сказ о наследниках

«Я хотел бы съездить с тобой в мою старую школу». Как гром среди ясного неба. Чонин не знал, как отреагировать на такие слова Хёнджина, ведь они оба прекрасно знали, как тяжело Хвану вспоминать своё прошлое, в особенности то, что было связано со школой. Младший Хан в тот день удивлённо посмотрел на своего омегу, который, смутившись и, видимо, испугавшись, опустил глаза в пол. Чонин понятия не имел, что ему сказать, ведь совершенно не ожидал от него такого рвения к тому, чтобы вернуться в своё прошлое. Хотелось расспросить, как такие мысли пришли к нему в голову, почему он решился на это, с учётом того, что дворянин на сто процентов точно знал, что альфа ему не откажет. Но Чонин не стал и просто ответил: «Хорошо», — и улыбнулся. Хёнджин тогда вновь удивлённо глянул на принца, кивнул и ушёл куда-то, так и не сказав, когда, зачем и почему. Чонина такое предложение озадачило и выбило из колеи спокойной жизни. Он долго размышлял над тем, зачем Хвану понадобилось это, ведь он действительно ненавидел это место, и младший был уверен, что Хёнджин никогда больше туда не вернётся и не захочет иметь с этим местом ничего общего. Но случилось так, как случилось, и Чонин, к сожалению, уже не смог ничего поделать с этим. Обещал ведь. Хёнджин чувствовал себя странно. В последнее время он действительно задумывался о том, чтобы опуститься в своё подростковое время с головой, потому что искренне хотел избавиться от страха альф. Он всё равно продолжал в какой-то степени бояться Чонина, потому что, несмотря на всё то, что уже произошло между ними, он не мог представить, что всё это происходило по-настоящему. Чонин начинал потихоньку вписываться жизнь Хвана, это пугало и настораживало его, а страх лишь усиливался. Он начинал что-то чувстовать, они много времени проводили вместе, Хёнджин стал забирать его после уроков французского с Сынмином, и младшего всё точно устраивало, но не всё устраивало Хёнджина. Он знал, что все проблемы скрывались в том, что он просто боялся окунуться в самое начало — то, из-за чего и пошли все противоречивые чувства и то, из-за чего внутри образовалась стена. Хотелось делать это не одному, и именно поэтому он решил, что лучше всего будет взять с собой младшего принца Хан. Дворянин точно знал, что Чонин, рано или поздно, начнёт задавать вопросы, которые были бы вполне логичны в данной ситуации. Хёнджин был готов к ним, потому что понимал, что принцу было бы волнительно узнать о том, из-за чего в голове Хёнджина появилось это желание. Посещение старой школы — довольно страшное, возможно, в какой-то степени, опасное времяпровождение для Хвана, потому что это могло привести к самым разным последствиям. Школы вельмож — довольно гадкие места, в которых, кроме как для учёбы, бывать не хотелось, потому что дети там были с такими характерами, как Чонин когда-то. Не сказать, что Хёнджин до конца свыкся с тем, что Чонин показывал остальным не себя, а маску избалованного принца, но факты и чувства, которые показывал Чонин по отношению к омеге, заставляли задуматься. Дворянин действительно верил младшему, верил в то, что он сможет защитить его и любить, но он не верил в то, что сам сможет сделать то же самое. Но точно хотел бы в будущем. Хёнджин уже почти привык к тому, что когда он был рядом с младшим принцем, внутри него боролись различные чувства. Чонин и вправду отличался от остальных альф в целом: он постоянно сочувствовал, смотрел на мир со своего, особого, отличного ото всех угла. Чонин не был обычным принцем, не был обычным знатным человеком, которым обычно прикидывался раньше, Хёнджин не понимал, зачем он надевал эту маску, ведь внутри красноволосый принц был волшебным парнем, который нуждался в любви, причем, такой же, какую и