сказ о наследниках

Хёнджин провёл обед очень задумчиво. Последний раз он видел Чонина сегодня в саду, и больше, на самом деле, не хотел пересекаться, чтобы не портить самому себе настроение. Утро было унылым, день проведён в том же саду, где они с Минхо тренировали технику фехтования, и, на самом деле, такую жизнь Хван очень любил. Не сказать, что был доволен, но любил точно. Разве этого не достаточно? Не сказать, что у Хёнджина была самая лучшая жизнь во всем дворце. Он привык быть парнем при дворе, ведь все его предки жили при королях, и он не был никаким исключением. Придворных парней и дам в Скинцилладипе было хоть отбавляй, но они все чаще всего ходили именно за королём Бан Чаном. Хёнджин, будучи омегой, не любил общество альф от слова совсем, поэтому королю предпочёл старшего принца. Хван был с Минхо, а с Чонином, в своё время, был его единственный друг при всём дворе, который, наверное, был одним во всём замке человеком, готовым терпеть чонинов характер. Черноволосый дворянин общался с бетой, Сынмином, но деталей его характера и поведения не знал. Хван был точно уверен, что Ким, являющийся самым близким человеком к младшему принцу, имел огромную закалку характера. Каким образом иначе можно было терпеть младшего Хана?.. Покончив с трапезой и отправив Минхо на какой-то урок по основам ведения политики, о котором старший принц умудрился забыть, Хёнджин снова вышел на улицу. Он очень любил солнечные дни, любил проводить это время на свежем воздухе, и очень часто просто сидел на скамейках в огромном дворцовом саду, наслаждаясь видом растений и цветов. Если кто-то его искал, то точно знал, что первым делом стоило бы проверить сад — именно там Хвана можно было проще всего найти. Хотя, кому, кроме Минхо, было интересно, где он находится? У Хёнджина в свете было мало знакомых, но он и не рвался наладить какие-то связи, потому что не особо нуждался в этом. Ему хватало времени, проведённого, в своё время, в дворянской гимназии при Скинцилладипе, а сейчас он наслаждался своим совершенно свободным временем, которое чаще всего он проводил со старшим Ханом. Черноволосый парень вышел в сад, втягивая внутрь себя как можно больше сладкого аромата цветов, витающего в воздухе. Ранняя весна, которую он так любил, раскрашивала зелёный сад, добавляя деревьям и кустам больше отличительных черт. Территория, принадлежащая замку, была просто огромной: на её площади умещалось около двадцати видов различных растений, про каждый из которых Хёнджин знал хотя бы один интересный факт. Жизнь во дворце была не то, чтобы скучной… просто нужно было уметь найти занятие, которое тебе по душе. Тогда и такая жизнь заиграет яркими красками. Хван прошёл вглубь сада, непроизвольно вспоминая, как он, когда ему было около десяти лет, нёсся по этой самой дороге, сбегая от матери, которая тащила его в школу. Мальчик бежал очень быстро, боялся оглядываться, потому что не хотел в эту школу так сильно, как только мог. Ему не нравилось быть омегой, а в школе при дворе было слишком много тех, кто искал любой повод поиздеваться. Хёнджин не всегда был лукавым, не всегда отличался хитростью, и, к счастью или к сожалению, истоки у этой хитрости не находились у его школы. Глухой удар — и черноволосый кудрявый мальчик уже сидит на земле, потирая ушибленный лоб. Он приземлился прямо на школьный камзол, он понимал это, и понимал так же, что если сейчас его увидит госпожа Хван, то ему не поздоровится точно. Быстро отряхнувшись и поднимаясь, он почувствовал на своём маленьком плече чужую нежную ладонь. — Боже мой, принц Минхо! Хёнджин поморгал, осознавая, к кому пошла мама. Она подняла с земли небольшого мальчика, который был явно старше его. Его волосы были тёмно-серыми, словно пепел. Хван покраснел, чувствуя, как ком встал в горле. Одно неверное слово этого мальчика — и его матери достанется от короля, причём, очень сильно. Женщина неловко поводила рукой по дорогим брючкам сероволосого и разогнулась, оказываясь около сына. Её взгляд не выражал ничего хорошего. — Простите моего сына, он