Падшие

      — А теперь, — загрохотал голос Людо Бэгмена, — в знак приветствия поднимем наши волшебные палоч­ки... Перед нами талисманы сборной Ирландии!       В следующую секунду нечто похожее на громадную зелено-золотую комету влетело на стадион. Сделав круг, она распалась на две поменьше, каждая из которых со свистом понеслась к голевым шестам. Связывая два пылающих шара, над полем неожиданно аркой встала ра­дуга. Бесчисленные зрители дружно издали громогласное: «О-о-о-ох», «А-а-а-ах». Глядя на этот фейерверк.       Радуга угасла, светящиеся шары вновь соединились и слились, образовав на этот раз исполинский мерцающий трилистник, который взмыл в небо, завис над стадионом, и из него хлынуло нечто наподобие золотого дождя.       — Классно! — воскликнул Рон, когда трилистник воспарил над их головами, и из него посыпались тяжелые золотые монеты, отскакивая от кресел.       Присмотревшись, Гарри разобрал, что летающее чудо составляли тысячи крохотных бородатых человечков в красных камзолах, каждый из которых нес по маленькой золотой или зеленой лампе.       — Лепреконы! — попытался перекричать громовые аплодисменты толпы мистер Уизли; многие еще рыскали и толкались под креслами, собирая золото.       Величественный трилистник распался, лепреконы опустились на поле — на противоположную сторону от вейл — и, скрестив ноги, расселись, чтобы смотреть матч.       — А теперь, леди и джентльмены, поприветствуем — болгарская национальная сборная по квиддичу! Представляю вам — Димитров!       Фигура в красных одеждах, на метле, двигающаяся с такой быстротой, что казалась размытой, вылетела на поле из дальнего нижнего входа под сумасшедшие апло­дисменты болгарских болельщиков.       — Иванова!       Подлетел второй игрок в красной мантии.       — Зогров! Левски! Волчанов! Волков! И-и-и-и-и-и — Крам!       Виктор Крам был худым, темноволосым, с лицом зем­листого цвета, внушительным крючковатым носом и гус­тыми черными бровями. Он походил на большую хищную птицу. С трудом верилось, что ему всего восемнадцать.       — А сейчас, прошу вас, встречаем ирландскую национальную сборную! — надсаживался Бэгмен. — Представ­ляю: Конолли! Райан! Трой! Маллет! Моран! Куигли! И-и-и-и-и — Линч!       Семь зеленых вихрей вырвались на поле.       Гарри лихорадочно крутил регулятор на боку своего омнинокля и замедлил движение игроков до такой степени, что мог прочитать слова «Молния» на каждом помеле и видеть их имена, серебром вышитые на спинах.       — А также из самого Египта — наш судья, почетный председатель Международной ассоциации квиддича, Хасан Мустафа!       Маленький и тощий волшебник, совершенно лысый, но зато с усами, которым позавидовал бы даже дядя Вернон, одетый в мантию цвета чистого золота под стать стадиону, вышел на поле. В одной руке он нёс солидных размеров плетеную корзину, в другой — метлу, из-под усов торчал серебряный свисток. Гарри вернул скоростной регулятор омнинокля к норме и внимательно наблюдал, как Мустафа взобрался на метлу и откинул крышку кор­зины — в воздух взвились четыре шара: малиновый квоффл, два черных бладжера и — Поттер увидел его на краткий миг, прежде чем он скрылся из глаз — крошеч­ный крылатый золотой снитч. Пронзительно свистнув, Мустафа взлетел вслед за шарами.       — На-а-а-ачинаем! — взвыл Бэгмен. — Это Маллет! Трой! Моран! Димитров! Снова Маллет! Трой! Левски! Моран!       Скорость игроков была невероятной — охот­ники перебрасывали друг другу квоффл так быстро, что Бэгмен едва успевал называть их имена.       «Атакующая схема «голова ястреба», — прочитал он, глядя, как три ирландских охотника пролетают плечом к плечу — в центре, чуть впереди Трой, справа и слева Мал­лет и Моран, — преодолевая защиту болгар.       «Финт Порскова» — загорелся следующий комментарий, когда Трой сделал вид, будто собирался рвануться что было сил на­верх, отвлекая болгарского охотника Иванову, а сам швыр­нул квоффл вниз, Моран.       