31 день

Во время всего того, что показал Тэхен, я все время, беспрерывно, чувствовала страх. Я всегда находилась в опасности, хоть и была лишь сторонним наблюдателем, не способным вмешаться в ход событий. Я уже это проверила. Больше всего меня поразил факт того, что Тэхен так сильно ко мне привязан. Он так невыносимо влюблен в меня… — Тэхен, такое действительно могло произойти? — посмотрела в его глаза. С каждым мгновением он пробирается в мои мысли все глубже и глубже. Вскоре случится так, что я не смогу думать ни о ком, кроме него. — Да, но я предотвратил такой поворот событий, — черноволосый немного отвел взгляд, будто смущаясь. — А то, что ты про меня сказал — это тоже правда? — «ну же, давай. Я хочу услышать от тебя эти слова». — Уже холодно, пошли к костру, — он поднялся на ноги и отошел в сторону, дожидаясь меня. ............. Еб твою мать, и как это называется? Он будет красноречив только на моих похоронах или что? Ну, Тэхен, хорошо. Ты сам затеял эту молчанку. Молча встала и, пройдя мимо парня, слегка толкнула его плечом, демонстрируя свое крайнее недовольство. Мы спустились к палатке и догорающему костру. Дьяволенок взял стакан и пошел к ручью набрать воды. Я, не удержавшись от такого соблазна, лишь слегка подтолкнула его в ручей, надеясь удержать за олимпийку. Но она буквально выскользнула у меня из рук, и парень с большим бульком и громадными брызгами плюхнулся в ледяную воду. — БожечкиТехенпростипростипростиянехотелачтобытыупалскореевылазь, — затараторила в панике и побежала в палатку за полотенцем. Вернувшись, я увидела парня уже на берегу, гневно смотрящего на меня. — Извини, я не хотела, — протянула полотенце. — Ничего страшного, — он как-то странно улыбнулся, взял у меня полотенце, и…в следующую секунду я летела вместе с этим рогатым в ручей. — Тэхен! Ты что, с ума сошел?! — глубоко вдохнула. Ледяная вода сразу же проникла сквозь одежду ко мне. Еще секунда пребывания в воде, и я бы превратилась в ледышку.

Через две минуты.

Сидим перед огромным костром, греем воду в казане, закутанные в спальники, крепко обнявшись. Дубак неимоверный, даже тепло Тэхена особо не спасает. К моей невероятной радости мы сидим в обнимку почти голышом *рогатый ухмыляющийся смайлик*, в нижнем белье. — Вот стоило это делать? — поинтересовалась слегка дрожащим голосом. Зубами я перестала стучать сразу же, как мы оказались в спальниках. — Стоило, — довольно сказал парень, — я сижу с тобой, жду чай и никто ни на кого не дуется. — А кто на кого дуется? — а, ну да, я же обижалась на него. — Ты на меня, — он посмотрел на меня сверху вниз. Моя голова находилась на уровне его подбородка. — Нет, тебе показалось, — уткнулась лбом в его замерзшие губехи и прижалась посильнее. В ответ я почувствовала, что и он ко мне жмется не меньше. — Послушай. Я не могу тебе обещать, что мы будем вместе хоть какое-то время. Сейчас наше совместное пребывание — это вынужденная мера, так как твоей жизни может угрожать опасность. — А что будет потом, когда опасность минует? — я посмотрела в его черные глаза, именно сейчас они выражали целую палитру чувств, но что они значат? — Я не могу тут жить, а ты не можешь жить в Аду. Этот союз заранее обречен на провал. — Почему ты так в этом уверен?! — от неожиданности и даже от некой обиды вскрикнула. «Как он может быть так уверен в том, что еще не проверено?! Или он еще не чувствует ко мне того, что проявилось в его видении?», — от адского непонимания кошки когтями заскребли на сердце, слезы сразу же подступили предательскими слезинками, а в горле встал ком. — Я не хочу подвергать тебя опасности, я не хочу держать в руках твое умирающее тело, чувствовать, как останавливается сердцебиение и замедляется дыхание, — на секунду он повысил голос, будто пытаясь меня вразумить, но сразу же взял себя в руки, — все, что ты слышала от меня в видении — это правда. Ты — моя Венера, — он взял мое лицо в свои теплые ладони и всмотрелся в глаза, — но нам не суждено быть вместе. Так распорядилась судьба. Тебе не стоит терзать себя за это. Просто, когда я уйду, забудь обо всем, что с тобой произошло. — Если ты так говоришь, — я резко подорвалась и встала, взглянув на него с высока, — то я для тебя ничего не значу, — схватила один из спальников и ушла в палатку. «Если он считает, что все решает судьба, а не мы, то пусть так и будет. Я не настолько растоптана, чтобы бегать за ним, как собачка с виляющим хвостиком. Я не буду… — слезы полились градом, — этого делать», — всхлип за всхлипом накрывали меня. Стало уже не важно, услышит ли он мои слезы обиды или нет. Стало важно лишь то, что он опускает руки перед трудностью. Он готов оставить меня и все забыть. И все его слова про Венеру и всю эту мишуру — лишь байки для человеческой дурочки, которая вот так легко повелась на дьявола. Хоть снаружи он не безобразен, я не могу сказать того же о его душе. Немного погодя, и он вошел в палатку. Черноволосый сразу же лег спать, видимо, совершенно позабыв, что я тут страдаю из-за него. Всю эту ночь я пролежала в сомнениях и терзаниях от обиды.