Новенький...в этом мире.

Роберт удовлетворённо улыбнулся и тихо вздохнул. Наконец-то. Он ему подчинился. «А какая уйма прекрасных девочек по нему сохнет! » — подумал Том. — Так ты теперь мой? — спросил Роб. — Только честно. Я не обижусь. Честное слово. Мне это действительно интересно. Можешь сказать прямо. Почему я для тебя так важен? — Ты? — искренне изумился Том. — Да я как ты себя ни настраивай, всё равно буду считать тебя первым парнем на свете. — Правда? — переспросил Роб. — Серьёзно? И у тебя ко мне … только чисто мужской интерес? Вот так, без всяких штучек? Только правда? Вот так? Ну, тогда давай ещё раз! Роберт прижал его к стене сильнее, Том изумился — от близости большого и сильного тела он даже сжался в клубок. Зато между ним и Робом будто образовалась воздушная прослойка — ту стену, в которой только что можно было стоять, он уже не ощущал, как раньше. Это было приятно — хотя и странно. Теперь они стояли почти вровень — и разница в росте с каждой секундой становилась всё заметнее. А потом Роб крепко обнял Тома и с силой прижал к себе, да так, что Том ощутил каждый его твёрдый бугор и выпуклость. Роб впился поцелуем в его губы. Некоторое время Том цеплялся за его куртку — будто она была якорем, который он пытался удержать на поверхности, а теперь тонул. Но когда всё закончилось и Роб осторожно отстранился от него, он с облегчением выдохнул — это длилось от силы несколько секунд, а то и меньше. От Роба пахло каким- то мылом, и кожа была прохладной. Он даже пах не мылом, а тем самым океаном, где тысячи лет назад начиналась и где заканчивалась всякая жизнь. Теперь, когда всё кончилось, Том почувствовал, что сам стал тем самым океаном, каким все эти тысячи лет уже были он и Роб — и где ничто никогда не кончалось и не начинается. То, что они испытывали друг к другу, не было чем- то банальным. Это было вообще ничем не было — так, скользящая волна, крошечное дуновение под плексигласом, дающее понять, что всё опять будет по- прежнему. Но до чего же Тома это ошеломило. Он действительно думал, что они просто трахались. Оказалось, это и есть любовь. И, быть может, всё это было началом конца? — Ты что-нибудь ощущаешь. ? — спросил Роб. Том не мог найти подходящих слов. Он был в таком шоке, что хотел провалиться сквозь землю. Вдруг что- то неуловимо изменилось, и комната вдруг опять поплыла вокруг него, тонул и страх, растворяясь в чём- то бескрайнем и таком страшном, что Том испугался. Прошло несколько минут, прежде чем ему удалось взять себя в руки и почувствовать окружающее. Оказывается, вокруг было темно, потому что горела одна лампа. Как он раньше этого не заметил. Ещё одна лампа. Он почувствовал нестерпимый зуд и вспотел. Оказывается, это не от жары. Это от страха. Страх остался. Он всё ещё жил в его душе. Слава богу, лицо Роба было спокойным. Том протянул руку к выключателю. Свет зажёгся, и… Тома вырвало. Он почувствовал не только свою слабость, но и, как ни странно, облегчение. Значит, боль была позади. Он перевёл дыхание. Теперь можно было перевести дух и Робу. Том взглянул на него. Роб выглядел как никогда мрачно. А у Тома появилась уверенность, что страх больше никогда не вернется. Он перевёл дыхание и закрыл глаза. Через минуту он снова открыл их, чтобы посмотреть на Роба. Смит стоял у окна и смотрел вниз. Том уставился на него. — Надо тут убраться… — произнёс Роб, не оборачиваясь. Потом его взгляд упал на Тома. Роб отпрянул от окна и огляделся по сторонам. Том закрыл глаза. Но открыть их снова он не успел. Его вырвало опять. На этот раз его пронесло ещё сильнее. Роб кинулся к нему. Он тряс его и что- то бормотал. Наконец Перкинсу удалось восстановить дыхание и повернуть голову. Но через секунду всё повторилось. Правда, на этот раз его не вырвало. Он успокоился, открыл глаза и увидел перед собой Роберта. Тот держал его за плечи. Выглядел он ещё мрачнее, чем в первый раз. Роб огляделся по сторонам и посмотрел в следующий раз. Затем, глядя куда- то вбок, он произнёс: — Тебе лучше таблетки выпить. А то ещё вырубишься. И так не в себе. От его слов Тома словно током ударило. Он закрыл глаза и отключился. Роберт вздохнул и через мат, понёс Тома в ванную.