Один из болгарских загонщи­ков, Волков, поравнявшись с бладжером, с молодецкого размаха своей небольшой битой выбил его прямо перед Моран. Та, уклоняясь от бладжера, взяла круто вниз и вы­ронила квоффл, а Левски, шедший ниже, подхватил его.       — Трой открывает счет! — взревел Бэгмен, и стадион задрожал от грома оваций и криков восторга. — Десять — ноль в пользу Ирландии!       Гарри достаточно разбирался в квиддиче, чтобы оце­нить великолепие ирландских охотников. Они действо­вали как единое целое и, похоже, читали мысли друг дру­га, перестраиваясь в воздухе; розетка на груди парня не­прерывно выкрикивала их имена:       «Трой — Маллет — Моран!».       В течение десяти минут Ирландия забила еще дважды, упрочив свое лидерство до тридцати — ноль, чем вызвала шквал оглушительного рева и аплодисментов со стороны украшенных зеленым болельщиков.       Игра пошла еще быстрее, но стала жестче.       Волков и Волчанов, — болгарские загонщики, — лупили по бладжерам со всей свирепостью, целя в ирландских охотников, и старались помешать им применить их коронные при­емы; два раза болгары были отброшены, но вот наконец Иванова сумела прорвать оборону противника, обыгра­ла вратаря Райана и забила первый болгарский гол.       — Димитров! Левски! Димитров! Иванова! Вот это да! — кричал Бэгмен.       Сто тысяч волшебников и колдуний затаили дыхание, когда двое ловцов — Крам и Линч — спикировали прямо через кучу охотников на такой скорости, что, казалось, они просто спрыгнули с самолета без парашютов. Гарри следил за их полетом в омнинокль, пытаясь разглядеть, где же снитч...       — Они разобьются! — ахнула Гермиона.       Она оказалась почти права — в самую последнюю секунду Виктор Крам вышел из пике и отвернул прочь, однако Линч ударился о землю с глухим стуком, слыш­ным по всему стадиону. С ирландских трибун раздался чудовищный стон.       — Вот дурачок! — покачал головой Рон. — Это же был обманный ход Крама!       Гарри покачал головой в знак не согласия со словами своего друга. Вряд ли Линч дурак, как о нем говорит Рон.       — Тайм-аут! — объявил Бэгмен. — Подождем, пока прибывшие на поле медики обследуют Эйдана Линча!       Гарри поспешно нажал кнопки «повтора» и «синхрон­ного комментария» на омнинокле и припал к окулярам. Крам и Линч уже замедленно вновь пикировали на поле. Поверх изображения вспыхнул комментарий: «Финт Вронского — опасное отвлечение ловца».       Перед ним было лицо Крама, искаженное от напряжения, когда он точно в нужный миг вышел из падения, в то время как Линч врезался в покрытие. Гарри понял — Виктор вовсе и не гнался за снитчем, он просто хотел заставить Линча последовать за собой. Парень в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так летал — можно было подумать, что Краму совсем и не нужна метла. В воздухе он двигался с такой легкостью, будто не нуждался ни в какой поддержке и ничего не весил. Гарри перевел омнинокль в стандартный режим и направил его на Крама. Тот кружил высоко над Линчем, которого приводили в чувство медики со склянками зелий. Парень сфокусировал картинку на лице Викторе — его темные глаза быстро обегали землю внизу, в ста футах под ним. Пока Линч приходил в себя, Крам, пользуясь случаем, без помех отыскивал снитч. Наконец, Линч поднялся на ноги, к буйной радости бурлящих зеленым трибун, уселся на свою «Молнию» и оторвался от земли. Его воскрешение, похоже, вселило в ирландцев второе дыхание. Как только Мустафа дал свисток о продолжении игры, ирландские охотники бросились в бой, демонстрируя немыслимые чудеса мастерства. Пятнадцать минут пролетели в жарких схватках, и Ирландия вырвалась вперед еще на десять голов — теперь они вели со счетом сто тридцать — десять, и игра стала откровенно грязной.       Когда Маллет в очередной раз помчалась к голевым шестам, крепко прижимая к себе квоффл, болгарский вратарь Зогров рванулся ей навстречу. Все произошло настолько быстро, что Гарри не успел ничего уловить, но дружный вопль гнева ирландских болельщиков и долгий, пронзительный свисток Мустафы возвестили о нарушении правил.       — Мустафа разбирается с болгарским вратарем отно­сительно нанесения удара — запрещенный толчок локтем! — сообщил Бэгмен распаленным зрителям. — Так... Да, Ирландия пробьет пенальти!       Лепреконы, в злости поднявшиеся в воздух, словно рой сверкающих ос, когда Маллет была неправильно атакована, теперь, слетевшись вместе, образовали слова: «ХА-ХА-ХА».       На другой стороне поля прелестницы вей­лы разом вскочили на ноги, яростно распушили волосы и вновь с жаром заплясали. Многие мужчины вновь стали делать разные подвиги, стараясь произвести на прекрасных вейл впечатления, но тем было все равно на это.       Теперь уровень жестокости в матче перешагнул все пределы.       Загонщики обеих команд действовали без всякой жалости — Волков и Волчанов особенно усердство­вали, неистово молотя битами и не разбирая, бладжер или человек попался им под удар. Димитров налетел пря­мо на Моран, которая владела квоффлом, и едва не сбил ее с метлы.       — Нарушение! — разом взревели ирландские болельщики, поднявшись единой зеленой волной.       — Нарушение правил, — эхом отозвался магически усиленный голос Бэгмена. — Димитров толкает Мо­ран — умышленный толчок с налета, — сейчас должно быть еще одно пенальти... Да, звучит свисток!       Лепреконы опять взвились в небо и на сей раз изобразили гигантскую руку, делавшую очень неприличный жест в направлении вейл. Но те уже окончательно вышли из себя. Они бросились через поле и принялись швырять в лепреконов горстями что-то огненное. Глядя в омнинокль, Гарри отметил, что теперь-то вейлы отнюдь не казались потусторонне-прекрасными, напротив, их лица вытянулись в остроклювые, злобные птичьи головы, а из плеч прорезались чешуйчатые крылья.       — Вот поэтому, мальчики, — прокричал Артур, перекрывая рев толпы внизу, — никогда не гонитесь за одной лишь внешностью!       Волшебники Министерства высыпали на арену, чтобы разнять сцепившихся вейл и лепреконов, но куда там! Впрочем, сражение на поле было сущим пустяком по сравнению с тем, что творилось в воздухе. Подняв голову и приникнув к омниноклю, Гарри увидел, как квоффл пулей перелетает из рук в руки.       — Левски... Димитров... Моран... Трой... Маллет... Ива­нова... снова Моран... Моран... Моран... МОРАН ЗАБИВА­ЕТ ГОЛ!       Однако ликующие возгласы ирландских болельщи­ков были едва слышны за воплями вейл, которых теперь бомбили из своих волшебных палочек сотрудники Министерства, и криками разъяренных болгар.       Игра немед­ленно продолжилась — квоффлом завладел Левски, за ним — Димитров. Ирландский загонщик Куигли, круто развернувшись у пролетавшего бладжера, мощнейшим, — как из пушки, — броском направил его прямо в Крама — тот не успел вовремя нагнуться и получил удар в лицо.       Весь стадион протяжно охнул.       По-видимому, у Крама был сломан нос, он был весь в крови, но Хасан Мустафа не давал свистка. Ему было не до того, и Гарри его не винил — какая-то вейла метнула в него пригоршню огня и подожгла судейскую метлу. Пока все отвлеклись на травму Виктора, ирландский ловец внезапно перешел в пике, и парень с волосами цвета самой темной ночи — был совершенно уверен, что это не финт Вронского; на этот раз все было по-настоящему. Не менее половины зрителей сообразили, что происходит; ирландские болельщики встали зеленой стеной, подбадривая своего ловца, но Крам уже завис у него на хвосте. Как он разбирал, куда лететь, Гарри не представлял, мельчайшие капли крови шлейфом отмечали в воздухе его след, он поравнялся с Линчем, и вот уже оба вновь несутся к земле.       — Они разобьются! — взвизгнула Гермиона.       Во второй раз Линч грохнулся о землю со страшной силой и тут же исчез под ордой разбу­шевавшихся вейл.       — Снитч, где снитч? — на всю ложу заорал Чарли.       — Он поймал его! Крам его поймал! Все кончено! — воскликнул Рон.       Крам, в красной, пропитанной кровью мантии, неторопливо поднялся в воздух — в его высоко поднятой руке искрилось золото.       На табло зажегся счет: «Болгария — сто шестьдесят, Ирландия — сто семьдесят.»       До зрителей не сразу дошла суть произошедшего. Но затем постепенно, будто неимоверной величины нарастающий поток, гул на трибунах ирландских болельщиков становился все громче, громче и взорвался громовым воплем ликования.       — Ирландия победила! — надрывался Бэгмен, который, как и ирландцы, был захвачен врасплох неожиданным окончанием матча. — Крам ловит снитч, но побеждает Ирландия! Бог ты мой, кто мог такое ожидать!       — На кой ему понадобилось ловить снитч? — кричал Рон, прыгая и хлопая в ладоши над головой. — Остановить матч, когда ирландцы были на сто шестьдесят очков впереди, вот болван!       — Он знал, что им никогда не догнать Ирландию, — ответил Гарри сквозь шум, тоже аплодируя изо всех сил. — Ирландские охотники слишком хороши... он хотел закончить матч на своих условиях, вот и все...       — Ирландская сборная выполняет круг почета в со­провождении своих талисманов, а Кубок мира по квид­дичу вносят в верхнюю ложу! — объявил Бэгмен.       В глаза Гарри ударил слепящий магический свет, заливший ложу так, чтобы со всех трибун было видно, что происходит внутри. Прищурившись, он увидел двух взмокших волшебников — они внесли увесистую золотую чашу, которую и передали Корнелиусу Фаджу, все еще рассерженному из-за того, что весь день понапрасну растрачивал свои способности на язык жестов.       — Давайте громко поаплодируем доблестным проиг­равшим — Болгарии! — громогласно предложил Бэгмен.       И вот в верхнюю ложу по лестнице поднялись семеро потерпевших поражение болгарских игроков.       На трибунах прокатилась волна благодарных рукоплесканий.       Гарри видел блеск и мерцание тысяч и тысяч объективов омниноклей, направленных на спортсменов.       Болгары один за другим проходили между рядами кресел, Бэгмен называл имя каждого, и сначала им пожимал руку их ми­нистр, а затем — Фадж. Виктор, шедший последним, выглядел очень неважно: вокруг глаз залегли черные тени, на лице запеклась кровь; он все еще сжимал снитч. Поттер обратил внимание, что на земле он чувствует себя гораздо неуверенней. У Крама было плоскостопие, и он заметно сутулился. Но стоило прозвучать его имени, как весь стадион разразился громоподобным, разрывающим уши ревом.       Потом появилась ирландская команда. Эйдана Лин­ча вели под руки Моран и Конолли; второе падение явно не прошло для него бесследно, парень основательно окосел, но все равно улыбался от счастья, когда Трой и Куигли высоко подняли Кубок, а трибуны под ними бушевали от восторга.       У Гарри от хлопанья онемели руки.       И на­конец, когда ирландская сборная покинула ложу, чтобы сделать еще один круг почета на своих метлах, — Эйдан Линч сидел позади Конолли, крепко обхватив его за талию и по-прежнему ошалело улыбаясь, — Бэгмен напра­вил волшебную палочку на собственное горло и произнес:       — Quietus. — применил мужчина контрчары к заклинанию Amplifying Charm, то есть использовал для уменьшения громкости собственного голоса.       — Они будут обсуждать это годами, — прохрипел он. — вот уж действительно неожиданный поворот... Жаль, что так быстро закончилось.       Гарри вместе со своими друзьями направились в сторону палаток, чтобы найти свою. Фонари освещали путь, в ночном воздухе разносилось нестройное пение, а над их головами проносились лепреконы, гогоча и размахивая лампами. Когда вся компания в конце концов добралась до палаток, спать никому не хотелось и, оценив разгул веселья вокруг, Артур согласился, что можно выпить по последней чашке какао перед отбоем.       