В погоне за драконом

Сорок минут спустя Акихито буквально выпал из ванной в одном полотенце на бёдрах. Шея его была в свежих засосах, губы распухли. Юркнув в «обеденную зону», он воспользовался этим предлогом как передышкой и принялся хозяйничать. Пить хотелось невыразимо. Он налил обоим по бокалу освежающего коктейля, бросил туда пару кубиков льда. Наложил в две глубокие вазочки клубнику, полил её взбитыми сливками и посыпал сверху шоколадной крошкой. Если довольно жёсткого секса было недостаточно, чтобы поднять Асами настроение, быть может, попробовать подобраться к нему нехитрым путём — через желудок. «Деспот и тиран» уже возлежал перед телевизором. На огромном экране вспыхивали кислотные огни, извивались тела в коротких юбках. — Переключи на новости, — как бы между прочим попросил Акихито. — Надо же, — хмыкнул Асами, но послушался. Обычно Такаба смотрел развлекательные или музыкальные передачи и не видел в этом ничего такого: они служили прекрасным фоном для нудной работы. С горящими от смущения щеками папарацци подхватил поднос с вазочками и, морщась, заковылял по направлению к кровати. Судя по плотоядному взору, которым его окидывали, жаловаться на боль в пятой точке было бесполезной тратой времени. Оставалось только гадать, откуда у Асами берутся силы при его загруженности работой. Он мог передохнуть и снова начать приставать. Но это же хорошо, не так ли? Зато в кои-то веки Асами свернул свою вечную газету и отложил телефон. Акихито поудобнее устроился на кровати и поднёс обмазанную сливками клубничину к губам. Всё внимание его было приковано к бегущей строке на экране. До ближайшей программы новостей оставалось десять минут, но специализированные каналы могли передавать анонсы… — Ты чего-то ждёшь? — внезапно поинтересовался Асами, и Акихито вздрогнул от неожиданности, даже несмотря на его мягкие мурлыкающие интонации. — Что там могут передавать интересного, на новостном? Асами потянулся к нему и скользнул рукой под покосившееся полотенце на бёдрах Такабы. Тот вздрогнул сильней, покраснел, но сказать «нет» так и не посмел — лишь мучительно кусал губы, умудряясь при этом коситься на экран. — Что там такое? — поинтересовался Асами преувеличенно грозно, смыкая пальцы кольцом на его члене. — Мне начинать ревновать тебя к телеящику? Пока Акихито судорожно собирался с мыслями, пытаясь ответить на неловкий вопрос, зазвонил телефон Асами. Асами отстранился, высвободил руку и вытер её о простыню. Акихито поспешно подтянул колени к груди и отодвинулся от него. Облегчение мешалось с неудовлетворением, постепенно разливающимся в паху. — Йо? Да, слушаю! Что со связью, Йо? Такаба немедленно навострил уши. Имя Йо прочно ассоциировалось у Такабы с гонконгским заключением, и слышать его спустя столько месяцев было бы странно, если бы не недавняя новость. Голос Асами оставался столь же ровным, без малейшего дрожания, но Акихито, привыкший к мельчайшим изменениям мимики любовника, понял, что играм пришёл конец. Асами встал и накинул халат. — Когда? — Пауза. — Диктуй. Подслушать далее не удалось: Асами окончательно затянул пояс, подхватил со стола блокнот и почти бегом направился в параллельную «бизнес-зону». Оттуда до Акихито долетали только обрывки: «Когда вы будете?», «Самолётом… Ты смеёшься? нет, нетрудно»… Такаба накинул простыню на бёдра и машинально подгрёб к себе вазочку. Клубничины с оседающей сливочной пеной укоризненно таращились на него. Уже не скрываясь, он начал переключать каналы в поиске криминальных сводок. В интонациях Асами из соседней комнаты сквозила непривычная растерянность, а потом и вовсе потянуло густым сигаретным дымом. — Асами? — безнадёжно позвал Такаба. Голос его позорно дрожал. Тишина. — Что-то случилось?..– повторил Такаба, чувствуя, что сейчас огребёт. — Не беспокой меня с полчаса, — последовал глухой ответ, и дверь в кабинет захлопнулась. «Ну вот и поговорили». Если бы Акихито не был так загружен свалившейся на него информацией о взрыве (к тому же и неуточнённой!), он обязательно закатил бы истерику. Но даже такой исход, при котором он оставался один, позволял ему спокойно заняться собственным расследованием (расследование, как у великих детективов!). В любом случае было уже не до секса и не до развлечений. Он сходил за лэптопом, раскрыл его и поставил себе на колени, одновременно уставясь в экран. PaparaZZo is online PaparaZZo Ты где???? ~BlackPanda сейчас не в сети. Сообщение будет передано пользователю, когда он войдёт в сеть. ~ PaparaZZo