Твоя неделя

— Валера уже забрал тебя к себе в отряд? — спрашивает Кроки, пока я мысленно проклинаю себя всеми матными словами, которые знаю. Какого хуя?! Почему мне понравился парень?! Ладно, понравился и понравился, я всё равно человек, но блин, почему сразу двое парней?! Тем более, не просто парней, а вожатых. Каждый из них старше меня на четыре года. И, спрашивается, что я в них нашёл? Эх, мне бы самому хотелось узнать… — Да, я у него, — киваю я, показывая блондину синюю атласную ленточку на своём запястье. И вижу его глаза. Мне показалось, или в них, таких серых, равнодушных, появился слабый огонёк отчаяния? Может быть, они такие скучные лишь на первый взгляд? Кроки резко встаёт, достаёт из кармана зелёную ленточку и, несмотря на все мои немые протесты, крепко завязывает её на моём запястье. — Будешь у меня, — кивает парень и снова садится на кровать Альберта. — Но… нельзя же быть в двух отрядах одновременно? — в последний раз пытаюсь возразить я. — Кто так сказал? — блондин не ухмыляется, его безэмоциональное лицо выражает полное равнодушие. А голос — нет. — Ну… никто… — Значит, можно, — Кроки встаёт с кровати и выходит из домика. *** — Хэ-эй, Мэйки, ну как так?! — в очередной раз простонал Альберт. — Ты же точно знаешь, почему в двух отрядах! — Но я действительно не знаю! — Не верю, — розововолосый сложил руки на груди и показал мне язык. — Слу-ушай, а ты знал, что Валера — гей? — Что?! — не сдержавшись, выкрикнул я. Так вот почему он так на меня смотрел! А Кроки… — Ты чего орёшь? Он тебе, наверное, нравится, так? — рассмеялся Ал. — Смеётся тот, кто смеётся последним, — возразил я и швырнул в парня подушку. Он упал спиной на кровать, в шутку поддаваясь мне, ну, а я решил не упускать момента и подошёл к нему поближе. — А этот Майкл… Ты на него так смотришь, как будто он твой будущий ёбырь, — подколол друга я, хитро усмехнувшись. — Эй! — возмутился Альберт и столкнул меня прямо на пол, но я успел заметить его мгновенно заалевшие щёки. Значит, точно бью, по больному месту. Ах да, Майкл. Этот парень тоже к нам заглянул, уже ближе к вечеру. Просто убедился, что у меня всё в порядке, а я успел заметить влюблённый взгляд Ала, обращённый в сторону этого белобрысого, вот и догадался об этой симпатии быстрее, чем она окончательно обосновалась в душе моего соседа по комнате. — Получай, сука! — и вот подушка летит уже не в Альберта, а мне прямо в голову. — Ах ты ж гадёныш… — я успел оттолкнуть «снаряд» и отпрыгнул назад, в дальнюю часть комнаты, где обнаружил огромный шкаф и успешно в нём скрылся. — Эй! Открой! Я тебе ещё не накостылял как следует! — розововолосый подбежал к шкафу и начал колотить по его крепким дверцам кулаками в надежде, что я всё-таки вылезу. — Да просто прими, что я прав! — выкрикнул я, тут же почувствовав, как шкаф содрогнулся от одного из сильнейших ударов. — Эй, я не понял, ты что, меня угробить хочешь?! — Эм-м-м… — скрип двери и чей-то уже знакомый голос. — Я вам не мешаю? — Валера, сорьки-и-и, — протянул сосед, тут же успокаиваясь. — Мэйк, хули ты делаешь в шкафу? — рассмеялся вожатый. — Спасаюсь от него, — ответил я, наконец-то выбираясь из предмета для хранения одежды, между прочим, а не людей. — Вы уже посраться успели, заебись! — прокомментировал шатен, закатив глаза. — Просто кое-кто не хочет признавать, что втюхался в Майкла! — заявил я, «в награду за смелое высказывание» получив угрожающий взгляд Ала. — Можно пойти в столовку с тобой? А то меня этот долбаёб сожжёт, когда ты уйдёшь! — Окей, я не против. — Можно с вами? — мгновенно утихомирился розововолосый. — Я не убью его, честно! — Ладно, иди, — разрешил Валера, улыбнувшись. — Но всё на твоей ответственности! *** Мы шли в сумерках, в тишине. Наш домик оказался с краю лагеря, видимо, поэтому Валера и согласился пойти с нами — скорее всего, мы были последними, кто узнал об ужине. — Вале-ер, — позвал вожатого Альберт. — А это правда, что ты… гей? — Опа, кажется, кто-то серьёзно влип… Ну, Ал, ну, дерьмецо, какого хуя ты решился спросить это у него напрямую?! Это же как минимум невежливо! Валера остановился, о чём-то задумавшись. В темноте непонятно было, какие чувства он при этом испытывает. Может, он вообще натурал и гомофоб? Разозлится, ух, как разозлится, даже думать страшно! Повисло напряжённое молчание, даже сверчки, сидевшие в кустах, боязливо затихли. — Да, — неожиданно твёрдо ответил вожатый. — Я гей.