***
— Афифе, а ты занята завтра? — улыбнулась она, догоняя стройную красивую госпожу, которая немного припустила платок и опустила голову, заметив Аделаиду. — Прекрати! Будешь так много кивать, голова отлетит. — Нет, Аделаида, вы — знатная особа, выше меня по рангу… — Я грабила корабли — еще не понятно, кто из наш выше, — усмехнулась пиратка, немного согнувшись, чтобы отдышаться. — Хорошо. Завтра я свободна. — Не могла ли ты завтра меня сопроводить в порт? Я бы показала тебе, как устроена моя «Королева Николь», — предложила девушка, зная, что одной выходить за пределы дворца нельзя: каралось законом. — Вы сейчас серьезно? В город можно выходить только в сопровождении мужчин, простите, — тихо ответила собеседница и тяжело сглотнула. — Тогда можно попросить об одной услуге? Сегодня же твоя ночь, верно? Можешь узнать, когда по времени ожидается прибытие флота из соседнего государства? — Я не собиралась идти сегодня: к сожалению, мы в ссоре. Пусть я и могу получить розгами, но переступить через себя — нет! —проговорила султанша, всматриваясь в пол перед собой, и после топнула ножкой. — А откуда это известно? — Как я поняла, тут ведут журналы о том, кто и какой ночью приходит к султану в покои, где и расписано все. Мне было скучно, и я докопалась до каждого здесь. У тебя — самый толстенький журнал из всех. А расскажешь, что случилось у вас? Правда, за советы не ручаюсь: мы с тобой в разных ситуациях, — предложила гостья, но после несколько раз чихнула и шмыгнула носом. — Вы больны? Прислать лекаря? А по поводу случившегося... В том то и дело, что журналов много, а должен быть один, и только мой! — Тогда, может, выскажешь султану, что ты хочешь, и все? Была бы у меня сила, разогнала бы этот курятник на раз-два. — Адель обняла Афифе, вызывая у нее улыбку.***
Спустя несколько часов Аделаида почувствовала, как начала слабеть и неприятно саднило горло. Но не придала значения самому главному — легкой боли в самом низу живота: это не удивило девушку. А все мысли были сконцентрированы на том, что завтра ее капитан приедет и как же она его крепко обнимет и поцелует. Мысли отдавались теплом в груди и разливались по телу. Легкую боль и движения ребенка Адель принимала за данность и научилась переживать эти невзгоды после того, как осталась одна. Для обитателей гарема беременность — дело обычное, а капитан изнежил своим черезмерным вниманием свою любимую. — Представляешь, завтра уже увидим блудного папу, — проговорила Адель, легонько шмыгнув носом, поглаживая живот, но поняла по движениям и легкому чувству щекотки, что малышка начала икать. Это заставило девушку засмеяться, заполняя своим мелодичным смехом покои. Каждый день пиратка прогуливалась с кем-то из команды, которые тоже расслабились из-за такого шикарного приема во дворце. Конечно, ей было комфортно на галеоне и там она могла проводить почти весь день, но теперь, после попытки побега, в порту стояла стража, и султан Рауль часто заставлял Аделаиду маячить перед глазами. Ведь для нее не впервой угонять свою «Николь». С каждой минутой становилось хуже, начались озноб и лихорадка, заставившие кутаться в покрывала. И это она подумала на усталость и стресс, что сопровождали ее сейчас.***
Адель «варилась» в своих мыслях и эмоциях, которые нельзя было выплеснуть в таком строгом и холодном окружении, как народ Ахара, а если и делиться всем этим, то где-нибудь в уголке и с самыми приближенными: не обходилось и без врагов. Первый такой случай приключился с Афифе в ванной, а Аделаида стала невольной свидетельницей примера соперничества и вражды. Афифе находилась в хаммаме, нежилась в воде с лепестками роз и поддавалась теплым парам воды, мирно расслабляясь. В это время по коридорам мимо проходил султан, пытающийся снова вразумить пиратку, которая шла за ним словно хвостик и на одном дыхании рассказывала очередную причину, почему ей нужно ехать следом за капитаном. — Госпожа, Вам не нравится что-то в моем дворце? Вы под самой надежной охраной. Что не так? Будем честны, Аделаида, ты не даешь