совсем не соображал, куда бежал, Ваше Высочество, — начала оправдываться женщина, краснея с каждой секундой. Глаза становились стеклянными, щёки розовели, но она ничего не могла с собой поделать. Хёнджин виновато опустил взгляд, краснея вслед за матерью. Он почувствовал чужой изучающий взор на своём лице и поднял лицо, встречаясь с тёмными глазами старшего принца. Он тут же опустил взгляд снова. — Что Вы, госпожа Хван. Это Вы извините, — неожиданно для подданных, ровным голосом выдал Хан. Младший Хван поднял большие глаза, полные удивления. Минхо посмотрел на мальчика и кротко улыбнулся ему. — Я не смотрел куда иду. Надеюсь, что Хёнджин несильно ударился головой. Позволите? Женщина, шокированно раскрывая и закрывая тонкие красные губы, отошла в сторону на несколько шагов. Сероволосый мальчик, коротко кивнув ей, подошёл к черноволосому, замечая то, как быстро он краснеет. Тёплыми пальцами он коснулся лба Хвана, осторожно водя рукой по гладкой смуглой коже. Хёнджин, тушуясь, опустил глаза, рассматривая пиджак кронпринца. Он боялся смотреть ему в глаза, потому что был целиком и полностью уверен — он этого не заслуживает. — Всё в порядке, даже шишки не должно быть. Я надеюсь, Вы позволите ему сегодня не ходить в школу? — Минхо уже хотел уйти, как вдруг, словно что-то вспомнил, остановился и вновь повернулся к женщине. — Ох, и, прошу, не держите на него зла. Дети в школе Скинцилладипа страшные, я думаю, Вам стоит поговорить о них с сыном. Хёнджин даже сейчас, в свои двадцать лет, помнил тот самый изучающий взгляд Минхо и раздражённые глаза матери. Конечно, в тот день ему всё равно досталось, но он также поговорил с мамой обо всём, что его тревожило из-за школы. Стало легче, мать стала помогать ему с учёбой, и действительно стала уделять ему больше времени, несмотря на занятость. Хван был очень благодарен принцу Ли за этот случай, он действительно запомнил его очень хорошо. Страшно подумать, что бы было, если бы Минхо сказал тогда что-то другое. Хван невольно улыбнулся, прокручивая у себя в голове воспоминания. Вот на этой поляне они с Минхо лепили снеговика той холодной зимой, когда Хёнджину совсем скоро должно было исполниться одиннадцать. Принцу Хану тогда было пятнадцать, он, вообще-то, должен был играть с братьями, но почему-то играл с ним. Король не был против ни в коем разе, наоборот, он был очень рад, что старший принц наконец нашёл себе друга не среди братьев. Черноволосый мальчик не помнил, спрашивал ли у своего друга про остальных принцев. Они оба альфы. Зачем ему знать о них? Не то, чтобы омега-Хван питал какую-то необъяснимую ненависть к альфам. Он, в какой-то степени, боялся их, потому что знал ещё со школы, на что они способны. Каждый мог сотворить что угодно, мог подшутить, мог высмеять перед другими, такими же, и это считалось абсолютно нормальным в их обществе. Это же дети приближенных к королю, им дозволено всё. Правда, родители многих из них погибли от руки короля за распространение слухов о старшем принце… Эти дети ушли в ряды солдат, и сейчас служат где-то на границе, ни о чём не подозревая. От бунта их удерживает авторитет Бан Чана, его величие и мудрость. В его стране бунта не может быть, слишком великим был король, слишком большим доверием народа пользовался. Именно таким альфой был и младший Хан, Чонин. Его стервозность, желание подчинить себе всех и вся, никому непонятные умозаключения о том, что все постоянно что-то ему должны доводили до белой горячки. Хёнджин не был в состоянии терпеть такое отношение ни к окружающим людям, ни к себе уж тем более. Это слишком, выше сил, если Хвана что-то не устраивало, то он чаще всего высказывался. Да, его воспитывали не перечить высшим чинам, но красноволосый принц был младше. Чонину было всего семнадцать, но он уже научился командовать всем и вся, всем тем, что не было приколочено к земле. Откуда это в нём? Никто не знал, никого это не интересовало, а Хёнджин не собирался мириться с этим. Чонину только бы сыграть во что-нибудь. В нём не было черт взрослого, осознающего