Designer

Неловкость. Она витает в доме уже не один день. Особенно это заметно при редких встречах его обитателей, они просто не знают как себя вести. Когда Мидория и Инко пересекаются за завтраком, обедом или ужином — один просто не понимает, может ли он общаться с матерью как раньше, могут ли их отношения быть прежними? Еще говорить мешает жгучий стыд, что словно мертвой хваткой смыкается на горле. Другая чувствует вину и спокойно не может смотреть сыну в глаза. Он еще не знает, что случилось за время его отсутствия. Начинать тяжелый разговор ей не хотелось, но она понимала, что вечно откладывать его не выйдет. — И-Изуку, я понимаю, что как мать я провалилась, н-но давай попробуем начать все сначала? — Голос Инко дрожал, а руки нервно мяли край фартука. Мидория смотрела в пол, женщине было до невозможности страшно, боязно смотреть на сына. Поймать его равнодушный взгляд потемневших глаз и услышать убийственно спокойное «нет». Маленький комочек сейчас превратился в огромный ком из смеси разных эмоций, что неприятно крутился внутри. Липкий страх тонкими ветвями прорастал в легких, вытесняя воздух, дыхание становилось прерывистым и тяжелым. Что ей делать, если ее любимый мальчик навсегда вычеркнет ее из жизни? Мир Инко, изрезанный на лоскутки, и так сшит кривыми стежками, что оставляют немаленькие щели. Тонкие нити еле держат его целым куском, не давая разорваться на части. Отказ будет словно ножницы, что безжалостно изрежут и без того готовый в любой момент распасться на части покой. У Изуку, смотря на зажатую, еще более хрупкую, чем раньше, болезненную фигуру матери, все рвалось внутри. Как он мог так поступить? Насколько же он был, да и остается, глуп. Мидория за все это время даже не вспоминал о ней, как о возможной жертве. Все то время он считал ее обидчиком, предательницей, что наплевательски потопталась по его чувствам, не думая, что его собственные поступки были куда более болезненными. Он мог бы оправдывать себя разными словами, приводя аргументы в пользу своей непричастности к произошедшему, но какой в этом смысл? Сделанное уже не изменить, можно только попытаться исправить свои ошибки в настоящем. Разорвать окончательно или попытаться сшить связь между ними — решать только ему. Мидория очень любит свою маму. Но он будет лицемерным эгоистом, если скажет, что все может быть как раньше. — Д-да, давай просто оставим все это в прошлом и начнем с чистого листа?.. — Парень просто не мог разбить надежды своей матери, а та и не замечала его неуверенности, игнорировала натянутость его улыбки. Она ухватилась за слова согласия, пропуская мимо их неискренность. *** — Учитель, вы что-то хотели? — От волнения у Томуры вспотели руки, но он никак внешне не выдал своей неуверенности. Где-то в тени стоял еще один силуэт, беззвучно скалясь, сверля сильнейшего злодея немигающим взглядом. — Да, это должно тебя заинтересовать. — Вроде по-доброму, но вышло зловеще-жутко, улыбнулся злодей. Это выглядело отвратительно и отталкивающе вкупе с его изуродованным лицом. *** — Изуку, ты можешь перейти на домашнее обучение, тебе не обязательно ходить в школу. — Мама все еще очень волновалась и не хотела меня никуда отпускать. Ее можно понять. Она и так настрадалась, куда ещё больше? — Да нет, не стоит. Мне осталось всего ничего поучиться. Я, пожалуй, похожу в школу. — Она и так пашет на нескольких работах, пытаясь покрыть все долги и обеспечить нам нормальную жизнь. Оплату домашнего обучения ей не потянуть, только если будет урезать собственный комфорт, чего я не хочу допускать. Наши отношения не стали прежними, но уже не было той тягучей неловкости. Мы смогли нормально общаться, не затрагивая некоторые темы, неприятные