Наше сокровище.

— Я уважаю тех, кто уважает мертвых, Себастьян. Забота о мертвых — вот моя работа! Грейс тоже причастна к магии вуду и сможет совершить этот обряд. — Бриджит вздернула свой носик кверху так, что маска с лица немного съехала вниз. — Ты покровительница всего, что связано со смертью… — начал пират. — И именно ты подтолкнула его на сделку! — усмехнулся Барон Суббота. — Но не с теми, кто принес эту смерть. И лечение болезней, связанных с магией, тоже входят в мою работу, Себастьян теперь здоров! — заключила она и направилась в детскую комнату, где и находилась все эти дни и даже активно вела беседы с Генрихом.       Было понятно, что все беспокоились и общение между собой с каждым днем накалялось.       Себастьян только бесился, что развел под носом такой балаган. Он был против того, чтобы пускать в свою спокойную пиратскую жизнь всяких колдунов и прочую потустороннюю силу. И получилось все в точности наоборот.       Мама капитана была слабенькой здоровьем с детства: виной тому родители, который приходились друг другу двоюрными родственниками. Часто в детстве он только и видел, как проводят ритуалы, в которых по мере взросления видел только клоунаду. Вечно рядом ошивались странные бабульки, обвешанные амулетами, бубнящие под нос страшные слова, пугая тогда маленького Себастьяна.       Про всё это он тоже решил умолчать в своем письме, представляя, как же будет плохо его маме, но написал, что живут пока в их доме. Смысла скрываться уже не было: Линда уже все всем рассказала.       Жизнь на корабле продолжалась, но уже не так интенсивно и весело, как с Аделаидой. — Эх… как же мы раньше мы жили без этой шабутной маркизы? — ворчал Шимус, наблюдая за Себастьяном, который уже так себя загнал в работе, что заныла старая травма на бедре. — Капитан, от работы кони дохнут, передохните, — продолжал боцман, стирая пот со лба. — А люди крепнут, Шимус. Работаем дальше, левый борт шаркнули конкретно, не вижу поводов, чтобы оставлять это надолго. — Капитан снял с себя мокрую рубаху и откинул в сторону, принимаясь снова за свое дело.       Капитан не терял надежды, когда вбивал очередные гвозди, скрепляя части детской колыбели и глубокими вечерами украшивая причудными узорами с помощью заостренных инструментов.       После приобретения сердца все воспринималось уже не так, все эмоции стали пропускаться через мужчину — он стал острее все воспринимать, выражать эмоции. Самое главное — забыл о своей боли, которая гложила все это время, и сфокусировался на других людях.       Ему стало страшно, когда пришлось перестраивать обратный маршрут: Себастьян осознал, что придется заплывать со стороны Ахара и проплыть всю его сторону, приплыв сразу в столицу Сагара. Пусть тот путь и был длиннее, но его успокаивало одно: в этом случае тишайший монстр не настигнет их.       Себастьян еще долго торговался с раздутым эго, которое оставалось из недавнего прошлого, но все же написал пару писем и позже отправил из Башни Совета лично в руки господам. Конечно, не получилось выводить аккуратные буквы, как у Адель, но это было важным шагом.       Первое — письмо сутану Раулю с просьбой о переговорах и предупреждении, что «Королева Николь» является на данный момент нейтральным судном и не принесет разрухи. «Надеюсь только на вашу благосклонность, великий султан. Эти переговоры нужны как воздух, знайте, что к делам своего отца не имею отношения долгие годы так же, как и моя команда к грабежам Вашего торгового флота».       Второе — письмо отцу, вышло менее объемным и состояло из нескольких предложений. Столько много несказанного было между ними, а написать нечего. «Прошу снять с меня эти глупые обвинения в убийстве. Я же знаю, что моя дочь — единственная гарантия того, чтобы народ не сверг тебя, так дай прийти в этот мир ей спокойно». — Аделаида, вставай, нам некогда сидеть! — говорил знакомый голос за спиной, подтягивая на себя пиратку. — У меня много работы!       Она оглянулась и поняла, что ничего не увидит нового в отражениях зеркал, от страха Адель машинально обхватила руками живот, пытаясь отдышаться. Позади нее стояла женщина одного роста с ней, но мускулистая и широкая, в странных подобиях доспехов из осколков зеркал, которые не отражали ничего вокруг, а через тонкий металл и кожу просвечивало сокращающееся сердце, проткнутое стрелой. — Я Эрзули, меня сослали сюда, потому что я такая сама по себе. А ещё я известна под именем Шаболда, — усмехнулась женщина и развернулась, пошагав в противоположную сторону. — Что стоим? У меня ограничены дела с тобой. Сначала мои дела, потом твои, — выдавала очередная Лоа, похлопав себя по запястью руки, изображая наручные часы. — Ты богиня любви? — промолвила Адель, пытаясь успеть за проводником в новом мире, вспоминая весь пантеон своих покровителей. Конечно, такой облик не соответствовал божеству, что предстал перед ней. — Да, это мне досталось от папеньки Субботы, — усмехнулась она, заворачивая за очередной поворот, казалось, что они только и делали, что шли в одном и том же месте уже какое-то время. — То есть Вы — дочка Южной и Барона? — уточнила девушка и, запыхавшись и пытаясь набрать воздух в легкие, но не сбавляя темпа, продолжила: — Может передохнем? По ощущениям уже шагаем часов сто.       