отдаёт. Хёнджин хотел бы её дать ему взамен, очень сильно хотел, но понимал, что сначала ему нужно было разобраться со своим страхом. И именно поэтому он предложил Чонину поехать в его бывшую школу вместе. Так ему было бы в разы спокойнее. Собираясь и прыгая в карету, Хёнджин обеспокоенно смотрел вдаль, на стены забора и дворца, по которым уже начал скучать. Они уезжали всего на один день, но он прекрасно понимал, что этот день может стать одним из самых сложных для него за последнее время. Чонин сел напротив, обеспокоенно улыбаясь. Хван не мог не улыбаться ему в ответ: улыбка младшего была заразительна и так мила, что скрыться от её лучей было невозможно. Ещё немного подождав того, как лошадей проверят и подсчитают время, парни переглянулись и посмотрели в сторону дворца. Хёнджин начинал переживать всё сильнее, начал мять ткань синих классических брюк и поджимать губы, как вдруг почувствовал на себе тёплое прикосновение и повернулся. — Не переживай, — Чонин заглянул в чужие тёмные глаза и ярко улыбнулся вновь, заставляя старшего перестать кусать губы и посмотреть на парня напротив. — Я рядом. Всё будет в порядке, я же здесь, да? Хёнджин перевёл глаза на чужую руку на своей и коротко кивнул, не собираясь её скидывать. Карета тронулась, он тяжело выдохнул, осознавая, что дороги назад нет. Он сам на это пошёл и знал, что сейчас он и только он будет ответственен за то, что может произойти. Но чувство близости, того, что младший принц и вправду был рядом, успокаивало и делало всё легче. Он смотрел на его ладонь на своей руке долго, не решаясь посмотреть на принца, красные волосы которого летали из стороны в сторону, обдуваемые ветром из открытого окна кареты, боялся спугнуть. Черноволосый снова выдохнул, перевернул свою руку и переплёл пальцы с чужими, совершенно не смотря на то, как Чонин перевёл глаза в его сторону и расплылся в улыбке. Хёнджин покраснел, рассматривая зелёные кроны деревьев в окне и не обращая внимания на то, как Чонин, продолжая улыбаться, тоже посмотрел в окно. Пейзажи Скинциллаардена близ дворца были потрясающе красивы. Дворец располагался близ невысоких гор, а за его территорией находилось множество невероятной красоты растений различных видов. Просёлочная дорога уходила вдаль, а чтобы приехать к школе, нужно было проехать через границу города, потому что дворянская гимназия находилась именно там. Это было в двух часах езды из дворца, Хёнджин знал почти всю дорогу наизусть, потому что ездил туда на протяжении десяти лет, помнил каждое дерево на пути, но не успел понять, когда эти деревья стали такими большими. Они отличались от тех, что остались в памяти; дорога постепенно зарастала новыми дорожками травы, Хван смотрел на всё это и не верил, что столько времени уже успело пройти. Зелёные деревья, мелькающие в окне, казались такими большими по сравнению с каретой, что Хёнджин не успевал осознать, что несколько лет назад они были совсем другими. Всё поменялось так быстро, что он не успел и глазом моргнуть. Свет яркого, почти летнего и теплого солнца освещал всю землю, делая кроны деревьев сочными, такими, что привлекали взгляд, солнце буквально напитывало их жизненной силой, и могучие дубы и ели стояли крепко, немного покачивая ветвями и словно здороваясь с проезжающей картой, успокаивая тех, кто сидит внутри. Через окно проходил такой же тёплый лесной летний воздух, обдувал лицо и приносил новые лучи солнца, заставляя немного прикрывать веки и наслаждаться поездкой. Хёнджин улыбался, открывая ямочки и подставляя лицо тёплым облюбовывающим лучам и ветерку. Чонин, наблюдая за этим, не мог сдерживать улыбку и сидел, совершенно забыв о том, что можно смотреть на то, мимо чего они проезжали. Дворянин был очень красивым. Чонин не мог думать ни о чём, когда