Железное небо: Вспомнить всё

*не бечено* Есть несколько способов приструнить взвинченного Ская. Первый. Начать с ним спорить. Если спор удастся выиграть — мужчина отступит, хоть и продолжит гневно сопеть за спиной, мрачно нашёптывая проклятия. Второй. Поставить его в неловкое положение. Сделать это довольно трудно — нужно знать, куда нажать, чтобы сработало без эффекта бумеранга. Подходящей информацией владеют всего парочка человек; остальные, видимо, жили долго и счастливо. Третий. Быть Кодой. Тут всё просто. Парень следит скучающим взглядом за Дайлером, носящимся по коридору за звонко смеющимся и периодически покрикивающим железным, входящим в состав Карателей. Бурые отметины на шее Ская разумно решили не комментировать только Охотники, знающие о том, какие пистоны за этим могут последовать. Дайлер удивительно хреново реагирует на чужое любопытство, особенно когда ему не удаётся убедительно соврать. Ну что ему надо было сказать? «Упал горлом на пылесос марки «Кода»?» Тут и так всё понятно, даже угадывать не нужно. А вот Каратели более бесстрашные и ехидные боевые единицы, благо пускать их в расход можно с завидным постоянством. Мужчина, конечно, не успел никого убить, но отреагировал на чужой смешок моментально: в ржущего как конь железного полетело мусорное ведро, затем сам Скай. С кулаками, матюками и обещаниями сделать парню обрезание всех пяти хвостов. Откуда взялся пятый — непонятно… Скрытый намёк, видимо?.. Догнать он его, в общем, тоже не смог, но кидался в придурка всем, что попадалось по пути. Так очевидно вспыхнуть на вопрос: «Всю ночь со своей красавицей кувыркался, Дайлер?» — и не догадаться, что тем самым отвечает на него более чем положительно, может только Скай. Хотя, кажется, этот факт волнует его куда меньше, чем жизнеспособность языкастого Карателя. Итак. Спорить здесь не с чем. Даже Коде. Засосы есть? Есть. Что тут скажешь. Виноват. Можно поставить Ская в неловкое положение, но с этим уже справился тот идиот, который только что чуть не пробил своей башкой дверь лифта, не сумев затормозить вовремя. О, Дайлер догоняет, сейчас будет самое интересное. Остаётся только последний вариант. Что бы сделал Кода, будь он собой? Надо подумать. Тем временем, Скай таскает несчастного паренька за ухо, хотя, судя по лицу железного, ему ни черта не жаль — ржёт как скотина, уже слёзы из глаз текут. Остальные делают вид, что ничего не происходит. Тайфун может перекинуться и на них. Кода не боится. Он решительно поднимается со скамейки, но ближе не подходит, только окликает: — Скай, — и манит пальцем к себе, едва заметно улыбаясь и изогнув бровь. Каратель плюхается на пол и продолжает тихо гаденько хихикать; ухо у него краснющее — прям под цвет лица, через минуту тупая башка точно лопнула бы от давления. Дайлер кидает косой взгляд на вздрогнувшую толпу, прижавшуюся к противоположной стене, затем на Коду. Мужчина заметно смягчается, хотя продолжает выглядеть недовольным ребёнком, и подходит к парню так, словно тот вот-вот начнёт его отчитывать за избиение лежачего. У Коды другой план. Когда Скай оказывается достаточно близко, Кода сам наклоняется к нему и нетипичным для себя низким голосом произносит на ухо всего одну фразу. Дайлер сначала замирает и бледнеет, потом стремительно багровеет и быстро моргает — два ярких жёлтых глаза мерцают, словно лампочки гирлянды. Он смешно икает, не найдясь с ответом, скачет взглядом по полу, прикладывает ладонь к лицу, стараясь согнать смущение, что-то бормочет и отворачивается. Ву-а-ля — ему уже плевать, что там о нём думает эта толпа дебилов, когда за спиной стоит вот этот вот удовлетворённый результатом парень. — Я говорил, что ты очень мило смущаешься? — расплывается Кода в улыбке. — Этого бы не произошло, если бы кто-то, — шипит Дайлер вполголоса, — не обглодал