— Тебе уже лучше? Только давай без твоего острого язычка сейчас, признай, что оба не правы, — нарушил уже пятиминутную тишину капитан, приставляя стул спинкой к кровати и перекидывая ногу, садясь.
— Но ты больше, — ответила Адель, присаживаясь так, что можно было упереться спиной в каретку такой родной кровати.
— Признаю. Я хотел тебе показать, что такое ответственность… — начал Себастьян, но был перебит:
— Ты хотел показать только то, что ты жалеешь себя, не более того, — наконец она подняла взгляд на мужчину, который уже начал шумно дышать через нос.
— Ты воспользовалась случаем, зная, что я запретил отпускать Карла, потому что считаю, что он еще мал. И его дядя мой хороший друг, и это ТОЛЬКО моя ответственность. Но тебе, как обычно, надо спасти всех, поэтому ты так быстро подстроилась под события и сделала по-своему, — чуть повысил голос капитан и откинул плечи назад, выкатывая грудь. Словно хищник, который показывает, кто тут главный, пытаясь стать сильнее и больше.
— Ты же меня знаешь, я бы и без этого всего сделала бы по-своему. Чтобы судить о человеке, нужно его узнать. Поверь мне, он благоразумнее и умнее, чем ты в том же возрасте, — тоже немного сгрубила тембр голоса девушка. — Почему ты сразу не поддержал эту идею?
— Потому что она плохая! Мы выросли в разных условиях, — в его голосе уже чувствовалась обида за высказанные слова. — Но это не повод распускать команду.
— Карл никогда и не был в твоей команде. Если тебе нравится, что тебя тихо ненавидят все больше с каждым днем, то остался бы с Иви на ее судне и лупил бы плеткой рабов, — уже рыкнула Аделаида, чувствуя странное чувство внутри. — Мы так и будем так жить? Что тебя сейчас тревожит? Расскажи и разберемся вместе.
— Не нужно сравнивать меня с Иви. Чем ты поможешь? Воскресишь Мию?! Не хочу об этом вообще говорить. Ты меня не слышишь, Адель! В этом и есть проблема. Все мои старания для обеспечения безопасности и по созданию нормальных условий ты все время воспринимаешь в штыки. И все труды мигом летят коту под хвост, — уже внятно объяснял капитан.
— Вина не только на мне, ведь это ты не желаешь принимать того, что есть еще чье-то мнение и желания, кроме твоего. Я ценю, что ты делаешь, правда, но надо сначала спрашивать, хочу ли я этого. Думаю, стоит подумать обо всем и пока немного прекратить все наши романтические связи, — последнее предложение выдалось очень тяжелым, говорилось медленно, буквально по слову. — Тебе есть что сказать, но ты это копишь и не можешь скинуть потом никуда. Все это перерастает в агрессию и приводит опять к одну и тому же финалу.
— Идет, тоже так считаю. А за новых соседок прости, вынужден просить тебя поделиться с ними одеждой, — Себастьян устало потер переносицу, всматриваясь в Адель, которая гладила ладонью живот, пытаясь успокоить толчки изнутри и немного ворча про неприятные ощущения.
— Бери, пусть они палубу и помоют. В десять рук куда быстрее выйдет, чем в две, — напоследок сказала она и осторожно встала с кровати, направляясь к шкафу.
— Они ценные подарки, а не попутчики, — ответил мужчина и закрыл за собой дверь.
Аделаида перестала сдерживать свои эмоции и позволила себе проплакаться до иступления, чтобы прекратить даже в дальнейшем попытки это сделать снова. Она перебирала вещи и понимала, что ей снова надо искать новый гардероб.
Себастьян отказался подниматься на палубу и направился в свою уже пыльную каюту с приглушенным светом лампы и кроватью, пострадавшей от рук Карла.
Все шло относительно нормально. Правда, стало неловко находиться вместе в одной комнате: появлялось желание обнять или поцеловать. Еще хуже было, когда они встречались взглядами или позволяли себе неловкое прикосновение во время обсуждения и построения на бумаге маршрута.
Невероятная ревность и желание убивать появлялись тогда, когда новые пассажиры сдружились и своей кучкой могли перешёптываться, а некоторые из них даже имели наглость зайти на мостик, что было строго запрещено в начале отношений Аделаиде.
Один раз, ночью, когда девушка возвращалась в свою каюту из кухни, то встретилась с Себастьяном, выходившем из каюты тех самых «подарков» для султана. Дыхание Аделаиды на несколько секунд сбилось, а ноги отказывались идти дальше, но она, наигранно улыбнувшись, пожелала удивленному мужчине спокойной ночи и быстрым шагом пошла к себе.
В тот момент будто сердце сорвалось, начало давить изнутри, а голова стала воспринимать окружающее как-то детально. Успокоилась она только от осознания того, что сама же и предложила оставить свои такие богатые на эмоции отношения в заморозке.