смотрел на него, потому что всё в нем казалось поистине идеальным. Чёрные, как смоль, волосы, обрамляли его лицо, они вились, Хван постоянно убирал чёлку с лица подушечками пальцев, тяжело вздыхая. У него был ровный, прямой нос, безумно милые ямочки и глаза, которые отражали весь мир и даже больше. У Хёнджина были довольно пухлые губы, Чонин часто ловил себя на мысли, что очень хотел бы коснуться их, но прекрасно понимал, что пока что это невозможно. Да, когда запах омеги усиливался, он начинал буквально сдерживать себя, осознавая всё то, что могло бы последовать за его ошибкой. Он не хотел плохих последствий, уважал личное пространство старшего, не лез к нему с поцелуями и предложениями о совокуплении, потому что знал, что это его больная тема. Та самая, затронув которую, Чонин мог потерять всё. А он бы себе этого никогда не простил. Постепенно деревья начинали редеть. Хёнджин повернул голову, замечая впереди стены города, а это означало то, что до школы оставалось ехать меньше часа. Он опустил глаза и задумался, складывая руку на подлокотник и начиная ковырять его ногтем. Чонин приподнял бровь и наклонил голову. — Ещё не поздно повернуть назад, цветочек. — Знаю, — Хван сосредоточенно смотрел на кожаное покрытие подлокотника, продолжая ковырять его. — Но я не хочу отступать, — добавил он, поднимая взгляд и встречаясь с чужим, что был наполнен тревогой. — Мне кажется, что ты больше меня переживаешь. — Неправда, — буркнул Чонин, отворачиваясь и моментально становясь цвета своих волос. — Просто… твое ментальное состояние для меня далеко не на самом последнем месте, понимаешь? Я бы не хотел, чтобы тебе было плохо. — Я бы хотел избавиться от страха альф, — ответил Хёнджин, заглядывая в удивлённые глаза принца. — Я хочу, чтобы тебе было комфортно рядом со мной. — Но мне… — Нет, ты же сдерживаешь себя, — перебил Хван, щурясь. Принц задержал дыхание на секунду, удивляясь такому напору со стороны омеги. — Если сдерживаешь — значит, некомфортно. Так не должно быть. Ты отдаёшь всего себя, а я не могу тебе открыться, хотя хочу. Поэтому я решил съездить в школу. Чонин опешил, прокашливаясь, но не сводя глаз с Хёнджина, который выглядел абсолютно серьёзно. — Я не могу сказать тебе, что люблю тебя, — честно признался омега, снова отворачиваясь в сторону несчастного подлокотника и краснея. — Хотя, вроде как, хочу? Просто… меня действительно держит что-то, и я не могу понять, что. Я решил искать это что-то в своём прошлом. — Это сильно, — на выдохе произнёс Чонин, поджимая губы. — Ты уверен, что плохих последствий не будет? — Не уверен, — тяжело вздохнул дворянин, приподнимая брови и складывая руки в замок. — Но откуда я знаю? Если не рискну и не разберусь, то никогда не узнаю. — И то верно, — тихо ответил Чонин, покачиваясь из-за неровной дороги и отводя голову куда-то в сторону. Он старался не думать о том, что за следующие два дня ему нужно будет рассказать отцу обо всём, что было за его спиной. Да и… сейчас это не так важно было. Чонин промолчал об этом, хотя прекрасно знал, что Хёнджин всё ещё помнит об этом. Но не до этого сейчас было. Хёнджин облизал губы и посмотрел в окно, наблюдая за сменившимся пейзажем. Перед ним открылись стены города во всей красе, столица Скинцилладипа, Скинциллаадрен, выглядела великолепно. Запахи сменялись с бешеной скоростью, тут и там торчали каменные стены и крыши разных цветов, люди бегали и что-то кричали, гуляли, ухаживали за растениями и играли с детьми. Народ выглядел счастливым, никому не нужно было даже подходить к королевской карете, ведь все понимали, что это запрещено. Кто-то улыбался ей вслед, кто-то тыкал пальцем в восхищении, замечая красные волосы Чонина, а Хёнджин сидел, краем глаза выглядывая из окна. Город был