Тук-тук! Ты там не в инвизибл-режиме??? PaparaZZo что там с вами случилось? Накаркал, что ли!.. ~BlackPandaсейчас не в сети. Сообщение будет передано пользователю, когда он войдёт в сеть. ~ PaparaZZo эээй… ~BlackPanda сейчас не в…~ Согласно оповещению, последний раз «Чёрная панда» появлялась в сети чуть более суток назад. Это могло ни о чём не говорить — и говорить о многом. Ведь самые трагичные вещи обычно случаются неожиданно. Можно внезапно поскользнуться в ванной. Или шарахнуться головой о раковину, растрясая волосы. Да блин, тебя может хватить удар на унитазе, когда ты слишком сильно тужишься! Но Тао, к счастью, пока ещё не в таком возрасте… Да блин! Такаба ударил кулаком по пружинящему матрацу и подскочил на кровати, вовремя подхватив лэптоп. Новости, которых он так ждал, заставили его вновь посмотреть на экран телевизора. Толчея на одной из линий метро… Иностранец стал причиной аварии на автомобильной развязке… Студентку изнасиловали в рабу-хотеру… Психически неуравновешенный юноша спрыгнул с моста самоубийц… Ранним утром вчерашнего дня респектабельный центр Гонконга сотряс взрыв… Акихито встрепенулся. Вот оно! «По предварительным прогнозам, причиной первоначального возгорания стала граната, заброшенная в окно. Это спровоцировало последующий взрыв газа. В результате частично обрушился ряд этажей ниже. Медики и специалисты уже приступили к разбору завалов. Более десяти погибших найдено со следами колото-резаных и пулевых ранений. Есть выжившие. В качестве основной версии полицией выдвигаются внутренние разбирательства в преступных группировках Гонконга», — звонко и сухо зачитывала ведущая. Видеосъёмка, которая сопровождала сюжет, оказалась и вправду апокалиптической. Естественно, никаких кишок и крови в эфир не прошло, но и того, что пропустила цензура, было достаточно с лихвой. На фоне клубов чёрного дыма от недавно потушенного огня сновали пожарные и полицейские; сам фасад особняка, скрывавшийся за угольно-сизой пеленой, было невозможно рассмотреть. Такаба поймал себя на мысли, что совершенно не уверен, как выглядел особняк Фейлона в первозданном состоянии. Единственное место, с которым он познакомился в деталях и изнутри, был подвал и комнаты Фейлона. Но опознать его в нескольких секундах новостей… Это нужно быть хозяином дома, чтобы помнить такие детали. Или как минимум спросить об этом у самого Дракона. И он тебе ответит, держи карман шире… Ладно. Наступим на гордость, на смущение, что у нас там ещё в душе при упоминании гонконгской змеюки… Восемь запоминающихся цифр. Сам Дракон, конечно, номер не давал — Такаба стырил его из телефона Асами, ориентируясь по времени звонков в журнале. Но теперь-то, думается, реверансы отменяются! — Абонент отключён. — Рефрен автоответчика внезапно стал зловещим. — Абонент отключён… Абонент отключён… *** Когда мутная, тяжёлая, непрошеная тьма приснилась Фейлону во второй раз, он уже внутренне настроился, что следующие часа два будет мучительно пытаться ускользнуть из её цепких объятий. Обычно это кончалось одним и тем же: невзирая на сопротивление, густая чернота заливалась ему в нос, в уши, Фейлон тонул и просыпался, спелёнутый коконом безотчётного ужаса. Сейчас он хотя бы знал, чего ему ждать, и когда его накрыло с головой, попробовал плыть. Через минут двадцать, наконец синхронизировав движения рук и ног, Фейлон постепенно понял, что не идёт ко дну, а тьма, которая так ужасала его каждый раз, теряет свою цепкость. «Эта субстанция… действительно похожа на воду», — подумалось ему, когда он заныривал в неё очередной раз. Темнота становилась не такой плотоядно густой, как раньше, и, самое главное, он мог необъяснимым образом дышать в ней, хотя сознавал, что это был не воздух. Сначала ему в голову пришло сравнение с кувшином сметаны, в котором он был лягушкой, а потом — с утробой матери, где ему не повезло оказаться непонятно с какого перепугу. Именно эти безумные метафоры помогли ему взять себя в руки и начать плыть к поверхности. Тем больше было его удивление, когда он увидел, что толща воды действительно конечна и вокруг имеется свой ландшафт: небо, пусть и чёрное, застланное непроницаемыми тучами, и неприветливые острые скалы с узкой каменистой полосой в полсотни метров в длину. Радуясь, что наконец получил минимальный контроль над своим кошмаром, Фейлон поплыл к берегу. Загребая чёрную, практически непрозрачную субстанцию руками, он не сразу понял, что они трансформировались во что-то не очень человеческое. На