Новенький...в этом мире.

От лица Тома Голова сильно болела. Я не мог вспомнить, где я и что со мной. Это было очень странно. Казалось, что я вижу сон, который не могу вспомнить. Потом я стал вспоминать. Я лежу на полу и мой череп горит. Вот тогда и почувствовал я страх. Не знаю, как описать. Это словно в душе что- то щелкнуло и наступило что- то такое темное и страшное, о чем трудно даже вспоминать. Но я почему- то помню это. Потом я вдруг проснулся, и мне опять показалось, что я сплю. Да, именно так. Будто я знаю, что сплю, и пытаюсь проснуться. Но я не знаю, как это сделать. Меня всего просто трясет, и я не могу пошевелиться. Потом я подумал о том, как сильно болит голова, и что эта боль — самая неприятная из всех, какие только бывают. И еще я подумал о том, как обидно, что я не помню, что со мной произошло, хотя почти все уже знаю. Но боль только усилилась. И тогда я вспомнил. Вспомнил, что я ничего не помню и все- таки жив. Я пошевелился. Сначала очень осторожно. Потом сильнее и сильнее. Потом стал пытаться встать. Но ничего у меня не получалось. Но я видел ясно, что вокруг были люди. Их было много. Я сказал: Это больница? Они: Нет. Я спросил: А что это? Они: Это поместье Смитов и мы находимся в одной из элитных комнат, этого имения. Я немного поморгал и вспомнил. Теперь я мог всё видеть ясно. Я взглянул на свои руки. Они казались ещё бледней, чем раньше. Как будто я каким- то образом порвал свою кожу. Если смотреть прямо в них, они выглядели гораздо темнее, чем остальное тело. Я попытался стереть этот эффект. Похоже, такого не вышло. Я смог только слегка затуманить почти всю картинку, чтобы было похоже на мерцание. Но этого хватило. Я отчётливо видел лица. Только они выглядели испуганными. А увидел несколько врачей, которые что-то кричали. Я почти ничего не понимал из того, что они говорили. Но, в основном, я видел, как они делали инъекции. Я видел шприц в их руках. И движение руки, направляющей на меня иглу. Я чувствовал боль, но в основном мне удавалось ничего не чувствовать. Как оказалось, мне поставили капельницу. Через некоторое время я почувствовал в ногах слабость. И мне хотелось уснуть. Я очень хотел, чтобы врачи оставили меня в покое. Но они не оставляли. Даже тогда, когда их голоса затихли, я слышал эти крики. Это звучало как болтовня, хотя ни одного из говорящих я не видел. Наконец они ушли. Когда дверь за ними закрылась, я почувствовал, что могу нормально пошевелиться. Это было очень приятно. И я ощутил, что могу думать о вещах, о которых раньше мог только грезить. Я не могу объяснить природу своих чувств, как объяснить это способность чувствовать то, чего нет и никогда не было, но есть просто мысль или образ. Иголку в руке заставляла меня быть как статуя в одной позе. Это было не самое удачное сравнение. Я понял, что это было связано с действием препарата, который вводился мне внутривенно. Мне показалось, что я постепенно начинаю ощущать, как изменяется мое восприятие мира. Я воспринимал несколько вещей сразу. Во- первых, я чувствовал голод. Я чувствовал, что прошло много времени с тех пор, как я последний раз ел. А еще я чувствовал печаль…что я не могу увидеть родных. Мои мысли сорвал человек, который сел на край кровати. У него был встревоженный вид. По его манерам, я понял, что это Роберт. Он взглянул на меня, а потом на таблетки. Смит вздохнул и положил ногу на ногу.  — Всё, что с тобой произошло…это действие наркотика. Мои родители были в сговоре и решили подсыпать тебе в еду, хм, так, что пока я с мамой дрался, мой папа…подсыпал в еду наркотик… Какую еду ты съел последней? — сказал он. «Точно!» — вспомнил я, когда разум начал работать. Я схватил со стола яблочко и начал кусать его, чтобы как-то убрать свои нервы, но вдруг в моих глазах всё расплылось, как-будто перед мной была радуга… с каждой мыслю, разум был серым и покрыт радужными цветами и неоновыми оттенками… Всё в глазах было как у Диснеевских принцесс и единорогов с пегасами…это что, ЧЕЛОВЕКО-ОЛЕНЬ??? Я начал шевелить губами и вымолвил, что-то на подобие слова: Яблоко. Роберт нахмурился, а после ответил: — Мои родители давно точили на тебя ножи…они всё узнали о тебе, пока мы с тобой общались. Ты оказывается при стрессе и нервах всегда ешь…и твоя любимая еда, это — яблоко. Но, они подсыпали и другие фрукты, чтобы не упустить шанс тебя убить… — через силу выдавливал Роберта, как-будто что-то скрывал. — Не беспокойся, теперь ты в безопасности. Здесь ты под надежной охраной. Я встал и хотел позвонить маме, но не смог. Через минуту или две я понял, что у меня не хватает сил. Тогда я лег обратно и дал волю слезам. Пока я плакал, я размышлял о разнице между миром взрослых и миром детей. С одной стороны, я жил среди взрослых, с другой стороны — среди детей. Разница была настолько очевидной, что я никак не мог взять в толк, почему взрослые продолжают быть взрослыми, если они притворяются детьми? Что за глупость такая? Какая разница, кто ты есть на самом деле? Взрослые такие же дети! Они так же дерутся, злятся, переходят грань… На мои рыдания Роберт ответил: — У тебя есть ещё слёзы? Если да, то продолжай…у тебя больше нет папы и мамы. они умерли. — произнёс он, помрачнев. От этих слов я был в шоке и чуть не в истерике. Это как стрела в сердце. — Твоего отца убил сокамерник…а мама погибла в аварии… Тебя просят прийти на опознание… Роберт будто бы принадлежал семье Перкинсов и сам пустил слезу по своей щеке. Ничего не оставалось, как заплакать и мне. Оказывается, в глубине души я давно к этому готов. И когда Роб разрыдался, я почувствовал невероятное облегчение. Как бы там ни было, но именно он дал мне сил. Словно выпутавшись из рыболовного невода и спасшись от акулы, я наконец обратил внимание на своего друга. Он сидел напротив и внимательно глядел на меня, словно выбирая, с чего начать разговор. Я словно со стороны услышал, как мой голос прохрипел: — Мне, Роб, кажется, что мы не просто встретились..... Он задумался. — Мы с тобой не просто встретились..... Ты ведь только что со мной это почувствовал, правда? Так скажи, что я такое, и тогда я, может быть, сумею объяснить, что это такое — твоя любовь ко мне, Роберт. — через слёзы и всхлипы говорил я, пытаясь к нему придвинуться. — Я.Я.л.люблю.тебя. И я.умею.так.чувствовать… Я не знаю, как это. Я просто знаю, что люблю тебя. — ему было сложно говорить, ему было плохо, слишком плохо. - Ты не представляешь, что я сделал! Я...Я...Макс, его семья...Моя семья, убила их! Я не понимал его слов — я просто оказался наедине с ним, не встречаясь с ним взглядом. Я не слышал и его крика. Это он окликнул меня. Меня озарило. Он звал меня, потому что погиб внутри. Но у меня не было выхода. У меня не было друзей. У меня не было не смысла жить, ничего! Но он...единственный, кто меня спас, единственный...и любимый... - Моя семья убила семью Хоффман, потому что...она мешала нам. Всё, что с ней связано - было ликвидировано. - его глаза пылали горечью и водопадом из глаз. - ЭТО БЫЛ МОЙ ДРУГ..! ПОЭТОМУ Я НЕ МОГ ПОЙТИ В ШКОЛУ! Роберт прижался ко мне снова рыдая и на этот раз показывая свою слабость в этой ситуации. Я ничего не ощущал, я теперь сирота, но теперь часть семьи Смитов, наконец, парень Роберта Смита. Я - Новенький...в этом мире. Продолжение следует...