблюдать за ним. Он ждал эту репетицию с нетерпением и легким ужасом, чтобы увидеть, что еще изменилось. После фильма Оливер заметно оттаял к нему и сам Барри уже не ощущал прежнего отторжения, но едва ощутимо что-то тоже стало другим, и он не понимал что. Из-за своего нетерпения он сорвал две первые репетиции, когда не мог попасть с Карлой в шаг, торопясь пройти расстояние побыстрее; Карла, из-за отсутствия музыки мурлыкавшая свадебный марш себе под нос, едва заставила его сбавить темп. И, когда на третий раз она наконец протянула руку Барри Оливеру, и пальцы мужчины обхватили его ладонь, Барри с разочарованным удивлением обнаружил, что ничего не изменилось: Оливер притянул его к себе, Барри остановился, они развернулись к Карле. Ни слова. Ничего. Он даже не мог ответить себе, чего он ожидал, но он понимал, что он разочарован, и единственное, что ему оставалось — это отталкивать разочарование подальше. — Завтра займемся приглашениями, — устало произнесла Карла, усаживаясь за стол и потирая лицо руками. — Часть из них мы разослали на той неделе и от кого-то уже пришел ответ, завтра слишком жарко, чтобы заниматься чем-то другим. Это, кстати, вы будете делать. Барри, искоса разглядывавший Оливера, вздрогнул, будто пойманный на месте преступления, когда Карла перевела пальцем с него на мужчину. Он поерзал на своем стуле. — Только мы? — нервно спросил он. — Вообще этим занимаются свидетели, — вставила Кейтлин, — и основная работа ляжет на вас, но... — Приглашения должен подписывать человек с красивым почерком, — добавила Карла. Без слов все посмотрели на Оливера. Наступившая тишина заставила его поднять глаза. — Спасибо? — вопросительно ответил он. — Отсортируем подарки и подпишем еще часть приглашений, а после обеда я отправлю вас на реку. Слишком жаркий день для чего-то, кроме купаний. Барри навострил уши. На реку? И Оливер с ними? Не имея возможности открыто спросить мужчину и не желая привлекать к нему внимание, тем самым вынуждая его ответить, Барри лишь повернулся к нему, но Оливер не встретил его взгляд. В том, как он держался, глядя в одну точку, снова скользнуло что-то напряженное, закрытое; Барри разочарованно поджал губы и отвернулся. И расстроенно поймал себя на мысли, что, должно быть, он ошибается в нем снова. — Как насчет коктейльной вечеринки после купания тогда? — оживленно спросила Кейт и прошлась взглядом по лицам остальных. — Ронни умеет готовить коктейли. — Это правда, я учился, чтобы впечатлять, — рассмеялся младший брат Оливера. — Решено, — ответила Карла. — Вернетесь с купания и устроим коктейльный вечер. На такой жаре алкоголь будет опьянять еще быстрее, вот увидите. А пока пойдемте, поможете мне с ужином.