нам. Из дома я не выходил, находясь под арестом, но, серьезно? Смогло бы это меня сдержать? Едва ли. За эти две недели я многое обдумал и для себя решил. Еще сюда приходили люди из разных служб, что-то проверяли, говорили, уходили с хмурыми и недовольными лицами. Органы опеки меня не забрали, значит, жалоб не поступало. А объяснения этому могут быть лишь два. Ну, может три: Первое: Лига еще не забыла о моем существовании и все идет так, как удобно было бы им самим. Второе: Чисаки-сан со своими связями мог все это с легкостью провернуть. Третье: Все приходившие люди из рук вон плохо работают и им просто нет до меня и мамы никакого дела. Или же в их организации такими мелочными случаями не занимаются? Трудный подросток, сбежавший из дома, получил наказание, а мать штраф, значит, такое больше не повторится и тратить на таких время незачем. Засыпать было трудно. Я проворочался до середины ночи, пытаясь отправиться в царство Морфея. А все потому, что я был чертовски возбужден мыслью, что завтра снова пойду в ненавистную школу, что там снова встречу Кацуки. Мне было интересно, что он сделает, какова будет его реакция на мое появление. В голове то и дело крутились сценарии того, что может произойти. Мне не терпелось с ним встретиться, сердце быстро стучало, выбиваясь из ритма, разгоняя кровь и заставляя чувствовать прилив сил вместо усталости. Через силу пришлось заставить себя заснуть, ведь не могу же я прийти завтра уставшим? *** Бледноватый парень поправлял школьную форму, стоя напротив зеркала. Ему не впервой было носить деловую одежду, так что он чувствовал себя вполне комфортно. Закинув портфель с нужными учебниками на плечо, он в последний раз окинул взглядом свое отражение. Растрепанные, кучерявые темно-зеленые волосы, усталый взгляд, черная одежда, ровная осанка. — Я ушел! — Крикнул парень, не рассчитывая, что его кто-то услышит. Дверь закрылась с хлопком, но зеленоволосый еще раз проверил, надежно ли она закрыта. Было странно вот так вот идти по знакомым улочкам, неся за спиной портфель, и видеть знакомые, но уже смазавшиеся в памяти лица. Пройти под аркой, сделать пару поворотов и ты уже возле здания школы. Она почти не изменилась, только стала еще старше. Местами виднелись трещины и сколы, а краска кое-где начинала слазить. Мидория пришел за пару минут до звонка, когда все ученики уже сидят по своим классам. Ему нужно подняться на второй этаж, где сидит его класс. Даже если их классная комната сменилась — он с легкостью сможет определить нужную по шуму. Еще не было ни дня, чтобы его бывший взрывной друг не кричал. И он явно не собирался изменять своим привычкам. Ногой открыв дверь, Изуку, гордо подняв голову и ни на кого не смотря, зашел в класс. Парень заприметил свою пустующую парту и, как было раньше, сел за нее. С его приходом весь гомон затих, даже перешептываться никто не рискнул, а Мидория, словно ничего не замечая, спокойно доставал учебные принадлежности, раскладывая их на столе. — Смотрите-ка, кто вернулся. — Голос блондина был до противного пропитан кислотой. Парень развернул свой стул, чтобы быть лицом напротив сидящего сзади Изуку. Никакой реакции не последовало, парень даже глаз не поднял, все так же смотря в учебник, лениво перелистывая странички тонкими пальцами. Такое безразличие и пофигизм взбесили Кацуки и тот с размаху ударил ногой по парте зеленоволосого, наклоняя ее. Открытый пенал, как и все его содержимое, полетел на пол, со стуком ударяясь о твердую поверхность. — Убери ногу. — Спокойно, но с гримасой отвращения на лице, сказал Мидория. Он сидел на наклонившемся назад стуле, уместив локти на сзади стоящей парте, а в левой руке держал учебник. Пальцем он заложил нужные