Когда Ямарута уходит из кабинета, то легче не становится. Чувство тревоги оседает глубоко внутри Дайлера, не позволяя ему ни отвлечься, ни расслабиться, ни сменить ход мыслей — вообще ничего. Он бы и рад не думать о парне, но что-то постоянно стремится напомнить о нём: то звонки по поводу Ямаруты с периодичностью в пятнадцать минут, то лежащий на краю стола пистолет, то Кода. Последний не виноват в том, что напоминает Скаю о Соре, с этой задачей он справляется неосознанно и только лишь благодаря своему необычному лицу, вся левая сторона которого состоит из железа. Вечно надетая часть зубастой маски является пожизненным напоминанием о том, что Кода железный, а это слово роднит его с Ямарутой, поэтому одного взгляда на сивого вполне достаточно, чтобы вспомнить о существовании такой личности, как Сора.
К моменту, когда Дайлер это понимает, становится уже поздно: он бесится на Коду ни за что. Зачем-то огрызается и постоянно отгоняет парнишку от себя. Тот выглядит озадаченным, но больше обиженным, и замолкает. Тогда-то Скай приходит в себя — немного — и понимает, что ведёт себя, как полный мудак.
Что ж, план простой: вырубить телефон — запасной тоже, чтоб наверняка, — поехать домой, перекусить, извиниться перед Кодой. Порядок действий можно поменять в зависимости от обстоятельств.
Скай отключает мобильник и вздыхает. Если сегодня случится что-нибудь ещё, то его это не касается. Он исчез из этой вселенной, всё, его нет. Пускай разбираются без него, он устал.
Раньше он никогда так не делал: как бы тяжко не приходилось, как бы он не уставал, — Скай всегда был на связи. А теперь мышцы сводит спазмами от желания врубить обратно мобильник, об черепную коробку изнутри долбится мысль о важности всего, что касается Ямаруты. Мужчина морщится, подавляя порыв. Он уже решил. Хватит на сегодня, иначе он сам себе мозги вышибет, взяв пример с железного.
Домой они едут пару часов. Кода хранит молчание, прикинувшись безразличной статуей, хотя Скай уверен, что смертельно обидел его своим поведением.
Мужчина лишь недавно смирился со своим отношением к нему. Сначала пытался игнорировать, но, когда понял, что ловит немой восторг при виде искренних эмоций у парня — что на самом деле редкость, — то попросту начал плыть по течению. Изначально всё это было подстёгнуто желанием искупить вину перед парнем — хотя Скай вообще не при чём, к смерти Эдисона он никакого отношения не имел и сам прекрасно понимал, что это полная глупость. Но сделать с этой навязчивой мыслью ему тоже ничего не удалось, так что он взял железного под свою опеку и совесть как-то сразу поутихла.
Возможно, Скаю просто было его жалко.
Когда Кода стал относиться к нему более доверчиво и говорить больше двадцати слов в день, Дайлер поймал себя на том, что ему нравятся такие изменения в парне. Хотя, это было ожидаемо: они просыпались одновременно, вместе завтракали, ехали на работу — Кода увязывался за Скаем исключительно ради компании, — ходили по магазинам и просто гуляли. Любопытные журналисты тут же распустили слухи об отношениях парней, но Ская это не особо волновало, да и Кода не слишком впечатлился. Но со временем Дайлер осознал, как они выглядят со стороны, и начал задумываться об этом чаще, чем хотелось бы. Если бы кто-нибудь увидел, как Кода тыкается лбом в шею под ухом мужчины, посмеивается и слабо толкает его, силясь разбудить на работу, а Скай сам прижимает парня к себе и уговаривает его просто лечь рядом и не мешать спать, — то вопросы сразу бы отпали. Никто бы не поверил, что спустя несколько месяцев совместной жизни подобное поведение для парней стало чем-то обыденным и не подразумевало под собой какие-то глубокие чувства.
Хотя, может быть, так думал только Скай, а для Коды всё выглядело совсем иначе.