*

От работы на следующий день отлынивали все, даже Карла не была полна привычного энтузиазма. Кувшин лимонада, который она поставила сразу же, как все собрались, был опустошен всего за какие-то пару минут; и шкатулка с красивой плотной бумагой была неохотно отправлена по кругу, чтобы каждый взял несколько листов. Задача была предельно простая. — Пишете обращение, дату свадьбы и вежливое «будем рады увидеть вас на церемонии», ничего сложного, — проинструктировала Карла. Однако сложности начались почти сразу же. — Кто такой или такая С. Донован? — спросил Барри, недоуменно уставившись в записную книжку, которую в центр стола положила Карла. — Сара Донован, ее муж доктор, поэтому начни обращение с него, — ответила Карла, не поднимая головы от своей открытки. Еще на несколько минут воцарилась тишина. — Я не могу разобрать имя, — Кейтлин разгладила страницу записной книжки и подвинула ее к матери. Карла недоуменно уставилась на имя, которое она указывала. — Ах ты ж, — выругалась она, — это кто-то из друзей Тома, это его почерк. Пропусти пока, спросим у него, когда он вернется. Кейт и Ронни обменялись улыбками. Барри, кусая кончик ручки, уставился в свою открытку, пытаясь оценить со стороны, разборчиво ли она написана. Он писал быстро, его буквы прыгали и менялись в размере от слова к слову, но текст казался ему читабельным. Он выпрямился, отодвинулся подальше, придирчиво перечитал, а потом скосил глаза. Оливер, сидевший рядом с ним, подписывал свои открытки, не поднимая головы, аккуратно и неторопливо выводя каждую букву. Ровные, тонкие, с красивыми завитками; он написал в углу имена Кейтлин и Ронни, отложил открытку в сторону, чтобы дать чернилам просохнуть, и потянулся за лимонадом. Барри отвернулся. — Я не уверена, что хочу видеть на свадьбе дядю Джорджа, — снова подала голос Кейтлин. — Он рассказывает очень много про свои военные годы и рыбалку. — Это вежливость, — ответила Карла. — Если он сможет приехать, я отвлеку его от вас, но проигнорировать его мы не можем, — она поднялась со стула. — Я сейчас оставлю вас на некоторое время, мне нужно отсортировать подарки и посмотреть, кто уже ответил на приглашения. Я буду в кладовой на втором этаже, и в мое отсутствие Оливер остается за главного. — Можно на этом закончить, сэр? — спросил Ронни, поворачиваясь к брату. — Нет. Ронни отвернулся: — Вот так мне жилось с ним всю жизнь, если вам было интересно. — Так держать, — Карла кивнула Оливеру, подняв в воздух кулак. — Не давай им спуску, они бандиты. Как только ее шаги затихли на втором этаже, все вернулись к подписыванию приглашений, но долго не продержались: жара становилась все невыносимее с каждой минутой. — Я налью еще лимонада, — произнесла Кейтлин, поднимаясь. — Все что угодно, лишь бы не работать, — закатил глаза Барри. — Я все слышала, — ответила она, удаляясь. Оливер отложил в сторону еще одну открытку. Барри посмотрел на его четыре открытки, а потом на свои две, и решил тоже сосредоточиться на работе, но не смог заставить себя: из-за жары хотелось только залезть в воду и не вылезать до вечера, но не работать. — Если такая жара будет в день свадьбы, мы все изжаримся, — хмыкнул Ронни, вытирая свой лоб носовым платком. — Почему? — недоуменно спросил Барри. — Костюмы состоят из множества элементов, — ответил ему Оливер. — Легкие материалы, но в совокупности все равно будет жарко. Барри замутило. Вот о чем он совершенно не подумал — так это о костюмах. Как только он отдал бумажку с мерками Карле, он и думать забыл о франтовской одежде, которую сейчас шили где-то в городе по специальному заказу семьи Куин. Кейтлин вернулась с лимонадом и разлила его по стаканам. — Сколько в общей сложности получается приглашенных? — спросил Ронни. — Около сотни, — ответила она, делая глоток, и пояснила на молчаливые взгляды мужчин. — Дальние родственники, друзья и соседи. Пока еще неизвестно, сколько из них сможет прийти, но приглашения все равно нужно написать. Оливер отпил лимонада и поставил стакан обратно на поднос. — Давайте свалим всю работу на Оливера, — предложил Барри; мужчина повернул к нему голову. — У него действительно самый красивый почерк. Не будем ломать людям глаза и чувство прекрасного. — Заманчиво, — улыбнулась Кейтлин, наблюдая за реакцией Оливера. — Даже в хаосе есть своя красота, — ответил Оливер. — Уверен, в твоих танцующих буквах есть что-то прекрасное тоже. — Призыв веселиться и танцевать, — согласился Барри. — Сразу после обеда, — отвернулся Оливер. — Ты пойдешь с нами или мы недостаточно хороши для тебя? — поддел его Барри. — Потерплю. Барри загорелся азартом: — Проверим. Кейтлин перехватила его взгляд; ее глаза пылали огоньками предвкушения и радости. Они обменялись улыбками и вернулись к работе; и до прихода Карлы больше никто не проронил ни слова.