очень красивым, но чем ближе была школа, тем сильнее волнение билось в сердце, заставляя неровно дышать и сидеть смирно, не расслабляясь. Карета остановилась приблизительно через полчаса. Чонин многозначительно глянул в сторону Хёнджина, который, дожидаясь лакея, выглядел решительно и целеустремлённо. За время, пока они проезжали мимо города, дворянин успел собраться и привести себя в чувства. Принца это успокоило; он увидел лёгкий кивок Хёнджина перед выходом из кареты, кивнул в ответ и вышел вслед за ним, встречаясь с ярким слепящим солнцем и школьным двором. Понятное дело, дворянская школа всем своим видом показывала, что обычные дети в ней не учатся. То, что в ней не было разделения на классы альф и омег показывало, что все ученики равны, это было сделано для того, чтобы все могли учиться и дружить между собой. Среди дворян было очень мало бет, они встречались совсем изредка, поэтому об отдельных классах для них даже речи не шло. Школа отличалась огромной территорией. Кареты въезжали через ворота, объезжали огромный круглый фонтан и останавливались перед самым входом в школу. Были открытые зоны, поддерживаемые колоннами, само здание стояло вокруг этого самого фонтана, по-королевски выделявшегося и видного издалека. При входе в школу в левом крыле было общежитие, которое, в отличие от классов, было разделено, а в правом сами классы. Хёнджин помнил расположение кабинетов так же хорошо, как хорошо знал свои пять пальцев. При свете солнца здание приобретало особенный бежевый оттенок, который раньше Хван совсем не замечал. Сейчас здание казалось не таким ненавистным, каким казалось до этого, возможно, потому, что дворянин уже успел повзрослеть и перестать смотреть на вещи так, как раньше. Чонин сказал, что подойдёт через несколько минут. Хёнджин кивнул, замечая, что принц, кажется, увидел кого-то знакомого и захотел поздороваться. Морозный запах стал отдаляться, а омега решил погулять по двору, пока принц разговаривал со своим знакомым учителем. Черноволосый заметил, с какой радостью младший Хан подошёл к нему и пожал руку; это зрелище почему-то умилило Хвана, но он, решив, что будет отвлекать, отошёл дальше, тут же замечая, как в одном из тёмных, открытых воздуху коридоров столпились школьники младших классов. Хёнджин подошёл ближе и почувствовал резкий запах чего-то плохого. Мальчики-альфы стояли в кругу, крича что-то вниз. Подойдя ближе, Хван увидел, что на кафельном полу лежал такой же мальчик, как они, только, кажется, запах от него был слабее. Дворянин сорвался на бег, чувствуя, как сердце в груди забилось так быстро, будто бы он сам лежал в этом дальнем коридоре, будто бы он был скрыт от глаз учителей, и будто бы ему после всего этого никто не будет верить. Черноволосый парень подбежал и увидел, как мальчики, услышав чьи-то шаги, обернулись. В их глазах Хёнджин не увидел ни капли сострадания и поддержки, лишь злые усмешки и желчь, которая копилась в них и выливалась наружу, на других людей. Они выглядели так, словно не собирались проявлять никакого уважения к старшим: и Хван был готов к этому, потому что знал, что дети людей с высшими чинами этикету всё равно не были выучены по-хорошему. — Разошлись быстро, а то учителей позову, — серьёзно и громко сказал омега, поправляя ворот кремовой рубашки. Брови нескольких из них дрогнули, но глаза четверых точно остались непоколебимы. — Хотите проблем? Могу и директора позвать! Он точно ваших родителей поставит в известность о том, чем вы тут занимаетесь. Вас по головке точно не погладят, поверьте. Ну, чего стоите? Сердце забилось в груди сильнее, отдавая в виски толи из-за бега, толи из-за нахлынувших чувств. Хёнджин помнил, как был на месте того мальчика, что лежал на кафеле без сил, помнил, как боялся заговорить