Вдруг ее новая знакомая остановилась и подошла к ней вплотную, закрыв ее рот рукой, начала почти шептать, осматривая лицо Аделаиды ошалелыми пурпурными глазами, обрамлёнными длинными ресницами, выходящие за черты бровей: — ТЫ, ЧТО, ПОЛОУМНАЯ ДУРА?! Здесь нет времени, здесь есть только царство зеркал, нельзя говорить про него! Здесь есть только дела!       От такого Адель испугалась и немного отпрянула в сторону, зажмурив глаза. Ей было неописуемо страшно, но удалось кивнуть в знак того, что поняла, о чем идет речь. — Прости, Эрзули, — напуганным голоском проговорила пиратка, вздохнув полной грудью, а потом пошла следом, слушая в ушах свое сердцебиение, а в животе — несильные движения.       Аделаида начала глубоко дышать, как ее учила матушка, когда страшно, как вдруг ее запястье перехватила огромная ладонь, а после послышался до боли знакомый голос: — Моя дорогая донья, ты вернулась! Ты как раз вовремя, быстрее облачайся в свадебное платье... — говорил Диего в такой же противной, самоуверенной манере и в таком же здоровом виде, как и при первой встречи.       Половина его тела выходила из очередного зеркала на пути, оно словно спадало водопадом сверху на мужчину. Хватка тянула её обратно в старые покои, с которых все и началось. — Мы так и не дойдем спокойно, если не подавишь свои страхи! — огрызнулась женщина и вернулась к ней, а потом уверенно пнула зеркало так сильно, что оно пошло трещинами, а Диего превратился в бесцветную фигуру и быстро скрылся за этим повреждением. — Нужно подавить свои страхи и отключить разум, чтобы дойти до цели. — Что это было? — вскрикнула она, но, получив очередное замечание, поняла, что нужно промолчать. А позже вообще остановилась, чтобы побороть свою одышку. — Ждать долго я тебя не буду, так что дыши с запасом, дорогуша.       На их долгом пути встречалось еще много таких подобные страхов: половина команды в виселице, смерть родителей и многое другое.       Шли они очень долго, кроме усталости Адель не чувствовала уже ничего, как вдруг они наткнулись на зеркало с дверной ручкой. В этот момент появилось чувство облегченности и надежды, что пришли хотя бы куда-нибудь. — Сколько еще дел нужно сделать, чтобы наконец выполнить главное? — спросила пиратка и продолжила хождение по коридорам. — Я же сказала: сначала мое... А вот и пришли, — улыбнулась Лоа и ткнула пальцем на огромную зеркальную стену, по краям которой находился широкий металлический валик с узорами, точно такими же, как на осколке ее главного зеркала. В центре как раз и не хватало осколка. — Что? — Да, это именно то, что ты и подумала, дорогуша. Это главный портал в зазеркалье, как видишь, он под охраной был. Рудник мертвецов треснул тоже поэтому, — женщина наигранно улыбнулась, поставив руки перед лицом. — А почему оно разбито? — Адель осматривала очень внимательно. — Благодаря таким, как ты, людям. К нам редко заходят безумцы, но у того мужичка до тебя явно был огромный сдвиг: сошел с ума от обычных наших коридоров из зеркал. И разбил голыми руками главный вход между моим и твоим мирами, на что сразу же прибежали наши «шизойды» и выпроводили его, а тот упер один осколок. Ой, и дурина. — Шизойды? – девушка отвлеклась от изучения окружающего, переключившись на собеседницу. — Да. Ох, моя дорогая, везде есть иерархия, тебе ли не знать. Смертные это дело любят, — усмехнулась Эрзули, приглашая девушку жестом присесть на пол, и продолжила: — Зеркала и все поверхности впитывают человеческие эмоции. Ну и первые зеркала впитали их, создавали сгустки, а уже из них образовались человекоподобные существа. Помнишь, что тебе сказал твой дряхлый старик Панцио? «В этом мире есть силы, которые нельзя описать простыми понятиями добра и зла». — Ты хочешь сказать, что за моим зеркалом всегда кто-то стоит и наблюдает? — удивилась девушка, оперевшись затылком о нормальную стенку, внимательно слушая женщину, наконец скинув с себя обувь, что так напрягала отекшие ноги. — Ни в коем разе, Аделаида! Надо мыслить масштабнее! — от такого заявление собеседница даже встрепенулась. — Все хранится на специальных зеркалах в коридорах жизни каждого человека, просто половина теряется и впитывается в этих существ. У нас есть главный — Параноял, он создает здесь правила. У него есть дети — эпилептоиды — они соблюдают и навязывают эти правила. Остальные — их верноподанные: шизоиды, которые отвечают за шальную, ненормальную, безумную энергию; они — трудяги, потому что это самая сложная энергия, но и надежды в них никакой нет: то начнут все крушить, то впадут в меланхолию, а из-за этого страдают люди; также есть истероиды, олицетворяющие гордыню, величество и подобные чувства, как же они обожают твоего недомужа. Гиперимы — это детские заскоки у всего человечества, похожие на инфантилизм, непонятные ощущения. Лабильные — излишние и яркие положительные эмоции. И таких очень много. Я — эмотив, — Лоа даже не дышала в этот момент, а рассказывала все медленно и подробно, чтобы донести всю цепь, активно жестикулируя. — А если кто-то собьется в работе? – поинтересовалась пиратка и резко схватилась за живот, где резко заболело, но мгновенно прошло. — Так оно и будет, чем ближе к цели, тем тяжелее. Главное правило для тебя — не бояться! — продолжила Лоа, снова пиная цельное зеркало, в котором мгновенно пропал маленький гробик и спина капитана. — Видишь, как ты подвластна своим эмоциям. Теперь дальше. Если все собьется — не будет этих миров. Будет взрыв, вся энергия перемешается и разорвет все вокруг и себя в том числе. — А в чем ваша работа? — поинтересовалась Адель, зевая. — Я иду после эпилептойдов, слежу за работой всех остальных. Не все способны на это, только присланные из других миров. Я слежу за коридорами жизни, сортирую их, иногда даже по приказу или настроению балую с ними. Здесь все очень четко в плане работы, но бывают и времена сбоев. Ты сама их делала и чувствовала ополчение, борьба за свободу. Давай мне осколок, — женщина протянула ладонь, указывая на рукоятку зеркала, которое привело девушку сюда.       Из-за усталости она и не разобрала что к чему и любезно протянула свою вещь, наблюдая, что же будет дальше. Адель вспомнила про то, что единственный стимул возиться с ней здесь — ее мать, Южная.       Осознание пришло лишь тогда, когда Эрзули крепко держала ее бедро правой рукой, а левой — начала водить острием найденного осколка, извлеченного из оправы, по нежной белой коже. — Что ты делаешь?! — вскрикнула Аделаида, осматривая все испуганным взглядом, пытаясь ослабить ее хватку, но все было тщетно. — Прекрати! — сердце готово было выскочить из груди. — Я же сказала, что надо для начала сделать мое дело. Прекрати брыкаться, пока я не задела тебе важные сосуды! Надо скрепить осколок кровью того, кто это и натворил, — спокойно говорила Лоа, проводя острием по нежной коже пиратки, вызывая у нее только протяжный крик боли. — Прекрати, а то сейчас набегут гипертимы на такой прямой источник энергии.       Она снова крикнула, уже от новых разрезов на коже и резкой сменой внутреннего состояния, из жара бросило в холод, пробило на дрожь и холодный пот, голова начала раскалываться. — Они охраняют мое дите, ты не можешь… — в бреду молвила Адель, только наблюдая, как Эрзули вставляет полностью окровавленный осколок в центр зеркала, который стал терять былые трещины. — Теперь рудник закрыт полностью, и малыш Генрих со своим братиком упокоятся с миром. Теперь ты не увидишь этих призраков, а духи на своем месте, дурашка, — улыбнулась она, присев рядом и вогрузив на свои колени голову Адель, поглаживая по влажным волосам, пропитанным потом. — Я должна бороться с ними, они уже у корней дерева… — уже всхлипывая, постанывала пиратка от боли, разливающейся по телу, заставляя прикусить нижнюю губу до крови и сжать со всей силой невесомую броню духа под собой. — Тише-тише, борись, не кричи, иначе шизойды тебя не пощадят. Не кричи. Это все ради Вас, Аделаида, все ради Вас, — улыбалась Эрзули, уже целуя в висок пиратку, извивающуся под руками духа. — Передай моему папе привет и скажи, пусть выпьет за меня, — хихикнула женщина и проронила скупую слезу, глядя в свое отражение, которое начало излучать розовый цвет. —Прощай, мама, наконец я буду свободной.       После этих слов дух Лоа положила свою ладонь на бок девушки, и они почувствовали сильнейшую тряску и резкую вспышку. Последнее, что она помнила — это появление множества странных и высоких теней, что окружили Аделаиду.       С трудом оперевшись на локти, Адель заметила, как за очередным лабиринтом пропадают жирные, зеленые щиколотки, а потом кто-то сильно схватил запястье, что даже прожгло кожу, доводя до потери сознания.       Казалось, что прошло еще очень много времени, но Аделаида очнулась на той же полянке, где уже зацвели колокольчики и лаванда, иногда проглядывали красные ягодки земляники, а дерево поддавалось порывам ветерка. Купола уже не было, а только вдали виднелись росточки только пробивающейся травы.       Аделаида впервые так искренне и лучезарно улыбнулась, набрала в легкие побольше воздуха и со всех сил крикнула, поправив на себе свой удобный жилет, входящий в ансамбль ее любимого пиратского костюма.       