Железное небо: Вспомнить всё

Кенджи впервые в жизни настолько страшно. Так страшно, что искусственные руки, не подчиняющиеся законам человеческого тела и эмоций, начинают дрожать. Он едва способен водить машину, старается совладать с собой, но не может, постоянно отвлекаясь на мысль о том, успел ли Ятсуме-младший проболтаться о позвонках. Просто весь этот пиздец сильно увеличится в размерах, если да. Теоретический конфликт между Скаем и Рёмой способен привести оба города к войне за одного-единственного инженера, и если военные из Тэнри окажутся сильнее тех, что из Тэрроза, то Скай прибегнет к помощи железных. Победа будет гарантирована. Но какой ценой? Дайлер впрямь готов пойти на это? Стать тем, кем, по сути, являлись учёные, создавшие железных? В голове не укладывается. Может, Кенджи ещё недостаточно взрослый, чтобы понимать нечто подобное и мириться с этим, но перспектива стравить между собой Тэнри и Тэрроз вообще не внушает доверия. Лучше бы Роши хранить молчание. На фоне этих мыслей тот факт, что придётся рассказать Рёме о своей истинной профессии, кажется уже не столь важным. Куда уж там. Проблемы одного человека ничто по сравнению с угрозой жизни миллионов. По крайней мере, Кенджи очень старается убедить себя в этом. Скай, в общем-то, всегда держал в уме — вечность мешать подростку не получится, он найдёт способ связаться с отцом. Он был готов к этому, как и к тому, что Кенджи также следует отгородить от оставшейся здесь части семьи, чтобы ничто не мешало ему выполнять своё задание. Дайлеру было бы проще разобраться с этими проблемами по отдельности, но теперь всё перевернулось с ног на голову. Появление Ская на пороге дома Ятсуме тут же вызвало бы нежелательные вопросы в случае, если всё не так критично, как кажется, а вот с Кенджи всё иначе: у него хотя бы есть оправдание. Ему нужно рискнуть и предупредить их. Ему также нужно рассказать о себе правду. А заодно убедиться, что Роши ничего не разболтал и не станет открывать рот, узнав, что может случится. Надо только разделить Рёму с Роши и пообщаться с ними отдельно. Звучит довольно просто. Парень вздыхает, поднося палец к кнопке звонка и медля, но затем всё же нажимает. За дверью слышатся чьи-то голоса, возня, а после дверь открывает… Рёма. Мужчина удивлённо пялится на киборга, растерянно хлопая ресницами. — Ты не предупредил, что приедешь, — выдыхает он неуверенно, приглашая зайти. — Я за тобой приехал, — кисло улыбается Кенджи, не переступая порог. Из глубин квартиры вновь раздаются незнакомые голоса. У парня неприятно скребёт в груди. — Надо поговорить. — А откуда у тебя адрес? — хмурится мужчина, словно не слыша слов киборга. — Проходи, поговорим. — Наедине. — Что-то важное? — Очень, — фыркает Кенджи ещё более мрачно. — Тогда потом, — беспечно пожимает плечами мужчина и вдруг хитро улыбается. — Я свою семью лет пятнадцать не видел, ты же не собираешься отнять у меня возможность пообщаться с ними? — Прости, но это срочно. Ты должен пойти со мной, — давит из себя Кенджи. — Неа, — мотает головой мужчина, будто точно знает, что парень не заставит его подчиняться силой. — Или ты заходишь, или увидимся позже. Кенджи зло выдыхает и мирится с упрямством отчима, прокрадываясь в прихожую. Его ведут прямо на кухню, где за большим столом, накрытым разными блюдами, расположились остальные члены семьи Ятсуме: взрослая женщина — похоже, Тамия — с длинными каштановыми волосами, испещрёнными седыми прядками; симпатичная девушка лет восемнадцати-двадцати, внешне очень похожая на мать, но с более весёлой клыкастой улыбкой; девочка лет девяти с огромными шоколадными глазами, одетая в милый голубой