Платок и меч.

Огромное смрадное ведро стало ценой сегодняшней свободы. Даже протухшие половые тряпки пахли куда приятнее этого рассадника бактерий и плесени! Натянув шейный платок на нос, чтобы хоть как-нибудь огородится от столь неприятного аромата выгребной ямы, Мерлин поджала губы. На руках ее было тряпье, призванное защитить кожу от прямого контакта с неизвестной формой жизни, которая плотно обосновалась под ржавым обручем, но эффективность и этих мер была сомнительной. Волшебница долго пялилась на злосчастное ведро, с трудом борясь с нарастающей тошнотой. Быть может это не так уж и плохо, что сегодня она не успела взять в рот и краюшку хлеба? По деревянному дну ползало толстое голубоватое нечто, оставляющее после себя шлейф такой же голубоватой слизи, которая кажется светилась? В этом служанка Артура несколько сомневалась, но проверять тоже не особо хотела. Уровень отвращения значительно повысился, когда законный обитатель этого места поднял на незадачливую волшебницу свою морду. Глазки, крошечные для человека, казались просто непропорционально громадными на голове размером со средний палец. Мерлин скривилась, но все же неуверенно обхватила деревянную ручку щетки и прижала твердые щетинки к самому грязному месту. Смрад усилился. — Интересно, Гаюс специально хранил это ведро для подобных случаев? — вслух пробормотала Эмирс, тяжело вздохнув. Уродец со дна два раза моргнув, словно соглашаясь с заложницей обстоятельств. Ну ладно, теперь у Мерлин появился слушатель. — Это просто немыслимо. Я хотела вернуться и прибраться в покоях принца-осла, но Морган просто не дал этого сделать! И ладно, гнев Артура я могу пережить, но Гаюс… Да, он мой наставник и кормилец, не говоря уже о рабовладельце… Существо, в чьем силуэте смутно угадывалась гусеница, склонило голову в сторону. Нет, оно точно понимало речь волшебницы. И если приглядеться к нему чуть внимательнее, то можно увидеть странное очарование, надежно скрытое под толстой сморщенной шкурой. Криво усмехнувшись, Эмрис опустила руку на дно и позволила теоретической гусенице заползти на свое запястье. Импровизированные перчатки мгновенно потяжелели от вязкой слизи. Отбросив щетку на некоторое время, Мерлин оперлась спиной о стену и криво усмехнулась, смотря в круглые черные глазки. — Нет, я пошутила про работорговца, — неловко улыбнувшись, чародейка засмеялась еще тише, стараясь не издавать слишком громких звуков. Ее наставник вполне мог услышать столь нелестный монолог и дать еще больше работы, но душа прямо-таки просила выговориться. Это безобидное существо не посадит ее на коня и не послужит причиной для нового, куда более жесткого, наказания. А еще оно не будет осуждать. — Гаюс чудесный человек. Он сделал для меня столько всего, что я просто не могу на него сильно злиться или ненавидеть, просто бывают такие времена, когда он очень несправедлив. Ощущение, словно он забывает о том, что я служанка двух господ. Он и Артур тянут меня в разные стороны и мне кажется, что еще чуть-чуть и я пойду по швам. А кому нужна будет порванная и бесполезная девушка? Так я не смогу защищать тех, кого люблю. Предполагаемая гусеница взглянула как-то по-особенному, чересчур осмысленно для пустоголового существа. Либо слизь превратила обычное насекомое в уникума, либо пережитые события оставили сильный отпечаток на измученной душе. Мерлин не знала, но отчего-то она молилась на второй вариант. Банальная усталость стала верным спутником чародейки с самого первого дня, а желание поспать чуть больше четырех часов в сутки — стимулом. — Артур будущий король Камелота, человек который войдет в историю и перевернет мир. Но иногда мне хочется, чтобы он был моим товарищем. Больше доверял, например. И не был таким грубияном, — честно призналась волшебница, закатив глаза. — Но это Артур, вечно влипающий в неприятности и всякий раз балансирующий на грани жизни и смерти. Я не могу его бросить до того момента, пока он будет коронован. После этого я, наверное, покину Камелот. Безмолвный слушатель посмотрел на Эмрис с большим сомнением. — Нет, ну, а что? — та удивленно уставилась на необычное насекомое, тряхнув короткими волосами. Словно внимая беззвучному голосу, Мерлин нахмурила темные брови и продолжила. — Меня мало что держит здесь, да и Его Величеству нужен более талантливый слуга, способный драить доспехи, точить мечи, убирать постель, таскать завтрак. Притаившийся за каменным выступом Артур захлопнул раскрытый рот и сильнее прижался к к стене, все более внимательно вслушиваясь в столь личный монолог. Отчасти слова этой бестолочи его задевали, но сама надежда только укреплялась. Ему было лестно знать, что она дорожит теми тонкими нитями привязанности и стремится заслужить его дружбу. Принц закрыл глаза и представил свое королевство без этой ушастой пройдохи. Рядом не будет никого, кто посмеет вставить колкое словечко или поставить под сомнение его авторитет. Воцарится скука, граничащая со смертельной тоской. Даже противный Морган исчезнет, хотя по нему Пендрагон будет скучать меньше всего. Отчасти ему стало еще более совестно, нежели раньше. Но с другой стороны, она же могла сказать все прямо? Верно? Она же его прислуга, считай та, кто наголову выше остальных дворцовых служанок. Не успел Артур принять корону, как самые близкие люди бегут, словно крысы с тонущего корабля. Было очень обидно, ведь он успел привязаться к этой дуре. Привязался быстрее и сильнее, чем к ребятам из своего отряда, хотя рос в их компании все детство и юношескую пору. Отец не оценил бы подобных чувств к прислуге, хотя сам с Гаюсом еще со времен столь далеких, что только дракон помнит те годы. Собравшись духом, принц постучал пальцами по закрытой двери, возвращая Мерлин в реальный мир. Уместив гусеницу на подоконнике, девушка схватила щетку и невероятно усердно принялась чистить внутренние стенки, имитируя долгую и напряженную работу. Зловоние усилилось еще сильнее, вызывая слезы на глазах. Интересно, как это существо только выживало в подобных условиях? — Мерлин, это я. Артур. Я могу войти? Да он еще и издевается? Девушка закусила нижнюю губу, агрессивно представляя на месте застывшей слизи лицо самовлюбленного принца. Гнев пошел в более мирное русло и процесс очищения стал казаться куда проще. Волшебница изо всех сил старалась не смотреть в сторону. Ей было страшно наблюдать за тем, как из полумрака выныривает фигура принца Камелота. Почему он вечно появляется тогда, мягко говоря, когда не стоит? Эмрис старалась дышать через рот, скрытый плотной тканью шарфа, некогда бесполезного предмета в ее гардеробе. — И вам добрый вечер, Ваше Величество.