мне всю шею! — Тебе ведь понравилось. — Просто замолчи… — Ну кто бы мог подумать… — Если в других городах узнают, что мэр Тэрроза трахается с железным, то на нас просто скинут пару ядерных боеголовок, — нервно усмехается Дайлер, потирая переносицу. — Ты утрируешь, — пожимает плечами Кода. — Но можем не афишировать, мне всё равно. Скай видимо раздумывает, надо ли сказать что-нибудь ещё, но отвлекается на открывающуюся чуть помятую дверь лифта. Из кабины вываливаются Кенджи и Грин: оба с растерянным напуганным видом. Дайлер проверяет телефон: в последнем сообщении десятиминутной давности о Ямаруте сказано, что он гуляет по городу вместе с Томо. Раз всё под контролем, что на этот раз? Неужели что-то настолько серьёзное, что даже этот засранец так перепугался? Кенджи подходит ближе, раскрывает рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, не может подобрать слов. Он морщится, смаргивает, собираясь с мыслями, и изрекает чётко и по делу: — Мне пизда. Нет, ну раз уж даже этот парень заговорил такими словами, то дело явно нешуточное. У Ская аж глаза на лоб лезут: Кенджи всё-таки умеет материться? Так, стоп, у него что-то случилось, надо что-нибудь спросить. — А точнее? — изгибает бровь Дайлер. — Сюда едет мой отчим, — с нажимом давит из себя Кенджи. — Ёбаный в… Они заваливаются в первый попавшийся кабинет и выгоняют его законного владельца, запирая за ним дверь и оставаясь в гробовой тишине, длящейся минут двадцать. Первым не выдерживает киборг: — Ну и что мне делать?.. — Меня это, на самом деле, не должно касаться, но тебе ведь угрожали, верно? — хмурится Скай, имея ввиду Томо. Кенджи лишь кивает, смахивая капельки пота со лба. — Выходит, если есть риск, что Рёма всё узнает, ты прекратишь нам помогать? Кенджи жмурится, зарывается пальцами в волосах, сжимая их до боли, и хочет ответить «да». — Нет… Я помогу… Я даже готов не брать доплату с Тэрроза, плевать на деньги, но я не хочу, чтобы он знал… — Кенджи, без него мы не сможем сделать апгрейд, — напоминает Грин. — Подумай ещё раз. Может, он нормально отнесётся? — К тому, что он спас будущего убийцу? О да, он точно обрадуется, — ядовито фыркает парень. — Томо не станет выдавать меня просто так, но если Рёма увидит меня в драке с железным… И я не представляю, как уговорить его на апгрейд, не рассказывая, зачем он нужен… — У тебя нет других вариантов, — разводит руками Грин. — Придётся рассказать ему правду. — Кстати о правде. Почему от меня скрыли родство Роши и Рёмы? В чём причина такой предусмотрительности? — хмурится Кенджи, раздражённо переключившись на Ская. Тот рычит сквозь зубы. Вот пронырливый пацан. — Ты бы захотел познакомиться со своей нынешней семьёй, которую раньше никогда не видел. А теперь представь на секунду, что Ямаруте пришло бы в голову убить тебя, а ты весь бронёй закрылся, как черепашка в панцире, и он тебя отковырять от него не может. Как бы он попытался насолить тебе в таком случае, а? — Да откуда вам знать, чего бы я захотел? — возмущается парень. — Оттуда, что ты ещё безмозглый пиздюк, фонтанирующий эмоциями, но безуспешно пытающийся их не показывать! — огрызается Дайлер, но, затылком почувствовав испытующий взгляд Коды, берёт себя в руки. — Роши тоже всё последнее время пытался связаться с вашим отцом, я следил за этим и пресекал все попытки выйти на него... — А это почему? — Потому что этот парень превзошёл своего отца, воссоздав позвонки железного. Рёма, узнав об этом, наверняка захотел бы увезти его, как это было с тобой, а я этого позволить не могу, Роши слишком ценен. — Вы будто говорите про вещь, а не человека, — брезгливо морщится Кенджи. — Возможно… — не отнекивается Скай. — Его знания — это то, что способно устроить новый хаос в Тэррозе. За его голову заплатят бешеные деньги, а уж сколько людей попытается эти знания из