концах пальцев он успел заметить короткие изогнутые когти, а от кистей до предплечий кожа темнела, уплотняясь, ближе к шее становясь совсем чешуйчатой. Выбравшись на берег, Фейлон поспешно и с некоторой опаской ощупал себя. Постепенно меняющееся пространство сна не давало ему осознавать окружающее полностью, но он успел понять, что, по крайней мере, носил какое-то подобие одежды, лицо, руки и ноги у него остались похожими на человеческие, а волосы были даже длиннее, чем в обычной жизни, и доходили до колен. Фейлон подумал, что, вероятно, темнота уже успела отравить его, изменить под себя его сущность, и именно поэтому он адаптируется к происходящему — будучи по ту сторону. «И что теперь делать? — невольно подумалось ему. — Теперь я всегда буду попадать сюда? Это моё место?» Он уселся на камнях и всмотрелся в почти невидимый у горизонта стык неба и воды, где ветер, как меланхоличный пастух, плавно сгонял тучи в единый рокочущий ком. *** — Слышь, Старлинг, — Чан Туншун, он же Донни, дежуривший у одной из палат реанимационного отделения, обратился к своему молодому напарнику с пакетом чипсов в руке, — вроде бы, какой-то из раненых очухался. Эк его выворачивает! Весь пол заблюёт, а нам стоять тут. Они оба заглянули в приоткрытые стеклянные двери: на койке, среди мигающих датчиков и проводов, вскидывалась перебинтованная фигура. Молодой парень, названный Старлингом, поморщился, вслушиваясь в характерные звуки, и Чан тут же ухмыльнулся. Своё пренебрежение он не особо скрывал: по его мнению, юнцам на подобной работе было не место. Даже если они только что получили лицензию категории С. Начальство же, которое Чан традиционно не любил, придерживалось иного мнения: дескать, мальчику надо практиковаться с опытным наставником. По мнению Чана, дело было в том, что отец Роберта Старлинга, известный британский бизнесмен и инвестор, жил в Гонконге давно, прекрасно знал кантонский, ориентировался в местной культуре и мог уговорить кого угодно. — А не загнётся? — Не дрейфь. Мы ж в больнице, откачают, если что. Его и допрашивать потом будут, как оклемается, вот увидишь. Подозревают, что он — большая шишка. — Насколько большая? — Вероятно, глава триады. Парни из полиции рассказали. Они теперь будут с нами на охране стоять. Особнячок-то был не простой. — Ооо… — впечатлился Роберт. — И часто тут такое происходит? — Ну, частенько. Ещё и не тех арестовывают, — наставительно сообщил Чан и всё-таки нажал на кнопку вызова персонала. На звонок явилась медсестра, подчёркнуто неспешно, но выбежала из палаты пулей, едва лишь ступила за порог. — Доктор Фок! Доктор Фок!.. Пациент очнулся! — Так что учти, парень, — Чан глубокомысленно смотрел вслед стучащим каблучкам, — недолго нам осталось прохлаждаться. — Почему? — искренне удивился охочий до практики Берт. — Его же прижать, и он нам каждый козырь выложит. — Вот поэтому! Думаешь, кому-то понравится, что он тут будет давать интервью, как кинозвезда? Здесь уже и так немерено журналистов, а сейчас прибавится и мафии. Так что хватит чипсы жрать — с этих пор смотри в оба. Будут проверяться все, до последней уборщицы. — Есть, сэр, — Старлинг поспешно шарахнулся, пропуская в палату команду взволнованных докторов и медсестёр. Вскоре следы желчи были убраны с полу, а на случай повторных приступов рядом поставили банальный тазик. Молодой мужчина на кровати привстал, покачнулся и тут же опустился на подушки, лежащие под спиной. Неуверенными движениями он ощупал повязку на глазах, дотронулся до обкромсанных волос. Доктор, стоящий рядом, наклонился вперёд, чтобы лучше его расслышать, больной приоткрыл рот и раскашлялся. — У вас лёгкий ожог сетчатки после взрыва, — мягко сказал доктор Фок. — Это временно, повязку скоро снимут. Видимо, вы обернулись или стояли вплотную к пламени — помните? Пациент провёл пальцами по щеке. Сквозь бинты обильно сочились слёзы. — Был бы благодарен… — сказал он сипло, — если бы вы мне… пояснили. *** С момента встречи в их отношениях — кои и отношениями-то не назовёшь, если говорить серьёзно — присутствовал элемент игры. Асами было не привыкать выступать посредником в чьих-то интригах и без зазрения совести пользоваться собственной харизмой. Вначале было забавно и интересно переманивать Фейлона на свою сторону — и на сторону То, — задействуя одновременно логические доводы, ситуативный альтруизм (который не был чужд Асами) и сексуальное притяжение — раз уж большинство подопытных столь ярко на него реагировали. Последнего всегда