***
Разговор с Дайлером выходит коротким. Сначала на парня осуждающе палятся за то, что тот неделю шатался по городу, ничего не сообщив о своём прибытии, а затем не менее осуждающе отчитывают за попытку понаблюдать за Ямарутой прямо во время занятий. Мол, не хватало ещё, чтобы что-нибудь случилось прямо рядом с полсотней школьников — кто-то мог пострадать. Скай как-то уж слишком переживает об этом. — С Грин уже познакомился? — Я написал ей ещё из Тэнри. Сказал, что приеду, но не сказал, когда. — А под каким предлогом это произошло? — Грин польстило моё восхищение её знаниями, так и закрутилось. Было не сложно. — Хорошо, — кивает Скай. — Что же по поводу Ямаруты… Сначала на него никто не подумал, ведь он ничего не помнит, как он может быть убийцей? Только вот Кода обратил внимание на способ убийства. С этим мы уже сталкивались однажды. Сначала проверили Рей, ведь это она научила Ямаруту вытворять такое с телами людей. Рей без проблем согласилась быть запертой в камере до тех пор, пока не случится новое убийство; так и произошло. А кроме неё оставался только Сора и тот, кого он мог этому научить. Так как о последнем нам ничего неизвестно — может, он и не учил никого вовсе, — то Сора автоматически стал главным подозреваемым. Но кроме способа убийства больше никаких доказательств нет. Поэтому твоя задача на данный момент — наблюдать за ним. Если всё-таки окажется, что он и есть убийца, — устрани на месте. — Вот так просто? — изумляется киборг. — Вы же сами сказали, что если это он убивает людей, то он ничего об этом не помнит. — По крайней мере, это так выглядит, — вздыхает Дайлер. — Может быть, он всё отлично помнит, а может и нет, но мотив непонятен в любом случае, а других доказательств, что это делает именно Сора, пока что нет. И тем не менее, сейчас он единственный, кто попадает под подозрение, поэтому следить будем именно за ним. И я же сказал — устранить его нужно только если всё подтвердится. В ином случае вмешиваться не придётся. Если он не виновен, то ты просто сменишь цель, чтобы твоя поездка не оказалась зря. — Вот как, — ободряется парень. — Понял.***
Кенджи продолжает пересекаться с Ямарутой, намеренно следуя по его же маршрутам. Он заучивает расписание железного наизусть, как и лица всех, с кем парень периодически общается. Невольно Кенджи становится полноценным зрителем жизни Соры, причём занимает место в самых первых рядах; интерес зарождается в процессе наблюдения. От этого парня просто не оторваться, хоть он и вызывает недоумение: обученная машина для убийств? Сильнейший железный? Вот этот… Нет, серьёзно? Кенджи всегда носит с собой ключ от квартиры Ямаруты (Скай отдал дубликат), и в моменты, когда парень ловит себя на очередном протяжном вздохе, тяжесть предмета в кармане заставляет переключаться на другие мысли. Что, если дома Сора не такой? Может быть, там удастся найти что-нибудь необычное? Кенджи долго не решается наведаться в гости, но в один из дней здравый смысл берёт верх над сомнениями; парень поворачивает ключ в замке. Дверь легко поддаётся, пропуская гостя внутрь. Самая обычная квартира. Самый стандартный набор мебели и вещей, техники и продуктов. В ноутбуке куча всякой тупой и весёлой херни. Ничего странного. Совсем. Кенджи ощущает облегчение: он бы расстроился, если бы здесь оказалось нечто из ряда вон. Почему-то Кенджи хочется, чтобы Сора не был во всём этом замешан. Возможно, потому что киборг, понаблюдав за Ямарутой, успел к нему проникнуться, привыкнуть, а потому его дальнейшее устранение принесло бы Кенджи больше негативных эмоций, чем позитивных. Он мотает головой, отгоняя странные мысли. Это не личное, ему интересна сама ситуация, её нестандартность. Только лишь.***