страницы, чтобы не пришлось листать по-новой. — А?! Че ты вякнул?! — Рычаще, делая вид, что не расслышал, спросил Бакуго. Его выводило из себя еще больше то, что какой-то беспричудный неудачник смеет ему указывать, да и вообще перечить. Почему он не дрожит от страха, как обычно? Где извечный нытик-задрот? — Убери. Ногу. — Не своим голосом сказал зеленоглазый парень. В этот момент его тон можно было сравнить с ледяным айсбергом. Холодный, властный, не терпящий неповиновения, он заставлял вздрогнуть. Бакуго, хоть и проняло, но всего лишь на пару секунд. Пара движений и он мог бы уничтожить это отвратительное лицо. Один взрыв и он уже победитель, но все решилось, даже не начавшись. Прозвенел звонок и в класс зашел учитель. Режущий по ушам звон отрезвил парня. Он мог бы убить этого задрота, не думая о последствиях, что ждали бы его за это. Кацуки скривило от таких мыслей. Для других это выглядело как простое раздражение от того, что он не смог выпустить пар. — Тц. — убрав ногу, парень повернулся к доске, а Мидория, подняв свои вещи, разложил их на столе как было. Дальше урок шел как обычно, но только не было громких выкриков или иных нарушений дисциплины. Все сидели как на иголках, лишь шепотом обсуждая, что еще могут выкинуть эти двое. *** Первый день в школе после такого большого пробела прошел трудно. Нет, я прекрасно знал все темы и мог легко отвечать на вопросы, которые задавал учитель. Трудно было в моральном плане. Я еще до прихода в школу решил, что все те люди для меня ничего не значат и не стоит лишний раз обращать на них внимание, но… Кацуки Бакуго, как призрак прошлого, все еще преследует меня. Его характер ничуть не изменился, все такой же взрывной. В Заветах, да и в Лиге, я не раз видел смерть людей, не раз убивал, но рядом всегда был кто-то для подстраховки. Я считал себя важной фигурой, которую так просто не пустят в расход. Сегодня я был один. Заперт с монстром в клетке, окруженный множеством зевак, что и не подумают заступиться за меня. Я думал, что стал сильнее, что больше не тот жалкий неудачник, что могу быть даже сильнее Бакуго. Но реальность сурова, она всегда найдет способ втоптать тебя в грязь. Оказавшись перед лицом ненавистного мне человека, я был готов зареветь. Кацуки и без причуды смог бы ткнуть меня лицом в грязь. Я тренировался, истязал свое тело, но он был сильнее меня. Более развит физически, но без боевого опыта, хотя и того у меня было мало. Мне редко приходилось использовать навыки рукопашного боя в настоящей битве, там я просто стрелял во врагов, нападал с ножом из засады или же меня опять защищали. Чего мне только стоило сохранять ледяное спокойствие при нашем немногословном разговоре. У меня выгорела как минимум четверть нервной системы и случился микроинсульт. Если бы не звонок, то, клянусь, он бы убил меня. От прямого взрыва в голову мало кто выживает. Как же у меня весь урок тряслись коленки. Было страшно, стыдно и мерзко. Страшно потому, что я был в паре секунд от смерти; стыдно — за свой страх. За то, что я чуть не начал, как было когда-то, реветь и просить перестать, шморгая носом; мерзко — от самого себя, я был таким жалким в тот момент, но никто не смог этого разглядеть за слоем лживой маски. Кацуки больше ко мне не лез. Другие тоже не решались близко подходить. Я был словно призрак, меня нет, но я есть. Перешептывания одноклассников раздражали. Они реально думали, что их не слышно? Затишье Бакуго меня пугало. Лучше бы он как обычно кричал, тогда-то можно было бы понять, что ждать от него. Кацуки был прямым и предсказуемым. Но знание его дальнейших действий не поможет, если ты не сможешь увернуться. Тихий Бакуго — как минимум странно, как максимум — я труп. С