мне житья с того дня, как Себастьян уехал, — наконец, мужчина развернулся к гостье, поправив полы своего шикарного кафтана, и остановился прямо рядом с массивными дверьми хаммама. — Он мне даже не пишет, а Вы молчите. Я в курсе, что Вы отправили с ним своих людей. Откуда мне знать, что с ним?! — в голосе сквозили отчаяние и переживание; девушка опустила глаза в пол, давая сомнениям и гложущим мыслям проникнуть в голову. — Госпожа, все отлично… — он резко замолчал и посмотрел на дверь, а после — распахнул ее, увидев, что одна из его наложниц держала под водой Афифе, крепко схватив за волосы на затылке, и делала это с нечеловеческой жестокостью. — Позови стражу! — прокричал мужчина и двинулся на обидчицу. Адель крикнула на весь коридор так громко, что на зов собралась не только стража. Афифе еще была под водой, ведь наложница крепко вцепилась в ее волосы и не намерена была отпускать, хотя султан и оттаскивал девушку. Пиратка стянула большую простыню со столика рядом, одной рукой схватила за шею султаншу, потянув вверх, и придала сидячее положение, быстро кинула ткань на воду, понимая, что, кроме ее мужа, никто больше не должен видеть обнаженное тело Афифе, хоть как-то маскируя ее перед стражей. На фоне уже разворачивалось действие, а новая подруга Адель так и не приходила в себя: ее голова висела, а губы уже посинели. Пиратка заметила на себе обеспокоенный и полный горести взгляд Рауля и уверенно присела на бортик ванной, где и сидела Афифе. Заведя обе руки ей под руки, притянула к своей груди и начала крепко обнимать хрупкую грудную клетку пострадавшей, то ослабляя, то усиливая нажимы до первого кашля и выплевывания воды. Рауль прижал к себе испуганную Афифе, а после того, как лишние ушли, поднял на руки и отнес в свои покои, кивком и легкой улыбкой поблагодарив за проделанную работу Аделаиду, которая уже успела отточить навык спасения утопающего до автоматизма. И вот казнь, именно нападавшей. Афифе была на столько рада и горда собой, что даже не заметила ушедшую жизнь прямо перед ней. — Боже, это так… варварски, — тихо проговорил Сильвер, уже стоя уже на протезе ноги и в новой одежде, что было даже не узнать. И впервые в жизни пиратка увидела мужчину без треуголки. — Сильвер, что на вас нашло? Даже не знала, что у вас такая густая шевелюра для вашего возраста, — подметила девушка, стоя рядом со своей командой. — Он приглянулся одной калфе в гареме, — промолвил малыш Джеки, чем привлек к Сильверу все взгляды команды. — Как ты туда попал? — почти воскликнула Кристина, пытаясь поправить платье, сводящее ее с ума. — Я не обязан отвечать на эти вопросы, сраные умники! — огрызнулся Сильвер, широко расправив плечи и манерно достав трубку, начиная заправлять ее табаком. — Ой, она смотрит на нашу сторону, иначе нет причин, почему наш павлин так расправил перья, — подтрунил Шимус, оглядываясь по сторонам, пытаясь найти даму сердца старого пирата. — Разговорчики, дамы и господа! — шикнула Аделаида, пытаясь держаться более благородно, но это не помогло: слэнг, на котором она общалась долгое время, никак не желал исчезать. – Мы находимся на… казни. — Да больше же пойти здесь некуда, донья, — заключил Бобби, держа за руку Марго. — Прекратить! Это место, где за такие словечки ты можешь оказаться вместо этой наложницы, а я тебя здесь уже не спасу. У меня болит все, что можно, пойду отдохну. Я не понимаю, что происходит: рожаю я или нет, гадство! — немного раздраженно ответила она. — А вы ведите себя достойно… этого "праздника", — слегка улыбнулась пиратка, удаляясь в свои покои. Второй раз приключился на торжестве в честь национального праздника. Ещё одна наложница подставила подножку Аделаиде, которая из-за своего живота уже не видела ничего под ногами и повалилась вперед, но машинально выставила руки вперед. Афифе сразу начала суетиться вокруг Адель, привлекая внимание султана к происходящему, а для виновницы все закончилось плачевно: ее ожидала казнь.***