имелось в избытке. Но Асами действовал отнюдь не так грубо, как, к примеру, брат Фейлона. Он любил говорить, что ставит холодный расчёт во имя бизнеса во главе угла. С Фейлоном он вёл себя как старший наставник, вполне заботливый, впрочем, не упускающий шанса его подколоть. При этом он никогда не был против обсудить чисто деловые перспективы. К счастью, Фейлон показал себя достаточно умным и самостоятельным, чтобы на него можно было делать ставки как на будущего лидера «Белого змея». От Асами требовалось только стряхнуть с него тенёты чужого влияния. Потом он и сам почувствовал, что увлёкся. Не отрицал он и наличие сильной химии между ними. Он видел, как воспринимает его Дракон, и прекрасно осознавал значение его долгих задумчивых взглядов. И, хоть изначально он не мог ответить Фейлону столь же пылкой взаимностью, он и сам чувствовал, что мягчает, что раз за разом защищает юношу. В итоге он начал вести себя ужасно непоследовательно: ироничность перемешивалась с эмоциональностью, которую он так показательно подавлял на словах. А уж слёзы и неподдельное горе Фейлона влияли на него ещё более непредсказуемо. В последний из таких эпизодов Асами бросился целовать его и когда опомнился, дело практически дошло до постели. Впрочем, отвлечь и утешить Фейлона ему удалось ненадолго: потом сыновний долг вновь возобладал над ним, и он сбежал в семейное гнездо, поддавшись на простейшую манипуляцию. Асами не мог его винить. При всей яркости их взаимного влечения связи с родными по-прежнему были тем, что держали Фейлона крепче всего. Асами не мог с этим тягаться. Мог только попробовать смягчить последствия уже совершённых ошибок, в чём, к сожалению, не преуспел. Помешала раненая рука. Асами был уверен: Фейлон начал смотреть на него влюблёнными глазами именно из-за того, что Асами заслонил его от ножа. Рядом с Фейлоном Асами правили чистые инстинкты, как низшие, так и более возвышенные. Положение Дракона было действительно невыгодным: что-то среднее между мальчиком на побегушках и мальчиком для битья; как было не позаботиться о нём, как не прижать к стене? А ещё он был крышесносно, соблазнительно ведомым и откровенно восхищался Асами, хоть и строил из себя крутого. Но потом заигрывания с перетягиванием каната кончились. Внутренние раздоры между приёмным отцом и братом Фейлона разрушили «Байше» и трёх китов, на которых держалось хрупкое семейное согласие. Воистину, одной из причин трагедии, помимо ревности и притязаний на главенство, стала красота юного Дракона. То, привлёкший его к этой операции, резко поменял планы, и Асами поймал себя на мысли, что ему стало искренне жаль Фейлона, которого обвели вокруг пальца. Он уже не мог относиться к нему как прежде — снисходительно и с превосходством. Несправедливость притязаний родного отца Фейлона ощущалась им столь ярко, что Асами с удивлением обнаружил, что готов выступить на стороне Дракона. Не колеблясь, он навёл на То пистолет и нажал на спусковой крючок. И вот потом… Даже годы спустя он не мог чётко объяснить себе, что побудило его уехать так внезапно: попытавшись спасти Фейлону жизнь, даже вызвав скорую помощь. Он до последнего сидел с раненым Фейлоном на коленях, пытаясь остановить кровь, и слушал его страшные, на самом деле, слова, которые были частично — самообвинением, а частично — правдой. Асами действительно привязал его к себе до такой степени, что лишил наиважнейшего средства обороны — трезвого рассудка. Как любой неопытный влюблённый, Фейлон безоглядно доверился ему — и теперь, оступившись, корил себя. Мог ли он остаться и поддержать его, убеждая в обратном и помогая взять в руки управление «Байше»? Или же своё реноме оказалось настолько важнее? «Это была не его игра», — говорил он себе уже потом, когда вернулся в Токио. В конце концов, в этой сделке он был простым наёмником, посредником. Он предоставил заказчику — хоть и не по своей воле — и обезглавленную «Байше», и его наследника, с которым можно было делать что угодно. Это прекрасно понимал и Фейлон, оказавшийся свидетелем их с То разговора. Когда после приезда скорой помощи Асами спускался по ступенькам особняка, ошеломлённый и подавленный, он и не надеялся, что сможет восстановить это доверие. О банальном страхе, вкравшемся в его сердце маленькими паучьими лапками, он старался не думать. Но каждый раз, когда он вспоминал об этом, его преследовало чувство, странно похожее на вину. Когда семь лет спустя он вновь увидел Фейлона в Токио, полного сил и намерений