***

Когда Том снова пришёл в себя, он же лежал на кровати. У него всё болело, но не так сильно, как раньше. Так он мог пролежать несколько часов. Он уставился на свои ноги. Они были чистыми и сухими. Он вспомнил, что произошло. Его вырвало и после он отключился. Он чувствовал какое- то странное бодрое безразличие. Всё пережитое казалось ему пустяком по сравнению с грядущим. Странно, но он не чувствовал боли. Ему даже не было противно. Когда он попытался встать, его тело показалось ему слишком слабым, чтобы удержаться на ногах. И он снова рухнул на кровать. Вскоре он успокоился. Нет, он не ощущал боли. У него было только лёгкое раздражение, будто после свежей ваксы. Он почти совсем не чувствовал тела, так что было странно, что оно всё ещё сопротивлялось и болело. Он был почти полностью счастлив. И даже не заметил, как уснул. Том проснулся от шороха. Он лежал на спине и не мог понять, откуда он исходит. Потом он почувствовал слабый запах океана. — Роберт? — тихо позвал он. Голос был очень слабым. Роберт не отозвался. Том повернулся на бок. В его горле уже почти не было боли. Он облизнул губы и попробовал сесть. Это удалось. Роберт спал на кресле, так и не сняв с себя одежды. Глаза его были закрыты, а на лице застыла счастливая улыбка. Он напоминал покойника в первом ряду. Вдруг веки зашевелились, и глаза открылись. Когда они встретились с глазами Тома, их выражение было неопределённым. Потом Роберт открыл рот. Его голос показался Тому чуть приглушённым. — Я позвал тебя на наш семейный ужин, потому что понимаю, что тебе уже не нужно прятаться. Теперь нам не надо скрываться вместе. — Голос Роберта звучал тихо и еле заметно, как если бы его хозяин говорил через силу. Но, когда он закрыл рот, в нём снова зазвучал отчётливый бас. В нём явно прибавилось металла. Если бы сейчас его голос достиг пика, он бы мог лопнуть от натуги. Роберт сделал плавный жест рукой, словно бы пожимая Тому руку.  — Иди ко мне. — ответил Перкинс. Глаза Роберта вдруг весело заблестели. Он встал с кресла и начал медленно приближаться к Тому. Было ясно, что события последних нескольких часов вымотали его до предела. Уголки его рта то поднимались вверх, то опускались вниз, словно он пытался улыбнуться или, наоборот, выразить раздражение. Тёмные, короткие волосы на голове Смита были мокры от пота и слиплись. Он сделал ещё два шага и замер в двух шагах от Тома. Его голова склонилась к Тому, и теперь между ними осталось не больше метра. В полутьме лицо Роберта казалось ликом злого божества, с лёгкой ухмылкой взирающего на смертных. Под глазами у него набухли синие мешки, и кожа была в крупных каплях пота. Он смотрел Тому прямо в глаза. Его руки, сложенные перед грудью, были плотно прижаты друг к другу. У Тома по спине прошёл холодок. Голова Перкинса была совсем близко. Он сделал глубокий вдох и поднял голову. Смит прикоснулся к Тому губами. Том ощутил на своих губах нежный поцелуй. Это было какое- то тёплое прикосновение губ к щекам и лбу. Но ощущение было мимолетным и быстро прошло. Оно было похоже на прикосновение теплой ладони к лицу и шее. Роберт отстранился. Это произошло быстро, но одновременно и очень нежно. Он улыбнулся, и его нижняя губа задрожала. — Я купил тебе одежду, — сказал он. — Пройди за мной. Том еле встал на ноги. Он ощутил, как по его телу прокатился ледяной вихрь. Но вот ледяной вихрь рассеялся. У него в ушах ещё звучали слова Смита, повторявшиеся эхом: «Пройди за мной». Похоже, он принял их за приказ, который должен был последовать за этим. Перкинс пошел за Робом вниз по лестнице. Его конечности немного дрожали, хотя он старался идти твердо, но левая ступня была чуть выше, чем правая. Его тело было напряжено, но одновременно он чувствовал себя расслабленным и счастливым. Они спускались все ниже и ниже. — Посмотри, какой тебе по душе. Лучший вариант из всех, что я нашел. Иди вперед, не стесняйся, — сказал Роберт и первым шагнул в маленькую комнату. Они оказались в небольшом продолговатом помещении, которое было похоже на склад. Его стены, пол и потолок были обшиты длинными полками, а между ними висели аккуратные полки для обуви и женских шляп. «Эта комната когда-то была подсобкой, — догадался Перкинс. — А может быть, кухней или кладовой, называй это как хочешь. Все эти полки покрыты тонким слоем сажи — видимо, чтобы пыль не залетала в помещение». Перкинс рассмотрел наряды: они дорогие и стильные. Они радовали глаз и будили воображение. Перкинс почувствовал себя в раю. Но он не мог поверить, что все это принадлежало Робу. Ему просто хотелось подержать вещи в руках. Перкинс даже и не пытался понять, почему. Том начал выбирать, первый наряд: черная рубашка — жакет, длинный широкий ремень с блестящим медным кольцом на пряжке, с карманами для карандашей, альпеншток и черные остроносые туфли с прямоугольными носами. Белые брюки с двумя полосками белой ткани на икрах. Белая шляпа. Второй наряд: жилет из тонкой кожи с двумя кармашками на груди, черные брюки в обтяжку, белые туфли с двумя лаковыми пряжками. Рубашка с короткими рукавами. Черные туфли. Третий наряд: короткая кожаная куртка, черная жилетка, черные штиблеты. Белый шелковый шарф. Белая рубашка с широким красным галстуком. Черные носки и туфли. Второй берет с двумя кармашками на макушке. Черная шляпа. Том выбрал второй вариант, ему сейчас казалось, что мир был создан для него, но Перкинс понимал, что это обман зрения. Перкинс поспешно надел его. Роберт ухмыльнувшись, спросил: — Ну, как? По- моему, неплохо. Идеально. Не так элегантно, как у людей, но это ничего. По крайней мере, сойдет за чистую воду. — Ну. — неопределенно сказал Перкинс, разглядывая себя в зеркале. — Согласен, что сойдет. Но сразу поясни: как я выгляжу? По- театральному? Или просто как человек? — В том- то и дело, что в том и дело, — ответил Роберт. — Ты просто не совсем человек. Ты мой. — Ладно…когда ужин начинается? Роберт посмотрел на часы. — Скоро. Через двадцать минут. Ну, если не раньше. В общем, так. — Слушай, Роберт. Я не хочу превращаться в такое же пугало, как в школе. Я хочу, чтобы ты все взял на себя. Договорились? — Хорошо. Идем. А то мы не успеем. Пошли. «Да уж, Смиты, как всегда, точны», — подумал Перкинс, выходя вслед за Робертом в пустой коридор. Продолжение следует…