Перед тем как ложиться в кровать, пиратка выходила на балкон и любовалась на окружавшую ее красоту садов, но больше всего она ждала кораблей из Сагара. Поэтому пришлось приставить к девушке служанку, которая следила за ее режимом сна. Так и в эту последнюю спокойную ночь Дайли зашла проведать гостью, что уже крепко спала из-за лихорадки и усталости. Аделаида понимала, что нужно было рассказать о том, что простудилась, но желание увидеть Себастьяна было сильным. Как и непрекращающаяся боль в низу живота. Утром лучше не стало, а некий спазм принял уже более серьезный характер. Она выждала нужный момент, заметив султана в яркой одежде с помощниками, севшего в карету, что стояла на главной дороге и которую только что запрягли лошадьми. Пиратка нашла в гардеробе более-менее неприметную одежду и головной убор, скрывающий лицо, и, одевшись, заметила на горизонте далеко три точки, отдаленно похожие на корабли, и улыбнулась, немного шикнув от снова возникшей боли. — Лотти, сегодня ты в ударе, дорогуша, — улыбнулась она, посмотрев на живот, после — подняла глаза и заметила, что парусина на двух кораблях вспыхнула с огромной скоростью, будто облитая чем-то, переходя на деревянные основания, а мелкие точки на берегу — люди — начали суетиться. Пиратка забегала глазами и увидела, как с одного корабля, плывущего впереди, летят стрелы с яркими пылающими наконечниками во все стороны, даже на берег. Она закричала, увидев, что корабли на половине пути остановились и с бортов начали прыгать люди, а на последнем происходило что-то. Вдруг кто-то крепко сжал запястье и так напуганной Аделаиды, готовой вот-вот заплакать. Она обернулась и заметила высокого мужчину, который в мгновение сдернул с себя ткань платка, закрывающий лицо, как у стражи, и победно улыбнулся: — Госпожа, вы очень нужны нам, —ядовито протянул мужчина и начал движение к двери. -Нужны Сагару, короне, пойдемте... — Что?.. Отпустите! Помогите! А-а-а-а!!! — закричала пиратка, выдергивая руку из крепкой хватки незнакомца, и, схватив за верхушку золоченый массивный подсвечник с острыми ножками, который Аделаида не замечала все время, со всей силы замахнулась. Только спустя долгое время она вспомнит, как был неприятен хруст лобной кости и как похититель ослаб и медленно опал на пол. Но Аделаида отчетливо запомнила ту странную смесь страха, беспомощности, волнения, слабости и боли, что то схватывала, то отпускала. Пиратка стянула с лица платок и направилась быстрым шагом из своих покоев, крича о помощи, а в середине коридора более резкая боль превысила порог чувствительности девушки, и ей пришлось опереться рукой о стену, пытаясь вдохнуть воздух, но это было непросто. Это ужасное чувство было просто нестерпимым — девушка вскрикнула, а голова от температуры закружилась. «Или ты, или тебя», — вторила пиратка, направляясь к выходу с этажа, чтобы найти хоть какую-то помощь. Происходило что-то непонятное: все суетились и бежали в разных направлениях, крики и возгласы, как в ожесточенных боях, раздавались в разных комнатах дворца. Боль отпустила, и Адель уже более увереннее спускалась на этаж ниже, пытаясь найти Афифе или хоть кого-то из команды. Оглушительный выстрел раздался на весь этаж, а позже раздался голос Кристины: — Я сказала стоять на месте! — истошно кричала пиратка, выталкивая вперед себя троих маленьких детей, а за ними — и саму заплаканную Афифе с маленькой малышкой на руках. Девушка хотела подать голос, но боль остановила, заставила сжаться, искать облегчения, но что сейчас могло ей помочь? Вот-вот она была готова расплакаться от обиды из-за того, что находится здесь она и может погибнуть. Одна, вдали от всех своих близких, на лестнице, может быть убита клинком врага, а не всевозможной магической силой. Обида на то, что Шарлотта так и не увидит свет этого мира. — Госпожа, что с Вами? Госпожа, вы вся бледная, как стена… — послышался напуганный голосок султанши. — Аделаида, чего стоим?! Пошли уже, мы договорились встретиться через пять минут… Ты что? Болеешь? — затараторила Кристи, кинув оценивающий взгляд и спускаясь по лестнице, направляя маленьких