Новенький...в этом мире.

Мальчишка сжался в кровать и ощутил прилив сил. Он начал яростно пытаться выбраться из своей комнаты, из своего дома… Чувство безысходности его не покидало. Чувство безысходности овладело им. Том втянул воздух, будто пытаясь проникнуть внутрь себя и найти выход. Ничего не получилось. Его словно заперли в тесной комнате со множеством стен, хоть так и есть. Он расслабил челюсть и перестал впиваться в носок, будто собирался закричать, но все же был тихим. Кроме шороха листьев и шума ветра под окном, больше ничего не было слышно. «Эта тишина, — подумал он. — Сейчас кончится». И тут Том увидел лицо. Оно было совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Оно подмигнуло ему и улыбнулось, показав белые блестящие зубы, со злым скрежетом. Слёзы катились градом, а он всё стоял на своём месте и говорил: — Ты, грязная salope/шлюха, не убираешься в своей комнате, наверное, и не моешься, да? — спросил грозно Роберт, хватая его за шею и надавливая. Том почувствовал себя ничтожным. От унижения он заплакал, и что-то такое случилось со зрением, будто он посмотрел на мир под необычным углом. Выражение лица Смита было безумным. Губы сомкнулись в узкую полосу, снова обнажив острые зубы. Том понял, что надо действовать. Он медленно поднял ногу и ударил наугад. Том попал между ног Роберта. Роберт издал тихий писк и сжался. Было непонятно, что он — то ли смеется, то ли плачет. Несколько раз издав горлом тонкий звук, он схватился руками за горло Тома и затих. На его лице застыло удивление, словно он не мог понять, что это на него нашло. Его широко открытые глаза смотрели, как на невиданное чудо. Наконец, из горла донёсся слабый голос: — Ты, сукин сын, зря сопротивляешься. Том задрожал, но продолжал лежать неподвижно, с достоинством ожидая. Он хотел подняться и убежать, но галстук сжал ему кисти и пальцы, а стальная рука Роба держала его. Под странным углом, в странной неудобной позе, он даже пошевелиться не мог. Роберт нагнулся к нему. В сером мерцании лучей солнца он был похож на хищника. Глаза его горели холодным огнем. Теперь они были совсем близко — блестели стекла Томиных очков. Но лицо его осталось бесстрастным. Смит внимательно и нежно рассматривал тело Перкинса, словно изучая предмет, который собирался купить. Словно продавец в бутике, который пытался понять, что может понравиться покупателю. Том засмущался, когда чистое и ровное дыхание Роберта вдруг изменило ритм. Поколебавшись, он нажал на горло посильнее, и приглушенный вскрик раздался почти у него в голове. Он на секунду задержал палец на коже, затем надавил на грудь. Тело Тома в конвульсиях изогнулось, и Перкинс почувствовал теплую слизь на своей щеке. Роберт плюнул в его лицо. Голова Тома дернулась в сторону. Он беззвучно шевелил губами, не в силах пошевелить языком. Смит поднял футболку Тома, показав сладкое белое тельце. — Ах, какой ты аппетитный! Прям молочная конфета. Или нет — сливочная. Сливочная конфетка. Тебя, может быть, стоит иногда облизывать. Что ты об этом думаешь? — спросил Смит, облизывая губы, как будто зверь на охоте, выжидавший свою добычу. — Ах, точно, ты же не можешь говорить. Сейчас. — после этих слов Том освободился от злосчастного носка. Он жадно дышал, и его глаза казались двумя черными отверстиями. На его руках алели несколько царапин, и он вздыхал ртом, отчего его ноздри ходили ходуном. Он хотел сбежать, хотел спрятаться, но ловушка была уже устроена. Он почувствовал, что его грудь переполнена жутким страданием и безысходностью. — От…пусти… Робби…мне очень п-плохо… — через всхлип говорил Том, вытягивая каждое слово. Роберт в раздражении порвал футболку мальчика, бросил ее на пол и принялся за самым лакомым кусочком. Его алые губы растянулись в улыбке, обнажив клыки, и мальчик взвыл — он был слишком шокирован, чтобы обращать внимание на происходящее, но боль и страх, еще витали в воздухе. Роберт обернулся к нему и захихикал. Но почему-то, Том вдруг ощутил к нему симпатию. Его доминантность возбуждает мальчика, что порой заводит его до состояния, близкого к помешательству. Но он не станет орать на него из-за этого. Он не очень любит ругаться. Да и кто захочет надолго пережить такое состояние? По сути, он жертва саморазрушения. Том почувствовал что-то твердое у себя внизу, пока не понял, что его половой орган, словно кол, стоял и упирался в живот. Бедный мальчик вскрикнул от такого открытия в своем теле, он будто в истерике говорил одно и тоже: «Что ты сделал со мной?!» У Роберта это вызывало приступ смеха. — Мой сладкий пирожок, это называется эрекция. И не надо меня отвлекать, а то у меня голова разболится. Ты меня хочешь, я вижу. Роберт начал снимать рубашку. Том только сейчас заметил, что на его рубашке, на левой стороне груди, была вышита черная змея, кусающая себя за хвост. Дальше, он снял штаны и Том заметил выпуклость в его трусах, которой раньше не заметил. Через боксёры ему было хорошо видно, что размер намного больше, чем у него. Том был полностью голым, он старался сдвинуть ноги