свои поступки человека, ему важна лишь внешность и чин. Когда-то Хван пытался доказать самому себе, что не могло быть такого, ведь все принцы почему-то уродились такими, как король. Но Чонин… сборная солянка из самых плохих качеств, которые только могли быть у высокопоставленного человека. На званых ужинах он позволял себе зевать, складывать локти на стол, и Его Величество никак не мог препятствовать этому. Младшего Хана словно никогда не воспитывали, и всё то, что в нём собралось, вкупе давало тот образ, который Хёнджин переносить не мог никак, а мириться с ним — тем более. В дальнем углу сада Хёнджин заметил принца Джисона, который очень увлечённо что-то читал. Хван устало улыбнулся, изучая его задумчивый взгляд, который отдавал усталостью и каким-то нездоровым сосредоточением на том, что он читал. Джин нервно сглотнул, раздумывая над тем, подойти к маленькому альфе или нет — всё-таки, в таком его состоянии одно неверное слово могло напугать его. «Маленькому?» — дворянин рассмеялся про себя. Вообще-то, Хван был младше Джисона, но иногда ему казалось, что их психологический возраст не соответствовал реальности. И Хван, поправив белую рубаху и красную жилетку, подтянул перчатки на руках и двинулся в сторону среднего Хана, попутно подбирая слова, которые скажет ему. Оказавшись в тени дерева, под которым на скамейке сидел Джисон, Хёнджин неловко кашлянул, привлекая внимание принца. Тот тут же поднял затуманенный взгляд светлых глаз на парня. Эти глаза тут же приобрели какой-то более осознанный оттенок, давая черноволосому парню сигнал к тому, что можно начинать говорить. Хан закрыл книгу. — Добрый день, Ваше Высочество, — сказал дворянин, расплываясь в своей фирменной лукавой улыбке. Принц вскинул бровь, кивая ему в ответ и показывая рукой на скамью, давая разрешение на то, чтобы Хёнджин присел. — Как Ваш день? — День добрый, Хёнджин, — Хан почему-то боялся поднимать взгляд на друга своего брата. — Всё в порядке. Провёл всё утро в библиотеке с Феликсом, почитал какие-то легенды… Сейчас вот, сижу, дочитываю их. Не успели всё пройти, к сожалению. Ты что-то хотел? — В каком смысле? — Хван провёл рукой по волосам, делая вид, что не понял. На самом деле, он осознал, что имел в виду Джисон. Но ему захотелось сделать вид, что он глуп для намёков. Сейчас была именно такая ситуация. — Мы с тобой общались при дворе от силы раза три, — пояснил Хан, понимающе улыбаясь. Хван отвернулся, чувствуя, как щёки покраснели. Они ведь сидели достаточно близко, чтобы темноволосый альфа мог почувствовать лёгкий омежий запах. — Тем более, врать ты не умеешь, показываешь чувства всем и всегда. Это твоя слабость. — Я стараюсь не делать этого. Ваше Высочество. Учусь, правда, — черноволосый повернулся, размыкая розовые пухлые губы, чтобы ещё что-то добавить, но осёкся. Кажется, Джисон не был таким глупым мальчишкой, каким его считал весь двор. Будто он и не «омега с геном альфы», каким его за глаза называли некоторые придворные дамы. Хёнджин, задумавшись, прикрыл рот. — Слушайте, вы давно так хорошо понимаете людей? — Всегда так было, — пожал плечами Хан, одёргивая воротник тёмной рубашки. Дворянин вновь осёкся: неужели?.. — То есть, вы знаете про «омегу с»… — Ещё бы не знал. Хван потупил взгляд, рассматривая садовую дорожку, вымощенную тёмно-серым гранитом. Джисон, усмехнувшись, потрепал пальцами закладку внутри своей книги. Его почему-то позабавила та пара фраз, которые сказал ему Хван. Неужели и он, этот загадочный парень, который, кажется, знает человеческую психологию от и до, не понимал, что он не так прост? Чтобы понимать всю сущность каждого человека во дворце, необязательно быть проницательным человеком. Можно просто прикинуться дурачком и делать вид, что он совсем ничего из того, что говорят за его спиной, не слышит. А он мог ведь только повод дворцовым альфам дать — и всё уже шепчутся о том, какой средний принц слабый. Хёнджин начал нервно переваривать все факты у себя в голове. Ему всегда казалось, что средний наследник — человек недалёкий, глуповатый