Это он понял уже позже, когда стал замечать, насколько внимательно парень смотрит на него и как много умалчивает из того, что хотелось сказать вслух. Раньше Кода говорил всё, о чём думал, но постепенно прямолинейность сошла на нет. То есть, не до конца, конечно, а только в отношении Ская. Такое не заметить было бы сложно даже для него. Возможно, Кода и сам не в восторге от того, что снова вляпался в эти чувства, поэтому начал умалчивать некоторые вещи, но отказать себе в тактильности со Скаем не мог — это его и выдало окончательно.
Наверное, это мучительно. Дайлер задумался над этим лишь месяц назад, когда потрепал Коду по волосам, но, как обычно, ничего не почувствовал. Несколько лет он не ощущал тепла собственного тела и прикосновений к окружающим предметам, что уж говорить о других людях — он словно трогал всё сквозь толстый слой резины. Никаких ощущений. Абсолютный ноль. Он не понимал, насколько крепко хватается за предметы или как ощущаются его прикосновения. И вот, когда ладонь легла на чужие коротко стриженные светлые волосы, неаккуратно взъерошивая их, Скаю стало страшно обидно, что он ничего не почувствовал на физическом уровне. Ни тепла чужой кожи, ни покалывающего пальцы сопротивления при поглаживании против роста волос. Он что-то сделал и смотрел на результат — и всё. От досады хотелось по-детски надуть губы и захныкать.
А вот Кода чувствовал абсолютно всё. И понимал, кажется, тоже. Поэтому вскоре он раскусил настроение мужчины, хотел было поговорить об этом, но что-то его остановило. А после Кода стал ещё больше похож на обычного нормального парня, который, если его что-то беспокоило, говорил об этом прямо и больше не молчал, если был не согласен со Скаем. Это сыграло злую шутку с самим Дайлером: тот поддался проснувшейся самостоятельности и властности Коды и, в конце концов, понял, что ему это нравится. Но других людей это не коснулось, а значит вывод простой: Дайлеру нравится это только в Коде.
Анальгезия стала отступать постепенно. Хорошо, что это не произошло в одно мгновение, иначе Дайлер попросту испугался бы, ощутив собственное тело слишком резко. Раньше ему приходилось жить по расписанию: подъём и сон в строго определённое время, приём пищи и даже туалет — тоже. Он не чувствовал голода, усталости, боли или удовольствия — ничего, а потому приходилось жить по жёсткому графику и тщательно следить за собой. Теперь нужда в этом постепенно отпадала, у Ская было время привыкнуть к давно забытым ощущениям, и, судя по всему, через несколько дней процесс восстановления закончится. Непонятно только одно: что послужило причиной? Ни один врач не смог объяснить природу болезни и найти способ лечения, однако — внезапно — всего за пару недель Скай снова практически нормальный человек. Магия, не иначе.
И волноваться об этом пришлось бы куда меньше, если бы не Кода, который наверняка уже обо всём догадался. Если ему взбредёт в голову что-нибудь… что-нибудь, связанное с прикосновениями, то Скай свихнётся сразу же, потому что не сможет ему отказать. Только вот по Коде сейчас нихрена непонятно кроме одной вещи: Скай его задел. Он бы и рад извиниться, но хватит ли парню одних только слов? В голову лезет… всякое. Дайлер тут же отмахивается, не понимая, откуда вообще такие мысли берутся. Если Кода и об этом догадается, то это, блять, катастрофа. Потому что перешагнуть через свои эмоции Скай более чем в состоянии, а вот смириться с мыслью, что тем самым он лично протащит чувства Коды лицом по асфальту — нет.
Он крупно облажался. Вляпался по уши. Просто прекрасно.
Психика Ская сейчас как башня из Дженги, а каждая новость о Соре — это попытка вытянуть очередной брусок самообладания мужчины. Сейчас рядом с этой башней опасно даже дышать, она с грохотом рухнет от малейшего колебания в воздухе.