Пиратка стала работать так же, как и всегда, игнорируя, казалось, все провокации со стороны. Правда, ей не давало покоя одно — трагедия и грубое молчание по этому поводу.
Она часто слышала, как капитан хлопает дверью каюты. Иногда даже подходила с масляной лампой, но открыть таки не решалась. Боялась, что сможет усугубить ситуацию, поэтому бездействовала.
Капитан слышал все это, но также не позволял приблизиться к себе. Если во время работы на его лице можно было увидеть только суровость и сосредоточение, то были и другие эмоции, которые никто не мог видеть. Себастьян был так воспитан строгими придворными и отцом.
Он допускал мысль, что можно прийти к его любимой и самой близкой женщине на планете, но не знал, как это все рассказать. Эта скорбь плавно перешла в боль, которая просто существовала и которую не изложить в словах.
Его боль целилась точными ударами в окружающих, которые любили его. Но даже это не приносило облегчение — Себастьян даже был рад тому, что сейчас у них перерыв в отношениях и пиратка не принимает на себя эти самые «удары».
Так Аделаида и Себастьян с огромным трудом смогли продержаться почти полтора месяца. Никто не мог заговорить первым на эту тему, чувствовалась все та же неловкость, которая проявлялась в виде румяных щек у девушки и вспотевших ладоней мужчины.
— Я не могу заснуть. Шарлотта, наверное, перепутала день и ночь. Приходится работать по ночам, — ответила Аделаида капитану, завязывая халат уже не на талии, а на верху выросшего живота.
— Это не повод, чтобы работать, лучше полежи в гамаке, посмотри на звезды или еще что-нибудь, зачем себя перенапрягать? Время уже позднее. — Себастьян прошел дальше в кают-компанию и сел на соседний стул, осматривая чертежи, книжки и карты на столе.
Его смена уже закончилась, но свет в излюбленном кабинете Аделаиды еще горел — его начала охватывать злость за нарушение введенного им комендантского часа, но увиденная им картина быстрее смягчила и успокоила своенравного капитана. Мужчине так захотелось прижать ее к себе, вдохнуть запах ее волос, коснуться такой нежной кожи, но границы дозволенного он боялся стереть.
Его сковывал страх, когда возникала мысль, что Аделаида передумает и бросит его, не желая возвращаться. Вот в какой ситуации и стоит кидаться сердцами. И все же наступил долгожданный миг сближения.
Но это было так нежно. У пиратки появились слегка пухленькие щечки, как компенсация за двухнедельный пережитый голод, что было довольно не привычно. Каштановые волосы были распущены и завивались в крупные кудри от влажности воздуха. А формы лишь немного отличались от исходных.
— Ты смеешься? Я не встану потом из гамака. В том то и дело, что, как только я успокаиваюсь и начинаю засыпать, она начинает меня пинать. Позавчера так больно пнула в ребро, что я думала: сейчас искры из глаз посыпятся, — спокойно объясняла Адель свое состояние.
— Иди в свою каюту и ложись обратно, а я сейчас помоюсь и приду, буду читать вам сказки, если ты, конечно, непротив, — уже ладным тоном сказал пират, улыбнувшись.
— Я думала, тебе в последнюю каюту нужно, — притворно вздохнула она.
Он помог ей встать со стула и стал наблюдать, как же неуклюже, но грациозно шла Адель; казалось, что и росточком стала меньше. Она развернулась и попросила:
— Тогда, если не трудно, захвати с кухни… — она остановилась, пытаясь понять, что же ей хочется. — Я… — теперь она сглотнула слюну и начала нервничать, понимая, что начала медлить перед Себастьяном. Он лишь улыбался, впервые наблюдая такую растерянность.
— Хочешь шоколад? Есть фрукты, а сегодня моей смене подавали картофель…
— Я хочу шоколадку и картофель. Вместе размять, — после она вообще опустила глаза в пол, понимая, как со стороны звучат ее извращения, появившиеся несколько дней назад.
— Хорошо, иди укладывайся, — просмеявшись, ответил Себастьян, закрывая за ними дверь на ключ, на что своенравная брюнетка ответила благодарностью с улыбкой на своих очаровательных, пухлых губках, к которым так и тянуло прикоснуться. А еще Себастьян, увидев эту знакомую и родную улыбку, по которой так сильно скучал, заметил, что усталость минувшей смены испарилось, а настроение улучшилось.
Капитан читал почти час несколько сказок подряд со всей имеющейся интонацией и харизмой. Правда, читал он животу, который не думал успокаиваться и в некоторых моментах ходил ходуном.
Себастьян отчитывал Шарлотту за плохое поведение, разговаривал с ней. И наконец добился результата, когда услышал мирное сопение своей любимой с пустой тарелкой от кулинарного изыска в руках.
Конечно, остаться не позволили все те же причины, но перед уходом он еще долго держал ее тоненькую руку и целовал. На следующий день пиратке удалось подняться раньше обеда, что очень удивило всех в столовой.