ребят, придерживая их за плечи. — Все нормально, только, кажется, я рожаю, — буркнула Адель и натянула улыбку, взяв полы платья и спускаясь к выходу. — Что происходит? Я видела, как… корабли, стрелы… — сейчас до нее дошел весь кошмар трагедии: возможно, Себастьяна она больше не увидит — слезы сами по себе скатились по щекам. — Что встали?! Пошли-пошли! — прикрикнула самая хладнокровная из всей этой новой компании пиратка, вырвалась вперед, внимательно осматривая каждый поворот, и вела всех к выходу. — Мама, это что? Переворот? А где наш повелитель? — послышался детский голосок. — Осман, прекрати всех пугать! Все отлично, он скоро приедет, — султанша впервые ответила так серьезно и немного грубо. Как только девушка переступила порог главных дверей дворца, то почувствовала сильнейшую и резкую боль в области затылка, такую, которая позволила погрузиться в туман и просто провалиться куда-то в неизвестность. — Бобби, ты больной ублюдок! — закричала Кристина, удерживая на руках обмякшее тело подруги. — Я убил беременную женщину?! Ужас-ужас!! Кошмар!! Что делать? Это самое ужасное… — начал часто дышать пират и буквально кричал все слова. — Она бледнеет… — А зачем надо было бить? — возмутилась Марго, которая упустила этот момент: она собирала в большую сумку сухпаек на случай, если придется в спешке отплывать. — Ну она у нас такая смелая — могла и в драку кинуться. Не хотел я этого делать! Я хотел ее защитить! — с отчаянием ответил пират, осматривая всю суету вокруг. — Она всегда была такой, а теперь взяли ее и султаншу с детьми и быстро к карете в северной части! — командовала Крис, осматривая все вокруг, приказывая быстрее удалиться и тем самым спасая всех от летящей вниз горящей большой балки из-под самой крыши. — Мама, а как же наши другие братья и сестры: Фатьма, Сонай, Эмре? Они же сгорят! — захныкал средний шехзаде, увидев, как языки пламени начали вырываться из окон, выдувая лишь пепел от былых роскошных тюлей и штор. — Озджан, разве Лале-хатун позволит своим детям пасть жертвой адского пламени? А сейчас очень тихо садимся в карету и уезжаем в охотничий домик Бей-паши, тебе там понравилось, когда мы там были, сынок. — спокойно кивнула Афифе, прошептав все на ушко сыну; немного согнувшись и улыбнувшись, повела всех через заросли по незнакомым тропам к заготовленной скромной карете. Кристина первой открыла дверку транспорта и проверила его, убедившись, что все хорошо, помогла детям забраться, а потом помогла Юджину уложить Аделаиду на устроенную кушетку, устланную подушками. — Не переживайте, все будет хорошо, я позабочусь о ней, — сказала Афифе, поймав испуганный взгляд Кристины, немного улыбнувшись. — Останьтесь с нами, госпожа. — Я Крис, не госпожа. Очень надеюсь, но не могу принять предложение, — ответила пиратка и выбежала из кареты, показывая сигнал повозчику. Только на половине пути Аделаида пришла в себя, немного закашлявшись и изрядно покрывшись испариной от лихорадки, давая понять, что все пошло не по плану. Афифе лишь приказала быстрее ехать до ближайшей деревни, куда они направлялись, укачивая в руках самого младшего сынишку, что почувствовал страх матери и немного всхлипывал. Дорога заняла полдня, путь был заранее выверенным при экстренных ситуациях: Афифе знала каждый план отступления, который приготовил для нее и детей муж, но признаки, что были у Адель, говорящие о том, что роды никуда не делись, сохранялись, так же, как и неожиданная простуда. Султанша села посередине кареты и следила сразу за всеми, одной рукой придерживая самого маленького из всех, а второй — сжимая ладонь девушки, которая начала в бреду искать Себастьяна и поименно звать членов своей команды, но ответа не находила. Слуги ждали их — вовремя прибыла лекарь со своей помощницей-повитухой и начала делать отвары, пытаясь хотя бы привести Адель в чувства. — Заплутавшая она, не хочет выходить из сна, боится, да и лихорадка с болью не отступают. Аше, как там с родами? Пей, моя сладость, пей, а то вся влага с потом ушла. — проговорила пожилая горбатая