с учителями и родителями о произошедшем с ним. Знал, что не поверят, тем более, у детей альф с более высокими чинами больше прав и влияния было. Мальчики, проводя Хёнджина долгим, злобным взглядом, разбежались, открывая вид на того, что лежал почти без сил. Хван тяжело вздохнул. Омега. — Ты как? — дворянин подошёл ближе, приглаживая блондинистые волосы и улавливая совсем слабый запах первоцветов от малыша. Этот омега не выглядел сильным, наоборот, будто бы был выходцем из начальной школы, совсем тощий, но невысокий, лицо детское, ещё со щёчками, а в глазах уже успел потухнуть огонёк надежды. Он попытался поднять тяжёлые веки и посмотреть на парня, что подошёл к нему. У мальчика были очень красивые, изумрудного цвета, глаза. Хёнджин грустно улыбнулся. — Лучше, чем мог бы быть, спасибо Вам, — мальчик, замечая поданную ему руку, оперся на неё, присел и нахмурился, промаргиваясь. «Лицо не трогали», — пронеслось в голове старшего. «Как и всегда». — Я Бён Куан. Ким Бён Куан. — Очень приятно, Куан-щи, — Хёнджин улыбнулся, замечая, что омега потянулся к ушибленной руке. — Они били тебя? — Сегодня нет, просто упал неудачно, — честно признался он, опуская голову. Блондинистые волосы на его голове упали вниз, он хмыкнул носом, роняя пару слезинок на пол. — Простите, что рассказываю это вам, но… я, правда, так устал от этого всего. В школе у меня совсем нет друзей, все постоянно дразнят из-за слабого запаха, я ведь омега… омега-мужчина. Вы можете себе это представить? — Я в твоём возрасте таким же был, — тяжело выдохнул Хёнджин, приподнимая личико Куана за подбородок вверх. — Я вижу, у тебя ещё чутьё не развилось? Я тоже омега. С таким же слабым запахом. Но, понимаешь… — Хёнджин заметил, что где-то вдалеке, вертясь с высокой скоростью, начала маячить красная макушка. Внезапно она остановилась и стала медленно приближаться. — Дальше станет проще. Скажи этим мальчишкам, что я твой дядя… или брат? Как тебе угодно. Просто знай, что ты такой не один. Быть омегой-мальчиком — нормально. Ты прекрасен, помни об этом. Не бойся ничего… Однажды у тебя на пути встретится достойный альфа, который будет ощущать твой запах, который будет любить тебя так же сильно, как и ты его. Просто… подожди. И не молчи никогда, хорошо? — Но как же не молчать? Мне никто не поверит, если я расскажу учителям или маменьке… — блондин всхлипнул, чувствуя, как на глазах снова налились слёзы. — Никто из них не поймёт, понимаете? Никто не поверит. — Тогда пиши мне, а? Я приеду и обязательно разберусь с ними, — Хёнджин взял в ладонь небольшие ручки мальчика, помогая ему подняться на ноги. Ростом он был почти до живота Хвана, совсем невысокий. Дворянин ещё раз улыбнулся ему. — Хван Хёнджин, из дворца Скинциллаардена. — Чт… Вы из дворца? — пухлые сухие розоватые губы мальчика раскрылись, он заметил, как расплылся в улыбке черноволосый парень, когда к ним подошёл другой, красноволосый. Куан перевёл на него взгляд, округлил глаза и склонил голову, не веря тому, что увидел. — У вас всё в порядке? — спросил принц, обеспокоенно разглядывая омег. Хёнджин вопросительно посмотрел на малыша, который, подняв голову, утвердительно кивнул. — Точно? — Д-да, Ваше Высочество, — кивнул блондин и посмотрел на Хёнджина снова. — Спасибо Вам, господин Хван. Я надеюсь, что когда-нибудь мне удостоится честь увидеть Вас вновь. Дворянин кивнул ему, хлопая по плечу и отпуская. Он проводил маленького омегу взглядом и начал мять пальцы, после чего посмотрел на Чонина, который, не совсем поняв, что происходит, посмотрел на черноволосого вопросительно. — Я должен был предвидеть то, что порядки тут не изменились, — тяжело вздохнул он, склоняя голову набок и чувствуя, как глаза начали слезиться. — Но я не ожидал, что стану сам свидетелем