отомстить, отыгрываясь на Акихито, Асами уже не испытывал жалости: на смену ей пришёл вполне логичный гнев. Не угасло это возмущение и на лайнере. Воистину, Фейлон мог бы найти своей энергии лучшее применение, чем преследовать его за дела давно минувших дней. Причём Асами не был уверен, что из двух призраков прошлого толкало Фейлона на действия больше: мутная, с его точки зрения, ситуация с убийством его приёмного отца либо синдром брошенной любовницы, к тому же весьма коварной и стервозной. В этом Фейлон заслуживал однозначного порицания, и Асами искренне убеждал себя, что поставил его на место и преподал ему урок историей с похищением Такабы и документами на казино. Дело изначально попахивало клиникой, и Фейлону стоило бы обратиться за помощью к психотерапевту — если бы он, конечно, когда-нибудь признал наличие у себя подобной ненормальности. Но, в конце концов, вся эта зацикленность на мести, на одном человеке в течение семи лет кряду, началась из-за Асами и его приезда в Гонконг. Недавний звонок Йо застал его врасплох. Последнее время они действительно редко общались. Перед тем, как бывший двойной агент решил пуститься в путешествия, Асами с лихвой рассчитался с ним и счёл, что на этом их сделка завершена, а следующая — кто знает? — может возникнуть снова, в будущем: ведь отношения между ними остались неплохими. Но он не думал, что Йо позвонит ему так внезапно, когда он совсем того не ожидал. Точнее, слухи о том, что в Байше грядёт закономерный передел власти, ходили уже несколько месяцев. Но он не думал, что это напрямую повлияет на него. Всё было предсказуемо. Одумавшись, Фейлон не захотел покорно сдавать позиции, обратившись к нему за помощью через Йо. Следовать плану не получилось — на его особняк был совершён налёт; когда Йо уезжал, он слышал несколько взрывов. И сейчас, по просьбе Фейлона, нужно было хотя бы вывести из-под огня ребёнка, которого он опекал. Асами, как обычно, оставался собой и понимал, что у каждой просьбы такого рода имелась своя цена. Но не откликнуться он не мог. Тем более что сейчас они не знали точно, остался ли Фейлон в живых или нет. Пока что официально он числился пропавшим без вести. В последнем телефонном звонке Йо сообщил ему время прилёта, и, конечно же, Асами не мог не отправиться его встречать. Поле, на котором раньше разгружали и перевозили овощи, стояло заброшенным, и его быстро приспособили для того, чтобы частные самолёты и вертолёты приземлялись на нём без лишнего шума и свидетелей. Пусть даже за это пришлось отстегнуть определённую сумму сельскохозяйственникам. Оставив обеспокоенного Такабу в отеле, он направился на место — по давней привычке, самостоятельно, на автомобиле. К тому моменту, когда он приехал, было уже практически темно. Он опустил стекло и запрокинул голову, смотря в небо: в беззвёздной сини, кренясь к взлётной полосе, горели бортовые огни приземляющегося самолёта, и где-то далеко, едва заметно отсюда, мерцали звёзды. Практически невиданное зрелище в большом городе. Дождавшись приземления, Асами набрал номер Йо и неспешно пошагал к тускло блестящему боку самолёта со знакомым логотипом: там как раз опускали трап. Надёжная частная компания, которую Асами держал под крылом на такие случаи, сработала на совесть. На самом верху лестницы, рядом со стюардессой, показался и сам Йо, помахал рукой, и динамик многократно усилил его выдох. «В порядке». Плечистый мужчина за спиной Йо бережно нёс свёрток, оказавшийся мальчиком в казённом одеяле. Асами прищурил глаза, пытаясь разглядеть его издалека, но увидел только кусочек лба и чёрные вихры. Тао, воспитанник Дракона. — Мы спускаемся. Все живы, — доложил Йо. — Не ранен? Мальчик? — Цел, просто перенервничал. — Машина за углом, переносите тогда. — Слушаюсь. — Йо неслышно отдал указания, и человек с одеялом сбежал с трапа первым. Даже отсюда, снизу, было видно, что лицо Йо покрыто испариной, а рука излишне крепко держится за поручень. Но Асами хорошо знал своего подчинённого и был готов поспорить, что его следующей фразой станет: «Асами-сан, нам срочно надо поговорить». Как будто он не знал. Эти недосказанности вот-вот слетят с языка, по дороге в отель Асами засыплет его вопросами, а Йо будет стараться отвечать, вцепляясь в милосердно налитый ему стакан с коньяком. Уже в автомобиле, передав в руки босса намертво закупоренный скотчем пакет, Йо немного успокоился. Асами, получив необходимую толику информации, вручил ему сигару и, приоткрыв окно, закурил сам. Тао, закутанный