и в жизни ничего не смыслящий, а оказалось, что он умнее всех альф во дворце вместе взятых. Черноволосый обернулся на принца, встречаясь с каким-то насмешливым, глубоким взглядом. Таким он темноволосого Хана никогда не видел. — Мне нужно время, чтобы переварить эту информацию, — всё, что смог выдать Хван, не разрывая зрительного контакта с альфой. Он странно усмехнулся, вертя книгу в руках. Почему он показал свою сущность именно сейчас, Хёнджину было непонятно совершенно. Знал ли кто-то о существовании такого Джисона? Он тоже не знал, боялся предполагать. — Понимаю, — пустил очередной странный смешок тот, складывая книгу к себе на колени. Они продолжали смотреть друг другу в глаза, словно выискивая в них ответы. Хёнджин почувствовал себя незащищённым рядом с таким принцем, ему впервые в жизни стало страшно перед человеком, которого он, казалось, совсем не знает. — Если это всё, то… — Вы же знаете, что это не всё, — хмыкнул дворянин, хмурясь. Губы Хана тронула лёгкая загадочная улыбка. И откуда в нём вообще столько уверенности? — Знаю, — его брови дрогнули, он улыбнулся шире. Хёнджин непроизвольно сдвинул колени, прокашливаясь, но почему-то не отводя взгляда. В глазах Джисона читалась такая уверенность, которой он никогда не видел, и видеть боялся. В нём, в этом, как казалось Хёнджину, маленьком альфе, проснулся истинный ген альфы династии Хан, который Джисон старательно скрывал ото всех. Хван опустил брови, улыбаясь также хитро и лукаво в ответ Хану. Кто же знал, что этот разговор будет таким сложным. — Значит, Вы понимаете, что принц Минхо… Мгновение — и вся уверенность, которая была в глазах темноволосого принца, померкла с именем старшего брата. Да, он знал, зачем пришёл дворянин, но, кажется, говорить об этом совершенно не был готов. Хёнджин и бровью не повёл, делая вид, что выражение лица Джисона его совершенно не сбило с толку. Сейчас его глаза выражали лишь какую-то немую тревогу и страх. — Его Высочество Ли Минхо переживает за Вас, Ваше Высочество, — продолжил дворянин, замечая совершенно неоднозначную реакцию на лице принца. Он ухмыльнулся, понимая, что нашёл ту ниточку, за которую смог дёрнуть. Хёнджин почувствовал себя свободнее. — Я не знаю, что случилось между вами, он не говорил мне, не переживайте об этом. Джисон поджал губы, опуская глаза. Хван изогнул бровь в немом вопросе, не отводя тёмных глаз от Хана. Тот сидел, словно загнанная в клетку белка — не знал, что ответить и как реагировать. Это пугало и настораживало одновременно. — Он… правда переживает? — выдал принц, не поднимая глаз. Дворянин напротив нахмурился, надувая губы. — Переживает так сильно, что готов поговорить с Вами сам. Возможно, это не моё дело, но, прошу, не отвергайте его разговор, — сказал Хван и хотел уже подняться, как почувствовал чужую крепкую хватку на своём запястье. Он обернулся, вопросительно глядя на принца. Хёнджин явно не ожидал такого ни от себя, ни от него, поэтому просто остался стоять в ступоре, немного пошатываясь от лёгкого ветра. — Я… Ты… просто… спасибо, — на выдохе проговорил темноволосый, кланяясь. Хван аккуратно вырвал свою руку и поклонился в ответ, растягиваясь в довольной лукавой ухмылке. Он поправил пальцами волосы и посмотрел на парня, сидящего на скамейке. Поведение младшего принца по отношению к Минхо было довольно странным, но Хван отметил для себя, что между сводными братьями могло произойти что угодно, а ему в это лезть точно не следовало. Дела наследников и их тайны точно не были в его сфере деятельности во дворце, тем более, если Минхо сам захочет, то расскажет всё Хёнджину сам, верно? Они же друзья. — Да не за что, — неожиданно хихикнув, ответил Хёнджин. В этот раз он улыбнулся очень широко и искренне, да так, что на секунду даже прикрыл глаза от удовольствия. Джисон не смог не расплыться в улыбке ему в ответ, чуть розовея сразу же после этого. — Главное, поговорите. И, я уверен, каждому из вас станет легче. Не дожидаясь ответа, довольно улыбаясь и морщась на тёплом весеннем солнце, словно кот, Хёнджин