Девушка поднялась медленно и направилась к стволу дерева, где обычно и проходили встречи с духами, только там теперь их было всего двое: Мезо и. — Эрзулин, ты же … ты пожертвовала собой? Зачем? И где остальные? — уже с нотками паники говорила пиратка. — Не переживай. Мне просто терять нечего, представляешь каково это — жить целую вечность пленницей? Пока ты корчилась от боли, я поговорила с матерью. А боль — это и была борьба внутри тебя, даже по мне она была просто ужасной долгой, как ты справилась? Знаю, странно, но пока ты была в сознании, ты подкрепляла магией духов и это дерево. Но ты все усложнила и чуть не умерла, пришлось вызволять из тебя всех духов, что есть. Мне надоело ждать — я стала проводником и реализовала их всех, ведь территории нейтральная. — Ну а как же..? — опять начала девушка, но снова была перебита. — Ну случается и такое. Меня терзало чувство вины, думаешь, просто так тебя убедили искать именно в зеркалах? Я давно планировала побег, мама об этом знала, но портал долго был непригоден, да и подобные тебе не приходили. Мама быстро сориентировалась в тяжелой ситуации. Теперь твоей малышке ничего не угрожает, — усмехнулась женщина, поправляя на своем сочном и красивом теле новые наряды в духе своей матери. — Мы сделали все, что смогли, и даже получилось все. Мы прощаемся с тобой, Адель. Жаль, что я не была с тобой в путешествии на край света, но и сейчас ты нам веселья подарила, прощай! — Помни нас, а сейчас просто проснись, — улыбнулся Мезо, топнув ногой, и свет опять погас.       В доме все началось с криков Аделаиды на кровати, а потом и вовсе простыни под ней становились алого цвета. — Себастьян, вставай! — кричала Мама Бриджит со слезами на глазах, уже что-то ища в своей сумочке, постукивая склянками.       Капитан сразу проснулся и побежал в спальную, забыв про свою больную ногу и боль перенапряженных от работы мышц, картина крови полностью затмила разум, пока из проема не услышал голос служанки, несущей таз с теплой водой и замоченными в нем лоскутками ткани, что уже пах душистыми травами. — Себастьян, все хорошо, это не то, что ты думаешь. Срочно ищи повреждение! — крикнула темнокожая женщина, которая не могла пройти и стояла на входе.       Мужчина тяжело сглотнул и вышел из транса испуга, схватил таз и начал осматривать ослабленное тело Адель, нашел порезы и быстро перевязал источник кровотечения по старой памяти: их в высшей школе и не такому научили.       А на столике в коридоре уже стояла склянка с густой смесью, которую мешала Мама. — Приготовься, чувствую, что нас ожидает кое-что интересное, — протянула женщина новое лекарство и снова подошла к дверному проему, наблюдая за тем, как девушка бледнеет и покрывается испариной.       Себастьян наложил повязку с мазью, тем самым закрыв рану и остановив кровотечение.       Уже четвертый день он сидит в комнате, рядом с кроватью, осматривая исхудавшее, бледное тело Аделаиды, настраивая себя только на хорошее будущее, но ее крики и просьбы о помощи о боли только усугубляли ситуацию.       Когда очередной крик затих, а мокрые от пота пряди разлетелись по подушке, Себастьян сильно испугался и начал в безумстве выкрикивать ее имя и проверять, как бьётся ее сердце. — Все кончено, капитан Себастьян, — улыбнулась Мама Бриджит, появившаяся на том же излюбленном у всех месте. — Все хорошо. — Ты же ничего не чувствуешь, — коротко отрезал капитан, проведя ладонью по щетине. — Я это вижу. Теперь твоя очередь идти на жертвы: ты еще должен Мезо, не забыл? — после этих слов он с каким-то недоверием бросил грозный взгляд в сторону двери и сорвался с места.       Им повезло, что была глубокая ночь. Служанка увязалась за Себастьяном, хотя бы стоять на стороже. Но на самом деле она видела, как он через силу копает эту тяжелую и сырую от многодневных ливней землю. Как останавливается и шипит на свою ногу, а к концу и вовсе стирает алые капли. Как его воротит от вида и запаха разложившихся остатков плоти, позже его, конечно, стошнило, но свою часть сделки почти выполнил.       Теперь дело было за малым: отправить это подобие сердца прямиком к духу, и Грейс смогла сделать это, после поклявшись, что это был последний раз, когда она снова взялась за старое дело. — Я уже несколько дней назад подписал твою вольную, Грэйс. Пусть это будет твоей оплатой за то, что «подтолкнул тебя в волчью пасть», — процитировал ее фразу пират, когда наконец согласился поесть ближе к утру и сидел в самой кухне, вдыхая аромат специй и мяса. — Что? Нет! — эта женщина была слишком богата на эмоции и сейчас, в этот момент, она показала всю гамму, от улыбки до слез. — Это слишком большая оплата. — Я не пожалею ничего на благо дочери, прекратить плакать! Это приказ капитана! — Так точно, капитан, — уже через слезы была видна улыбка. — Спасибо, огромное… — Я есть хочу, скорее, а то я сейчас тебя покусаю, Грэйс, — они рассмеялись оба, а после увлеклись разговором.       Капитан разрешил остаться в этом доме и подумывал выдавать жалование. Или просто дать ей денег и помочь приобрести новый дом. — Себастьян, посмотри на мою кожу, кто возьмет меня на работу? Я буду как белая ворона со своим домом и вольной, — понурившись, проговорила женщина, закидывая полотенце на плечо после того, как протерла им поверхность столешницы. — Я останусь здесь, даже без вашего жалования личного, это важно для меня. — Ну смотри сама, я пошел к Аделаиде, вдруг она проснется, а меня не будет рядом, — он остановился в дверях и развернулся. — Приготовь сегодня на троих да побольше.       