в одеяло, что-то бормотал во сне, держа Йо за руку, и просыпался при любой попытке её отнять. — Внезапно, правда? — сказал Йо. — Вот уж действительно непредсказуемая жизнь. Я даже не конца уверен, что вы возьмёте на себя такую ответственность. Асами взглянул на него искоса. — Мы пока даже не знаем, жив ли Фейлон. А мальчишка… — он помолчал, потом усмехнулся. — Видимо, воспитание сына полка — моя карма. — Вы про Фейлона? — с некоторой робостью спросил Йо. — Нет, — фыркнул Асами. — В какой-то степени и про себя. Когда Асами и Йо приехали в отель, Тао очнулся и выбрался из одеяла. Глаза его были красными и припухшими, нос намертво заложило. Он беспокоился, но не смел показать это открыто, и позволил вести себя к дверям отеля, и только наблюдал, как мигают огоньки лифта, везущего их наверх. — Ваш номер находится через стену от нашего, — объявил Асами, поглядев на Йо и Тао, прижавшегося к его боку. Парнишка был словно в трансе после пережитого, хорошо ещё, что на ногах держался. Но Асами здравомысляще рассудил, что тормошить Тао сейчас не надо. Им стоило многое обговорить, отдохнуть, сосредоточиться, и молчание было бы гораздо лучше и полезнее рыданий. Пройдя по широкому, скупо освещённому коридору, они увидели, что двери их номера открыты. Акихито услышал их голоса и теперь стоял на пороге, ошарашенно разглядывая гостей и в особенности — Тао: заплаканного, помятого, словно оглушённого. Мальчик тоже уставился на Такабу — и вдруг бросился к нему и обнял так крепко, что Акихито зашипел, чувствуя, как кольцо рук судорожно сжимает его рёбра и выдавливает из него весь воздух. — Может быть, уложить его в кровать в соседнем номере? — предложил Асами. — Давай-ка, — засуетился Такаба, пытаясь вести за собой маленького гостя, и тот автоматически переставлял ноги. Но как только их объятия попытались разомкнуть, тут же упёрся. — Будет лучше, если ты послушаешься, Тао, — с обманчивой мягкостью повторил Асами. — Акихито отведёт тебя в номер. Тебе нужно отдохнуть. Мальчишка только сильнее замотал головой, окольцевав руками талию Акихито. Такаба автоматически обнял его, посмотрел растерянно поверх иссиня-чёрных волос. Асами не возражал: провоцировать истерику было бессмысленно, да и вид вымотанного Йо, щёлкающего зажигалкой, этому не способствовал. — Хорошо, пусть пока остаётся тут. Мы долго не будем спать. Акихито удалось увести Тао в сторону сдвинутых двуспальных кроватей и уложить там, растерянно поглаживая по волосам. Он ужасно хотел поговорить с мальчиком, расспросить, что произошло, но видел его состояние и не хотел доводить его до слёз. Поэтому он уселся рядом с Тао, опёрся подбородком о колени и то и дело поглядывал на его бледное круглое личико. Асами и Йо расположились в смежном кабинете, открыли там окно и устроились в креслах, куря сигарету за сигаретой. Такаба не осмеливался слезть с кровати и мог только прислушиваться к разговору и простроить для себя логику происходящего. Йо продолжал рассказывать, стряхивая пепел, Асами же слушал, периодически переспрашивая и вставляя фразы. Кабинет полнился дымом, Акихито вглядывался, делал вид, что вникает… и опять погрязал в собственных мыслях. Перед глазами прокручивались кадры недавней видеосъёмки: вырывающиеся с верхних этажей зловещие клубы дыма, тяжкое гудение, клокотание, взрыв — и конфетти разлетающейся черепицы. Неважно, что внизу копошились пожарники — огненная стихия взяла верх и, жадной кошкой вылизывая этажи, вгрызалась в стены, пожирая их до пепла. Когда маленькая, но крепкая ладошка внезапно стиснула кисть, Такаба вздрогнул. Взгляд Тао был слишком пронзительным для ребёнка. — Что? — спросил Акихито дрожащим голосом, — ты что-то хочешь? Тао молчал, неотрывно на него смотря. Акихито не выдержал, закусил губу и отвернулся. Находиться рядом становилось всё тяжелей. Малодушно хотелось высвободить руку и перебраться ближе к Асами и Йо, послушать, о чём они говорят... — Не уходи, — сказал Тао внезапно, и Акихито устыдился собственных мыслей. — Не буду, — уверил Такаба. Ощущать чужую боль было обжигающе невыносимо, и так же невыносимо жгла совесть. Чем он сейчас мог помочь, кроме как погладить по голове, попросить поспать и, может, покушать? Было слишком стыдно сказать такое в глаза, но в данный момент он больше ничего не мог сделать. Тао пробыл с Акихито всю ночь (выдавив Асами в номер Йо) и сейчас, по обыкновению, расположился на их кровати. Он не спал — сидел словно в некотором подобии ступора. Он никак не отреагировал