Можно и дальше обвинять во всём белобрысого придурка, только это не отменит того факта, что Скай зря сорвался на Коде, а тот вовсе не обязан терпеть его выходки. Это даже чуточку раздражает. Лучше бы он взбесился и сказал об этом сам, это было бы правильно и наверняка подействовало на Ская. Но Кода упрямо молчит, вызывая своим поведением ещё больше вопросов.
Что там дальше по плану? Перекусить? Скай зло цокает языком, понимая, что аппетита нет весь день, хотя в желудке пусто и он, на удивление, это чувствует. Мужчина бросает вещи на диван в зале и отправляется в ванную. Он упирается ладонями в бортики широкой полки и смотрит в зеркало, растянутое вдоль стены. Лицо какое-то помятое и уставшее, давно он себя таким не видел. Скай оттягивает нижнее веко правого глаза и видит красное пятно от полопавшихся капилляров на белке. Немного щиплет, неприятно, но в целом терпимо.
Он скидывает вещи в полупустую корзину, апатично забирается в душевую кабину и резко выкручивает холодную ручку до упора. Шипит из-за обрушившегося сверху града ледяной воды, вздрагивает всем телом, когда кожу обжигает холодом, но остаётся на месте. Закрывает глаза и вздёргивает подбородок, подставляя лицо под капли, задерживает дыхание. Тело прошибает судорогой, приходится выдохнуть. Вода барабанит по напряжённым плечам и щекочет спину. Скай тянется ладонью к лицу, стирает влагу, запускает пятерню в волосы и сильным движением убирает их назад. Дыхание начинает сбиваться из-за дрожи; мужчину буквально колотит от холода, но он словно этого не замечает и стоит так ещё пару минут.
Вдруг его буквально выдёргивают из кабины почти наполовину — чёрт, забыл закрыть дверь. Он едва не поскальзывается, нелепо хватается за дверцу, ударяется ногой о высокий бортик и шипит, не сразу понимая, кто его побеспокоил.
— Ты что делаешь?! Совсем ополоумел? — как-то удивлённо спрашивает Кода, почувствовав капли ледяной воды на своих руках.
Скай почти не реагирует. Постой он вот так под таким душем ещё чуть-чуть — отключился бы прямо там.
Кода что-то недовольно бормочет, заталкивает мужчину обратно в кабину и сбавляет холодную воду, подкручивает горячую. Парень промокает насквозь почти сразу, одежда неприятной тяжестью липнет к коже, облипая со всех сторон тонкими складками.
Железный исчезает всего на минуту, а кажется, что на все двадцать. Он возвращается с чистой сухой одеждой Дайлера и оставляет её у зеркала, а сам возвращается к мужчине и осматривает. Посиневшие от холода губы вновь приобретают нежно-розовый чуть бледноватый оттенок, тело перестаёт прошибать судорогой. Кода едва ощутимо касается его чуть выше локтя — кожа тёплая, Скай отогрелся.
— Какого чёрта? — спрашивает Кода ещё раз, чуть наклоняя голову, чтобы заглянуть в глаза.
Дайлер не знает, что ответить.
Что его замучил уже этот долбанный Ямарута, который ни жить, ни умереть нормально не может? Что Томо мог бы вместе с ним катиться к чёрту? Что Кенджи — зазнавшийся пиздюк, решивший, что ему всё дозволено? Что целый город уселся Скаю на шею, а он уже не уверен, что такая ноша ему по силам? Что он хотел бы послать всё это куда подальше и заняться чем-нибудь другим? Что Кода мог бы перестать делать вид, что в их со Скаем отношениях ничего не происходит, и попробовать поговорить об этом? Что он залез под ледяную воду только для того, чтобы слабость его тела оказалась более ощутимой, чем психологическая? Что это нихрена не помогло?
— Скай, ты меня пугаешь, что случилось? — повторяет Кода терпеливо.