парня вытянуть — стоит ли говорить? Но пока что об этих знаниях известно лишь единицам, поэтому Роши в безопасности, но пойди попробуй убедить в этом обеспокоенного родителя. Наша делёжка с Рёмой породит конфликт таких масштабов, что может развязаться очередная война между городами, — зло усмехается Дайлер, совсем не испытывая радости от этого. — Так, короче говоря, — вмешивается Грин. — Ямаруте нельзя знать о вашем родстве с Рёмой и Роши, а Роши нельзя растрепать про свои достижения отцу, правильно? Насчёт Ямаруты придётся предупредить их в любом случае, потому что из-за предстоящего апгрейда разговора по душам не избежать. Но никто не подумал о том, что Рёма вот прям щас может сидеть и попивать чай дома у своей жёнушки, слушая увлекательную историю нашего очкарика? В кабинете вновь повисает тишина. Кенджи переглядывается со Скаем. Они синхронно сглатывают. Да нет, бред, быть такого не может. Сколько там времени прошло с его звонка? Восемнадцать часов? Двадцать? Скай в спешке набирает номер водителя Роши; Кенджи делает то же самое, пробуя дозвониться до Рёмы. Звучит всего несколько похожих друг на друга вопросов, а после снова наступает гробовая тишина. Парни опять сталкиваются взглядом и понимают, что в детали вдаваться не придётся. Их голоса накладываются друг на друга, резюмируя ситуацию: — Пизда.

***

Сора открывает глаза и поначалу думает, что оказался под водой: изображение сильно размыто, цветные пятна медленно мельтешат в разные стороны, неторопливо приобретая более ясные очертания. Парень несколько раз жмурится и смаргивает, стараясь сфокусировать взгляд. Он в каком-то огромном бело-золотом зале, потолок которого теряется где-то очень высоко в непроглядной темноте. Рядом с железным стоят небольшие круглые столики с белыми скатертями, такого же цвета сервизом и чайниками. Всё вокруг сверкает и блестит, выглядит очень чисто и до ужаса дорого. Сора пытается повернуть голову и внезапно понимает, что тело ему не подчиняется. Его разум словно засунули в чужую оболочку, которой управляет кто-то другой; он способен лишь смотреть на всё происходящее от первого лица. Ему страшно, но тело остаётся спокойным: дыхание ровное, отсутствует дрожь. Он сидит на одном из стульев и не может пошевелиться. Зал внезапно заполняется людьми, одетыми в дорогие костюмы и платья. Они разбиваются на пары, а следом начинает играть какая-то мелодия: что-то гитарное, но спокойное, медленное и умиротворяющее. Вскоре к ней присоединяются скрипки, дополняя, но задавая более тревожное настроение. Сора узнаёт в танцующих нечто вроде вальса людей своих знакомых: Грин держит за руку Кенджи, а тот, положив ладонь ей на талию, ведёт девушку за собой; неподалёку от них то же самое происходит со Скаем и тем парнем с железной частью лица, а рядом с ними старик Тод держит на руках малышку Анемон, медленно раскачиваясь, словно пытаясь её убаюкать. Ямарута находит взглядом Роши и даже ту высокую незнакомку, которая появилась всего на минуту в камере заточения бессмертного. Он так же узнаёт несколько работников школы, в которой он преподавал, и ещё некоторых людей. Парню становится жутко. Он понимает, что всё это не реально, этого нет на самом деле, но происходящее выглядит очень ярко и натурально. Люди продолжают танцевать, периодически подталкивая друг друга к ближайшему новому партнёру, меняются местами, кружатся и словно не замечают парня. Сверху капает что-то холодное. Он не может поднять голову; тело даже не вздрагивает от неожиданности. Капелька жидкости неторопливо стекает на переносицу и разделяется на две тонкие струйки. На макушку падает ещё одна капля, затем следующая - на левое плечо. Вскоре новая тёмно-бурая капелька шлёпается на белоснежный пол под ногами, давая понять, что за жидкость льётся сверху, словно начинающийся