на появление Акихито, который смог уговорить его отпустить себя и выходил позавтракать. Даже глаза не поднял. Такаба остановился рядом. — Ты точно не будешь ничего есть? В ответ последовало тягостное молчание. Фотограф вздохнул и не стал давить: запрещённый приём «Думаешь, Фейлон-сама одобрил бы это?» только усилил бы негатив. Такабе так и не удавалось его растормошить. Делиться своими переживаниями с Асами или Йо не хотелось: оба мужчины постоянно о чём-то спорили и разговаривали, закрывшись в кабинете. Акихито и не ожидал, что Асами будет миндальничать с Тао: эти слова вообще сочетались плохо, да и вместо сюсюканий мальчику нужно было время… и хоть какие-то действия, если о смерти Фейлона не объявили официально. Нет, Такаба никого не обвинял: он понимал, что Йо и Асами сейчас пытаются что-то предпринять. Угнетала как раз собственная пассивность. — Я оставил тебе там фрукты, слышишь? — сказал он с надеждой, но Тао так и не отвечал ему. Акихито вздохнул, взял лэптоп в охапку и пошёл на балкон — единственное место, где бездеятельность и вид подавленного Тао не заставляли чувствовать себя ничтожеством. Усевшись там на коврике, он устроил лэптоп на коленях и открыл поисковик в разделе «Новости». И от первого же заголовка знакомый озноб пошёл по коже. «Установлены личности нескольких раненых, найденных на месте взрыва особняка в Гонконге», — гласила надпись. Такаба вчитался в саму статью. «Одним из пострадавших оказался Лю Фейлон, глава преступной группировки «Белый змей»…» Сердце его заколотилось так, что едва не расплющилось о рёбра. И когда это стало известно? Асами, наверное, уже в курсе, раз почти не прекращает мозговой штурм, а он… Сколько можно тупить! Акихито тут же постарался взять себя в руки. Фейлон остался жив, но это было такой малостью по сравнению с тем, что могло бы его ждать. Даже Такабе, при всей своей легкомысленности, было ясно, что главе мафиозного клана придётся несладко в ежовых полицейских рукавицах. Стоило ли говорить об этом Тао? Такаба сомневался недолго: хладнокровное выражение лица Асами и угрозу питания через зонд представить было очень легко. Как сказать? Можно смягчить детали, но ребёнок развитый, даже если немного намекнуть, залезет в Интернет и раскопает всё самостоятельно. Поэтому полчаса спустя Акихито, отобрав самые нейтральные по содержимому статьи, поставил лэптоп рядом с подушкой. — А у меня вот чего есть, — заговорщицки начал он. — Не хочу, — глаза Тао были закрыты; он не оборачивался. Хм, неужели, при его-то состоянии, Акихито стоило надеяться на целебную силу игрушек?.. Он внимательно глянул на парнишку. — Давай лучше поспорим, что после того как ты прочитаешь это, мне удастся втолкнуть в тебя десерт. Тао неохотно повернулся к монитору, но едва Акихито показал ему первый заголовок, лицо его постепенно начало светлеть… Уже к вечеру было заметно — даже Асами поднял бровь, — что у их маленького гостя улучшился аппетит. Он согласился отвести себя в спальню в соседнем номере и теперь окопался там. Ужинать он пока не выходил, но исправно опустошал тарелки, которые ему таскал Акихито. Общение с остальными было по-прежнему сведено к минимуму: Йо списывал это на то, что Тао, возможно, винит его, и старался не показываться ему на глаза. Фактор низкой совместимости Асами и педагогической деятельности они вывели самостоятельно. После сытной трапезы Тао уже не так замыкался в себе, а ждал Такабу, и тот морально готовился к разговору, перебирая варианты ответа. Он ожидал плача, возмущённых воплей, но ничего этого не было. Воспитанник Дракона сидел, обняв руками колени, и молчал, но к прежней подавленности прибавилась совершенно недетская задумчивость. — Я потерял свой сотовый, — упавшим голосом сообщил он. — Я не успел взять его, когда меня схватил Йо. — Он помолчал, и только Акихито открыл рот, заговорил снова. — И я не думаю, что он ответит, если я позвоню ему на старый номер. — Ну да. Там… — мужественно перебил Акихито, садясь рядом с Тао на кровать. — Много чего произошло, да ведь? — Он, наверное, мне звонит сейчас. Переживает. — Фейлон остался жив, и это самая лучшая новость. Думаю, связаться с ним будет можно… попозже. Йо и Асами делают всё, что могут, сам видишь, — добавил Акихито и тут же подумал, насколько правдоподобно прозвучала эта версия. Действительно, а всё ли возможное уже предпринято сейчас? Чем Дракону поможет диалог в прокуренной комнате? Тао лежал на спине, уставившись в потолок и обняв подушку. Видимо, молчаливые