отошёл от светлоглазого принца и пошёл куда-то вглубь сада, задумываясь. Он искренне надеялся, что принц Ли позже расскажет ему, как прошёл их разговор с Джисоном. Хван искренне не понимал, откуда в нём такое желание знать, что происходит между двумя людьми. Да, Хёнджин следил за всеми дворцовыми сплетнями и даже любопытничал, что происходит между двумя душами, но этот раз развеял воспоминания обо всех предыдущих. Настоящее любопытство черноволосый дворянин познал только сейчас, когда осознал, насколько сильно его заинтересовало то, что происходило между Джисоном и Минхо. Это любопытство отличалось от того, которое Хёнджин чувствовал раньше. Он почему-то переживал за двух принцев, боялся, что что-то пойдёт не так. И сейчас, когда он шагал по дорожке, вымощенной светло-серым гранитом вглубь сада, он чувствовал, как волнение постепенно разливалось по телу. Его тревожил этот разговор, тревожило то, что из-за своего волнения Минхо мог сказать что-то не то. А ведь Хван даже не знал всей ситуации. Как он мог здраво судить то, что, в перспективе, мог сказать старший принц? От раздумий его отвлёк протяжный возглас на французском языке. Голос был знакомым, но Хван не смог поверить в то, что услышал. Он пошёл на звук, а когда понял, что что-то происходит прямо на той поляне, где они с Минхо часа два назад занимались фехтованием, присел около какого-то розового куста с красными бутонами и прислушался. Дворянин увидел красную макушку почти прямо перед собой, и он тут же нагнулся сильнее, заставляя себя присесть. Почти прямо перед младшим принцем стоял его приближённый, Сынмин, тот милый парень, который явно не был похож на бету, хотя таковым являлся. — Повторите ещё раз, пожалуйста, — пытаясь придать своему голосу непривычной строгости, сказал Сынмин. Даже из кустов Хёнджин услышал усталое «пф-ф-ф» младшего принца. Он закатил глаза: зачем вообще тогда заниматься, если ты не готов нормально повторять за учителем? — Сынмин-а, я устал, — завыл младший. Хёнджин возвёл очи горе ещё раз и уже хотел уйти, как вдруг услышал то, чего слышать явно не должен был: — Не только от французского. Неужели я настолько плох, что Хван не хочет общаться со мной? Глаза Хёнджина полезли на лоб. Он хотел провалиться сквозь землю, упасть в обморок, заплакать, но только не слышать той злополучной фразы, которую с какой-то тоской проговорил Чонин. Ноги тут же отказались слушаться, оставляя своего хозяина стоять в этом дурацком розовом кусте, словно вкопанного. Сынмин подошёл к Чонину и сел рядом, закидывая ногу на ногу. — Наверняка у него есть причины, — выдал он, пожимая плечами. Чонин нахмурился, опуская голову. — Мы, вроде как, о французском говорили? Не хотите продолжить? — Нет, — обиженно ответил красноволосый принц, заставляя Мина закатить глаза. — Я знаю, что сам просил тебя научить меня, но я не могу сосредоточиться, — он надул губы, возводя тёмные глаза куда-то к светло-голубому небу и закидывая руки за голову. — Этот Хван… не выходит у меня из головы. Хёнджин побледнел. Значит ли это, что… — Все альфы говорят, что от этого Хвана очень слабый запах, — поднял брови черноволосый Ким, переводя взгляд на друга. Чонин устало посмотрел на него в ответ. — Я, в свою очередь, его не чувствую вообще. Ты думаешь, что отец разрешит тебе… общаться с омегой, у которого слабый ген? — Но я чувствую его запах! — вдруг воскликнул Хан так громко, как сам от себя не ожидал. Хёнджин в кустах вздрогнул, чуть не выдав себя. Мин начал заинтересованно разглядывать принца, ожидая чего-то ещё. — От него пахнет чем-то сладким, липким… я до сих пор не могу понять, мёд это или больше корица, хотя, вполне возможно, что всё вместе. Он же и сам такой! Сладкий, тягучий, лукавый. Дрянной дракон, я будто бы даже сейчас чувствую его запах… Хван, осознавая, что он может быть пойман, выскочил из листвы и побежал куда-то в противоположную сторону сада, скрываясь за деревьями. Нет, нет, такого просто не может быть! Неужели, младший принц Хан, этот красноголовый глупый альфа, может быть его истинным?..