дождь. Люди не обращают внимания на кровь, которой стремительно пропитываются их костюмы, платья и волосы; они продолжают танцевать, размазывая кровавые разводы на полу. Парень опускает взгляд вниз и понимает, что на нём тоже какой-то костюм, вроде как белый смокинг с чёрным галстуком под застёгнутым пиджаком. Штаны в районе бёдер испещрены кровавыми каплями, срастающимися в бурые мокрые пятна. Сора в ужасе хочет вскочить, но тело всё ещё не отзывается, оно будто принадлежит кому-то другому. Музыка внезапно нарастает и одна из танцующих пар падает на пол, словно это не люди, а роботы, которых резко выключили. Затем всё продолжается так, будто ничего не случилось. Сора запоздало замечает, что кто-то подошёл к нему. Он всё ещё не может ни говорить, ни шевелиться, но тело двигается само, Сора его даже не чувствует: рука сама тянется к чужой протянутой ладони, принимая приглашение. На секунду становится спокойнее, потому что это Томо. Он одет в такой же, только чёрный смокинг с белым галстуком. Мужчина улыбается мягко и в то же время холодно, словно знает, что здесь происходит. В любой другой ситуации парень начал бы любоваться им, но брюнет выглядит так, будто им помыли пол на скотобойне. Да и все остальные тоже. Град из кровавых капель не прекращается, образовывая на полу сворачивающуюся бурую кашу, которую танцующие люди продолжают размазывать по поверхности. Сора хочет спросить у Томо, что происходит, но даже не может открыть рот. Внезапно они, как и все в зале, замирают, и очередная пара падает на пол, а затем всё снова продолжается. Парень пытается разглядеть, кто рухнул, и, встретившись взглядом со стеклянными глазами Грин, в ужасе зажмуривается. Это повторяется снова и снова. Зал заполняется окровавленными телами; из переполнившихся кружек, стоящих на столах, льётся тёмно-красная жидкость; с краёв потемневших от крови скатертей медленно падают на пол алые капли. Когда кроме Соры и Томо на ногах больше не остаётся никого, стихает и музыка. Брюнет отпускает его, но продолжает стоять напротив и едва заметно улыбаться. Парню очень хочется знать, о чём он думает, но внезапно его собственный подбородок вздёргивается, давая возможность посмотреть вверх. Темнота, пожравшая потолок, резко обрушивается вниз, поглощает собой стены, пол, наползает на бездыханные тела людей вокруг. Вдруг контроль над телом возвращается, но Сора не успевает это даже осознать: брюнет едва ощутимо толкает его назад. Железный тянется руками обратно, но всё равно падает спиной в какой-то кисель и вязнет в нём, стремительно утопая. Холодная темнота пожирает парня, давая напоследок увидеть Томо: его, абсолютно спокойного и не изменившегося в лице, начинает облеплять та же чёрная пустота. Сора резко открывает глаза и рвано вдыхает. Сердце колошматит так, будто он пробежал пару километров, подгоняемый палкой. Он лежит на боку и мысленно радуется, что чувствует своё тело. Он немного замёрз; видимо, поэтому та чернота во сне казалась холодной. Парень переводит взгляд чуть выше и видит, что на кровати рядом с ним сидит Томо: без крови и в новой футболке. Он занят чисткой пистолета и не замечает, что Ямарута уже пару минут лёжа осматривается. Сора запоздало понимает, что они находятся в квартире брюнета. Как и каким образом?.. И сколько вообще он проспал? Почему он до сих пор жив? Разве Томо его не задушил там, на Арене? Это точно не сон: Сора едва ощутимо трёт между пальцев ткань одеяла под собой и убеждается в реальности материи. Голова тяжёлая, неподъёмная. Парень продолжает откровенно рассматривать профиль брюнета и ловит себя на какой-то абсолютно тупорылой улыбке. — Поздравляю, — хрипит он, решив, что пора о себе напомнить. Томо едва заметно вздрагивает, вскидывая голову. — Придурок, блять! — шипит он сквозь зубы и медленно переводит злой