сомнения Акихито просачивались в общий доступ и витали в воздухе, потому что мальчишка то и дело косился на него и, насмелившись, констатировал: — Я хочу его видеть. На этот раз фотограф не успел отредактировать реплику; эмоции взяли верх: — Но Фейлон услал тебя сюда, чтобы ты был в порядке! — Я хочу его видеть! — последовал тот же самый настойчивый ответ. — Как я могу тут сидеть, если не знаю, что с ним? — Да у меня самого сердце не на месте! — это вырвалось прежде, чем Акихито подумал. — Я молчал, расстраивать тебя не хотел, но, думаешь, я не хочу его увидеть?.. Думаешь, мне приятно читать, как его прессуют? Ну вот. Теперь ему выдерживать ещё и слёзы на глазах. Акихито сжал губы и вздохнул. — И что ты хочешь, чтоб я сделал? Наплевал на то, что Асами и Йо там планируют, расстроил их планы и рванул в Гонконг спасать твоего наставника? Ты правда думаешь, что у меня получится? У одного человека? — с горечью закончил он. Перед глазами Такабы промелькнули непрошеные воспоминания — вновь выпрыгнув наружу как поплавок, когда он думал, что уже избавился от них. Решётки в подвальной камере, отсыревший потолок. Осознание того, что у него нет ни единого шанса сбежать. Гулкие шаги охранников по периметру и шаги более мягкие, вкрадчивые, доносящиеся с чёрной лестницы. Щекочущий глаза и нос опиумный аромат, который неизменно приносил с собой Фейлон — перед тем, как пройтись вокруг с лёгкой усмешкой, коснуться толстых железных прутьев. Тао покачал головой, отведя вновь расфокусировавшийся взгляд. — Нет, наверно. Одному тебе будет трудно. Но ты ведь можешь просто туда поехать. И передать ему… новый телефон. Сказать, что со мной всё хорошо. Такаба хлопнул обеими ладонями по бёдрам. — Серьёзно? Я приеду прогуляться до больницы и обратно? — А тебя не пустят? — Как? — возмущённо выдохнул Акихито, поражаясь такой наивности. — Ты думаешь, что его там не охраняют? Ну, допустим, я приеду туда и на голубом глазу скажу, что хочу его видеть? — Ты же фотограф, — произнёс Тао нерешительно, подкладывая ладонь под щёку. — И как ты это представляешь? «Здравствуйте, я хочу сделать сет фотографий Лю Фейлона для первой полосы»? Тао молчал — видимо, сам понимал, что просит невыполнимого. Молчал и Акихито, подбирая более мягкие слова, чтобы мальчик окончательно не разобиделся. — Это была не очень хорошая идея, извини, — сказал наконец он. — Такаба-сан! — раздалось из коридора, и Акихито едва ли не подскочил. В дверях стоял Йо. — Такаба-сан, Асами-сан зовёт вас к себе. — Вы закончили на сегодня? — спросил он неуверенно, тут же пожалев, что заводит этот разговор при Тао. — Думаю, Асами-сан сам всё скажет, — уклончиво отвечал тот. — Ладно. Ты… извини ещё раз, Тао! Спокойной ночи! Он пулей выскочил в коридор, чувствуя совершенно позорное облегчение от того, что чужое расстройство прекратило давить ему на психику. Там он постоял немного, переводя дух, а потом выдохнул и нырнул в дверной проём их с Асами номера. Бесшумно ступая босыми ногами по ковру, добрался до спальни, остановился у разобранной постели и помедлил. Лампа в светильнике едва теплилась, но, похоже, что обитатель комнаты возражал против полной темноты. — Привет, — сказал он, будто они не виделись уже долгое время и забыли, что здоровались. — Привет, — отвечал Асами, открывая глаза. Обычно чувственный, тяжёлый взгляд был подёрнут дымкой усталости и смутной тревоги. — Как ты? — Немного выдохся. Иди сюда. Асами похлопал по матрацу рядом с собой. Повинуясь этому хозяйскому жесту, Такаба привычно скинул с себя тонкие джинсы, футболку и в одних трусах забрался в кровать. — Ну как у вас там? — осторожно спросил он. — Что вы решили? Якудза фыркнул, не спеша раскрывать перед ним карты. — Ты уверен, что это та тема, которую ты хочешь обсуждать сегодня? — А, эээ… Ладно, ты же мне сам скажешь, — наполовину вопросительным тоном начал Акихито и тут же понял, что именно такого ответа Асами и ожидал. — Тогда, может быть… массаж? — Не откажусь. Я эти дни только и делаю, что обсуждаю, — с некоторым нажимом заметил якудза, и Акихито поспешно спрятал глаза и замял тему. Он уселся сверху, на прикрытые простынёй бёдра Асами, и уставился на его мускулистую безволосую грудь, коричневатые ареолы сосков. — Какой-то ты зажатый сегодня. — Ну… я стесняюсь, — поспешно отвечал Такаба, стараясь вытряхнуть из головы разговор с Тао. — Тебе уже давно пора отбросить остатки стеснительности. Лучше расслабь меня. Такаба покорно кивнул, зарумянился и откинул простыню. ***