***

«Принцесса Карисса совершенно не подозревала о том, что под своим сердцем она носит маленькую, но такую важную для истории эльфов и драконов жизнь. Она совершенно не понимала того, что её болезнь, которая пришла к ней после того, как она вернулась на Родину, не появилась из-за того, что она подхватила что-то на Стороне эльфов, а из-за того, что ей не хватало любви её обожаемого принца Мириндиэля. Она скучала, её сердце разрывалось от того, что произошло, а душа металась, но её родители отказались выпускать её куда-либо из дворца. Через несколько лун Великие Драконы Тер Янн узнали, что под разрывающимся на куски сердцем принцессы развивается жизнь ребёнка, в котором была кровь эльфов и драконов. Понимая то, что этот ребёнок сможет претендовать на трон и той, и той Сторон мира, драконы созвали правящих эльфов на Совет. Никто не знал, что делать, но принц, который пришёл на Великий Совет, почувствовал, как его принцессе приходилось плохо. Он шёл на знакомый запах — запах цветов, сладости, которую оставляла за собой его маленькая любимая принцесса. Он нашёл Кариссу в её спальне мирно спящей. Девушка лежала, закрыв глаза и тревожно дыша во сне. Мириндиэль накрыл её руку своей и прошептал на самое ушко, что всё будет хорошо. Девушка разомкнула глаза и посмотрела на него глазами, до краёв наполненными слезами любви. — У нас будет сын, — слабо улыбнулась она, поглаживая живот. Наследника, совмещавшего кровь драконов и эльфов, носить внутри себя было тяжело. Девушка понимала, что, скорее всего, роды дадутся ей тяжело, тяжелее, чем всем её предкам, которые порождали драконов на свет. Им было проще, ведь их малыши не обладали сразу всеми способностями, которые были и у эльфов, и у драконов. Тер Янн откинула голову на подушку, тяжело дыша. Принц склонился над ней, целуя в лоб.» — И долго ты собираешь избегать этого разговора? Джисон поднял голову, быстро моргая и не веря ушам и глазам. Он захлопнул книгу, спрыгнув с кровати и смотря на брата, который выглядел очень уверенно в свете небольшой свечи, что стояла на тумбочке около кровати младшего принца. Образы в голове Джисона рассеялись, он оглядел брата. Взъерошенные серые волосы, глаза, полные волнения и сомкнутые в ожидании губы. Комната стояла в тишине, нарушаемой лишь искрами свечи, которые едва слышно потрескивали. Минхо стоял прямо, стараясь дышать ровно, потому что пробежал по коридору очень быстро, чтобы его никто не заметил. Младший Хан тяжело выдохнул, переводя взгляд в большое окно с балконом. В комнату дул лёгкий свежий весенний ветерок, принося в комнату какие-то едва ощутимые ночные запахи. Покои Джисона не были самыми большими во дворце. Белая кровать с балдахином под потолком стояла почти посреди комнаты. Напротив неё стояло зеркало и небольшой туалетный столик, справа — дверь в личную купальню принца, в которой он проводил все вечера выходных. Стены украшены какими-то позолоченными узорами, которые светились от рыжего света свечи, огни которого сильно качались из стороны в сторону. Где-то в тёмном углу комнаты стоял диван, на котором были очень мягкие и гладкие подушки. Пол был из светлого дерева, не самым старым, паркетным, но было очень хорошо слышно, если кто-то ступал по нему босыми ногами. Видимо, Хан всё же сильно увлёкся чтением, раз даже не услышал, как в комнату вошёл Минхо. — Я хотел дать тебе время, чтобы ты всё обдумал, Джисон, — продолжил Ли, проходя вглубь комнаты и усаживаясь на диванчик в углу. Джисон даже не сдвинулся с места, — но я не думал, что ты начнешь избегать меня! — Возможно, я был неправ, — опустил глаза темноволосый, краснея. Даже в полумраке Минхо увидел, как щёчки брата стали красными. Старший улыбнулся. — Но я не знал, что тебе сказать и как! Отец узнает — прибьёт нас обоих, Минхо, ты же это понимаешь! — Слушай, — Ли медленно встал, словно