потасовки. А если бы я не пришёл? Что бы тогда было? Я не представляю, Чонин. — Но ты был, был вовремя, успел помочь, — Чонин грустно улыбнулся, приобнимая Хёнджина за плечи и выводя его из тёмного угла двора. — Главное, что успел, — принц помолчал, прокручивая в голове то, что он успел услышать. — Что ты слышал? — будто бы прочитав чужие мысли, Хёнджин повернул голову в сторону красноволосого принца, который находился совсем близко к нему. Он всхлипнул и успокоился. — Об истинном альфе, который появится в его жизни, — расплылся в довольной улыбке младший, тут же получая насмешливый лёгкий удар локтем в бок. — Хочешь сказать, что я правильно подумал? — Смотря, о чём ты подумал, — загадочно приподнял брови Хван, прикусывая губу. Чонин наигранно обиженно посмотрел на омегу, который, пожимая плечами и улыбаясь, двигался в сторону входа в школу. — Ты выглядел счастливым, когда говорил об истинном, — продолжал своё принц, когда они поднялись по внешней лестнице и зашли внутрь школы. Хёнджин продолжал пожимать плечами, сворачивая вправо, в длинный коридор с высокими потолками и выбеленными стенами. На окнах, выходящих во двор, висели дорогие бархатные шторы, что прикрывали лёгкие занавески, которые покачивались от любого дуновения ветерка. Коридор был совсем пустым; уже была середина дня, скорее всего, перерыв на обед, поэтому это было совсем неудивительно. — Куда мы идём? — Ты говорил когда-то, что умеешь играть на рояле, — Хёнджин загадочно улыбнулся, поворачивая голову назад и встречаясь взглядом с принцем, который, не ожидая такого поворота событий, приостановился и сжал руки. — Идём! Я хочу услышать это. Чонин во все глаза смотрел на улыбающегося во все тридцать два дворянина, который на данный момент выглядел настолько счастливым, что захотелось поддержать его во всех его идеях и мыслях. Он последовал за ним. Дворянин легко запрыгнул на лестницу, что вела на верхние этажи, побежал по ней быстро, заставляя принца успевать за собой. Школа была совершенно пустой, это удивляло, но совсем не настораживало, только радовало. Хёнджин не был удивлён тому, что охрана при входе пропустила их: Чонин сказал, что успел предупредить руководство школы, что он наведается с визитом, и это было огромным плюсом для них обоих. Принц сказал, что к директору школы не пойдёт, а просто посмотрит, как в школе идут дела. Младший Хан подумал о том, чтобы предложить отцу сделать новые правила в этой школе, так как гимназия находилась под покровительством Уджина, и именно поэтому король мог редактировать и изменять её правила. Чонин еле успевал за омегой, который почти бежал по третьему этажу. Принц был очень рад видеть Хёнджина счастливым, с упавшим камнем с плеч, был готов радоваться ним и дарить ему всю любовь, что у него была. Он не знал, что Хван надумал по поводу своего страха, но, кажется, он потихоньку стал рассеиваться, ведь иначе бы дворянин не почувствовал такой лёгкости и радости внутри себя. Чонин был готов всегда поддерживать Хёнджина, но видеть его счастливым было самым лучшим, чего он мог только пожелать. Счастье его омеги всегда стояло для него на первом месте. Хван, загадочно улыбаясь, приоткрыл белые тяжёлые двери в просторный музыкальный класс. Принц зашёл следом, тут же замечая, насколько там были высокие потолки и какие большие люстры свисали с них, словно грозди винограда, зреющего на солнце. В одном из углов стоял большой белый рояль, а перед ним, до конца зала, в ряд стояли стулья для слушателей. Полы были деревянные, покрытые лаком, на стенах висели различные картины с нарисованными музыкальными инструментами в золотых рамках. Чонин выдохнул. Возможно, он хотел бы учиться здесь. Как жаль, что было довольно поздно думать об этом. — Так красиво, — Чонин не мог