После еды на ночь глядя стало беспокоить неприятное чувство жжения, которое поднималось к горлу и справиться с которым помогла только Марго. Она, протягивая стакан с белой жидкостью, назвала это ощущение изжогой, а потом помогла ей подняться с неудобного стула без подлокотников.
— Когда же ты родишься! — немного со злом разговаривала Аделаида в новом платье из занавесок из своей каюты. Платья и так ей наскучили, а Бобби никак не мог отшить для такой меняющейся фигуры нормальные штаны.
— Мы заплыли в воды Ахара, можно уничтожать эти бумаги, — начал капитан, протягивая стопку Адель, но долго она их в руках не продержала.
Низ живота наполнился сначала тихой болью, которая то прекращалась, то усиливалась, а когда боль превысила всевозможное пороги, то пиратка остро среагировала проклятьями и стонами.
Себастьяна будто огнем обдали. Понимая, что это похоже на начало родового процесса, он почувствовал стук своего сердца в ушах, пытаясь сообразить, что делать. Он вскочил с места и, придерживая Адель за спину, повел к кушетке.
На середине каюты Аделаида уже не издавала звуков — лишь встала и выпрямилась, бегая глазами вокруг, прислушиваясь к себе, а потом просто выскользнула из рук Себастьяна, направившись к столу как будто ничего и не было.
— Что это было? — развел руки капитан, осматривая девушку.
— Не знаю, но это было так неприятно, мне показалось будто меня вот-вот разорвет на части, а потом так же резко перестало, спасибо, — улыбнулась пиратка, принимаясь за свою работу. — Может, сегодня ночью заглянешь к нам со сказками?
— Посмотрим по обстоятельствам, постараюсь, — уже спокойно произнес бледными губами Себастьян.
— А, что, в последней каюте сегодня дел много? Так попроси их закончить все заранее, пусть на мостик к тебе придут, — с едкой усмешкой проговорила она, кинув взгляд на матроса.
— А ты, что, ревнуешь? — с улыбкой чеширского кота капитан буквально развалился в своем кресле.
— Нет, тебе хорошо удается укладывать нашу дочь, а я очень сильно стала уставать. Ну ты можешь сначала к нам заглянуть, а потом — к ним, это уж как тебе удобно, — она попыталась сделать вздох, но не удалось и пришлось опереться на стол, чтобы хоть как-то пережить такие длинные фразы и нормально восполнить запасы кислорода.
— Тебе стало еще тяжелее? — с какой-то затаенной грустью проговорил капитан, наблюдая со стороны.
— Ага, иногда думаю, что не надо было глотать ту арбузную семечку, потому что в животе целый арбуз, — и ее хихиканье резко прекратилось, уступив место грусти. Девушка сразу поникла и отвернулась от капитана, опустив голову так низко, насколько могла, чтобы скрыть слезы.
— Аделаида, ты чего? Ты плачешь? — Себастьян медленно приблизился к ней, прикоснулся к ее такому тоненькому плечику и пододвинул стул ближе. — Что случилось? Тебя обижают?
— Нет, — всхлипнула пиратка. — Такое мне не рассказывали, — послышался очередной всхлип.
— О чем? Расскажешь? — Себастьян осмелел, сжал ее ладонь в своей и убрал свободной рукой ее спадающие волосы.
— Нет, ты же мне не говоришь, — возразила брюнетка, судорожно выдохнув.
— А если расскажу? — чуть улыбнулся капитан, понимая, что именно сейчас ей нужна его опека и поддержка, а не во все эти месяцы, что прошли так тихо и спокойно. И отношения нужно налаживать в любом случае. — Я готов все тебе рассказать, а ты?
— Ладно, я не знала, что будет так тяжело. Вчера я нашла у себя странные полосы на бедрах и животе, это так страшно, — Адель набрала воздуха и продолжила: — А грудь так и ноет, и Бобби не успевает шить мне новую одежду. Я сижу в старых занавесках. Я не сплю нормально, в поясницу словно кол всадили, я даже двигаться не могу нормально, — послышался не то вздох, не то всхлип. — Я стала ненавидеть свое отражение. Я не понимаю, стоило ли это моей замечательной жизни. Кто после такого притронется к моему телу?
— Я. Ничего между нами не поменялось, я люблю тебя еще сильнее…
— Ты просто меня утешаешь, не более, — ответила Адель, стирая слезу рукавом. — Почему некоторые женщины по двенадцать детей могут рожают спокойно, а я первого с горем пополам донашиваю?
— Нет, ты сама знаешь, что я чувствую к тебе и на что готов ради тебя, чтобы доказать эти чувства. Так и ты необычная, нужно немного потерпеть. Ну как мне сейчас тебе помочь? Хочешь, я буду даже всю бумажную работу делать, каждую ночь читать сказки.?
— Так ты вообще лишишь меня любимого дела, а мне нужно, чтобы ты бросил тех портовых шлюх, что вьются вокруг тебя. А идея про сказки неплохая, — спокойно выражалась Аделаида, оперевшись на спинку стула.