Ничего, просто Ямарута чуть не поубивал пару человек сегодня утром, а потом едва не вышиб себе мозги в кабинете Ская, — хотя изначально он был уверен, что Сора пришёл убить его самого. И если бы Ямарута таки дёрнулся и расстался с жизнью добровольно, то всё бы просто закончилось. Заставить Томо поверить в то, что Сора сам расквасил себе голову, было бы не сложно. Никто никому не стал бы мстить. Никакой череды бессмысленных смертей. Скай сам не дал этому случиться, сам остановил парня и теперь не понимает, жалеть об этом или нет. Может, стоило позволить ему? Посмотреть, что будет после этого. Интересно, а если человек, управляющий Ямарутой, действительно существует, какое у него было бы лицо, когда он узнал бы, что Сора выпилился? Умора же. Такую возможность упустил.
Кода крепко цепляет пальцами подбородок Ская и требовательно поворачивает его лицо к себе.
— Хватит смеяться.
Он смеялся?
— Оденься и приведи себя в порядок, иначе я скорую вызову, ты не в себе, — хмыкает Кода ледяным тоном.
— Переживаешь за меня? Серьёзно? — хрипло усмехается Скай.
— Что?
Хлипкая башенка накреняется; последний брусок, державший равновесие всего строения, только что оказался за его пределами.
— Ты ведь ни слова не сказал, когда я психовал в участке, да даже когда я проехался по тебе, тупо сорвавшись на первом, кто попался под руку. Ты мог попытаться успокоить меня ещё тогда, если бы переживал, или наорать, если я тебя обидел, но ты не стал. А сейчас что? Решил, что я нелепо сдохну в душе от обморожения, лишив тебя всего, к чему ты привык, вот и пришёл меня вытащить?
— Что? — глупо переспрашивает Кода, пялясь на Ская так, словно впервые его видит.
Скай и сам понимает, что ему стоит остановиться, закрыть рот и извиниться теперь ещё и за это, но он уже не может. Игра в Дженгу закончилась две минуты назад, башня беспомощно развалилась, звонко оповещая всех вокруг о поражении мужчины.
— По поводу тебя давно составлен акт. Если со мной что-нибудь случится, тебе предоставят помощь, даже работать до конца жизни не придётся, — Скай небрежно пожимает плечами, отталкивает парня от себя, чтобы выйти. — Я даже больше скажу: ты не состоишь в списках Карателей, так что если кто-нибудь после меня решит их собрать снова или даже устранить, то тебя это не коснётся. Здорово я придумал, да?
Кода продолжает молча пялиться, не моргая.
Скай натягивает штаны и футболку сразу на голое ещё мокрое тело. Ткань местами покрывается тёмными мокрыми пятнами, пропитываясь влагой. Он трясёт головой, смахивая капли воды с волос, и нервно усмехается.
Ещё не поздно повернуть назад и просто заткнуться, но его уже понесло.
А, к чёрту.
— Легче стало? Теперь перестанешь ластиться ко мне так, словно ты мой домашний ретривер? Я ведь сделал всё это ещё тогда, обеспечил тебе будущее ещё полгода назад. Да, наверное, стоило сразу обо всём рассказать, тогда ты бы понял, что нет необходимости привязывать меня к себе. Если это жалость, то она нахрен мне не нужна, поверь. Я побешусь и приду в себя, всегда так было, — хмыкает он и дёргано пожимает плечами. — А если ты правда что-то там чувствуешь…
Кода преодолевает расстояние до Ская всего за секунду, хватает его за ворот футболки и тянет на себя. Он на мгновение успевает задуматься о чём-то, слегка наклоняет голову, чтобы не поранить стальной маской, и впивается в губы Дайлера.
Он виснет. Тупо стоит и смотрит, даже не дышит больше, медленно соображая, что произошло — нет, что происходит. Парень сминает его губы своими и жмурится, будто ждёт, что его оттолкнут, но Скай не может ничего сделать, стоит парализованный и пялится перед собой, как идиот, только теперь понимая, что наговорил и кому.
Кода отстраняется, коротко выдыхая, прикусывает собственную губу — наверное, от досады — и медленно отпускает мужчину. Смотрит куда-то в пол. Парень просто чувствует себя лишним, сам не понимая, как на это решился вообще, но приходит в себя первым.
— Ты мудила, — чётко выговаривает он.