взгляд на железного. Тот лыбится ещё шире, вызывая недоумение. — С чем? — сдержанно спрашивает Охотник. — С победой, — кивает Ямарута. Томо только хмыкает и вновь отвлекается на пистолет, по частям собирает его заново. Сора внимательно следит за движениями его рук и сползает чуть ниже по кровати так, чтобы его голова оказалась рядом с бедром Охотника. — Почему я жив? — Ты же принял регент пару дней назад, он ещё действует, пусть и слабо, — холодно отзывается брюнет. — Ах да… Сора смотрит на свои ладони. Пальцы целы, хотя пару часов назад правая ладонь была переломана до полной недееспособности. Да и сам он уже не в крови. Видимо, Томо успел привести в порядок и его. Парень снова смотрит на мужчину и невольно улыбается, притираясь ближе. — Кажется, я кое-что понял, — весело сообщает он, откровенно любуясь Охотником. Тот не реагирует, перезаряжая уже полностью собранный пистолет, но Сору не волнует это напускное равнодушие. — Ты мне нравишься, — добавляет железный, хитро сощурив взгляд. — Странно, ведь пару часов назад я тебя бесил, — пожимает плечами Томо. — Причина одна и та же, — кивает Сора, не отрицая. — Держи в курсе, — устало фыркает Томо, сталкиваясь с Ямарутой взглядом. Парень выглядит ленивым и весёлым. Всего пару часов назад в его глазах не было ничего, кроме жгучего раздражения, а теперь он смотрит на мужчину с той же преданностью, что и год назад. У Томо от этого в горле пересыхает, так что он спешно отворачивается. — Я не вспомнил ничего конкретного, но в голове всплыли какие-то размытые образы, — бормочет Ямарута, растирая лицо ладонями, чтобы окончательно согнать сонливость. — Я ведь уже бывал на Арене? — Да, — кивает брюнет и, чуть подумав, добавляет: — Пару раз. — Ты что-нибудь сделал со своими ранами? — хмурится Сора, начиная вспоминать их драку. — Я, конечно, не уверен, но по-моему я слышал, как у тебя ребро треснуло, — ухмыляется парень, за что тут же получает скромный подзатыльник. — Два ребра, — уточняет брюнет. — Думаешь, я пошёл бы на Арену без аналога регента? — Жульничал? — подозрительно щурится железный. — После драки излечился. Ты от затрещин тупеешь, что ли? — Возможно, — пожимает плечами Ямарута, не обидевшись. — Мне сон дурацкий приснился, — вздыхает он, утыкаясь лбом в ногу мужчины. — Мне тебя утешить надо? — Если хочешь, — опять подзатыльник. — Эй! Если ты собираешься казаться умнее на моём фоне, то придумай способ получше! — Куда уж лучше, ты и сам справляешься, — ухмыляется Томо. — Одно твоё присутствие понижает IQ всего квартала. — Может, я как дементор, только высасываю из окружающих не душу, а интеллект? — И из себя заодно. — Договоришься ведь, — Сора криво ухмыляется, — из тебя тоже что-нибудь высосу, — двусмысленно добавляет он, с удовольствием наблюдая за реакцией. Томо смотрит нечитаемым взглядом куда-то перед собой, замерев на секунду, а после делает вид, что ничего странного не услышал. У Ямаруты начинает сводить скулы от улыбки, но прекратить он уже не может. Изнутри его распирает смех, но парень старается сдерживаться и давит из себя вопрос, который точно должен потрепать нервы брюнету: — Как думаешь, почему младенцам на ночь дают эти... э-э-э… соски! Вот! — вспоминает он. — Чтобы крепче спалось? Томо лишь переводит на Сору слегка охреневший взгляд и вздёргивает бровь, без использования слов уточняя: «Ты дебил?» — Я тут просто подумал, что у тебя вряд ли есть такая штука, а мне ведь не помешало бы: кошмары и всё такое, — наигранно разводит руками Ямарута и снова скалит зубы в придурковатой улыбке. — А что, если спать с твоим членом во рту? Интересно, мне так будет спокойнее? — Ты собираешься использовать мой член вместо соски для младенцев? Совсем ебанулся? — Фу, — отбрыкивается парень, — сравнение отвратительное! — Ты сам сравнил, придурок! Сора делает