Себастьян в ответ лишь громко рассмеялся, заставляя невесту краснеть:
— Ревнуешь все-таки! — довольно улыбаясь, воскликнул капитан и, щелкнув по очаровательному носику своей возлюбленной, продолжил: — Знаешь, дальше сухих фраз мое общение с ними и не собиралось выходить.
— Я испытываю столько чувств и эмоций за одну минуту, ты не представляешь. Ничего в этом нет удивительного, — пожала плечами она.
Всю смену они провели за работой, а Шимус то и дело прислушивался к тихим разговорам и смеху за дверью, радуясь, что отношения пережили очередной разлад.
Вся тревога, страх и безысходность наконец смогли если не исчезнуть, то хотя бы утихнуть в разговоре двух влюбленных поздней ночью в такой уютной каюте Аделаиды.
— Ты должен сам решить, говорить все матери или нет, но, если тебя интересует мое мнение, то она имеет право на это, — Адель уткнулась носом в ключицу своего капитана. — Так, переключайся на укладывание ребенка спать, Лотти уже через несколько минут станет агрессивно пинаться, — продолжила она, тем самым ей удалось переправить плохие эмоции в нужное русло.
— Останешься? — уже засыпая, бубнила Аделаида и почувствовала тепло родных рук, обнимающих ее.
— Земля! Земля! Прямо по курсу! — кричал пират из своего «вороньего гнезда», самой высокой точки галеона.
Юджин более уверено и крепко сжал ручки штурвала, осознавая, что почти сам привел самый крупный корабль в морях в нужное место. Это лишь помогло маневренно обходить многократные торговые суда, которые только намеревались покинуть Ахар.
— Какой ты умница, Юджин. Я уже чувствую: эта земля пахнет специями! — проговорила Аделаида.
— Хватит его сахарить, но по-другому и не умеет, — перебил ее Себастьян и ушел переодеваться в более парадную одежду. Остальная команда последовала его примеру.
Капитан дал женской части команды платки белового цвета и объяснил, зачем и почему стоит их использовать. Это очень оскорбило Адель.
— Вообще-то, в платках ходят только замужние дамы, где ты видишь хотя бы одну? — пыхтела пиратка, крутя в руках этот кусок ткани.
— Аделаида, не время бузить, тебе его нужно повязать особенно, — очень нервно ответил мужчина, осматривая все вокруг.
Кристина едва осмелилась поднять руку, чтобы сменить пиратскую красную бандану на новый головной убор. Когда ткань уже легла на ее волосы, казалось, что Крис вот-вот разревется.
— Я в ней похожа на… на… — не могла решиться произнести хоть одно приличное слово наша заправская пиратка, впервые понизив свой голос в разговоре.
— Согласна. Давай только закрепим на середину головы заколкой, ни тебе ни мне, — девушка быстро поняла настроение, но и свои позиции не сдавала.
— Да хоть на задницу намотай, главное, чтобы видели, что он есть! — Капитан удалился на нижнюю палубу, а потом вернулся обратно. — Это строгое государство, они будут шерстить галеон в каждом углу, когда мы будем заплывать в порт. Нам поблажек не будет.
— И что? У нас же нет запрещенного. Да и к чему ты начал про это? А зачем тебе клетка? — начала было пиратка, а потом только поняла, как теперь ярко переживает все события Любимец волн, что сейчас нужно тоже привыкать к новому для всех Себастьяну.
— Ты сейчас будешь ловить своего попугая, он болтает много. — Он протянул клетку и темную ткань. — Как закончится контроль, поднимаешься ко мне, это непростая поездка. И не могла бы ты на один денек надеть платье?
— Ух ты, почему не предупредил? Ну поищу, а почему я не могу именно так идти?
— Потому что мы являемся знаком примирения после стольких смертей и потерь. Да еще и наши отцы всю мою жизнь только воевали. Эти дни можешь считать прогулкой по лезвию ножа, если сынок султана пошел в своего отца, — голос уже удалялся.
На самом деле Себастьян не пожалел дел для каждого на борту, даже отвлекся от потери Карла. Бобби шил новые платья и параллельно выл волком о том, что совсем заскучал о пиратском деле.
Марго творила кулинарные шедевры, но, чтобы все было в лучшем виде, начала в последний момент и без отдыха. Малыш Джеки очень хорошо сдружился с Сильвером и сострогал ему подобие ноги, что позволило после стольких лет наконец иметь две нормальные штанины.
Кристина пыталась привести в порядок главные «подарки», но ее тоже раздражало такое отдаление от привычной работы. Жизнь на борту опять закипела в бешеном ритме.
Когда на борт начали цепляться крюки, послышался стук канатной лестницы о борт и много чужих голосов, это и подсказало о надобности подняться на верхнюю палубу. Мужчина арабской внешности с яркими усами изучал глазами и что-то черкал в записях.