Кода уходит так же внезапно, как до этого появился. Скай осознаёт это только через несколько минут, когда кровь начинает приливать обратно к голове, возвращая способность мыслить.
Что ж, Кода не так уж не прав.
***
Кенджи запрыгивает в джип, торопливо заводит машину и сразу гонит к участку. Не то что бы Сору будет сложно найти, как только он покинет здание, но проще пересечься с ним там, благо ехать не далеко.
Парень кивает охраннику на входе — они уже знакомы, так что можно обойтись без удостоверения — и быстро спрашивает, где Ямарута. Девушка лишь пожимает плечами, а затем кто-то грубо сжимает пальцы на предплечье киборга и разворачивает его к себе.
— Зачем тебе Ямарута?
Кенджи, опешив, отвечает не сразу. Незнакомая брюнетка смотрит на него сверху вниз — разница в росте всего пара сантиметров — изучающим колючим взглядом.
— Мне нужно поговорить с ним.
— Что-то я не припоминаю твою физиономию, — хмуро выговаривает девушка и запоздало замечает, что рука у парня слишком уж крепкая для человеческой. Только теперь она обращает внимание на выглядывающие из-под лёгкой ветровки металлические пластины вдоль шейных позвонков. Такое она видит впервые. — Ну и сколько же в тебе железа?
Кенджи язвительно фыркает, не испугавшись.
— Побольше, чем в тебе.
— Дай подумать. Томо со Скаем сцепились. Единственный повод для этого — разные мнения по поводу Ямаруты. Один хочет, чтобы Сора жил, а другой желает ему смерти. Здесь все подчиняются Томо, а значит, Скай либо лично прикончит парня, либо попросит об этом кого-то ещё, если уже не попросил, — быстро проговаривает девушка собственные рассуждения и меняется в лице, начиная скалить зубы в неприятной ухмылке. — Во сколько оценили жизнь Соры?
— Моя стандартная ставка плюс надбавка за поездку в другой город и проживание, — спокойно отзывается Кенджи, легко вырывая руку из чужой хватки. — Я не обязан устранять Сору, если удастся во всём разобраться.
Девушка лишь вздёргивает брови.
— И я должна в это поверить?
— Я говорю правду. А что, вы с ним близки?
— Да не особо, — недовольно отмахивается девушка, не выглядя напряжённой, — просто Ятсуме попросил приглядывать.
Кенджи давится воздухом. Как она сказала? Ятсуме? Парень несколько раз смаргивает, прочищает горло и даже давит металлическим пальцем в собственное ухо, чтобы то перестало закладывать. Он вообще правильно услышал то, что сказала эта девушка?
— Кто, простите?
— Ах да, поездка в другой город, ты же не местный. Роши переживает за него, а мне нравится этот пацан, так что если у Соры начнутся с тобой проблемы…
— Так, секундочку, я же сказал, что просто хочу поговорить с ним. Да, у меня есть задание, но сейчас оно заморожено, поэтому волноваться не стоит, — торопливо объясняет Кенджи, всё ещё не придя в себя до конца. — А кто… Кто такой Ятсуме?
— Эм… Роши Ятсуме. Разве тебе не всё рассказали про Ямаруту и его окружение? — изумляется девушка. — Или это лишняя информация для наёмников?
— Видимо, кое-что из дела Соры стёрли специально для меня, — раздражённо вздыхает киборг, решая разобраться с этим позже. — Сора малость зол на меня, потому что знает, кто я, и всё-таки нам с ним есть о чём поговорить.
— Если знает он, то и Томо в курсе?
— Более чем.
— Это разнится с тем фактом, что ты до сих пор жив, — хмыкает девушка.
Кенджи сдержанно шипит сквозь зубы.
— У нас сложилась ситуация, в которой смерть кого-либо из нас приведёт к катастрофе, именно поэтому мне и нужно поговорить с Ямарутой. Я не стану вредить ему, даже если он сам на меня накинется.