Личное знакомство Кенджи с Грин длится всего пару минут. Они пьют кофе на остановке, быстро обменявшись приветствиями и сразу договорившись о следующей встрече, а затем девушка спешит на работу. Вторая встреча случается уже в квартире парня. Он демонстрирует Грин нетипичную для местных людей вежливость, чем быстро располагает к себе и выводит на необходимые ему диалоги. Девушка достаточно легкомысленно воспринимает чужое любопытство, рассказывая всё подряд, и не замечает улыбку парня, спрятанную за чашкой чая. Из документов, присланных Дайлером, Кенджи уже имеет представление о том, кто такие железные и в чём их сильные и слабые стороны, однако ему интересно не это. Он хочет понимать общую психологию, поведение — может быть, так станет легче определять железных прямо на улице, — но ни на какие невероятные результаты особо не рассчитывает. Подобных встреч с Грин было около пяти. Хотя, последнюю прерывает тревожный звонок. Кенджи отчётливо слышит диалог между Грин и кем-то ещё: — Нашли ещё двух подростков. Скай всё проверил, это точно Ямарута. — Издеваешься?! Как такое может… — Его надо забрать, пока не случилось что-нибудь ещё. — Думаешь, он снова… — Нет. Скай кого-то послал за ним. — Господи… Ему нельзя возвращаться домой: ни к себе, ни к тебе. Куда ты планируешь спрятать его? — Поэтому я тебе и звоню. Есть варианты? Грин стонет сквозь зубы, в отчаянии вскидывая голову вверх и не испытывая никакой радости по поводу того, что её втягивают в очередную заварушку. В тот же момент Кенджи решает, что это отличный шанс, и предлагает свою помощь. Девушка перенаправляет предложение дальше по цепочке и её собеседник соглашается. В груди скребёт что-то неприятное. Разочарование? Досада? Что-то странное от осознания того, что Ямарута всё же причастен. Когда появляется Томо, Кенджи реагирует без интереса; дежурной улыбкой приветствует, но сразу замечает, что мужчину он беспокоит сейчас в последнюю очередь, и быстро отстаёт от него, продолжая ожидать виновника торжества. Через некоторое время Кенджи замечает осевшую на пол сгорбившуюся фигуру в коридоре, у которой вьётся Трейн, и почему-то не сразу заставляет себя подойти. Что ему делать? Убить парня? Прямо сейчас? Это будет правильно? Кенджи может, но сомневается. Всё подтвердилось: Сора убивает людей, а сам действительно ничего об этом не знает. Он выглядит настолько напуганным, что внутри Кенджи всё вздрагивает и обрывается куда-то вниз. Надо повременить. Понаблюдать ещё. Убедиться. Кенджи предлагает брюнету отправиться за вещами Ямаруты на машине — и это самая большая ошибка, потому что, только остановившись около подъезда, парень понимает, что адрес ему никто не называл. Он нервно перебирает в голове варианты, почему это не смущает Томо — тот никак не реагирует на осведомлённость Кенджи, — но глупо было бы полагать, что Охотник не обратил внимание на такую деталь. Следующие две недели кажутся Кенджи вечностью. Скай отсрочивает приговор ровно на четырнадцать дней, сказав, что у Томо появилась какая-то там идея и, мол, пусть попытается. Кенджи не разделяет раздражение Дайлера, напротив — он охотно соглашается подождать. Но отсутствие Ямаруты где-то неподалёку от Кенджи влияет на последнего весьма удручающе; парню банально нечем себя занять. Голову распирает изнутри из-за собственных размышлений. Всяких там, разных. Все крутятся вокруг одного железного. Примерно на шестой день Кенджи договаривается о встрече с Дайлером, не выдержав.***