Так и произошло. Себастьян словно чувствовал, что Адель уже где-то близко и вот-вот отойдет ото сна — так все и вышло.       Все произошло резко, капитан сидел рядом на диванчике, как вдруг раздался тихий и хриплый голосок с кровати: — Ты еще здесь? — жалобный голосок промурлыкал из горы подушек на кровати. — А где мне еще быть? — ответил Себастьян, листая книгу из запасов своей сестры, и усмехнулся, что ответил галлюцинации. — Да почему ты меня еще не бросил? — продолжал голос разговор.       Как только пират понял, то сразу вскочил с места и подбежал к ней, начал хаотично обнимать и целовать, не давая двигаться, при этом тяжело дыша и улыбаясь, словно дите. — Тише, что с тобой? — из последних сил проговорила Адель, сцепив свои ладони на спине Себастьяна, прижав к себе. — Мне так тяжело, ай! — судорога в ноге отозвалась в пробудившему организме, напомнив о голоде и недостатке нужных для беременного организма веществ.       Себастьян сразу же отпустил ее, осматривая место, приносившее боль, заметив поднятую ногу чуть вверх, сразу принялся массажировать икру и загибать ее стопу верх, прекращая мучения. — Спасибо, — улыбнулась пиратка, вдохнув маленькую порцию воздуха, и перевернулась на бок, поняв, что нынешнее положение стало очень неудобно для сна. — У меня нет сил. — Ты не ела столько... Поздравляю, сегодня как раз начинается шестой месяц. Кстати, тебя кто-то тебя поил, но не понятно кто, — взахлеб накидывал факты капитан, осматривая ее исхудавшее лицо.       Аделаида заткнула его одним движением, приложив ладонь на нижнюю челюсть Себастьяна и гладя по щеке большим пальцем, чувствуя необычное тепло от румянца.       Потом вовсе спустилась ниже, к шраму, и почувствовала, как в его груди трепыхалось сердце с невиданной частотой. — Ты наконец-то рядом, мой капитан, — еще сильнее улыбнулась девушка, блаженно закрыв глаза. — Не уходи сегодня, пожалуйста. — Не уйду, как и завтра, как и всегда, — мужчина наклонился и поцеловал ее в немного горячий, чем обычно, лоб. — Сначала ты покушай. — Так точно, капитан, — засмеялась Аделаида. — Только быстрее, а то покусаю, — клацнула зубками она и снова закрыла глаза, откинув голову.       Аделаида прислушалась к себе. И ответ был замечательный: небывалая легкость внутри, которая наконец давала новые силы, пустая и светлая от мыслей голова, исчезло напряжение. Но оставался пустой желудок. — Теперь ты можешь быть спокойна, маленькая кроха Лотти, — пиратка провела ладонью несколько раз по животику, который вырос за время ее путешествия и улыбнулась своим действиям.       Капитан наблюдал за тем, как девушка ест, и был как на иголках: выдавали его хаотичные движения, которые были нетипичны. — Предлагаю плыть за сокровищами, — тяжко вздохнула пиратка, пиная запутавшееся в ногах одеяло. — Но желательно проводить меня до ванной: я мечтала о ней с первых часов, как попала в зазеркалье. — У тебя еще не затянулись раны, куда тебе. Я роды принимать не умею и уверен, что вся остальная команда тоже в этом не специалисты, да и допускать к этим делам я их не собираюсь, — ответил капитан, приподняв бровь, удивившись планам Адель. — Себастьян, это… это так скучно слышать, особенно от тебя. У нас еще четыре месяца. И не ложись ко мне, я грязная, потная. Ну, Себастьян! — уже через смех говорила Адель, получая многочисленные поцелуи от своего капитана, который несмотря на все возражения прилег рядом и заключил в объятья такого родного и любимого человека. — Ты договорился о свадьбе? — Нет, — остановился мужчина, на секунду застыв, забыв об этом, но быстро решил отвлечь ее, сменив тему. — Ну два месяца мы будем плыть до Ахара, там переговоры займут примерно неделю-другую. Уже, считай, начало восьмого месяца. Пока плывем до столицы Сагара, будет без недели девять месяцев, плюс твоё плавание со всеми до острова Ферса займёт как раз ещё неделю. — Себастьян, а чем ты занимался все это время? И в каком смысле «твоё плавание»? Ты так профессионально все рассчитал, но малышка, возможно, не будет подстраиваться под эти расчеты, может появиться когда угодно, — возмутилась пиратка, и от злости к ее щекам прилила кровь, слегка выдавая румянец. — Аделаида, не нервничай, слышишь. Я повторю тебе снова, что не хочу посвящать тебя в свое прошлое. Не хочу даже показывать тебя этим людям! Именно поэтому ты будешь в укромном месте с нужными людьми. В столицу ты зайдешь только за моей спиной на короткое время, не более, — он снова стал серьезным и немного грубым, стоило только затронуть прошлое. — Почему? Что не так? Ты не сможешь все время говорить загадками, почему такие длинные промежутки времени? Рассказывай, уже поздно об этом умалчивать, — девушка уже находилась в полулежачем состоянии, сверля взглядом идеальные черты лица своего избранника. — Ты не знаешь, какие это страшные люди. Если они примутся и за тебя, то это будет конец. Понимаешь, я не хочу, чтобы мое прошлое испортило жизнь