Девушка ещё некоторое время оценивающе смотрит на киборга и связывается со Скаем, уточняя, где сейчас находится Сора, а после призывает Кенджи следовать за собой. Парень послушно идёт за девушкой и спрашивает её имя, а затем что-то ещё, но почти всё пролетает мимо ушей киборга, когда он вспоминает прозвучавшую пару минут назад фамилию. Кенджи надеется, что это просто совпадение, хотя, проторчав в Тэррозе уже чуть более двух месяцев, начинает сомневаться в том, что в местном словаре присутствует такое слово.
***
Боковым зрением Кенджи следит за Сорой: тот садится на пассажирское и раздражённо хлопает дверью, откидывается на спинку сидения, ставит локоть на бортик окна и подпирает подбородок ладонью.
— Куда едем?
— Просто покатаемся и поговорим. Потом я отвезу тебя, куда захочешь.
Ямарута незаинтересованно вздыхает.
Первые пару минут они едут молча. Кенджи позволяет другим машинам обгонять себя и просто наблюдает за железным, показательно пялящимся в окно.
— Я здесь уже два месяца, — на пробу говорит Кенджи и косит взгляд на парня. Тот не реагирует. — Знаешь, почему я до сих пор не устранил тебя?
— Устранил? — фыркает Сора. — Убийство теперь так называется?
— Убийство преступника — да, — спокойно улыбается Кенджи. — То, как я это называю, издержки профессии. Я должен был оборвать твою жизнь сразу же, как только твоя вина подтвердилась. Но я этого не сделал. Знаешь, почему?
Железный смотрит в окно и молчит, но Кенджи уверен, что ему интересно.
— Потому что ты ничего о своих действиях не помнишь. Сейчас ты не преступник, а обычный человек. Хоть и железный, — добавляет Кенджи, вспоминая о хвосте, который до сих пор торчит на виду и лежит металлической змеёй рядом с бедром Ямаруты. — Но если ты снова взбесишься и убьёшь кого-нибудь, то мне придётся выполнить приказ.
Сора ядовито усмехается, но голову всё ещё не поворачивает.
— Что, в список издержек профессии входит ещё и совесть? Боишься убить невиновного?
— Да, боюсь, — признаётся парень, останавливаясь на светофоре. Стоять придётся сорок секунд. — Но это не значит, что не смогу.
— Ты бы ещё действовал так же уверенно, как языком молол, — закатывает глаза Ямарута и всё-таки поворачивается, чуть наклоняясь к парню. — Ты не можешь меня убить, по глазам же вижу. Только вот дело не в том, что тебя замучает чувство вины. Томо взял тебя за яйца, да? И теперь крутит их, как хочет, а ты сделать ничего не можешь.
Сора скалит зубы в злой улыбке, зная, что угадал. Кенджи лишь терпеливо сжимает челюсть и медленно поворачивает голову. Ямарута смотрит из-под козырька кепки. В этих ярких жёлтых глазах кипит что-то опасное и дикое — совсем не то же выражение, что было у человека на стадионе школы. Тем не менее, отвести взгляд от него не получается и теперь, хочется продолжать всматриваться, даже если это неприятно. Будто смотришь на пожар.
— Если всё-таки случится так, что мне придётся тебя убить, то знай, что в этом нет ничего личного, хоть ты и правда неприятная личность, — криво улыбается Кенджи. Сора в ответ только фыркает, вновь уставившись в окно, словно там происходит нечто интересное. — То же касается варианта, при котором ты останешься жив.
— Мне с тобой не постель делить, зачем ты это рассказываешь?
— Просто чтоб ты знал, — пожимает плечами киборг, поворачивая на перекрёстке. — Не хочу, чтобы ты держал на меня зло за сегодня, Томо сам предложил попробовать тебя взбесить. Если бы не он, я бы остался в стороне, как и планировал. Ты действительно ничего, кроме тюрьмы, не вспомнил?
— Не знаю, — вздыхает Ямарута устало и раздражённо. — То есть, да, только её, но… что-то в этих воспоминаниях кажется лишним.
— Лишним?