Обивка у кресла мягкая, удобная. Тело в ней буквально тонет, послушно расслабляясь. Кенджи слегка елозит, сжимает металлические пальцы на подлокотнике и слышит скрип кожи. Наверняка, приятная на ощупь. — Мне следовало спросить об этом прежде, чем ехать сюда и ввязываться во всё это, но… почему выбор пал именно на меня? — Честно говоря, это вышло случайно, — вздыхает Скай, разводя руки в стороны. — Не так много людей знают о том, что сейчас происходит в Тэррозе по вине Ямаруты. Я долго не мог понять, как быть, так что связался со старым коллегой. Он переехал к вам примерно семь лет назад. — Это кто-то из моего начальства? — без интереса спрашивает Кенджи. — Да. — И? — Я сообщил, что дам парню немного времени, не буду отдавать приказ о его устранении сразу же, потому что это повлечёт за собой ещё большую череду смертей. Но это… сложно. Ямарута продолжает убивать, а Томо так и не выяснил, почему. Нужен был человек, который сможет выжить при столкновении со взбесившимся Ямарутой. — Вы пробовали запирать Сору? — Зачем? — Парень ничего не помнит о своих убийствах. Следовательно, у него есть два состояния: в одном он — преступник, а в другом — простой человек. Если Сору запереть, то убийства прекратятся, хоть он и не обрадуется ограничению свободы. — Этому не обрадуется не только он, — фыркает Скай особенно недовольно. Похоже, запереть Ямаруту то же самое, что убить без суда и следствия. — Для меня нет разницы, помнит он или нет; я в ответе за то, что творит этот парень. Кенджи задумчиво складывает руки на груди и через минуту интересуется: — А что бы вы сделали с любым другим, кто оказался бы на его месте? — Немедленно устранил. — Почему же именно с ним столько сложностей? Скай сдержанно объясняет, вводя в курс дела подробнее: — В прошлом он, можно сказать, спас весь город. Сора являлся причиной всего происходившего пиздеца, и он объединил железных и людей, чтобы всё это прекратить. Он пошёл на это ценой своей жизни, хоть его и спасли в итоге. Своим примером он показал, что железные заслуживают второй шанс, — мужчина переводит потяжелевший взгляд на киборга и устало улыбается. — Второй, но не третий. — И всё-таки. Вы будто хотите дать этот третий шанс. Чего вы боитесь? — Я же уже говорил, что Сора Ямарута — сильнейший из железных. Меня страшит мысль о том, что может случиться, если парень вновь пронесётся через воспоминания о том, через что он прошёл. Это может его сломать. Сделать злее. Лишить рассудка. — Поэтому Вы готовы казнить парня с учётом отсутствия у него памяти? — Да. Он и раньше был неприятной личностью, — Скай нетипично для себя цокает языком, — но я был готов терпеть это ради его помощи. Город нуждался в нём, а он, ради обещанной ему спокойной жизни, готов был прыгнуть выше головы ради города. Когда он выполнил свою часть уговора, я выполнил свою — позволил железным обрести здесь дом. В том числе и Соре. И вот его благодарность, — рычит Скай последнее, сжимая кулаки. — Всё не так, — со знанием дела хмыкает Кенджи. — Парень не помнит, через что прошёл, о какой спокойной жизни и благодарности может идти речь? Для нынешнего Соры вашего уговора никогда не существовало. Как он может быть благодарен за то, чего, по его мнению, никогда не было? — ухмыляется киборг, замечая, как напрягается Скай. — А сейчас вы, зная, что он ничего не помнит о своих убийствах, собираетесь просто устранить его. Понимаете? Вы собираетесь казнить человека, который никогда никого не убивал. — Я не… — Скай замолкает, судорожно стараясь смотреть куда угодно — только не в глаза Кенджи. — Незнание не… — Не освобождает от ответственности? Тогда почему от Соры скрывали существование железных, которых он привёл к людям? Не он ли в ответе за то, что они сейчас живут среди простых горожан? — Это я позволил им жить здесь! — Да? Благодаря кому? — улыбка Кенджи становится шире. — Кто заставил всех этих железных появиться в участке? Вы? Или Сора? — Ты уходишь от темы, — зло усмехается Дайлер, чувствуя лёгкую дрожь в голосе. Кенджи отчётливо понимает: пока всё хорошо, Скай рад заявлять, что железные живут в