Команда молчала, а неизвестные люди начали осматривать все. Осмотр продолжался долго и муторно, но все же получили одобрение на дальнейший путь.
— Повелитель ждет вас в своем прибрежном дворце, — это единственное, что смогла перевести для себя пиратка, не покидая рубку: Шарлотта решила тоже принять участие в приеме гостей и опять начала свои игры.
— Ты испугалась? Ты очень бледная, — сразу начал капитан, как только вернулся к штурвалу, отстегивая один край манишки на воротнике.
— Нет, не переживай даже, — улыбнулась Адель, поправляя подол платья и, оперевшись на стол, встала на ноги. — Впервые вижу такой лоск, команда в новой форме, да и ты готов с корабля на бал вот-вот убежать.
— Я не знаю, как загладить свою вину перед Ахаром. Как вообще показать им, что мы едем без злого умысла? Даже не знаю, как начать разговор с султаном. Раньше мы даже вели переписку и даже по юности вместе играли, когда проходили очередные мирные переговоры, — тяжело вздохнул Себастьян, наконец излагая свои тягостные мысли.
— Ты самый большой молодец, — Аделаида залилась румянцем, понимая, что все это время наедине с собой для мужчины прошли с пользой. Она медленно подошла к нему со спины и прижалась, немного наклонившись вперед так, как только позволяли ее формы. — Не переживай. Обычно, когда такое случается, ты видишь человека и как-то само все решается. Просто не напрягайся и отпусти себя, как ты научился сейчас: вам есть что обсудить и вспомнить, раз знали друг друга с детства.
— Постараюсь, а если он сразу начнет агрессивно себя показывать? — голос пирата изменился.
— А если мы бы отрастили клыки, когти и хвосты, то стали бы кошками или собаками, — усмехнулась она и прижалась сильнее, чувствуя под ладонями, как немного от смеха вздымается его грудь. — Если что я всегда рядом, не оставляй меня. Я теперь совсем одна.
— Я и не собирался. А вот и он, — уже как то живее сказал капитан, а потом начал раздавать приказы о том, как правильно пришвартовать галеон.
На очень простеньком пирсе, кроме людей в знатных одеждах и массивных временных построек в виде шатров, никого не было. Их ткани и украшения были на столько яркими, что затмили даже их лица. Потому что на внешность пришлось обратить внимание позже.
— Не переживай, если бы нам грозила опасность, то уж точно он не притащил бы всю свою семью и свиту, а только усыпал бы все вокруг своими янычарами, — уже более расслабленно проговорил Себастьян, даже немного улыбаясь.
Султан Рауль стоял прямо по середине выхода из шатра в большой белой шляпе с разнообразными украшениями и ярко-красном богатом кафтане. По правую сторону стояли другие мужчины, уже в более блеклой одежде.
По левую его руку стояли двое юношей и трое девочек уже в одежде под стать султану, и Адель поняла, что это должно быть его дети, хотя Рауль и сам выглядел молодо. Чуть ближе к детям стояли пять женщин, и лишь у одной из них на руках был маленький ребенок. Даже в такую жару женские лица и головы были прикрыты платками, а платья были не такими воздушными и открытыми, как у младших членов семьи.
И всего одна женщина стояла с открытым лицом и мило щурилась, вглядываясь, как плавно корабль направляется к ним. А передние пряди волос развивались по ветру. Аделаиде стало очень неловко за свой внешний вид, ведь она была за то, что нужно уважать хозяев, согласившихся принять к себе.
— Мне стоит запоминать имя каждого ребенка и жены? — с удивлением вспомнила правила этикета девушка, впадая в панику. В ответ лишь услышала смешок.
А вокруг выстраивались солдаты — янычары. С богатыми бородами и готовым оружием.
На лице султана неожиданно появилась улыбка, когда он заметил старого друга детства, а потом раскинул руки в стороны и первый направился к Себастьяну.
— Слава Всевышнему, мой славный друг, рад встрече спустя столько лет. Твое письмо принесло столько радости в мое сердце, — уверенно и громко проговорил правитель, уже принимая капитана в свои объятья.
— Султан Рауль, я не знаю, как выразить свои чувства от этой встречи, не перестану бить поклоны за то, что согласился нас принять. Хочу тебя познакомить с нашей главной причиной визита, — Себастьян развернулся и подал руку Аделаиде, а второй придерживал спереди подол длинного платья, помогая спуститься на твердую землю.
Этот жест показался ей очень милым, но и очень странным. Девушка залилась краской, вдыхая больше воздуха в грудь, а позже, когда она протянула руку в знак приветствия султану, послышались женские вздохи из шатра.
Султан тоже был сначала ошарашен подобным. Но после легонько сжал ладонь, около двух секунд потряс в воздухе и поцеловал.
— Аделаида — главный повелитель моего сердца и разума, — улыбнулся капитан, приобняв девушку.