сарафан; очкастый подросток с растрёпанными волосами и неловкой улыбкой. Кенджи застывает, словно упёрся в невидимую преграду. Все тут же переводят на него взгляд: молодая девушка смотрит оценивающе и хмуро, а остальные с интересом, который тут же переключается на Рёму. — Знакомьтесь, это Кенджи, — улыбается мужчина, прихватывая парня и двигая его к своему стулу, предлагая занять его. Киборг послушно усаживается, позволяя делать с собой что угодно, словно безмозглая марионетка. — Это Роши, — указывает мужчина на подростка в очках. Тот машет ладонью так, словно находится на другой улице, и Кенджи отвечает ему тем же, но более вяло. — Фрея, — представляется молодая девушка, одаривая киборга новой клыкастой ухмылкой. Она, пожалуй, так же, как и Кенджи, не вписывается в общее дружелюбное настроение; видимо, старший ребёнок — главный бунтарь в семье. — Соня, — так же представляется маленькая девочка, беря пример со старшей сестры. Голос у неё звонкий, приятный. Кенджи мертвецки-бледно улыбается, задумываясь о том, что возраст малышки и отсутствие отца в семье в течении почти пятнадцати лет не вяжутся между собой. — А это Тамия, — говорит Рёма, останавливаясь за спиной слегка смущённой матери семейства, невесомо кладёт ладони ей на плечи и целует в макушку, а затем поднимает взгляд на парня. Кенджи старается удержать на лице улыбку, но та трещит, не поддаётся: уголки губ так и тянет вниз. Ему хочется нагрубить Рёме в ответ за откровенную демонстрацию нежности по отношению к этой женщине, но у него вообще нет никакого права возмущаться по этому поводу. Кто он, в конце концов, такой? — Прекрати, — отшучивается Тамия, отпихивая от себя мужчину. Тот смеётся, приносит откуда-то ещё один стул и усаживается рядом с Кенджи. — Поужинай вместе с нами, угощайся, — предлагает женщина, кивая куда-то там на столе. Парень сидит неестественно ровно, прямой, как лом. В горло кусок не пролезет, скулы сводит от фальшивой улыбки. Может, он и не обязан улыбаться вовсе? Тамия, в отличие от своих детей, хотя бы знает, кто он такой, и понимает, что он сам всё расскажет, когда захочет. — Не голоден? — невинно интересуется Рёма, заглядывая в глаза. Кенджи от напряжения готов лопнуть. Не так он себе всё это представлял. Не в нынешней ситуации. Он переводит взгляд на пустое пространство в другой части стола: там есть и кружка, и тарелка, и даже стул, но нет человека. Кто-то не смог прийти? — Должен быть кто-то ещё? — решает поинтересоваться Кенджи. Голос почему-то сипит, но, вроде, не критично. Ответ следует не сразу. Парень понимает, что спросил что-то лишнее: настроение вокруг резко меняется, становится мрачно и тихо. Роши опускает взгляд в собственную тарелку и грустно улыбается; Фрея старается выглядеть равнодушно, но косит взгляд на мать; Тамия вздрагивает, крепче нужного стискивая ручку кружки, а Соня продолжает незаинтересованно ковыряться в тарелке, надув щёки. Только Рёма, выглядя таким же озадаченным, вдруг внезапно осекается и тихо произносит: — Я потом тебе расскажу, ничего страшного… — Мия, — говорит Тамия чуть громче, заставляя Рёму перевести взгляд и замолчать. Она едва заметно улыбается, но в её глазах столько скорби, что Кенджи жалеет о том, что вообще посмел открыть рот. — Младшая дочка. Она умерла около года назад. — Точнее, её убили, — фыркает Фрея, раздражённо отхлёбывая чай. — Простите, пожалуйста, — бормочет Кенджи, желая провалиться на месте. Он пытается встать из-за стола: — Я, наверное, лучше пойду… — Останься, — мягко давит ему на плечо Рёма. — Он прав, ничего страшного, — спешно успокаивает Тамия. — Оставайся. Парень неуверенно падает