женщина, которая своими искривлёнными пальцами придерживала голову пиратки и поила из глиняной посуды отваром больную. — Бабушка Гюльгюн, она вот-вот должна родить, надо ее будить, — заключила молоденькая ее помощница, осмотрев пиратку. — Долго везли вас, Афифе-султан, долго. Были бы быстрее — избавили бы от хвори лютой сразу, — вздохнула пожилая женщина, ища что-то в своей огромной сумке. – Все должно быть хорошо, прикажите подать больше теплой воды. И молите Аллаха о хорошем исходе, это важно! Султанша лишь тяжело вздохнула, когда увидела даже через пламя малочисленных свечей, что нательная рубаха Адель насквозь промокла, а полуоткрытые глаза были стеклянными. Аделаида не понимала, что происходит, не видела вокруг никого четко, казалось, что боль — это и есть ее тело, ее ощущения и жизнь. Находилась на грани бреда и сумасшествия, но холодного дыхания смерти не было рядом, только откуда-то слышались приказы, слышала чьи-то слова о том, что она нужна сейчас ребенку и она должна постараться забыть о своей лихорадке и заставить себя через неимоверную слабость помочь дочери появиться на свет. Пиратка слушала строгий женский голос сквозь притупленное восприятие окружающего мира. Крики лекаря над ухом доходили до нее, так же это слышал и весь дом. Боль становилась сильнее. С каждым ее выполненным приказом. В отчаянии женская ладонь сжала покрывало, но не почувствовала, какое оно; пиратка вцепилась пальцами, будто утопающая. Только она и боль наедине. Адель начала кричать, но ее крик искажался благодаря лихорадке, а боль заставляла срываться на визг. Длилось это мучительно долго, чувствовался контраст пота и слез, а после — умиротворение от некого опустошения и, наконец, холодная вода на коже лица, стекающая по шее и груди. Девушка где-то вдали услышала нежный детский плач и улыбнулась, но, почувствовав у губ тонкое стекло, начала жадно глотать воду, немного успокаивая свое состояние. А после моргнула и мирно заснула.***
Афифе слышала, как повитухи из соседней комнаты просили Аделаиду, находившуюся в бреду, пройти через невозможное, уговаривали на действия, не подвластные даже некоторым и полностью здоровым девушкам. От каждого нарастающего протяжного крика паника нарастала в душе султанши, заставляя быстрее вышивать цветки на углу пеленки и толкать ногой люльку с младшим наследником престола. А после, услышав за окном какие-то крики и звуки побоища, Афифе замерла и достала из секретного карманчика платья маленький флакончик с ядом, глянула на спящих детей рядом. Это был ее запасной план — легкая смерть от своих рук. Но после того, как послышался голос мужа, султанша встрепенулась, пряча обратно флакончик, резко подорвалась с места, поправив платье и платок на голове. — Что случилось, Афифе? Вы все целы? Дети? Началось? — завалил вопросами Рауль, услышав почти визг, разносившийся по дому из дальней комнаты, осматривая жену с ног до головы. — Какое счастье, что ты жив! С детьми все хорошо, а вот с ней — сложновато, — почти прошептала Афифе, кинув взгляд на дверь в комнату, тяжко выдохнув, а потом заметила, как из-за двери появилась фигура капитана, и немного занервничала. Капитан, поправив повязку на лбу и откинув трость направился к двери, но молодая хатун смогла вовремя обогнать обеспокоенного Себастьяна, встав в дверном проеме, держа ручку двери. — Туда нельзя мужчинам! Любому мужчине! — Афифе хмыкнула, стирая с лица волнение, и немного отвлеклась на очередной визг. — Идите ужинать, господа! Вам не помешало бы встретить своего ребенка помытым и опрятным. — Она меня зовет! — Себастьян шагнул вперед к двери. — Я обещал быть рядом. — Она права, пошли, Себастьян, ты ей ничем не поможешь, там знающие люди, — улыбнулся Рауль, уводя Любимца волн за плечо в другую комнату. — Она не поймет сейчас ничего, даже то, что Вы будете рядом, поверьте мне как матери четырех детей. Сейчас ей помогут только молитвы.***