городе лишь по его воле, а вовсе не из-за договора с Ямарутой. Ему удобно быть единственным сдерживающим фактором, но если бы Сора всё вспомнил, вернув себе статус сильнейшего, железные стали бы бояться его, а не Дайлера. И если бы Ямаруте взбрело в голову вновь объединить железных, но уже для разрушения города, а не его защиты, то Скай никак не смог бы на это повлиять. И нёс бы за это ответственность. — А если все железные начнут потрошить каждого, кого встретят на улице, — за это вы тоже возьмёте ответственность на себя? Или решите поступить хитрее и удобно переложите её на плечи Соры? Тогда кто будет виноват в том, что Ямаруту, по чьей вине по городу шастают убийцы, не устранили намного раньше? Вы? Или всё-таки Томо? — Кенджи откровенно веселит задетая гордость мужчины. — С Вами опасно заключать какие-либо договоры, Скай, я учту это. Дайлер рычит сквозь зубы: — И как это понимать? — Вы хотите, чтобы я устранил Сору, когда он снова станет слишком опасен. Я с этим согласен, но я не готов брать на себя ответственность за смерть человека, который ни в чём не виноват, и тем самым запускать ту череду смертей, которая Вас страшит. И, в конце концов, Вам не кажется, что смерть сильнейшего развяжет руки всем остальным железным? Если вы готовы пойти на это сами, то могу подсказать механика, который сделает вам такую же броню, чтобы вы не чувствовали себя так беспомощно, — парень сгибает руку в локте и сжимает кулак. — Если же всё-таки Вы считаете, что ответственность за Сору лежит не на Вас, а на Томо — на первом, с кого пошла мода давать шансы железным, — то позвольте ему всё выяснить, а Ямаруте — вспомнить, чтобы решение проблемы оказалось правильным. Тогда не случится никакой череды бессмысленных смертей. — Ты не слишком зазнаёшься для простого наёмника? Следующие слова киборга — последний вдох в переполненный воздухом надувной шарик. Кенджи расплывается в дежурной дружелюбной улыбке. — Значит вы легко можете заменить меня любым другим наёмником. Кенджи сам от себя не ожидал, что способен быть таким наглым и убедительным. Он нужен Скаю. Никто в городе не сможет выжить при прямом столкновении с Ямарутой, только поэтому парня не вытурили из кабинета за превышение полномочий.***
Во второй раз, когда Ямарута, теперь уже покрытый кровью, оказывается в квартире Кенджи, киборга словно магнитным полем толкает в его сторону. Кенджи едва успевает остановить себя и сложить руки на груди, чтобы не дёрнуться снова; нелегко идти против приказов, особенно впервые, но парень правда хочет поступить правильно в отношении Ямаруты, поэтому одёргивает себя вполне осознанно. В конце концов, в этот раз Сора никого не убил. Кенджи косит взгляд на вышедшего из соседней комнаты Томо и исправляется — почти никого. Не трудно догадаться, что между парнями случилось; Томо чудом выжил. Наверное, Кенджи так и остался бы наблюдателем, позволив Томо делать его работу самостоятельно, и лишь когда всё встало бы по своим местам — киборгу пришлось принимать решение. Но брюнет сам подливает масло в огонь (и масло, и бензин, и вообще всё, что способно гореть): подзывает Кенджи к себе и уже спустя секунду угрожает ему. Ну, стоит отметить, ситуацию с адресом места проживания Ямаруты Томо помнит очень и очень чётко. Кенджи подозревал. Как-то иначе объяснить то, почему Охотник стал копать (и ведь откопал же) информацию на киборга, не получается. Сначала Кенджи думает, что он как-то — только как? — спровоцировал Охотника, но всё оказывается гораздо интереснее: угрозы — это на случай, если Кенджи решит вмешаться по-настоящему, а истинная причина этого разговора заключается в просьбе подыграть Томо. Он предлагает проверить собственную теорию о своей смерти. Кенджи изумлённо таращится: сначала ему