обратно. — Извините, — бормочет он снова, уставившись в столешницу. Хочется оказаться в другом месте, где угодно, плевать. Он слишком мало про них знает, он вообще не должен здесь находиться. Чем он занимается? Он ведь должен предупредить их об опасности, а не неловко тупить взгляд из-за некорректного вопроса. Дайлер был прав, Кенджи слишком поддаётся эмоциям. Как он вообще дожил до своих лет с такой-то профессией и постоянным чувством вины за отнятые жизни, если даже с неловкостью справиться не может? Кенджи едва заметно вздрагивает, почувствовав, как что-то касается его ноги под столом. Он незаметно кидает короткий взгляд вниз и видит, что это Рёма поглаживает его по бедру, призывая успокоиться, при этом сам улыбается женщине, стараясь перевести тему. Парень смягчается и мысленно благодарит его за это. — О-о, я смотрю, ты Роши приглянулся, а? — игриво вздёргивает брови отчим, заставляя подростка разразиться каким-то невнятным бормотанием, а Кенджи — вздрогнуть повторно. — Да, я просто, ну, знаешь, это, — мямлит очкарик, заливаясь краской, чем откровенно смешит Фрею, — я заметил, что ты, это, как бы… — Киборг? — уточняет Кенджи, радуясь, что его голос звучит значительно спокойнее, чем раньше. — Да, прости! — За что?.. — Ну, я так пялился, это грубо, — нервно усмехается Роши. Он решил, что Кенджи это раздражает? — Не волнуйся, я привык. — Он у нас по моим стопам пошёл, да, Роши? — весело улыбается Рёма, заглядывая в глаза теперь и подростку. У Кенджи стойкое ощущение, что таким образом мужчина может читать мысли окружающих. Секунду. Что он только что сказал? — Правда? И как много, — улыбка Кенджи нервно дёргается, парень делает паузу между словами, — он знает? Киборг смотрит в глаза шатену выразительным острым взглядом, надеясь, что, если у Ятсуме-старшего действительно есть способность читать мысли людей, то она передалась по наследству его сыну. Роши теряется с ответом, оторопело раскрыв рот, роняет необдуманное: «Э-э-э…», — и, похоже, понимает, про кого на самом деле был этот вопрос. — Ничего особенного, — пожимает он плечами, — так, роботов всяких бесполезных собираю, помогаю как консультирующий молодой специалист. До своего отца мне далеко. — Да прям-таки? — отмахивается Рёма, фыркая. — Ты явно прибедняешься, Роши. Какого чёрта? Яснее не стало. Рёма вообще не понимает, насколько накаляет обстановку своим присутствием и беспечностью. — Нет, я абсолютно серьёзен, — строго выговаривает парнишка, поправляя очки. — Мне есть куда расти. Рёма подпирает подбородок ладонью, явно наслаждаясь диалогом. Только вот напряжение Кенджи перекидывается и на подростка: тот смотрит на родителя, словно желает зашить ему рот, а вот на киборга — как кролик на удава. — И кому ты проводишь свои консультации, если не секрет? — интересуется Рёма, нанизывая на вилку кусок свежего тунца и тут же закидывая его в рот, словно конфету. — Тем, кто разбирается во всём этом меньше меня, — давит из себя парень, понимая, что нужно следить за каждым своим словом. — Например? — Этих людей много, тебе всех назвать? — не скрывает Роши закипающее раздражение. — Хм… Тамия говорила, что ты работаешь, но не уточняла, где и кем именно, — хмурится Ятсуме-старший. — Консультации едва ли можно относить к полноценной работе. Где ты трудишься? — Фриланс, — цедит подросток, практически перестав моргать. Вырулить этот диалог в нечто правдоподобное практически невозможно, Роши очевидно не хватит терпения, а вот любопытства у Рёмы хоть отбавляй. — Вообще-то, он только стажируется, — встревает Тамия. — Но платят полную ставку, так что я и сказала, что это работа. — А-а-а, вот как… Судя по благодарному