вид, что не слышит брюнета, и продолжает бормотать: — Надеюсь, у тебя нет никаких скрытых фетишей, связанных с младенцами… Томо страдальчески вздыхает: — О господи… — Веришь в него? — В кого?.. — В Господа. — Ямарута, блять... — Что? — Иди нахуй! — Мы пришли к тому, с чего начали, — снова лыбится Сора, практически укладывая свою голову на бедро Охотника. Тот если и хочет скинуть его с себя, то не делает этого и терпеливо старается не замечать поползновений парня. — Знал бы, что бесить тебя так классно — делал бы это сутки напролёт. — Ты неплохо справляешься, — огрызается Томо до странного мягко. Сора тут же перестаёт чувствовать границы дозволенного и самоуверенно заявляет: — Кое с чем я справляюсь ещё лучше. Тебе ведь понравилось в тот раз, — довольно щурится он, улавливая малейшие изменения в лице брюнета. Тот сначала правда не понимает, о чём речь, а потом цедит сквозь зубы что-то нечленораздельное, из-за чего Ямарута улыбается ещё шире и наглее. — Да ладно тебе, я правда был хорош. — Не обольщайся, ничего особенного, — хмыкает Томо, не улавливая почву для следующей провокации. Собственный голос кажется ему чуть более хриплым, чем раньше, так что он на всякий случай скидывает парня с себя и уходит к столу, в ящик которого отправляется пистолет. — Проверим? — мурлычет Ямарута. Томо лишь на секунду позволяет себе вспомнить ощущения и мелко вздрагивает от того, как внизу живота выстреливает приятным разрядом. Волосы на затылке встают дыбом от предложения Соры. Тот продолжает ухмыляться, развалившись на кровати и напоминая огромного кота. — Обойдёшься, — брюнет находит в себе силы отказать. Ямарута явно чего-то добивается этим, так что нужно держать себя в руках, не поддаваться на эти жалкие... — Спорим, ты и пяти минут не продержишься? Оу. Смелое заявление. Томо говорит раньше, чем успевает обдумать: — Ты не слишком самоуверен? — В прошлый раз, когда я это спросил, то сам же и проиграл, — тянет Ямарута, продолжая хитро щуриться. — Теперь спрашиваешь ты. Закономерность? — Не неси херню, — советует Томо, стараясь выглядеть невозмутимо. Хотя, это сложно, от слов парня внутри что-то вздрагивает и начинает тревожно скрестись, упрашивая узнать, кто выиграет в этот раз — и Сора отлично видит, как мужчина сомневается. Суть предложенного спора идиотская, но собственное предательское любопытство кажется ещё более нелепым. Что такого способен вытворить Ямарута, чего Томо ещё не видел? Боже, он правда готов согласиться, только не это… Всего лишь пять минут. Что сложного? — Ну что, спорим? — подначивает Сора, подпирая щёку ладонью. Ни за что, нет, это очередная глупая уловка… — Спорим, — нарочито равнодушно соглашается брюнет. Они оба рефлекторно переводят взгляд на часы. «21:30». Ямарута внезапно оказывается рядом и набрасывается с поцелуем, подталкивая Томо к стене. Только вот позволять зажимать себя Охотник не собирается и тут же меняется с парнем местами, кусая его за губу в наказание. Сора глухо смеётся и без церемоний кладёт ладонь ему на ширинку, начиная поглаживать и мягко сжимать. Встаёт предательски быстро. Томо старается отвлекаться на счёт, игнорировать пальцы, размазывающие смазку по головке; закрывает глаза, чтобы не видеть Ямаруту, и упирается руками в стену позади него. Он успевает удивиться тому, как стремительно дуреет от происходящего: они ведь накинулись друг на друга с тем же рвением, что и на Арене, только в ход пошли не кулаки. Ладонь как-то сама ложится на плечо парня и требовательно давит вниз, заставляя опуститься на колени. Сора издаёт усмешку и покорно подчиняется. Он берёт в рот целиком почти сразу, из-за чего приходится прикусить губу и зажмуриться. Резкая вспышка удовольствия волной проносится по телу, заставляя сжать ладони в кулаки. Пока что всё то же самое, что и в прошлый раз: Сора