— Что-то среди всего этого не сходится с большей частью воспоминаний, — парень откидывает голову назад и закрывает глаза, больше не выглядя настроенным враждебно. Кепка нелепо съезжает набок, но парень лишь косит взгляд на улицу. — Хочу воздухом подышать.
— Можем пройтись немного, я остановлю через несколько минут.
Когда парни покидают парковку, Кенджи вдруг вспоминает кое-что и тут же хлопает себя по карманам, а после отдаёт Ямаруте телефон, переданный ему от Рей.
— Она сказала, что это запасной, специально для тебя. Там всё есть, я проверил.
— Проверил? То есть шарил в чужом телефоне?
Кенджи расплывается в дружелюбной улыбке, на этот раз раздражая железного целенаправленно. Тот вдруг косит взгляд за спину киборга, словно забывая о разговоре и заставляя своего спутника обернутся. Из того, что могло бы привлечь внимание Соры, на тротуаре метрах в десяти от парней оказывается автомат с напитками.
Сора интересуется, будто предлагает:
— Кофе будешь?
— Хм… Ага.
— И мне возьми.
Возмущённый и слегка опешивший от такой наглости Кенджи сразу же поворачивается и видит самодовольную ухмылку на лице Ямаруты. Киборг только фыркает, подавляя вспыхнувшую волну раздражения, и действительно идёт к автомату. Сора следует за ним и прислоняется к деревянному забору плечом, откровенно наблюдая. Вскоре Кенджи протягивает ему бумажный стаканчик, но внутри него ничто иное, как чай. Ямарута удивлённо моргает и смотрит на панель: а вот себе парень берёт именно кофе.
— Я же следил за тобой, — Кенджи ведёт плечом, будто ему холодно от взгляда Соры, забирает свой стаканчик и сразу делает шумный глоток. — Ты не пьёшь кофе. Хотел показательно выбросить в мусорку и съязвить об этом? Обломись.
Сора теряет весь энтузиазм.
— Ты бесишь.
— Ты тоже, только нарочно, — безразлично замечает Кенджи, шагая вдоль забора.
Время близится к вечеру. Солнце прячется за крышами зданий, создавая огромные прохладные тени на улицах. Сора чуть осматривается и понимает, что это район с частными секторами. Здесь находится что-то вроде старых японских поместий, хоть их и немного. Зачастую они либо пустуют, либо используются хозяевами в качестве «загородного дома». Тут достаточно тихо и безлюдно, а просторные личные дворы, ограждённые друг от друга высокими заборами, позволяют жарить барбекю прямо на улице.
Сора доходит до ближайшего мусорного контейнера, допивает остатки быстро остывшего чая и выбрасывает пустой стаканчик. Затем оборачивается и видит застывшего Кенджи, смотрящего в сторону. Ямарута возвращается к нему и прослеживает за его взглядом.
Здание практически полностью разрушено; сгоревшая чёрная древесина валяется бесполезными нагромождениями мусора. Забор, за которым годами никто не ухаживал, местами потрескался и обвалился. В некогда аккуратном дворике перед домом пространство поросло травой и редкими дикими цветами.
Ямарута удивляется только тому, что это место до сих пор никто не выкупил и не перестроил, и окликает киборга:
— Эй, что это?
— Какой-то... дом.
Кенджи отвечает с каким-то странным едва различимым придыханием и продолжает идти, словно потеряв интерес к тому, что разглядывал чуть больше минуты. Сора хмурит брови, но больше ничего не спрашивает и догоняет парня.
Они огибают улицу и сворачивают, возвращаясь к парковке. Всё это время Кенджи не прекращает едва заметно улыбаться, смотря куда-то в пустоту перед собой. Ямарута следит за ним, но киборг не обращает внимания. Он разрывает тишину только когда оказывается рядом с джипом:
— Ты весь день ходил с хвостом наружу. Тебе наплевать, что люди думают?
— А? А почему должно быть не наплевать?
— Ну, ты ведь железный, а вас всё-таки опасаются. Тебя это не напрягает?
— Нет, мне по барабану.
— А раньше ты так же считал, как думаешь?
— Что за вопросы?