взгляду подростка, мать в курсе происходящего. Что ж, хорошо, вроде, ситуация спасена… — И где проходит стажировка? — вновь задаёт вопрос Рёма, полностью отдавая своё зрительное внимание наполненной разнообразной едой тарелке. Твою мать, почему ты просто не можешь заткнуться? — Да там какой-то новый филиал у моего института появился, — быстро сочиняет Роши, — им не хватает механиков, а я это с основной учёбой совмещаю. — Ты же на заочном, — недоверчиво хмурится Рёма. Блять! Какой ты внимательный, прям всё про своего сына знаешь, несмотря на то, что вы около пятнадцати лет жили в разных городах! — Ну да, но… У Роши явно иссякает словарный запас и энергия на придумывание лжи. Он растерянно комкает скатерть, спешно пытаясь придумать ответ, но Рёма вдруг спрашивает снова: — У кого стажируешься? Кто-то известный там есть? — Да, не то слово, — необдуманно усмехается подросток, за что тут же получает испепеляющий взгляд киборга. Как теперь выкручиваться? — И кто же? — Грин Трейн. А это… это неплохо. Доля правды снимет напряжение с самих парней, так что ничего страшного. Кенджи едва заметно кивает, одобряя слова подростка. — Кто?! — Рёма давится только что отпитым чаем и стучит кулаком по груди, стараясь откашляться. — Грин Трейн? Эта бестолочь?! — Ну, она, вроде как, преуспела… — В чём? В алкоголизме? — усмехается мужчина, вытирая губы. — Худшего наставника и придумать нельзя… — Меня устраивает. Практически, — улыбается парень чуть спокойнее. Что ж, убедил: Рёма действительно ни о чём не знает. В ином случае ему бы было известно про Грин, а раз это не так, то это уже о многом говорит. — Кстати, — осекается очкарик, устремляя на Кенджи внимательный взгляд, и повторяет его интонацию: — А ты сам-то кто такой? Чёртов маленький засранец, держи язык за зубами, господи, неужели это так сложно? Так, стоп, он ведь не знает, что Кенджи, по сути, его старший брат. Знание, в общем-то, совершенно бесполезное, но лучше продолжать держать это втайне. Кенджи ставит локоть на стол и зарывается пальцами в волосы, делая вид, будто старается сформулировать мысль, а сам, тем временем, пересекается взглядом с опешившим Рёмой. Только вот мужчина, в отличии от своего сына, не спешит помогать киборгу. Он так же подпирает голову рукой и расплывается в довольной улыбке, давая парню возможность выкручиваться самостоятельно. «Я его сын? Друг? Сосед по подъезду? Домашнее животное? Кто, блять?» — Кенджи и сам не знает. Он лишь успевает заметить, что Тамия переглядывается с Рёмой и выглядит такой же довольной, как он сам. О чём они там общаются своей телепатией? Почему-то именно в этот момент Кенджи вспоминает, что эти двое — не совсем та любящая друг друга пара, точнее, не в том понимании, к которому привыкло общество. Кенджи открывает рот, не ощущая в этот момент, что тело подчиняется ему, а не кому-то другому, и говорит первое, что приходит в голову: — Я его… парень. И только спустя секунду понимает, что ляпнул. «Лучше бы сказал про домашнее животное, честное слово», — ехидно хмыкает внутренний голос. Глаза Рёмы едва заметно округляются и блестят как-то странно. Парень тут же перестаёт смотреть на него, понадеявшись лишь, что тот ему подыграет. Когда от шока отойдёт, конечно. Тамия сначала удивляется, а потом звонко смеётся, прикрывая рот ладонью. От этого вновь становится неловко и банально стыдно. Она знает правду и, наверное, даже причину, по которой Рёма скрывал от киборга свою настоящую семью, поэтому женщина ни в коем случае не разозлится. Она понимает: Кенджи врёт из-за детей, находящихся здесь, и не хочет, чтобы они знали о своём неродном брате. Только вот есть