мокро вылизывает ствол, посасывает головку и иногда пропускает член в горло, несколько раз насаживаясь и тут же выпуская. Перед глазами пляшут разноцветные круги, как после удара по затылку; тело напрягается в ответ на каждое действие, а ведь нужно ещё стоять ровно и самому не толкаться парню в рот, иначе он правда выиграет в этом тупом споре. Он делает что-то странное, непонятное: кажется, пропускает прямо в узкую глотку, мягкие влажные стенки сжимаются вокруг члена, а потом парень двигает головой вкруговую, выпускает и насаживается снова. Томо коротко стонет и упирается лбом в свою руку чуть ниже плеча, стараясь не смотреть вниз. Там опять происходит что-то необъяснимое, от новой вспышки хочется позорно согнуться пополам, схватить за волосы и усилить ощущение, но брюнет поступает иначе: он инстинктивно пытается отстраниться, чтобы оттянуть момент. Сора недовольно мычит, вдруг подхватывает его за бёдра и толкает на себя: берёт в рот резко и до конца, касаясь лобка носом, опять делает своим горлом что-то невероятное и застывает, не позволяя уйти от почти болезненного удовольствия. Томо хочет заткнуть уши, потому что слышит собственный шёпот: он сдавленно матерится в перерывах между короткими рваными выдохами, низ живота сводит спазмами. Чужое горло сжимает его плотнее; слышно, как Сора глотает и только после этого позволяет рассеянно отстраниться. «21:34». Ну, приехали. У брюнета звенит в ушах ещё около минуты, он в упор не понимает, просто не может понять, что произошло и как у Соры это получилось. Ему казалось, что он сможет это контролировать, но… было так… твою мать, да как он это сделал вообще?.. Ямарута продолжает сидеть у него в ногах и облизывается, смотря снизу вверх мутным ленивым взглядом. Томо, ещё не до конца придя в себя и не соображая, что делает, тянется левой ладонью к его лицу и проводит большим пальцем по влажным губам, смотря, как заворожённый. Парень послушно открывает рот и пропускает в него указательный и средний пальцы мужчины, позволяя гладить горячий скользкий язык; брюнет будто проверяет, куда у него там всё помещается. Стоит ли говорить Соре, что теперь у него два таланта: убивать людей и сосать член? Наверное, лучше всё-таки промолчать. Пока Охотник, продолжая упираться протезом ладони в стену, приходит в себя и мысленно пытается найти место, где можно похоронить свою гордость, Ямарута сам поправляет ему одежду, не прекращая кусать губы и коротко облизываться. Томо больше не сможет реагировать на эти жесты адекватно. Он отходит, прекращая зажимать парня между собой и стеной, и садится на кровать, встряхивает головой. Нет, серьёзно, как?.. — Закономерность, — словно читая немой вопрос на лице брюнета, пожимает плечами Сора, самодовольно улыбаясь. — Совпадение, — спорит Охотник. — Тебе мало? — предлагающе удостоверяется парень, вскидывая брови. Томо впервые так явственно чувствует надвигающийся инфаркт. Он зачем-то смотрит на железного. Парень сидит на собственных коленях, разведя бёдра, дышит глубоко и продолжает вылизывать брюнета уже взглядом. От этого на секунду становится не по себе: он словно наконец-то дорвался и готов продолжать до тех пор, пока снова не потеряет сознание. Где у него там кнопка выключения? — Иди сюда, — мягко говорит Томо, кивком приглашая парня к себе на колени. Тот послушно двигается ближе, поднимаясь на ноги, а следом ему на загривок опускается ладонь, заставляя железного упасть торсом поперёк бёдер Охотника. Сора растерянно упирается ладонями — в колено и в кровать, и оборачивается через плечо. Ему опять давят на затылок, заставляя опустить голову. — Что ты… — Твоя очередь. Ямарута затыкается, растерявшись окончательно. Томо рывком стягивает с него штаны вместе с бельём на уровень бёдер, задирает вверх чужую футболку и наблюдает, как у парня краснеют