перестать оглядываться вокруг себя, стараясь заметить каждую деталь кабинета. Невероятно красиво. — Этот кабинет — гордость школы, — без особого энтузиазма ответил Хёнджин, двигаясь в сторону белого роскошного инструмента. — Опробуешь красавца? — Которого из? — опустил одну бровь красноволосый, тут же в дневном оконном свете замечая румянец на лице Хвана. — Ладно, пока что одного. Но только пока что. — Ты действительно готов подождать? — вдруг посерьёзнел Хван, дергая бровью. Младший Хан посмотрел на омегу и присел на табуретку, что была перед роялем. Хёнджин встал сбоку от клавишей, заглядывая в чужие задумчивые глаза. — Твой комфорт превыше всего, цветочек, — ответил принц, прикрывая веки и открывая крышку инструмента. — Мне несложно подождать, ведь я более чем уверен, что ожидания того стоят, да? Ты стоишь того, Хёнджин, что бы ты ни говорил. — Ты так спокойно говоришь об этом… мне стыдно, что я пока не могу сказать и дать тебе того же, — Хван опустил голову, замечая, как Чонин поднёс руки к клавишам и демонстративно улыбнулся. — Ожидание не сломит меня, — подал плечами младший и осторожно коснулся рояля длинными пальцами, поглаживая их. — Я не хочу выдавливать из тебя признание. Это было бы неправильно, понимаешь? Я хочу, чтобы ты был готов что-то сделать и сказать сам, без моих подталкиваний. И ты сам себя не подгоняй, ладно? Мне спокойно только тогда, когда тебе комфортно, помни это. — Стараюсь, — ответил Хёнджин, прикусывая губу. Чонин кивнул, снова касаясь клавиш и начиная играть какую-то незамысловатую, но лёгкую мелодию, немного покачиваясь в такт музыке. Хёнджин узнал её и улыбнулся, качая головой в ответ ему. Принц выглядел потрясающе, сидя за инструментом, словно он был создан для него. Чонин был с музыкой на «ты», словно родился на этом месте, будто бы всю жизнь учился играть. Хёнджин перевёл взгляд на младшего. Красные волосы немного спали на лоб, он сидел, прикрыв глаза и отдавая всего себя музыке, что лилась наружу. Он приподнял уголок губ, пальцы продолжали бегать по клавишам, дворянин смотрел на всё это и понимал, что Чонин поистине прекрасен, и, в общем-то, не только за роялем. В принце таилась необыкновенная доброта и сила, какой не было во многих альфах, которую Хёнджин не встречал ни в ком, кого знал за свою жизнь. Младший Хан был удивительным человеком в глазах старшего, его расстраивало то, что он никак не мог выразить всё то, что чувствовал, словами. Страх постепенно начал отступать, но дворянин не был уверен в том, что был готов сказать это прямо сейчас. Его восхищал, удивлял Чонин, он чувствовал, как всё внутри теплом наполняется, когда его альфа рядом, ведь ему и вправду, кажется, ничего для счастья было не нужно больше. Мягкие, уже далеко не первые цветы влюблённости внутри омеги начинали расползаться в груди с огромной скоростью, переполняя его. Эти цветы словно раньше что-то сдерживало, и сейчас, когда эта преграда исчезла, Хван действительно начал ощущать целую палитру невероятных чувств. Чонин выдохнул, заканчивая и пробегаясь пальцами по паре клавиш вновь. Принц вопросительно посмотрел на задумчивого Хёнджина, который продолжал молча смотреть на младшего и улыбаться. Кажется, он даже не заметил, что музыка уже успела закончиться. Чонин поднял брови, заглядывая в глаза парня напротив. — Что случилось? Тебе не понравилось? Хёнджин отрицательно покачал головой, склоняя голову набок, но продолжая смотреть на принца. — Нет, ты потрясающе сыграл, — Хван улыбался, влюблённо наблюдая за тем, как Чонин расплылся в ответной улыбке. — Ты… ты такой же потрясающий, ты знаешь? Красноволосый покраснел, чувствуя, как даже уши приняли цвет его волос. — Ч-что? — Ты невероятный, Чонин. Я так рад, что именно ты оказался моим истинным альфой.