Кенджи прикусывает губу и выруливает на улицу.
— Ты как-то легко принял всё это, — киборг кивает на хвост парня, решая заговорить вновь лишь спустя минуту, — для человека, который до сегодняшнего дня не помнил, кто он такой.
Сора вскидывает брови. Он вертит лезвием гарпуна перед своим лицом и стучит костяшками пальцев по холодным металлическим позвонкам.
— Думаю, если бы я совсем ничего сегодня не вспомнил, то испугался бы таким изменениям. А по поводу людей… У меня и так достаточно поводов для переживаний, так что мне всё равно, что обо мне думают какие-то прохожие.
Кенджи сразу понимает, что это очень логичная и правильная позиция, но всё равно удивляется тому, как легко парень к этому пришёл. Неужели нет никаких внутренних сомнений и тревоги?
— Ты ведь на себя это проецируешь? — внезапно спрашивает Ямарута, кося взгляд на протезированные ладони Кенджи. — Думаешь, людям не всё равно, что ты киборг?
Кенджи тяжело вздыхает и признаётся:
— Тем, кто живёт в моём городе, да. Их всегда это пугало и отталкивало.
— А давно ты… такой?
— Давно.
Сора неловко замолкает, а после переводит взгляд на улицу, стараясь сделать непринуждённый вид.
— Забей. Какая разница? У тебя наверняка должны быть близкие люди, которым плевать на всё вот это, а раз так, то зачем морочить себе голову какими-то незнакомцами, которых ты, возможно, видишь первый и последний раз в жизни?
Кенджи сжимает пальцы на руле чуть крепче и тихо вздыхает. Лучше бы Сора просто поиздевался над ним, это бы Кенджи понял в отличие от озвученного поучения или совета — что это вообще?
— Я не пытаюсь тебя успокоить, не обольщайся, просто рассуждаю логически, — добавляет Сора, натягивая козырёк кепки чуть ниже, и слышит сдавленный смешок киборга.
Да уж, чем ярче солнце, тем глубже тень.
— Точно? Я-то уж было подумал, что ты пытаешься меня подбодрить.
— Нет, мне всё равно, можешь и дальше волноваться о всякой херне.
— Как скажешь, — беззлобно усмехается киборг. — Куда тебя отвезти?
— Домой. Мне ведь не нужно адрес называть, фейк такси?
— Ага, не придётся, — улыбается Кенджи, на секунду всё-таки сталкиваясь взглядом с Ямарутой. Тот хоть и выглядит мрачно и задумчиво, но в его глазах к вечеру становится заметно больше веселья.
Остаток пути они едут в тишине. Сора приоткрывает окно, закрывает лицо козырьком кепки и откидывается на сиденье, закинув ноги на приборную панель. Кенджи великодушно молчит по этому поводу, развлекаясь мыслью о том, что в случае резкого торможения железный сломает себе нос о собственные колени.
Кенджи высаживает его прямо у подъезда и, когда Сора выходит на улицу и сонно потягивается, перегибается через коробку передач и предупреждает:
— Ты же в состоянии дойти до квартиры сам и не вляпаться во что-нибудь снова?
— Пошёл нахрен, — огрызается Ямарута. — Так и быть, я позвоню тебе, когда мне потребуется подтереть задницу.
— Этим у нас занимается Томо, — легко отбивается Кенджи, расплываясь в ленивой улыбке.
Ямарута раздражённо цедит что-то сквозь зубы и разворачивается, уходя к двери подъезда. Только когда железный исчезает за ней, Кенджи слегка съезжает вниз по сиденью и протяжно выдыхает, наконец-то расслабившись. Он до последнего думал, что Ямарута что-нибудь выкинет, но, похоже, он умнее, чем кажется. Осталось только проследить за тем, чтобы сейчас действительно ничего не случилось.
Джип парня стоит во дворе ещё минут пятнадцать. Кенджи даже не замечает течение времени и, убеждаясь, что Сора дошёл до квартиры без происшествий, уезжает.
Теперь можно кое с чем разобраться.