одна проблема: она — жена Рёмы. А Кенджи кем назвался?.. Просто, блять, великолепно. Ладно, сейчас дети посмеются, всё можно будет свести в шутку и попытаться соврать про домашнее животное. А что? Вариант неплохой. Только вот что-то кроме Тамии никто не смеётся. — Так вот почему вы развелись, — морщится Фрея, кося взгляд на мужчину. — Ты у нас на мальчиков переключился? — Я всегда был по мальчикам, — разводит руками Рёма как ни в чём не бывало. — А по количеству заделанных тобой детей такого и не скажешь, — фыркает девушка, клыкасто ухмыляясь. Беззаботно улыбающийся мужчина только пожимает плечами в ответ. Кенджи выдыхает. Всё-таки подыграл. Окей, может быть, отговорка про домашнее животное пригодится когда-нибудь потом. Хотя от фразы Рёмы у киборга опять внутри что-то надламывается и воет. Он так спокойно это сказал, что Кенджи сначала даже не поверил в то, что услышал; сердце сделало кульбит и замерло от осознания, что это всего лишь попытка подыграть. Чёрт, он думал, что хуже уже не будет. — Мам, ты знала? — осторожно интересуется Роши, переводя взгляд на улыбающуюся женщину, которую всё это, похоже, совершенно не задевает, а напротив — по-доброму веселит. — Естественно! Она хватает с соседнего стола полотенце и кидает его в смеющегося Рёму. — Променял меня на симпатичного мальчишку, паразит! — Прости, но я не фанат антиквариата и старых мумий, — выдыхает он в перерывах между собственным смехом, чем провоцирует женщину на попытки вернуть несчастную тряпку в руки и возобновить нанесение мужчине тяжких телесных с её помощью. Они возятся примерно минуту, словно раззадорившиеся подростки, после чего Тамия возвращается на место, победно отхлёбывая остывший чай. — Не волнуйся, Кенджи, — мягко говорит она, возвращая взгляд киборгу. — Я из тех людей, чья любовь не утихает с годами, а лишь становится сильнее. И я получаю удовольствие от того, что имею возможность любить такого человека, как Рёма. Взаимность меня не волнует, — улыбается она. — Это как-то… странно… — бормочет парень, не представляя, как реагировать на подобную искренность. — Поймёшь, когда станешь старше, — уверенно кивает Тамия, кидая очередной испепеляющий взгляд в сторону Рёмы. Мужчина давит тупую улыбочку в ответ. Видеть его таким расслабленным и весёлым настолько же необычно, настолько понимать, что все люди в этом помещении являются друг другу родственниками. Раньше в поведении Рёмы прослеживалось скрытое напряжение, а сейчас он свободен и легкомыслен как никогда. Видимо, это влияние его семьи, в которой его способны принять таким, какой он есть? И здесь он чувстует это, поэтому он может быть вот таким. Седьмое чудо света, не иначе. Тамия вдруг меняется в лице: хитро щурит взгляд, напоминая лисицу, — и смотрит прямо на Рёму. — Как давно вы познакомились с Кенджи? — спрашивает она, растягивая слова. Парень чувствует, как у него подпрыгивает желудок. Почему она это спрашивает? Разве ей не всё про него известно? Или она так пытается поддержать легенду о том, что Кенджи является парнем Рёмы? Если так, то… зачем?! — О, он был еще ребенком. Я спас его, сделал ему протезы и приютил, но уже тогда стало понятно, к чему всё это приведёт, — довольно тянет мужчина, задумчиво прикладывая пальцы к подбородку и расплываясь в улыбке. Да ну? Кенджи нервно сглатывает, решая не перебивать, и сверлит Рёму взглядом. Волнение постепенно возвращается; сердце бьётся где-то в горле. — Я решил подождать, пока он станет взрослым, — мужчина по-хозяйски закидывает одну руку на спинку стула Кенджи. — Хотя бы совершеннолетним. Это правда? — Так нужно было, чтобы он начал соображать здраво, понял, чем могут