угрожают расправой с родным городом, если киборг убьёт брюнета, а теперь последний предлагает сделать именно это? В чём логика? Томо усмехается, сообщая, что проверять они будут не Ская, а память Ямаруты. Возможно, он действительно что-нибудь вспомнит, испытав мощный эмоциональный всплеск, хотя способ достаточно бессердечный. Затем брюнет отдаёт Кенджи вытянутый чехол с ножом внутри и роется в чемоданчике Грин, выуживая из какого-то потайного кармана герметичные пакетики с таблеточной пылью. «Эти дозы конкретно для меня. Я не умру, но крови будет достаточно». Кенджи — сдержанный человек — хочет по-детски захныкать. Во что он ввязался?***
Пальцы Соры впиваются в несчастную дощечку скамейки ещё несколько секунд, пока та, наконец, не лопается от безжалостного давления. Действует как флаг на старт: Ямарута оказывается рядом с Кенджи, собираясь схватить того за горло толстовки, но парень с лёгкостью отбивает его руку в сторону и отпрыгивает, предпочитая держать дистанцию. Вот только киборгу следовало смотреть вниз, а вовсе не на железного: по его ногам на манер змей поползли чужие хвосты — точное продолжение позвоночника. Кенджи пытается дёрнуться, чувствует удар в грудь, едва не отбросивший его назад, но хвосты держат крепко. Парень смотрит на Ямаруту: тот останавливается, почёсывает подбородок и хмурится, склоняя голову набок — словно на диковинку смотрит, изучает. Изменения налицо. Ни грамма страха или враждебности. Любопытство? Пожалуй. Ямаруту смущает, что хвост, ударивший противника в солнечное сплетение, не протаранил чужое тело насквозь, а с глухим стуком отскочил обратно. — У тебя что, туловище тоже из металла? — предполагает Сора и раздвигает свободным хвостом разрез в толстовке, оставшийся после попытки продырявить Кенджи. Его глаза чуть округляются. — И правда. Грин, понимая, что Кенджи обездвижен, сразу опускается к Охотнику, готовясь оказать первую помощь. Киборг рефлекторно бросает на них короткий взгляд и снова обращает всё внимание на железного. — Вспомнил что-нибудь? — интересуется Кенджи, не собираясь пытаться вырваться из хватки. Сора, очевидно, сбит с толку тем, что ничего не может сделать с киборгом, кроме как обездвижить — сомнительное преимущество Кенджи, но позволить себе такое может только он. Взгляд Ямаруты мутнеет на мгновение, а затем снова проясняется; становится скучающе-холодным. Парень машет ладонью: — Пока не уверен, просто внезапно почувствовал, что хочу тебя убить. — И тут же железо достал, — криво усмехается Кенджи, начиная думать, что Сора вовсе ничего не забывал. Или уже давно вспомнил. — А, это, — Ямарута смотрит на хвосты. — Само как-то получилось. Сейчас я понимаю, что для меня это то же самое, что шевелить рукой или ногой. Хотя, постой, да, кое-что прояснилось, — выдыхает железный, удовлетворённо жмурясь. — Тюрьму помню. Каждый день, проведённый там. — Только это? Надо же… Ты слишком спокоен для того, кто вспомнил нечто настолько ужасное. — Спокоен? Это самоконтроль, — объясняет Ямарута. — Очень хочется вытряхнуть тебя из этой брони и разбросать твои кишки по округе, но, вижу, у меня не получится, — Сора пробует поцарапать чужой металл и кроме лязга ничего не добивается, поэтому сразу прекращает. — Так что я думаю, как быть. — Ладно, попытка была хорошая, — слышится вздох сбоку. — Отпусти его. Оба парня переводят взгляд на Охотника, как ни в чём не бывало поднимающегося с земли. Раны не шее нет, болезненной хрипоты в голосе — тоже, только успевшая подсохнуть кровь. Трейн, утирая слёзы, лишь недоумённо разводит руками — она ничего не сделала. — Ты это мне говоришь? — удостоверяется Ямарута и даже не скрывает презрительной интонации. — Не знаю, как ты выжил, но если попробуешь вмешаться — убью по-настоящему. — Ты сейчас