— Та самая морская бестия? Тогда все мы перед Вами в долгу: за наши жизни, за спасение от тумана, который выпал на нашу долю. Моего отца он забрал с собой навсегда, как и моего первого шехзаде, — Рауль продолжал говорить так поставленно и выдержанно о таких трагических вещах, что только заставляло уважать.
— Я не одна добилась победы. Без моей родной команды этого и не произошло бы. У нас для Вас есть подарки. В знак такого теплого приема, — сразу переключилась Адель, стараясь скорее уже избавить свою «Королеву Николь» от бывших проституток.
— Это было лишним, — подметил Рауль, замечая, как с галеона начали выносить все дары и заносить в шатер. — Кажется, где-то мне встречался Ваш портрет, благородная госпожа, — наконец, изучив лицо, промолвил восточный мужчина.
— Вполне возможно, — кратко улыбнулась она и сильнее прижалась к своему жениху.
— Приму за честь, если все гости моих земель займут покои моего прекрасного замка, залитым солнцем, — все так же по-доброму говорил султан, показывая широким жестом руки на расписные верхушки дворца. — Не примите за наглость, но я привез из столицы самого лучшего лекаря для вашего осмотра. Посчитал, что это обязательно после долгой дороги, — улыбнулся собеседник.
— Я очень Вам благодарна, султан, — также улыбнулась Аделаида. — Это даже очень неожиданно заботливо. Откуда в этих землях узнали о моем положении? Не могу же я быть такой обсуждаемой персоной.
— Вы себя нагло недооцениваете. Ваша карета — вторая после нашей. — Рауль указал на средства передвижения, стоявшие в один ряд, а после указал взглядом на Себастьяна, распределяя места. — Уверен, что Вам нужен отдых, не все так быстро привыкают к этому зною. Вас будет сопровождать моя жена, — султан протянул паре два свитка с огромной печатью, а после объяснил, что даровал это право для их разговоров без запросов на аудиенции.
Аделаида поднялась обратно на борт галеона, контролируя все работы на приколе. И также с чистой душой проводила главные «подарки», правда появилось желание их подтолкнуть для пущей скорости, но слишком много пар глаз наблюдали за ней.
Она была для женщин на берегу сущим кошмаром. Девушка — не просто пиратка, а хозяйка галеона. Позволяет себе вольности, руководит мужчинами, вынашивает ребенка, спасает мир, имеет за спиной богатых родителей, образование. И самое главное, имеет свободу, имеет одного мужчину, имеет власть и силу.
Когда новые девушки с опущенными головами стояли на пирсе, то султан лишь обрадовался больше, чем всем остальным дарам.
— Это замечательные подарки для моих подрастающих шехзаде, отправьте их в гарем, позже решим, — сладострастно проговорил Рауль, а остальные женщины только призывали тучи своим грозным видом.
Только через некоторое время Адель наконец почувствовала усталь, это уловил только капитан и попросил главного правителя земель отправиться в замок.
Жена султана — Афифе — в самом ярком платье кораллового цвета и такой же тиарой с прикрепленным платком под основанием встретила Адель около входа в просторную карету. Удивил ее цвет волос: они были цвета спелого пшена.
На удивление всю дорогу они говорили, пиратка просто не ожидала такого радушия и гостеприимства. И только эта женщина владела языком в совершенстве.
— Афифе-султан, спасибо огромное за сопровождение, надеюсь на прогулку после дневного перерыва, — как-то немного грустно произнесла пиратка, уже направляясь в свои личные покои после осмотра.
За всю дорогу удалось кратко познакомиться с правилами общения: после стольких лет пришлось впервые подстраиваться под ситуацию.
— Госпожа, что Вас огорчило? Прошу, не утаивайте. Только мне можно все рассказать в этом змеином клубке. Вас расстроила лекарь? Не понравилась? Только скажите, можем мигом распорядиться отрубить ему голову, — столько переживания в одном предложении не выражал еще никто из окружения.
— Что вы, Афифе-султан, прекратите так переживать! Это пугает, хотя и приятно. Понимаете, новый климат, усталость, а лекарь сказал, что пора прекратить нападать на кулинарные шедевры поваров, иначе мой ребенок просто не сможет пролезть на свет, — усмехнулась она, погладив собеседницу за тонкое плечо.
— Простите, госпожа Аделаида, я очень сильно волнуюсь. Это мой первый прием зарубежных гостей — не хочется, чтобы у вас сложилось плохое впечатление о нашем государстве. Мой повелитель так усердно трудится, чтобы залатать его после правления свекра и свекрови, ныне покинувших нас, — Афифе спокойно выдохнула и выпрямила спину, показывая, что теперь она хозяйка этих земель по праву. — Не смею Вас задерживать, позволю себе наглость Вас разбудить на ужин.
На этом девушки попрощались, и пиратка начала изучать убранство комнаты — наконец, Аделаида получала удовольствие от жизни. Новое было для нее глотком свежего воздуха. С таким трепетом разве что она еще не изучала всего лишь скатерть на столе.