всем… — Тогда почему ты остаешься в столице, раз тебе все там не нравится, а меня отправляешь на окраины? — перебила Аделаида, начиная злиться. — Ради твоей безопасности! Все, прекрати выводить меня на скандал, — уже грубовато ответил пират, принимая такое же положение на кровати. — А я говорила, что в опасности? Нет, все самое страшное уже позади. Мне страшно одной… — она замолчала, признавая то, что долго держала в себе. — Ты отправляешь меня одну в незнакомое место делать то, что я никогда не знала и не видела. Я не хочу быть одна! — после этого повисло молчание, а Себастьян приобнял ее, поцеловав в лоб. — Война план покажет, посмотрим, — единственное, что смог ответить он. — Окрепнешь, и будет тебе задание. Купить подарки женам султана, не приедем же с пустыми руками, — снова решил переключить внимание капитан. — Ну таким я еще не занималась, — усмехнулась она, оперевшись головой на плечо капитана. — А что им надо? У нас разные интересы немного. — Ну обычно они ходят окутанными в пестрое тряпьё... Может, ткани богатой?.. — Этого добра у нас выше крыши, мы же последний абордаж совершили на такой корабль, только, наверно, ткань отсырела, но можно просто на солнце просушить, — пожала плечами она, разминая ноги, сгибая и разгибая в коленях. — А вдруг парусина нужна будет? Да и едем мы разбираться насчет пиратства и абораджей, а подарим краденое, — кивнул капитан и начал играться с локонами девушки под своей рукой. — Ты собрался паруса из тюли и шифона делать? Далеко уплывешь так, — засмеялась Аделаида и крепче обняла мужчину. —?Я тебя люблю, — после этих слов под ухом девушки затрепетало крупное сердце мужчины. — Я не мог зайти к тебе в комнату, пришлось вернуть его обратно, — пояснил мужчина, поняв к чему любимая заикнулась. — И особо не надо переживать за эти подарки, просто брюлики и ткани. — Поговорим не о работе, хорошо? — улыбнулась она и медленно поднялась с кровати. — Ты будешь писать книгу, как сделали твои предшественники? Может, кому-нибудь тоже приспичит тута попасть? — поинтересовался капитан и начал переодеваться в более легкую форму. — Нет, хочу помыться. — Иногда мне кажется, что несколько лет назад взял на борт не благородную донью, а упрямого барана, — фыркнул Себастьян и указал сесть на край кровати, а потом посмотрел в окно и вернулся обратно, обувая свою невесту в привычную обувь. — Куда мы идем? — поинтересовалась Адель, наблюдая за суетливыми сборами суженого, а потом и вовсе получила в руку две удочки и большую пустую корзинку. — Мы идем отдыхать от мирской суеты, но сначала на преступление, — промолвил капитан, загружая в корзину некоторые продукты, завернутые в бумагу, бокалы и бутылку вина. — На свой страх и риск разрешу тебе пару бокальчиков. — Мы уходим в монастырь? Почему ты так заговорил? Можно просто сказать «пикник». Последний пикник у нас закончился этим, — улыбнулась Адель, опустив взгляд на живот, который уже привычно местами начал двигаться. — Ну это же не плохо. Разреши теперь мне начать суетиться и думать, — Себастьян взял все из ее рук и собрал еще большой рюкзак на своей спине. — Теперь готовы, вперед.       И правда, сначала они наворовали ягод с соседнего участка, а потом уже пошли к нужному месту. — Смотри, еще немного — и эту чашку с ягодами можно будет не держать в руках, а просто поставить на него и идти, — усмехнулась пиратка, держа блюдо одной рукой, но уперев на живот. — Ух ты, это успех, — с улыбкой шел капитан, поправляя бретели груза сзади.       Она поняла, что пришли к нужному месту, когда Себастьян поставил все сумки на траву. Аделаида огляделась вокруг и, будто заворожённая, начала блуждать по поляне с видом на озеро с волшебными переливами в лунном свете.       Сверчки громко пели песни, а опустившие свои бутоны цветы поддавались легкому дуновению ветра — Знаешь, а я больше не имею волшебных сил, кажется, я стала обычной девушкой, — немного с грустью произнесла она, возвращаясь уже на разложенное одеяло, на середине которого стояла корзинка с едой, а по бокам — несколько подушек, что лежали в рюкзаке. Сам капитан уже был у воды, готовя подпорки для удочек и параллельно пинал влажную землю, ища наживку для рыбы. — Я не думала, что ты такой романтичный, да еще и рыбак, — как кошка, которая наелась сливок, мурлыкала Аделаида за спиной Себастьяна. — Нам это нужно. После такого надо набраться сил и следовать курсу дальше. Именно с рыбалки и началось мое увлечение морем в далеком детстве, на самом деле у меня с детства была морская болезнь, — начал откровенничать капитан, уже готовя червяка на крючке в дальнее плаванье, замахнувшись удочкой. — Серьезно? — она рассмеялась. — Но Сагар и славился морскими достижениями. И, если бы не Кончита, ты бы не стал таким пиратом? — А ты ревнуешь меня к мертвой бывшей? — мужчина повернул в ее сторону голову, тоже усмехаясь. — Ну смотря, как на это посмотреть. Ее призрак путешествует с нами все это время. Как думаешь, это нормально? — девушка осторожно присела на корточки и взяла в руки горстку маленьких камней. — А когда у нас было что-то нормально? — спокойно спросил он, протягивая удочку любимой, и встал за спиной, показывая, как нужно управляться.       