серьёзно? — брюнет только вздёргивает бровь, вытирая остатки крови с лица. — Тебя ведь это и взбесило, разве нет? — А сейчас меня бесит, что ты жив, так что жди своей очереди. Так. Минутку. Он не шутит. — Это тоже часть плана? — ехидно интересуется Кенджи и замечает, как напрягается брюнет. — Да ладно, не парься, я в порядке. Пусть попробует, если хочет. — Его дважды просить не придётся… — Он уже понял, что железо одинаковое, так что он может меня только обездвижить. Принесёте что-нибудь перекусить на обед? А то мы так вечность стоять можем, — весело усмехается Кенджи, действительно не веря, что чаша весов в этой ситуации может перевернуться в пользу Ямаруты. — Сначала я хотел тебя просто убить, но ты так уверен в себе, что я решил сделать это медленно. Такое ничтожество не заслуживает универсального подхода, но броня вынуждает меня немного поразмыслить, — с досадой сообщает парень, задумчиво хмуря брови. Ей богу, он будто задачу по математике решает, а не ищет варианты убийства. Кенджи действительно любопытно, но он всё ещё не верит. Не верит. Но что-то внутри — наверное, это называется голосом разума — шепчет об опасности. Если железный и впрямь способен не только обездвижить, но и убить Кенджи, то ему следует потянуть время. — Значит, способа убить меня минимум два? — С любым человеком их всегда только два: быстро и медленно, — улыбка становится снисходительно-насмешливой. — Тебя элементарно можно утопить, но это слишком скучно. Полагаю, голова тоже защищена? Тогда можно повыковыривать твой мозг, засунув что-нибудь тебе в глаза. О, я этого ещё не сделал, но ты уже в этом ничего смешного не видишь, да? Каламбур. Исключаем, это быстрая смерть. Ещё я подумал, что достаточно воткнуть длинный гвоздь в твоё ухо поглубже и тогда мозг серьёзно пострадает. Можно даже расплавить свинец и пустить его в жидком виде по тонкой трубочке прямо внутрь твоей головы. Неприятно, да? Но убивать тебя быстро я, опять же, не собираюсь, так что варианты с участием головы отметаем. Сора говорит так, словно не сомневается, что без труда сможет добраться до предметов, с помощью которых навредит парню. Он буквально не видит для себя никакой угрозы ни в ком из присутствующих. От этой уверенности дыхание перехватывает. — Способы и варианты — не одно и то же? Понял, — кивает Кенджи, теряя своё бесстрашие обратно пропорционально приходящему осознанию того, кто такой Сора Ямарута. — Что по поводу второго способа? Железный опять прикладывает пальцы к подбородку в задумчивом жесте и хмурится, бегло осматривая киборга. — Готов поспорить, что если содрать с тебя всю кожу, то это будет достаточно мучительно, — но здесь нам помешает болевой порог. Тогда, что насчет более легких травм? Скажем: синяков, ссадин и гематом. Уверен, если я начну подбрасывать тебя и швырять твоим телом во всё подряд, пиная его, как футбольный мячик, количество таких травм спустя некоторый промежуток времени превратит тебя в фарш изнутри. Но… я же креативить собрался, — парень выразительно стучит пальцем по виску и улыбается. Кенджи впервые за долгое время ощущает, как по телу прокатывается волна неприятной дрожи, а в горле пересыхает — аж глотать больно. Макото не шутил: у Ямаруты действительно талант. Всерьёз размышляя о вариантах убийства Кенджи, Сора умудряется не выглядеть как сумасшедший или маньяк, — напротив, он вполне осознаёт, что говорит, и делает это совершенно спокойно, словно каждый день этим занимается. — Твоя броня достойна похвалы, — оценивающим тоном продолжает, тем временем, Сора. — Это идеальная духовка, — усмехается он как-то особенно жутко, насмешливо вздёргивая брови. — Слышал про сицилийского быка? Человека запирали в полом медном изваянии этого животного, а под его брюхом разводили