обернуться отношения с таким старикашкой, как я, и не пожалел о своем выборе, — улыбается Рёма, кося весёлый взгляд на парня. Тот забывает, что нужно моргать. Он пытается понять, зачем Рёма говорит настолько убедительно и при этом продолжает выглядеть так, словно его всё это забавляет. Парню обидно и больно от мысли, что эти слова могут оказаться ложью. — Ты разве жалеешь, Кенджи? — мягко интересуется Тамия. Парень даже не переводит на неё взгляд, продолжая смотреть в глаза мужчине, и твёрдо произносит: — Ни секунды. Кажется, в бестолковой тридцатилетней башке от подобной интонации начинают шевелиться шестерёнки — как-то иначе объяснить сверкнувшие осознанием глаза не получается. Рёма сразу улыбается шире, смотря на парня совершенно иначе, будто… с интересом. — Здорово, что можно больше не скрываться, верно? — елейно тянет он, наклонившись чуть ближе. — Не знаю, как ты, а я весь вечер хотел тебя поцеловать. У Кенджи сбивается дыхание. Он наконец-то моргает и сглатывает, переставая понимать, что происходит. Он всё понял? Понял, что чувствует к нему Кенджи, и издевается? Парень от злости сжимает челюсть, но умудряется взять верх над эмоциями. Что ж, хочет поиздеваться? Пусть попробует: Кенджи просто коснётся его губами и тут же уйдёт. Он сумеет не прилипнуть к мужчине при первой же возможности, так что зря Рёма на это рассчитывает. Сколько раз Кенджи уже отказывал себе в подобном — трудно представить. Этот случай не станет исключением. — Хорошо, — с вызовом кивает он, так же наклоняясь. Когда между их лицами остаётся всего пара сантиметров, Кенджи для уверенности закрывает глаза. Он знает, что не сорвётся, но на всякий случай… Губы у Рёмы мягкие и горячие. Прикосновение кажется настолько же приятным, насколько неправильным: во-первых, рядом маленькая девочка и, чёрт возьми, законная жена. Во-вторых, по документам Кенджи приходится ему сыном, а это, блять, не то, чем они должны заниматься, будучи родственниками, пусть и не кровными. Но от этой мысли так сносит крышу, что парень забывает вовремя отстраниться. Он вспоминает этот весёлый взгляд и улыбку, снова злится и пытается уйти назад, но внезапно рука мужчины, которая всё это время покоилась за спиной Кенджи, грубо ложится ему на затылок и давит обратно. Парень удивлённо вздыхает, резко упираясь ладонями в столешницу, и возмущённо открывает рот. Рёма тут же пользуется этим и скользит туда языком; Кенджи от испуга едва не прикусывает его и замирает. Злость внезапной вспышкой перерастает в жалость к себе и обиду. За что Рёма с ним так обращается, если он всё понял? А, плевать уже. Пусть делает, что хочет. Из груди по телу распространяется холодная пустота. Она пожирает органы, пробирается под кожу и колет кончики пальцев. Глаза становятся влажными, Кенджи жмурится и неуверенно отвечает на мокрый поцелуй, ощущая, как дрожат его собственные губы. Рёма убирает ладонь с затылка, позволяя отстраниться, и откидывается обратно на спинку стула, мажет языком по своей нижней губе. Взгляд у него какой-то ненормальный, дикий. Кенджи старается найти что-нибудь более подходящее, куда можно смотреть после этого, но натыкается взглядом только на Роши, зажимающего ладонью глаза Сони, которая активно возмущается и хочет узнать, что там происходит. — Мерзость, — беззлобно комментирует Фрея. И это становится последней каплей. — Согласен, — мрачно усмехается Кенджи, резко вставая из-за стола. — Я пойду, всего доброго, — хрипит он не своим голосом, коротко поклонившись Тамии, и вылетает в коридор с такой скоростью, что никто даже не успевает набрать воздух в лёгкие для ответа. Он впервые так явственно ощущает, что