Любовь на фронте боя

      Друзья не заметили, как наступил вечер, настолько они были заинтересованы беседой. Германия спохватился на времени, посмотрев на городские часы. Страну передернуло, большая стрелочка стояла на 8. Мальчик со страхом представил, что сделает его отец, если обнаружит пропажу сына.       - Россия, ты меня извини, но мне уже пора, – сказал немец, стараясь не показать насколько он взволнован. Девочка кивнула.       - Пока. Давай завтра еще поиграем? – предложила Софья, мило улыбнувшись. Герман замялся, думая над предложением. Ведь Рейх может заподозрить неладное, что наследника нет целый день дома, и тогда пиши пропало! Ах, как Германии не хотелось снова видеть лица фашистских солдат, которые могут убить даже младенца, не раскаявшись над содеянным, слышать грубую речь с ругательствами на немецком. Преклоняться перед отцом, быть загнанным в угол, как собака, над которой издеваются и потешаются, плюя в морду. Подавать голос лишь когда приказывают, требуя идеальное выполнения команд, а за ошибку сильно бьют. Неужели он этого заслужил? Быть рабом жизни, которая не щадит? Герман не помнил ласки от отца. С раннего детства мальчик всегда старался во всем ему угодить. Он никогда ничего не выбирал сам, даже свою собственно судьбу за него решил Фриц. Немец был в запертой клетке со стальными прутьями, которые не разорвать, и только с Россией он смог избавиться от оков. Почувствовать себя свободным, подобно птице. Порой маленькая страна завидовал этим летучим зверькам. Ведь птица вольна, она может лететь куда захочет, не боясь земных забот, дающих только одну суету.       - Не знаю, смогу ли.. – неуверенно сказал Германия. – Постараюсь.       - Тогда до завтра! – Россия обняла мальчика. Тот опешил, округлив глаза. Непривычное чувство закралось в сердце Германа, заставляя трепетать душу. Сын Рейха невольно улыбнулся, закрыв глаза, проживая этот момент еще много раз, и все не веря в произошедшие. Федерация отпрянула от друга, посмотрев на него таким теплым взглядом, хранящим в себе большую любовь, какой можно было топить ледники или даже целые айсберги. Сглотнув, Германия поджал губы. Множество мыслей заметалось в голове со страшной силой, так и наровясь вырваться наружу. С трудом мальчик все-таки решил направиться восвояси, продумывая план, по которому он будет пробираться в свою комнату. Россия также пошла домой.       Машина быстро неслась по дороге, которая, по консистенции еще с начала правления Екатерины I, напоминала железнодорожный путь с воздушными ямами. Но, к удивлению, Союз умудрился задремать под эту трясучку. М-да, не каждому удастся провернуть этакий трюк. Ну а что? Русский народец и не на такое способен. Он и на спор лампочку в рот засунет, чтобы доказать свою правоту, и старается жить, как все, пытаясь быть непохожими на остальных. Удивительно, но факт! А если припомнить 1812 – 1813. Там о-го-го как было французам… Дурни, хотя бы на экскурсию сначала сходили что ли. У нас же такая страна, нежданчик может выкинуть, от которого аж волосы на голове дыбом встанут. На всякую хитрость врага, наши люди ответят своей непредсказуемой глупостью.       Конечно Совок очень старался уследить за неполадками, но на все-про все времени не хватает, да и денег. Наконец-то машина остановился, и СССРа окликнул водитель.       - Приехали! – огласил он, выключая двигатель. Союз потянул затекшую спину. Мужчина вышел наружу и его окутал уже привычный холодный ветерок, сообщающий о приближении скорой осени.       - Неужели я ехал целый день? – хмыкнул Совок. Его провели в казарму, где коммуниста уже ждали, чтоб обменяться важными новостями. Что-то тревожило его, но что - пока он не знал.       - Здравствуйте! – провозгласил Союз, входя в зал собраний.       - Здравствуйте, товарищ, – однотонно произнес мужчина в очках с сединой. – Присаживайтесь, – указал он рукой на стул.       - Благодарю, – кивнул головой пришедший.       - Пока еще не за что. Вы принесли документы, о которых мы Вам писали? – спросил человек, пристально глядя на собеседника.       - Конечно, все с собой. Вот, держите, – передал Союз важные бумаги. Очкарик на лету выхватил их из рук СССРа и внимательно начал ознакамливаться с планом.       - Эмм… А Вы уверены, что он сработает? – с недоверчивостью спросил мужчина, поглядывая на Совка.       - Я не могу дать точную гарантию на успех операции, но нужно попробовать. Другого выхода не вижу.       - Что ж, на Вашей совести будет, – Союз лишь тяжело выдохнул. Он понимал, как важна победа. Любая ошибка может привести к гибели тысячи жизней.       - Теперь о новостях, – прервал СССР минутную паузу в разговоре. – Вы мне должны сообщить что-то. Ни так ли? – хотел Совок переключить разговор на нужную ему тему.       - Да, да… Новость, – поправив очки на носе, вымолвил мужчина, старательно сосредотачиваясь на мысли, – о разведчике…       - Прошу, не тяните, скажите Вы, как есть, – не выдержал Союз.       - Мне тяжело об этом говорить, но… он не справился… его убили, – печально произнес человек.       - Как? Не может такого быть! Петр… нет… он был лучшим из лучших! Я не верю… – в шокирующем состоянии Союз метал взглядом в разные стороны. Умерший солдат являлся не только разведчиком, но и лучшим другом Совка. Они служили вместе в одном училище и за годы, проведенные вместе, стали ни разлей вода. Осознавать, что друга детства не стало, просто… непостижимо разуму.       - К-как Вы узнали об этом? – чуть отойдя от транса, проговорил СССР.       - Мы получили вот это, – мужчина достал письмо и положил на стол. Совок дрожащей рукой открыл его. Там корявыми буквами было выведено: «28.08.1941       Меня пытали. Похоже, это последнее мое письмо. Чувствую, сегодня застрелят на допросе, если не выдам все тайны. У них ничего не выйдет. За проведенное у них время я стащил карту, где назначены некоторые наступления на города на обратной стороне листка. Надеюсь, она вам поможет. Простите, что не оправдал все надежды начальства! Союз, знаю, ты читаешь это. Ты был хорошим другом. Прошу, позаботься о моей жене Лене и дочке Маше. Знаю, у тебя и так много работы и забот, но умоляю, у них никого нет… Прошу!»       У Союза из глаза потекла слеза, оставляя за собой мокрый след на щеке. Он прижал к себе послание.       - Обещаю! – воскликнул коммунист, да так, что мужчина с лысиной подпрыгнул от неожиданности.       - Обещаете, что? – не понял он.       - Обещаю позаботиться о семье погибшего разведчика, – опомнившись, где находится, пояснил Союз.       - Чтобы Вас не отвлекать от дел, мы хотели, поскольку семья решилась опекуна, найти им надсмотрщика и переселить их…       - Ничего не нужно, – оборвал его Союз. - Петр просил меня, я обязан выполнить завещание. Он был мне всем, и я не могу так с ним поступить за всю его безвозмездную доброту ко мне.       - Неужели Вам мало своих? – немного удивленно спросил очкарик. СССР грозно посмотрел на собеседника.       - Для меня все свои, кто за правду идет. Будь он хоть с самой далекой точки Земли.       - Ну, помилуйте, не будете ли Вы утверждать, что какой-нибудь, например, немец, говорящий, как выразились правду, будет Вам кровным братом, – усмехнулся мужчина. – Ведь правда может быть разной.       - Вы лукавите, товарищ. Правда всегда одна, она истинна и непорочна. А про немца… Чем немец не человек? Ведь нельзя всех их приравнивать в одну гребенку. Я знал там много хороших людей, но их расстреляли. Догадайтесь почему?       - Не захотели подчиниться Фюреру, были против террора, – предположил человек.       - Именно! А фашист – это тот, кто выбрал путь террора, значит продал правду. Присягнул служить лжи и беспределу. Такой человек теряет сострадание к другому, перестает чувствовать чужую боль, забывает о таком чувстве, как любовь к ближнему, постепенно превращаясь в тупого зверя, следующего только инстинктам. Ему бы только отхватить наживы побольше, полученной кровавым путем, – разложил все по полочкам Союз. - Собеседник лишь поморщил нос, почесывая лысину.       - Ладно, ступайте… - махнул он напоследок. – Вас уже ждет наш полковник.       - До свидания, – попрощался Совок, срываясь с места и идя к двери.       - До свидания, – отозвался собеседник, занявшись бумажной работой.