такими невеселыми мыслями я вышел из неприметного кафе, где предпочел провести часть свободного времени и отдохнуть от пережитого волнения. Настроение было прескверное. Не хватает только дождя, но, как назло, был солнечный день без единого намёка на плохую погоду. Ужасное сочетание напряжения и внутренней грозы с ясной погодой, так и тянущей пройтись по улице, наслаждаясь теплыми лучами солнца. На шее словно затягивалась петля, воздух поступал прерывисто. У меня было мерзкое предчувствие. Я шел и думал только о том, как бы поскорее принять душ и смыть все с себя, увидеться с мамой и убедиться, что все в порядке. Если Лига забыла обо мне, то в скором времени придется ей напомнить, что я есть. *** Солнце близилось к закату, а погода резко сменилась. По некогда чистому небу плыли темные грозовые тучи, по пути сбиваясь вместе и образуя одну большую. Слабый ветер подымал дорожную пыль, всколыхивал листья деревьев, иногда срывая самые старые, что хуже всего держались. На смену утреннему зною приходил вечерний дождь. Если тучи так и продолжат сбиваться вместе, то дождь может затянуться до утра. Молодой парень меланхолично смотрел на ровную гладь озера, по которой в хаотичном танце скользили солнечные блики. Иногда он устало потирал глаза или крутил в руке мобильник, словно чего-то ожидая. Первые теплые капли упали на землю и водную гладь, заставляя последнюю покрыться дрожащими кругами. Через пару секунд начнет падать еще больше капель и вскоре они начнут непрерывно барабанить по листьям, дороге, всему, что попадется, отыгрывая никому неизвестный ритм. Будут то замедляться, давая ложную надежду, то, наоборот, капать с еще большей силой. Стоило быстрее уходить, чтобы не попасть в самый разгар ливня и не прятаться под козырьками зданий. Но темноволосый парень лишь подставил лицо под теплые капли дождевой воды. Ему было словно плевать, промокнет он или нет. Еще раз глянув на дисплей телефона, он со вздохом закинул его в карман свободных штанов. Взъерошив и без того непослушные волосы, парень поднялся с насиженного места и неспешно побрел прочь из парка. Где-то в заброшенной серой многоэтажке сидел еще один парень. Подставлял руку под дождь, высовывая ее на улицу из разбитого окна. Он мог сидеть так вечность. Шанс того, что на заброшенную стройку кто-то сунется, настолько невелик, что можно сказать, его нет. Дождь смывал кровавые разводы с бледной кисти. Весь этаж пропитался запахом металла, что, в сочетании с уличной свежестью, было весьма контрастно. На бледном лице появилась улыбка и тут же исчезла, стоило только прозвучать пиликающему звуку. На экране было всего одно сообщение, а настроение безвозвратно испортилось. Кто-то не сможет сегодня попасть домой, решив переждать дождь у подруги. Ее семья раздражающе крутится рядом, как бы показывая свое гостеприимство, но в душе желая блондинке споткнуться на лестнице и свернуть шею. Девушки отмахиваются от назойливых и неприятных им людей, скрываясь в комнате, что сразу же закрывается изнутри. От предложения прирезать этих лицемеров темноволосая только отмахивается, уверяя, что всему свое время и этих людей жизнь прекрасно накажет сама. Блондинка расстраивается, но тут же с новой улыбкой переходит на другую тему. Кто-то в темных подвалах узнает о том, что был дождь, только после того, как с потолка начнут капать ледяные капли, смешанные с грязью. Ходить станет неприятно, а ботинки всегда будут мокрыми и в грязи. Внизу холодно и темно. Откуда-то раздаются нечеловеческие звуки, где-то, с кляпом во рту, плачет будущий труп. Местами некоторые двери и доски темнели и начинали гнить от сырости. В одной из комнат наверняка гнил забытый труп, разнося повсюду запах смерти