находится на грани истерики. Он едва не спотыкается в коридоре, наспех натягивает кеды, даже не потрудившись завязать шнурки, и судорожно всхлипывает. Дыхание отказывается подчиняться, вдохи короткие и рваные, горло удушливо сдавливает. Если он и собирается беспомощно разрыдаться, словно ребёнок, то только не здесь. Он тянется ладонью к куртке, а в следующую секунду его резко разворачивают, с глухим стуком впечатывая спиной в дверь. Кенджи поднимает покрасневшие глаза, понимает, что это Рёма, и пытается вырваться. Плевать уже и на куртку, и на всё остальное, он просто хочет уйти. Пытается извернуться, ухватиться за дверную ручку и шипит: — Отпусти! — Никогда, — мгновенно отвечает мужчина, перехватывая металлические запястья. Кенджи вздрагивает от этой серьёзной интонации и пытается удержаться хотя бы на грани. Не получается. Он бессильно упирается лопатками в дверь и расслабляет руки, позволяя удержать себя. Втягивает воздух сквозь зубы, всё-таки пробуя наскрести в себе силы просто вырваться по-настоящему — едва ли Рёма может противопоставить что-то боевым протезам, — но вместо этого снова издаёт какой-то жалкий звук. По щекам катится горячая влага. Кенджи жмурится, беззвучно рыдая. — Отпусти меня, — дрогнувшим голосом просит он ещё раз, прикусывая губу. Физическая боль нисколько не отрезвляет. — Никогда, слышишь? — Рёма наклоняется к нему, отпускает руки и осторожно обнимает, будто парень создан не из металла, а из хрусталя. Он успокаивающе гладит его по волосам и аккуратно прижимает к себе. — Не смей больше просить меня об этом. — Зачем ты это делаешь? — вздыхает киборг, невольно обнимая мужчину за шею, вцепляясь в него, словно в спасательный круг. Мужчина невесомо целует его в висок и заставляет посмотреть на себя. — Прости, если выглядело как издёвка, — сходу понимает он смысл вопроса и виновато улыбается. — Неужели ты правда думал, что я ничего не вижу? Что я глупый или невнимательный? Что я не понимаю, как ты на меня смотришь? — Зачем, — хрипит Кенджи, стараясь вернуть себе самообладание, — зачем тогда… вот это… там… — Я сказал правду, вот и всё. А потом… не удержался. Прости, — мужчина целует парня в мокрую от слёз скулу. — Мне казалось, что ты тоже поймёшь, но я облажался, — бормочет он, притираясь лбом ко лбу киборга. — Не то слово, — вяло фыркает парень, успокаиваясь окончательно. Отпускает так же удивительно быстро. Негативные эмоции растворяются в осознании, что у мужчины с самоконтролем дела обстоят даже хуже, чем у Кенджи: он-то смог удержаться и не превратить обычный поцелуй во что-то пошлое. Парень ловит себя на глупой, совершенно счастливой улыбке, но не пытается этому сопротивляться, притираясь ближе к мужчине. Тот снова наклоняется, обхватывая лицо Кенджи ладонями, и, помедлив секунду, будто спросив разрешения взглядом, накрывает его губы своими. В этот раз выходит куда приятнее. Кенджи быстро теряется в ощущениях, шарит ладонями по спине Рёмы, хватает за волосы на затылке, жарко выдыхая ему в рот. Он даже не успевает понять, что происходящее — куда пошлее, чем то, что случилось на кухне. Парень удивлённо вздыхает, когда мужчина внезапно подхватывает его под бёдра, заставляя скрестить ноги на своей пояснице. Киборг изумляется только тому, что, оказывается, Рёма очень сильный. Вообще-то, Кенджи изначально хотел возмутиться, но какая-то важная мысль вылетает из головы, так и не созрев полностью. В коридоре настолько невыносимо жарко, что желание избавиться от одежды становится почти непреодолимым. Рёма вжимается в парня плотнее и тот глухо стонет, проезжаясь стояком по грубой ткани. Стоп. Они ведь всё ещё в квартире семьи