Так они провели всю ночь, и уставшие, но довольные возвращались обратно. Какое-то странное влечение началось у Аделаиды к цветам и травам, поэтому они останавливались бесчисленное количество раз, когда что-то неосознанное указывало на нужное растение.       Вернулись они с полной корзиной, которая пестрила разными цветами и благоухала непонятным образом. — Думаю, Грэйс поможет разобраться со всем этим, — ответила пиратка Себастьяну, пока они не дошли до своего привычного места жительства.       В это время у кованных ворот стояла темная карета, а рядом маячил Хорхе, то и дело разговаривая с разными людьми в одинаковой форме. Капитан сразу нахмурил брови и, после короткого разговора, приказал пока не отходить от своего друга.       Де Фантизма только ткнул пальцем в яблочный сад очередному своему помощнику и принялся изучать уже знакомые потрепанные таблички, которые Адель уже когда-то читала и держала в руках. — Это же вещь Мии или Маи, не помню, как ее зовут. — Аделаида подошла ближе и взглядом нашла короткую записку: «Виноват только отец. Я люблю Вас, королева Анна и бравый флибустьер Себастьян. Не дайте ему погубить еще кого-то».       Она не успела прочитать до конца и, вопреки указам, прошла в место событий. На пути ей повстречались носилки с белой простыней, свисающей по бокам; через нее просвечивала черная ряса.       Себастьян сидел напротив дерева, где висела петля, и крутил между пальцев оторванную травинку. Взгляд его был потерянным и отстраненным от этого мира.       Адель даже не знала, чем ему помочь. Она медленно приближалась к нему, следя за поведением капитана, боялась, что он может бурно и негативно отреагировать на поддержку. Но реакции не было.       Тогда пиратка осмелилась присесть рядом и осторожно положила свою ладонь на его, немного сжимая. Себастьяну так и не хватило смелости повернуть голову в ее сторону.       Только позже она поняла, что была свидетелем мужских слез: сердце могло вытворять такое, но так было и нужно — оплакать на месте. Нужно было набраться сил и наконец зайти хотя бы в дом. Этого не случилось.       Также не хватило смелости заговорить и показать, каким может быть сломленным на звучании его голос.       Но хватило на то, чтобы принять помощь своей любимой, которая молчала и просто принесла одеяла, подушки, чтобы переночевать под этой проклятой висилицей.       Это был единственный способ отдать дань уважения и проводить младшую сестру Себастьяна в последний путь. Ее тело увезли из этого дома, где прошли лучшие времена в жизни, что оскорбило Себастьяна.       Так он не уходил с места три дня, но Адель иногда удалялась, чтобы принести еды и воды, которую Себастьян даже не трогал, иногда ел яблоки с этого же самого дерева, которое сверлил взглядом все эти дни.       Единственный раз за это время он заговорил, когда третий день был на исходе. Боль внутри живота Адель перешла рамки терпения, ей пришлось отойти и опереться о забор, чтобы только не видел капитан, но шипение выдавало ее. — Что случилось? — отодвинул ветку уставший мужчина, а потом подошел ближе. — Ничего, все хорошо. Это нормально, — улыбнулась девушка, натягивая улыбку и повернувшись к нему лицом. — Хватит, — после этого он спокойно взял ее на руки и понес в дом, — теперь нужно заботиться только о живых. Завтра вечером отплываем.       Все окружение капитана облачилось в траур, парусина тоже была черного цвета, но команда боялась высказать свои соболезнования по той же причине, что и Аделаида.       Что удивительно, но смелости хватило Сильверу, который, обогнув всю шеренгу пиратов, после крепкого рукопожатия приобнял Себастьяна. Марго приготовила поминальный ужин, в знак благодарности мужчина даже одарил повара улыбкой и объятьями.       Печальнее всего было Грэйс, которая обвиняла себя во всем, но после личного разговора с капитаном она выкинула эти мысли из головы, а после разревелась на причале, провожая пару в плаванье.       Служанка чуть не проболталась о Карле, которого теперь опекала эта женщина втайне от Себастьяна. Юноша уже как неделю поступил и уже обучался в высшей школе и начал привыкать к работе на семейство Хорхе. — Не вижу юнгу, — заключил капитан, осматривая с мостика палубу. — Он давно уже в помощниках Аделаиды ходит, сейчас завал на нижней палубе с новыми припасами, они ведут учет, — ответил Шимус как и должен был, как научила пиратка.       Рассказать про дезертирство юноши она хотела через неделю или больше, пока поддерживая миф о том, что вместе работают в самых дальних углах, зная, что капитан сейчас не так будет следить за собой и будет пропускать посещения в столовую и спальную.       