Комната была очень яркой и украшеной очень богатой мебелью, на них не было и пылинки. Такой аккуратности она еще нигде не встречала. На ширме висело легкое ночное платье, уже готовое для сна.
Но, как только Адель начала уже впадать в дремоту, проснулась Шарлотта.
— Прекрати, нас и так уже на диету посадили. И папу я сейчас не найду, войди в мое положение, дорогуша, — строго сказала пиратка малышке, которая уже начала толкаться из стороны в сторону, но успокоилась девчушка всего только спустя двадцать минут.
Следующие дни проходили точно в сказке. Девушка познакомилась с хамамом, узнала много нового в уходе за собой. Когда такая конкуренция на одного мужчину, будешь согласна душу продать самому дьяволу ради его внимания. Вот и пытались молодиться женщины всем тем, что попадалось на глаза.
Попробовав новые блюда, Марго принялась изучать новое, на что Бобби только жаловался: иногда на учебу уходила даже ночь, что его не устраивало, в отличие от кока.
Но самое главное — это то, что Адель избавилась от снова появившихся знакомых позывов желудка: в этом ей помог имбирь, который, как оказалось, является практически универсальным средством. Своенравная красавица была удивлена тому, что ахарская медицина преуспела в развитии.
Узнала все события, что происходили, почти от первого лица. Себастьян особо не говорил, было запрещено часто видеться. Его вечная напряженность и ожидание плохого только портили всю красивую картину.
Только Афифе спокойно гуляла с ней под ручку по вечно зеленому саду, не боялась никакого упрека со стороны. Аделаида и ее свободолюбие не оценили здесь почти все женщины гарема.
— …Эти войны утомили обе стороны, потом пришел туман. Людей для борьбы почти не осталось. Не стерпел мой свекр, следом на трон сел старший брат повелителя, — улыбнулась Афифе, поддерживая пиратку за руку. — Падишах четырех дней... его казнили янычары. Он был безумцем с раннего детства, и, как я слышала, его держали долго в башне в замке столицы.
— Неужели все было так ужасно? — ответила Аделаида, поправляя новое платье на бедре.
— Мустафе надо отдать должное: не каждый сможет за три с половиной дня издать и заверить около тысячи указов в разных сферах жизни, сама считала эти свитки. Да еще обычных около двухсот, — усмехнулась султанша, осматриваясь по сторонам. — Он словно животное, я ненавидела его! — с этой фразой наконец проявился былой темперамент новой знакомой.
— Афифе, Вы причастна к его смерти? — сразу решила спросить Адель, понимая, что беременных женщин здесь не убивают.
— Вы что?! Конечно, нет, — довольно громко проговорила Афифе, показывая ладонью положительный знак. — Мне было некогда, я спасала своих маленьких шехзаде и своего повелителя. В ту ночь была ужасная кровавая бойня. Убили старшего шехзаде Рауля, это была и есть самая большая потеря.
— Надеюсь, такого больше никогда не повториться. Вы очень смелая девушка, Афифе, если решили хоть немного посвятить меня в дела вашего государства. Это большая честь для меня, — с небывалой легкостью говорила Аделаида, наконец поняв, что все события прошлого начинают постепенно покидать ее мысли.
— Я очень рада такому раскладу дел. Думаю, это неизбежно, Аделаида. Впомните, сколько наложниц уже есть и сколько еще будет. Люди, с которыми делишь минуты счастья и радости, делишь один стол, и есть самые злейшие враги… — собеседница говорила это так спокойно, что вводило в недоумение.
Девушки подружились за эти дни очень сильно, даже очень. Теперь на галеоне есть голубь для Ахара для постоянной связи с Афифе. Адель поклялась, что если султанше и ее детям будет угрожать опасность, то она не поскупится ничем для помощи им.
Все закончилось слишком резко и печально. Им оставалось пробыть последние деньки в Ахаре, но капитан неожиданно появился в покоях, где сопела пиратка.
Он положил письмо на прикроватный столик, а потом сел на край и согнулся над таким красивым женским личиком, оставляя мимолетный поцелуй на лбу. Себастьяну даже показалось, что у невесты поднялась температура и не стоит уезжать, но списал все только на отговорки и через двадцать минут раздумий со слезами на глазах покинул покои.
Через десять минут — дворец, а еще через полчаса — и сам Ахар на торговом судне, который направился в Сагар.
Непонятный и незнакомый запах девушка учуяла сразу, как только проснулась, а позже начала изучать пространство вокруг себя. Рядом лежал разорванный конверт с гербом, как и на носовых платках Себастьяна, которые все ушли в костер.
Аделаида сразу почувствовала неладное, даже не открыв его. Внутри было два письма:
«Ваша матушка, Себастьян, в агонии. После похорон Мии она сначала полностью слегла, а сейчас все стало усугубляться. Все знают, что Вы уже близко. Прошу, скрасить своим присутствием ее последние минуты жизни. Королева только Вас и вспоминает в бреду и здравии. Александр.»
— буквы были одна к одной, ни одной помарки на бумаге.