вместе, но его член мешал ему двинуться. Парень возбудился и закачался перед Перкинсом. Горячее дыхание его щекотало шею мальчишки. Его пальцы скользнули и сжали грудь Тома. Том вздрогнул. Эти сладостные ощущения совсем не нравились ему. Ему хотелось большего. Роберт развязал мальчика и откинул галстук. Он кинул его на пол перед собой и поставил на колени, сам сел на кровать и достал из трусов член. — Пососи мне член. Потрогай член. Возьми член в руку. Покажи мне, как он у тебя пульсирует во рту. Теперь он твой. — с каждым словом Смита было сложно говорить из-за сексуального возбуждения. А бедный мальчик не понимал, что делать. Он захотел снова заплакать. Том взял пальцами горячую плоть и сразу услышал лёгкий стон. Он снял кожу с члена и снова её одел на друга. Том гладил член, нежно поглаживал его и постепенно входил в экстаз, чувствуя приближение райской кончине, в которую, казалось, был готов погрузиться в любую секунду. Роб стонал и закрывал ладонью рот, чтобы не привлекать внимание. Он резко схватил голову Тома и приказал ему открыть рот пошире. Мальчик через слёзы приоткрыл ротик и сразу почувствовал солоноватый привкус во рту. Роберт начал насаживать свой член на рот Тома, чувствуя как предэякулят течёт из уретры всё больше. — Давай сам, — приказал Смит, отпуская голову Тома. Перкинс прошёлся языком по основанию до головки, он задевал зубами плоть, из-за чего парень сбивался и никак не мог погрузиться в наслаждение. — Перестань прикасаться зубами. — от этих слов Том, неуверенно облизал головку, выпустив её из рта. Перкинс медленно взял член в рот и старался быстро заглатывать свою конфету. Член пульсировал, становился всё шире и наливался кровью. Смит взялся за светлые локоны и потянул Тома вверх, тот отпустил член. — Теперь помедленней, сладкий, и еще. — сказал Роб и погрузился в свои пошлые мысли. Том продолжил и аккуратно относился к нему. Орган в его рту был таким горячим и вкусным, он слизывал смазку, как крем. Роберт вынул член из рта Тома. — Иди сюда, молочная конфетка, — с мурлыканьем попросил Смит, протягивая руку мальчику. Том взялся за руку и резко его положили на живот, заламывая руку. — Прости, пирожок, но я люблю грубый секс. «Что такое секс? Я помню, родители говорили о нём, а мама его требовала и обещала развестись… Неужели, то что он сейчас делает и сделает со мной — это секс?» — подумал Том, услышав плевок. Он поставил его на четвереньки и потянул за собой. Роберт плюнул себе в руку, чтобы смазать член и плюнул ещё раз, чтобы всунуть в блондина. Смит засунул сразу два пальца, Том хотел закричать, но большая ладонь закрыла ему рот. Его пальцы раздвигали анус, доставляя боль мальчику. Том сжимался внутри и чувствовал твердые палки в своём кишечнике. Анус сокращался и расширялся, стараясь привыкнуть. Роберт заставил его выгнуться и поднять задницу вверх. Его руки гладили его бедра и ягодицы, вскоре шлёпнул Тома и лег на него, пристраиваясь. Большая штука тёрлась об него уже, намереваясь, войти. — Открой рот, — приказал Смит, засовывая носок в Тома снова, — а теперь… Получай!!! — с радостным криком ликовал парень. Член вошёл полностью, заставляя Перкинса кричать с кляпом во рту. Каждый толчок, заставлял его тело замирать на месте. Через минуту его глаза выкатились из орбит, но он продолжал лежать с болью в заднице. Пошлые шлепки раздавались по всей комнате. Роберт вбивался в него, закатывая глаза и открывая рот, словно собака. Сильные толчки сначала раздражали Тома, но потом он просил ещё и сам двигался на встречу Смита. Бёдра Тома из белых постельных оттенках, превратились в светло-розовый и вишневый цвет. Его отверстие расширилось размером с крышки. Он начал полностью выходить из него и входить. — Давай другую позу, — произнёс Роб и взял одну ногу Тома к себе на плечо. Он снова всунул ему и тихо застонал. Том старался привыкнуть к члену под новым углом, он обнимал подушку и закрывал глаза, чтобы насладиться этими звуками. Перкинс стонал и отдавался Роберту как тряпичная кукла. Он чувствовал, что что-то надвигается, потому что его член сильно пульсирует и рвётся. Ему хотелось чего-то ещё, но он не знал что это. Перкинс начал стонать ещё громче, что даже носок не помогал прикрывать его голос. Смит почувствовал пот на лбу и рвущегося блондина, похоже Роб скоро кончит. Фиолетовоглазый начал делать заключающиеся толчки и начал ускорять темп. Он стонал немного громче, будто забыл, что рядом родители Перкинса. Том полностью расслабился и дал Роберту закончить. Смит взялся за бедра Перкинса и три раза сделал сильные толчки. Что-то заполнило Тома внутри, из-за чего, его живот был переполнен, как будто он что-то поел. Роб вышел из него, из ануса шла кровь и сперма Смита. Том плакал, ему было так нехорошо, он чувствовал себя грязным и испорченным. Роберт наклонился и поцеловал его, работая языком во рту мальчика. — Ну же, сливка, — сказал Роб, — храни наш секрет. В дверь постучали, мальчики обернулись. — Том, тебе плохо? — послышался обеспокоенный голос матери. Продолжение следует...