боясь спугнуть альфу. Джисон стоял в ступоре, боясь пошевелиться и сделать что-то не так. Минхо сделал шаг навстречу брату. — Хоть раз, подумай не головой, а сердцем, — успокаивающе проговорил парень, делая ещё один шаг ближе. — Подумай не о том, что скажет нам отец, а о том, что ты чувствуешь на самом деле, — Минхо оказался на расстоянии вытянутой руки от Джисона. Тот нервно сглотнул, задумываясь. — Ты ведь тогда не из-за запаха пришёл, верно? Если бы ты ничего не чувствовал после тех событий, ты бы не избегал меня, правда? Джисон, не поднимая взгляда, начал прокручивать тот вечер у себя в голове. Вот он лежит головой в подушках, а вот он уже, словно завороженный, идет в комнату Минхо. Если бы его вёл только запах, пришёл бы и Чонин, если так рассуждать. Неужели, его вело что-то совершенно другое, то, чего он боялся почувствовать когда-либо в своей жизни? Но это же… брат. Пусть и сводный, но, вроде бы, брат, и разве можно было так поступать? — Я знаю, что ты боишься, — спокойно, уходя почти на шепот, проговорил сероволосый принц. Джисон не поднимал глаза, голову, лицо, он наоборот старался вжаться в себя как можно сильнее, в страхе пугаясь признать то, о чём говорил Минхо. — Но в этом нет ничего страшного. Мы не попадёмся, будем тихими и спокойными, как и всегда. Но неужели ты не хочешь повторить то, что произошло тогда? Темноволосый парень стоял, не двигаясь. Он сжал в ладонях лёгкую ткань ночной рубашки, не поднимая на брата глаз. Минхо, глубоко вдыхая, подошёл так близко, как только мог: Джисон почувствовал на лбу чужое размеренное дыхание. Младший дрогнул, ощущая на подбородке чужое холодное прикосновение. Старший Хан поднял его лицо, заставляя посмотреть на себя, но темноволосый тут же отвел глаза куда-то в сторону. — Ты такой красивый, — прошептал Минхо, вглядываясь в лицо брата. Джисон тут же, смущаясь, перевёл полный удивления взгляд на серовласого. У них почти не было разницы в росте, возможно, Ли был выше лишь на несколько сантиметров, и глазами младший Хан тут же встретился с чужими мягкими губами, потому что не поднял глаза достаточно высоко. Минхо хитро ухмыльнулся. Сейчас, в полумраке своей собственной комнаты, темноволосому показалось, что время вокруг остановилось. Вот он, казалось, момент, когда отступать уже точно некуда, ведь младший почти бросается к нему на руки, выражая свои чувства всеми возможными способами. А вот Джисон, который боится чего-то. Только он сам не осознаёт, чего именно: того, что пути назад не будет, или того, что кто-то узнает о том, что будет дальше? А Минхо всё стоит, смотря прямо в его глаза, давая шанс подумать. Руку не убирает, глядит с какой-то нежностью, и, словно дразня, ждёт чего-то. Джисон краснеет под напором тёмных бездонных глаз, которые, кажется, темнели не только из-за полумрака, но и от чувств, которые старший испытывал. Джисон, сжимаясь до такой силы, что стоять уже не мог, резко расслабился и, собрав всю волю в кулак, посмотрел в эти глаза. И, похоже, прыгнул в этот тёмный омут с головой, оставляя после себя кучу брызг. Взгляд Минхо был изучающим, а Джисона, скорее, решительным, ведь он решал сейчас что-то не только для себя, но и для своего брата в том числе. Темноволосый Хан скользнул взглядом по серым волосам, по чужой шее, нервно сглатывая. — Что скажешь? — нахально улыбнулся Минхо, всеми силами скрывая то, как начал плавиться под этим взглядом. Он любил, когда брат набирался смелости и решительности, любил, когда Джисон начинал действовать по своей инициативе, интригуя и оставляя то, что будет дальше, у себя в голове. — Скажу, что если я красив, то ты, Минхо, просто невероятен. И легко целует, по-хозяйски опуская ладонь на чужой затылок. Минхо улыбается сквозь поцелуй, признавая свою первую победу. Кажется, ему ещё предстоит восполнить те два месяца, проведённые в молчании.