Вместе стало находиться невыносимо; она чувствовала, что такой темпераментный человек так и будет срываться на нее по мелочам и продолжать свою тиранию по отношению ее образа жизни, но когда «Королева Николь» уже достаточно отплыла от берега и обогнула критически опасную точку на пути, Адель решила признаться: — Себастьян, может, хотя бы заглянешь в каюту на часик-другой? Я не хочу, чтобы ты снова отдалялся, — монотонно говорила пиратка, приближаясь к штурвалу.       Мужчина набрал в грудь больше воздуха и закрыл глаза, а потом резко схватил одной ладонью лицо Аделаиды, сжимая щеки: — Так прекрати делать так, чтобы я от тебя отдалялся! — прошипел капитан ей в лицо, а потом немного оттолкнул ее назад, освобождая от грубой хватки. — Я не тот человек, которого можно держать за дурака.       В груди девушки разлился тот же страх, что и тогда, когда произошла пьяная сцена в коридоре на средней палубе. Все переросло в панику, и она сама схватила в тот момент за его предплечье и сжала со всей силой.       Когда уже Аделаида стояла на дистанции от него, то слезы сами намеревались политься из глаз, но она переступила через себя и после нескольких секунд молчания продолжила: — Горе не дает тебе права применять такую жестокость. Ты можешь собой гордиться: начал разбираться с беременной женщиной с применением силы.       После всю ночь она провела в своей каюте, рыдая в подушку. Оказалось, узнавать новые миры было легче, чем узнавать человека, которого ты сделал центром своей жизни.       На следующее утро на построении капитан заставил встать донью в один ряд и начал подстегивать ее поступок прилюдно, она пыталась мимикой подать знак, чтобы Себастьян прекратил, но ее действия не возымели успеха. Вздох Шимуса подтвердил, что «палка перегнута». — Наша благородная донья Аделаида сегодня драит палубу, потому что Карла у нас, как видите, не наблюдается, — с неимоверным сарказмом в голосе чеканил капитан. — Но сегодня жара будет… — Разговоры в строю, Малыш Джеки! Хочешь с ней рядом доски до блеска доводить? Ты так низко не пал еще, – последняя фраза просто вызвала у всех некую злость и непонимание ситуации. — Так точно, капитан, разрешите приступить к работе? — внутри девушки творилось что-то неимоверно горячее и бушующее: хотелось просто выхватить у Сильвера пистоль из кармана и прострелить любимому голову.       Слезы снова накатили волной, и Адель согнулась, делая вид, что с трудом, но поправляет длинные шаровары ниже, чтобы ползать по палубе со щеткой и корытом. — Да что ты такое делаешь, паразит? — послышалось с мостика, куда уже успел удалился мужчина. Сильвер бил по спине Себастьяна своей тростью. —А ну отозвал приказ! Что стоим, работаем! Бесстыдник! – продолжал прокуренный и хриплый голос бывшего капитана Моржа. — Юджин, за штурвал, — окрикнул виновник всего своего помощника. — А Аделаида в кают-компанию, отставить поручение, — добавил капитан, удаляясь на среднюю палубу. — Ласточка моя, нам надо перетерпеть это. Он не спал, не ел уж сколько да еще горюет, собирается с силами. Будь нежнее, Адель, — Шимус говорил на одном дыхании, тяжело сглатывая слюну. — После такого? Может, его еще ублажить? Не надо портить жизнь всем, если у тебя все плохо! — огрызнулась она и пошла следом за Себастьяном, скрываясь от палящего солнца Тортуги. — Аделаида… — начал мужчина еще в дверях их кабинета, но был перебит. — Нет, я не хочу с тобой говорить после такого. Ты получил по заслугам, за что я очень признательна Сильверу. Я даже не представляю, что надо сделать, чтобы я забыла этот фестиваль твоей дурости, — девушка даже не заходила в каюту и уже развернулась в сторону к своей. — Ты тоже была не права! — единственное, что успел проговорить капитан, пытаясь найти нужные слова. — Ты нагло воспользовалась мной в этой ситуации. — А ты нет, Себастьян? Думаешь, я не видела молодых девушек в дальней каюте? Меня на борт взяли за драгоценности, а здесь просто гостьи в восточные земли. ТЫ тоже мной воспользовался получается, — Аделаида почувствовала нехватку воздуха и немного замолчала, чтобы восстановить ресурс, но полной грудью вздох не удалось. — Мы могли бы договориться: обмен Карла на пять наложниц для султана, но ты решил унизить меня, оттолкнуть и измучить! Я не хочу с тобой разговаривать больше.       Она развернулась и пошла от двери каюты, немного вдохнув новую порцию воздуха, но еще старые раны, истощение от двухнедельной голодовки, нервное перенапряжение поспособствовали тому, что сейчас Адель видела только темную дымку перед глазами, которая сгустилась, а ноги подкосились.       Себастьян среагировал сразу, как только девушка начала немного качнулась в сторону, а позже начала терять равновесие, оступившись. Именно сейчас он понял, что творил последнее время, именно его надо было облить холодной водой и немного потрепать за щеки, чтобы очнулся.       Стыд — единственное, что было сейчас у него, что и заставляло его убежать из каюты девушки. Хотя и были сомнения, что сейчас его присутствие только усугубит обстановку, но и уходить не стал. Была надежда, что Адель все же выслушает его и простит.