Когда все крики прекратились, замерло все вокруг. А когда дом залился детским плачем, то, казалось, все спокойно выдохнули. Себастьян просто легко цедил вино, но резко поднялся с места и принялся ходить по кругу, пока Рауль снова не схватил его за руку и не усадил на место. Афифе вышла из-за стола и вернулась уже с малышкой в руках, замотанной в большое одеяло, немного укачивая и улыбаясь крошечному человеку на своих руках. — Она очень красивая. Держите аккуратнее, — улыбнулась султанша и, немного наклонившись, передала ребенка в руки капитана. — А Аделаида? Почему она не у нее в руках? Что произошло?! — с волнением и раздражением рявкнул Себастьян и поднялся на ноги, а после почувствовал, как в свертке начались активные шевеления и плач. — Ей нужно отдохнуть, ей было тяжело. Видишь, какая она большая. И день тяжелый выдался. Давайте, отнесу ее кормилице, — Афифе взяла ребенка на руки и почти ушла из столовой, шикая и качая малютку. — Афифе, подождите, можно посмотреть? — уже спокойно спросил капитан, усмирив свои эмоции, и подошел к женщине. А после откинул уголок, закрывающий личико ребенка. Шарлотта была красненькой от крика, но уже засыпала на руках, немного скуля, пряча личико от такого резкого источника света, сдвинув уже густые черные волосы, как у отца, немного в сторону. — Да, она и правда красивая. Но если с Адель будет что-то не так, то что мне делать с Шарлоттой? Потому что, кроме ненависти, я вряд ли что-то почувствую, — осознал Любимец волн предполагаемый исход событий. — Вы не почувствовали еще дочку, Аделаида же в себе ее носила, а теперь ваша очередь пока позаботиться о Шарлотте. Тогда поставим люльку в Вашей комнате? — спросила Афифе, улыбнувшись мужчинам, немного согнулась в поклоне мужу и ушла. — Нужно успокоиться, слишком много все пережили сегодня. Пока поспи, а кормилица пусть в соседней комнате будет спать, — заключил Рауль, потирая глаза от усталости, и пошел в свою спальню, легонько похлопав Себастьяна по плечу. — Поздравляю с прибавлением. Смешанные чувства овладели капитаном, Себастьян устало, легонько хромал и смотрел на дверь, где находилась его невеста, не решаясь нарушить покой лекаря, что находилась с ней. Но все сомнения исчезли, когда Шарлотта успокоилась на руках отца, сжав в кулачке шнурок воротника белой спальной рубахи мужчины и мирно забыла засопев. Себастьян немного приподнял дочурку к себе и поцеловал в такую нежный детский лобик малышки, отчего Шарлотта немного насупилась, почувствовав жесткую щетину недельной давности и тяжко вздохнув, снова сжавшись ногами и руками в клубочек. — Ты теперь не только наша принцесса и принцесса Сагара, но и королева для меня, Лотти. Он не заметил, как дверь немного приоткрылась, на пороге появилась пиратка, бледная, почти в цвет своей ночной рубашки, крепко вцепившись пальцами в дверной косяк, и попыталась улыбнуться. Адель так плохо еще себя не чувствовала, а вокруг все кружилось. — Можно я возьму ее? — почти прошептала она, заметив самую милую картину в жизни. Капитан быстро подорвался, услышав родной голос, и улыбнулся. Аделаида буквально упала на грудь мужчины, блаженно закрыв глаза, чувствуя силу родных рук. Но она все же нашла в себе силы протянуть дрожащую руку и погладить маленькое тельце дочери. — Почему не отдыхаешь? И, кажется, мы сотворили сокровище, — заключил пират, прошел с занятыми руками до кровати, помогая Адель занять полусидящее положение, передал ей Шарлотту и сам лег рядом, наблюдая за воркованием пиратки над маленьким комочком. — Какие крошечные пальчики, — улыбнулась она, повернув голову к Себастьяну, и получила легкий поцелуй в лоб, покрытой испариной от лихорадки. — Давай мне ее, тебе нужен отдых как воздух, — улыбнулся Себастьян и потянулся за дочкой, но пиратка лишь отрицательно мотнула головой и крепче вцепилась в одеяльце Лотти, прижимая сильнее к себе. — Ладно-ладно, — сдался капитан, наблюдая за умилительной сценой. Но ближе к утру лекарша все же заметила пропажу своей подопечной и быстро нашла Адель по сухому кашлю из гостевой комнаты. Больная нехотя вернулась на кровать, где провела несколько часов с мучительными болями и бредовыми галлюцинациями.