и разложения. Где-то в теплом кабинете сидел усталый человек, с тоской смотрящий на капли, что мерно стучали по стеклу. Его стол был завален бумагами. Где отчеты, где смертные приговоры. Ошибки людей могут стоить им жизни, а палач найдется всегда. Несогласных ждет не лучшая участь, если только они не поменяют свое мнение в ближайшее время. В тишине непрерывно играл свою незамысловатую мелодию дождь, ему не нужно было делать это хорошо. Ни у кого просто не будет выбора, слушать это или нет, а жаловаться смысла не было. Небеса никого не услышат. *** Я пришел домой слишком рано, мамы еще не было дома. Поэтому я кинул портфель на стул и сменил школьную форму на простую уличную одежду. Уроки сами себя не сделают, но какая разница? Прихватив ключи и телефон, я вышел на улицу. До неприятного теплое солнце заставляло тело покрываться потом. Жаль, что я не взял с собой воду, но возвращаться нет никакого желания. В такую погоду сидеть бы в тени. Например, в парке за пышными кронами деревьев можно было бы спрятаться от непрерывно палящего золотого диска. А почему бы не пойти туда? Пока шел, успел умориться, из-за чего не смог отказать себе в удовольствии разлечься на лавочке под большой тенью дерева. Приятная, долгожданная прохлада заставила непроизвольно улыбнуться. Шебуршание листвы успокаивало, заставляя отвлечься от своих мыслей и сосредоточиться на этом звуке. Проснулся я ближе к вечеру. Винить себя в своей неосторожности и беззаботности не хотелось. Я хорошо выспался. А то, что меня могли, как минимум, ограбить, неважно. Да и людей было мало, в такую жару многие предпочитают сидеть дома, а еще я не похож на человека, у которого есть деньги. Пока я спал, на небе начали собираться тучи. На моих глазах они сливались в одну большую. Солнце затмили, и белые блики на воде исчезли. Теперь водная гладь отражала хмурое небо и местами зеленые кроны. С неба начали падать первые капли. Они были теплыми, я не удержался и подставил под них лицо. Еще раз покрутив в руке телефон, закидываю его в карман. Сообщений от мамы или пропущенных звонков не было. Неприятная тревога опять засела в легких. С ней же ничего не могло случиться? *** Мокрые волосы липли к лицу, слипшиеся пряди так и норовили залезть в глаза. В очередной раз фыркнув, я вставил ключ в замочную скважину. Щелчок и дверь открыта. Сняв мокрые насквозь ботинки, я направился на кухню. — Мам! Ты дома? — Крикнул вперед себя. Раздалось копошение и стук от быстрых шажков. — Изуку? — Женщина была удивлена. Часть ее волос, как обычно, была собрана в неряшливый пучок на затылке. — Я думала, что ты в комнате. Решила, что ты устал и отдыхаешь. Не стала тебя беспокоить, а сама занялась готовкой. — Инко говорила торопливо и взволнованно. — Господи! Немедленно переодевайся, ты же насквозь мокрый! Мама отругала меня за то, что я попал под дождь, затем извинилась за свою невнимательность и то, что не проверила, дома ли я или нет. Я заверил ее, что ничего страшного не произошло и все нормально. Мы болтали, как раньше. Просто, как мать с сыном, пили горячий чай с пирогом, проводя вечер вместе. Обсуждали все и вся, весело шутили. — Изуку, — Немного помялась темноволосая женщина. — Я тут подумала… Почему бы нам не провести завтрашний день вместе? У меня выходной… Мы могли бы пройтись по магазинам или сходить в кино… — Это отличная идея! — Я искренне улыбнулся. Мне было больно смотреть на свою мать. Она так неуверенно говорила со мной, будто я не ее сын. — Тогда я постараюсь прийти как можно раньше! Мама наконец-то окончательно расслабилась и, задорно улыбнувшись, встала со стула. Пока я ничего не успел сообразить, она потрепала меня по голове и спросила: — Тебе налить еще чаю?