«Аделаида, возможно, после такого ты на меня обидишься.
Я знаю, что опять совершил ужасный поступок по отношению к тебе. Но я приложил тебе причину моего отъезда, это очень большой шаг для меня, тебе станет яснее.
Не смей думать, что я тебя бросил! Я не смогу сделать этого уже никогда. Ты не должна появляться в столице Сагара ни при каких условиях. Еще одна смерть монарха может обратиться в нечто ужасное, не хочу, чтобы пострадала ты или наш ребенок.
Султан Рауль обеспечит тебе всем до того момента, пока я не вернусь за тобой. Аделаида, не смей ехать сюда! Не смей своевольничать!
Ты и команда отлично прижились в Ахаре. Не хочу, чтобы Вы снова переживали мое горе, как с сестрой.
По воле судьбы уже будет момент, приеду ли я к родам или нет. Но, если все начнется, пообещай мне, что ты будешь смелой и не дашь своим страхам испортить все! Ты сама смелая девушка на планете, Аделаида!
Не забывай об этом. И еще о том, что я тебя очень люблю.
Твой Себастьян.
Ты в надежных руках, рядом с тобой Афифе и Кристина. А вокруг охрана и сам правитель. Но будь осторожна!»
Внутри росло отчаянье и злоба, а слезы уже скатывались по щекам. Сразу в памяти всплыли отрывки из писем из каюты Себастьяна и его любовь к матушке.
Но ранило то, что Аделаида рассказывала о своих переживаниях и просила не оставлять ее одну.
Даже не переодевшись, а только накинув халат, Адель выбежала из своих покоев и направилась искать того самого друга детства капитана. У заветных дверей стояли три стражника, которые не пускали девушку внутрь.
Долгие просьбы впустить только заканчивались ответом, что султан с наложницей. Почему-то даже это не останавливало, и Адель просто распихала трех мужчин, с грохотом зайдя в покои, которые были куда шикарнее, чем у нее.
Девушка с закрытым лицом и в нижнем белье танцевала посреди комнаты, пока не услышала звук захлопывания дверей и быстро облачилась в покрывало на кровати.
Султан лишь поперхнулся виноградинкой, немного находясь шоке от такого упрямства Аделаиды, да еще и без платка.
— Почему Вас впустила охрана? Что происходит? — султан, прокашлявшись, восстановил голос и встал с кресла.
— Вы говорили, что у вас есть долг передо мной, и Вы его искупите, если доставите меня во дворе Сагара. И мы в полном расчете, — улыбнулась пиратка, поправляя халат, отдышавшись.
— Аделаида, прошу, не делайте поспешных решений, присядьте и давайте поговорим, — девушка послушала его, а мужчина посмотрел на наложницу и жестом показал ей уйти. — Тебе могут не отдать ребенка вообще, если ты поедешь за Себастьяном.
— С чего это вдруг? Он только мой!
— Нет, это монархия, госпожа. Действующий король — самый кровавый за всю историю и самый жесткий. А сейчас, когда то и дело приходят письма с просьбой материальной поддержки на переворот, государство на грани развала. Да еще смерть за смертью близких короля. Все точно идет к этому, — так спокойно и рассудительно говорил султан, что даже успокоил море эмоций пиратки.
—Но Себастьян давно сложил свои полномочия и является врагом народа. И родится точно не мальчик.
— Ну сейчас это совершенно не имеет значения. Сейчас главное — удержать страну от разлада. И рождение ребенка — лучик света, надежда на светлое будущее. И думаешь, отчаянный король отпустит куда-то свой единственный шанс? — усмехнулся Рауль, пододвигая к собеседнице чашу с фруктами.
— Раз это единственный шанс, все знают, что мы здесь. Зачем Вам такой риск? Это прямой путь к новой войне.
— И то верно, риск есть везде. Себастьяна я уважаю больше, чем его отца, как и Вас. Или Вы сомневаетесь в моей армии? — усмехнулся падишах. — Для меня будет огромная честь, если ваш первенец будет рожден здесь, — улыбнулся султан, убеждая остаться.
— Мне нужно подумать, но если я захочу уехать, то дадите мне на это право? — Адель поправила выпавший локон за ухо.
— Если Вы предоставите мне аргумент и уверите в необходимости покинуть дворец, то конечно. Сейчас как раз завтрак, помните о том, о чем предупредил лекарь, — Рауль кивнул головой и помог девушке встать со стула.
— Простите за вторжение, спасибо, — Адель ушла в полном смятении обратно к себе, даже не заглянув в столовую.
Девушка отказалась от прогулки с новой знакомой и смогла сломать замок на дверях бывших покоев своего жениха в мужской части дворца с помощью шпильки для волос. Привлекла только стопка книг с тем же гербом, что и на письме, и на его носовых платках. А в названиях только и повторялись слова о праве и истории. Но шум в коридоре только спугнул ее, и пришлось убежать, захватив пару книг с собой.