костер. Жертву жарили на медленном огне, так что она была лишена быстрой смерти, зато ей были доступны такие оттенки боли, о которых ты даже не слышал. Что ж, ты уже заперт в этом быке, осталось лишь поджечь костер. Это нам подходит. Столько вариантов — хоть пальцы загибай. Кенджи сбивается со счёта ещё на третьем; сознание любезно подсовывает яркие изображения его собственной мучительной смерти во всех, мать его, подробностях, с впечатляющим звуковым сопровождением. HD, не иначе. Рёма не говорил, что парень может смотреть кино внутри своей башки — настолько там всё так красочно и правдоподобно вырисовывается. — Ямарута, давай кое-что проясним, — предлагает Томо, понимая, от Сора вот-вот перейдёт от слов к действиям. — Мы с Кенджи затеяли эту сцену только для того, чтобы спровоцировать тебя вспомнить хоть что-то, и это сработало. Правда, ты вспомнил самое худшее из всего, что можно было, но пока хватит и этого, — заканчивает Охотник с нескрываемым недовольством. — И что? Брюнет размышляет ещё несколько секунд: если Сора, разозлившись, так отреагировал на Кенджи, а тот выжил лишь благодаря броне, то Томо рискует умереть без излишних спецэффектов, если скажет всё как есть. — Блять, ладно, — вздыхает он. — Это была моя идея. Доволен? Он просто сделал так, как я сказал. Отпусти его. Сора щурит взгляд, пытаясь распознать ложь, и хмыкает: — Проще убить вас обоих. Томо и раньше слышал от парня подобные угрозы, но те никогда не звучали так же искренне, как сейчас. И от этого становится не по себе. Ситуация явно выходит из-под контроля. — Ты уже забыл, что где-то в городе на свободе всё ещё гуляет тот, кто отдавал тебе приказы убивать ни в чём неповинных людей?! — срывается Трейн, вскакивая на ноги. — Убьёшь их и продолжишь пресмыкаться перед ним, как безмозглая собачонка?! А потом сам себе позвонки выдернешь, если он тебе прикажет? Этого ты хочешь, Ямарута?! Железный едва заметно вздрагивает, вспоминая, почему он вообще здесь оказался. Почему-то после того, как Кенджи перерезал глотку Томо, желание кого-нибудь убить сразу вытеснило собой всё остальное. Странное чувство. Сора раздражённо клацает зубами и медленно ослабляет хвосты, отпуская киборга. Тот поднимает ладони в примирительном жесте. — Второго раза не будет, — предостерегает он Кенджи. Из хвостов выставленным наружу остаётся только один, лениво, но изящно извиваясь позади, словно так и должно быть. Парень прячет руки в глубоких карманах штанов и идёт мимо троицы как ни в чём не бывало. — Куда ты… — Пусть идёт, — отрезает Томо. — С хвостом наружу?! — переходит Грин на фальцет, провожая железного ошалелым взглядом. — Предупреди Охотников, Томо, это пиздец… — Да знаю я, — огрызается мужчина, не до конца веря, что в этой ситуации никто не умер взаправду, и уже цепляя пластину за ухо. — Вот скажи мне, только честно, — ледяным тоном говорит Кенджи, так же устремляя взгляд на удаляющегося парня, повиливающего кончиком хвоста, — каково это: держать на цепи Такое? В голове всплывает всякое: как глупо Сора улыбается после очередного подзатыльника от Томо; как правильно он выглядит на кухне Охотника, развернувшись к нему спиной; как разрывает пополам какого-то бедолагу прямо над своей головой, словно пиньятту, из которой вместо конфет вниз летят человеческие органы; как сидит в луже крови в окружении отрезанных им же голов Бага Дита. Томо всё это время кормил с руки… такое. Действительно сложно подобрать какое-то определённое слово, чтобы оно сумело вместить в себя столько же смысла. — Тешит самолюбие, — хмыкает брюнет первое, что приходит на ум. Правда, признавать которую перед кем-то вслух он не станет, состоит в том, что после увиденного Охотник уже не уверен, есть ли у него хоть какая-то власть над Ямарутой.