Ятсуме. — Стой, прекрати… Остановись, Рёма!.. — бормочет парень, пытаясь увернуться от поцелуя, но мужчина, не растерявшись, утыкается губами ему в шею. Кенджи рвано выдыхает, издавая какой-то жалкий звук на грани со стоном. Этому в принципе сложно сопротивляться, наоборот, хочется подставляться под каждое умелое действие Рёмы, позволить ему трогать там, где захочется, но, чёрт возьми, есть одна проблема… — Слышишь, стой, говорю… — умоляет парень, кусая губу практически до крови. — Не надо, хватит… Рёма его попросту не слышит или ему наплевать, зайдёт ли сюда кто-то ещё — хотя вряд ли: Тамия наверняка знает, что сейчас лучше никому больше не покидать кухню, поэтому мужчина не переживает о возникновении неловкой ситуации. Только она всё равно возникнет, потому что… Кенджи не успевает ни закрыть рот ладонью, ни банально сдержаться: он коротко, но громко стонет, вскидывая голову так, что впечатывается затылком в дверь. Несколько секунд он попросту задыхается, стараясь контролировать голос, и жмурится до звёзд под веками, пока ощущения не стихают. На это Рёма реагирует куда осмысленнее. Он поднимает взгляд на Кенджи, удивлённо изогнув брови, и пялится так, будто хочет сожрать. Истома отпускает быстро: Киборг раздосадовано мычит, вяло пытаясь отпихнуть от себя это тридцатилетнее недоразумение и встать на пол. Конечно, Рёма понял, что случилось. Ещё бы он, блять, не понял. — Ты… — Ни слова! — рычит парень, стараясь скрыть смущение и поправляя одежду. — Но это как-то… — Я сказал: ни слова! Что непонятного?! — Ничего, просто… — не унимается мужчина, взгляд которого по прежнему продолжает как-то страшно поблёскивать. Благо он, вроде, вспоминает о семействе, которое вскоре заметит пропажу. — Просто я не ожидал, — подбирает он, наконец, слова. — Чего не ожидал? — недовольно бормочет киборг, стыдливо прикрывая краснеющее лицо. — Ты, вроде бы, гений, а до такой элементарной вещи не додумался… — До какой? — глупо переспрашивает он. — Ты-то привык к тому, как я выгляжу, а остальным всегда мерзко было, — криво усмехается Кенджи, намекая на количество своих протезов. Но этого, кажется, недостаточно, потому что мужчина продолжает не понимать, что хочет сказать парень. Тот глубоко вдыхает и раздражённо, словно глупому подростку, цедит: — У меня никогда не было… — А, — осознаёт, наконец, Рёма. — А-а-а… — тянет он, растерявшись. — Да, об этом думать как-то не приходилось… — Я и поцеловался-то впервые, — зачем-то добавляет Кенджи и тут же жалеет об этом, потому что глаза Рёмы снова загораются чем-то необъяснимым. — Понял, — сообщает он для справки и неконтролируемо улыбается, смотря сквозь киборга. — Ничего, всё бывает в первый раз, — многозначительно кивает он с очень умным и очень отстранённым видом. Что он там себе представил?.. Кенджи ёжится под этим кошмарно-неприличным взглядом и мямлит, пытаясь звучать строго: — Только не здесь. — Не вопрос, — улыбается Рёма, быстро взяв себя в руки. Затем смотрит на парня более привычно и мягко и уточняет: — Так ты останешься? — А надо?.. — Ну, ты им понравился, — добродушно усмехается мужчина, поправляя свои растрёпанные волосы. Кенджи вспоминает, зачем пришёл сюда изначально, и понуро отводит взгляд. — Нам правда всё ещё нужно поговорить, но… не здесь. Рёма оценивающе оглядывает его, словно снова пытаясь прочитать мысли, а после на секунду целует в губы и тут же отстраняется. Мрачное настроение Кенджи вновь меняется на смущение: он торопливо разувается, бормоча, что Рёма неотёсанный идиот, но это не поможет парню забыть о важности предстоящего разговора — он будет. Мужчина улыбается и кивает. — Потом. Как-нибудь потом.