уши. О, кажется, он понимает, что сейчас будет: Томо чувствует упирающийся в ногу стояк. Мужчина невесомо касается пальцами левой руки шейных позвонков Ямаруты и ведёт вниз, замирает в области поясницы — там, куда пришёлся выстрел полгода назад, — но вскоре продолжает выводить ровную линию и убирает руку. Со стороны парня слышится тихий вздох. Он комкает пальцами одеяло и шумно сглатывает. Ладонь опускается резко, с характерным шлепком: Ямарута вздрагивает и шипит. Задница у него крепкая, подтянутая; на светлой коже сразу же остаётся наливающийся отпечаток. Экзекуция за наглость и провокацию. Он вздрагивает от каждого нового удара, не зная, каким будет промежуток между ними. После шестого размашистого шлепка он упирается лбом в свои предплечья и тихо скулит, мелко подрагивая. Мужчина сминает покрасневшую горящую от ударов кожу, гладит, снова сжимает — медленно, но так, чтобы Ямарута не слишком привыкал. Томо внезапно опускает руку под него и усмехается: мокро, как у девчонки. От дразнящего прикосновения к возбуждённой плоти парень гортанно стонет, вскидывает голову и вновь роняет её, до противного скрипа комкает пальцами одеяло, но терпит. Брюнет растирает его собственную смазку между пальцев и приставляет указательный к отверстию, медленно надавливая. Ямарута рвано выдыхает и, кажется, кусает губы, чтобы не начать капризно хныкать. Внутри настолько узко и горячо, что хочется заменить палец членом, но накопившаяся за день усталость и впрямь даёт о себе знать: если Томо поддастся, то всё будет быстро и скучно. Гораздо интереснее позволить парню почувствовать себя настолько же зависимым. Томо отлично помнит, где и как нужно касаться, чтобы у Соры перед глазами космос замаячил, но нарочно проводит по простате лишь вскользь. Это настолько мучительно медленно и на грани, что Ямарута всхлипывает и вздрагивает от звука своего голоса. Он дышит коротко и рвано, то напрягаясь, то стараясь расслабиться, невольно гнёт спину, подаваясь навстречу. Парень раз за разом оказывается на пике, ему не хватает совсем немного — Томо нарочно не позволяет, отстраняется и даёт переждать момент, а затем возобновляет мучительно-сладкую пытку. Удивительно, что Ямарута даже не пытается тянуться руками к изнывающему члену, только тихонько поскуливает и, кажется, окончательно теряется в ощущениях, потому что уже через пару секунд он откровенно виляет задницей, капризно желая усилить удовольствие. — Что нужно сказать, Ямарута? — ухмыляется брюнет, наклонившись к уху парня. Слезящиеся ярко-жёлтые глаза смотрят с гневом. Томо ненадолго давит туда, где железному больше всего хотелось, и тот сразу меняется в лице: жмурится, страдальчески изламывая брови, и зажимает рот ладонями, глуша несдержанный стон. Он терпит ещё мгновение и убирает руки, выдыхая: — П-пожалуйста… Пожалуйста, Томо, я не могу… Мужчина одобрительно хмыкает и повторяет движение снова, задавая темп побыстрее. Ямаруте этого достаточно, он срывается: сдавленно стонет, дрожит и кончает куда-то на пол. Парень не успевает прийти в себя и отдышаться; его заставляют приподняться и усаживают к себе на колени. Он не понимает, чего именно от него хотят, так что он рефлекторно скользит ладонями по плечам Охотника, обнимает за шею и наклоняется, жадно утыкается в губы, будто во рту у мужчины больше кислорода, чем в самом помещении. Сора даже не замечает, как положение немного меняется: они лежат на боку вдоль кровати; медленно сминают друг другу губы и сталкиваются языками. Агрессивные властные прикосновения сменяются нежными, почти невесомыми. Парень жмётся ближе к теплу, исходящему от тела Охотника, сонно трётся носом и плавно сползает ниже, утыкаясь лбом в его шею. В волосы на затылке скользят пальцы, мягко поглаживая. Сора ловит себя на мысли, что в этот раз дурацких снов не будет.