Гарри направился к своей походной кровати, чтобы хоть немного можно было отдохнуть. Сняв свои очки, парень устало протёр свои глаза, и начал медленно переодеваться в пижаму, не сильно внимательно слушая разговоры своих друзей. Он точно слышал, как мистер Уизли полемизировал с Чарли о способах нанесения ударов; как Гермиона спорила с Роном о Викторе. И стоило заметить, что девушка порой кидала мимолётные взгляды в сторону своего лучшего друга. Или же любовника? Тут уже нужно было смотреть по ситуации. Если посмотреть на всё логическим мышлением, то они не являются любовниками. Ведь для того, чтобы стать любовниками, нужно как минимум заниматься сексом как можно чаще. А они всего лишь один раз этим занялись. Хоть и недавно. Прямо перед походом на Чемпионат по квиддичу. И к тому же, Гарри утром пожелал ей доброго утра. В ответ ничего не получив. Поэтому, скорее всего они остались просто лучшими друзьями. Правда Гермиона никак не могла понять: как только они могли заняться сексом при спящем Роне? Ведь последний мог проснуться в любую минуту и тогда было даже неизвестно, что произошло бы. Да и еще эти грязные словечки с ее стороны. Как только она могла пойти на «Это»? Неужели гормоны взяли вверх над ее разумом? Хотя, Гарри тоже молодец! Нет, чтобы заставить прекратить эти действия со стороны подруги... но нет, он был даже не против! Да и его шлепки по ее попе. Тоже возникал вопрос: как она разрешила ему сделать такое действие? Хорошенько подумать ей не дал спор с Роном, поэтому, Гермиона решила отложить эти вопросы на потом. Может и не нужно будет думать над этим. Если они конечно не продолжат заниматься сексом. По крайне мере, девушка не позволит этому случиться. Хоть ей и понравилось, но она дорожила дружбой с Гарри.       Это продолжалось до тех пор, пока Джинни не уснула прямо за переносным столиком, разлив какао по полу. Перед этим девушка думала про странные взгляды со стороны Гарри и Гермионы. И так продолжалось до самого начала Чемпионата по квиддичу. Как же всё таки они странно себя вели. Что же между ними произошло? Ответ на этот вопрос, очень уж интересовал Джинни. Не любила она эти тайны. В которые она к тому же не посвящена. Ей хватило тайн от дневника на ее первом курсе.       Артур, — увидев спящую дочь, — тут же велел всем идти переодеваться в пижамы и ложиться спать.       Гарри так и не понял, задремал он или нет. Потому что не успел он и глаза закрыть, как услышал крик мистера Уизли.       — Вставайте! Рон, Гарри, подъем, скорее!       Парень принялся быстро одеваться в свою свободную одежду, прекрасно понимая, что звуки в лагере изменились — пения больше не было слышно, доносились тревожные крики и шум беготни и это ему сильно не понравилось. Проверив свою волшебную палочку, Гарри выскочил из палатки, Рон — по пятам за ним.       В свете немногих еще горевших костров они увидели людей, убегающих в лес от чего-то, что двигалось к ним через поле, выпуская странные огни и гремя чем-то наподобие выстрелов. До друзей донеслись громкий издевательский смех и хмельные выкрики, затем последовала мощная вспышка зеленого света, осветившая всю сцену. Плотная толпа волшебников с поднятыми волшебными палочками медленно двигалась по полю. Гарри присмотрелся — ему показалось, что у них не было лиц, но тут он разобрал, что их головы были скрыты капюшонами, а лица — масками. В воздухе высоко над ними бились четыре фигуры, корчившиеся в невероятных положениях. Можно было подумать, что волшебники в масках были кукловодами, а люди над ними — марионетками, управляемыми невидимыми нитями, которые поднимались в небо из волшебных палочек. Две из этих фигур были очень малы. Новые волшебники, присоединяющиеся к марширующей группе, хохотали, указывая на извивающиеся в небе тела. Палатки сминались и падали под наступающими шеренгами. Раз или два Поттер видел, как кто-то из марширующих сносил волшебной палочкой тенты у себя на пути; некоторые загорались, и крики усиливались. Одна из горящих палаток неожиданно осветила людей наверху, и Гарри узнал одного, — мистера Робертса, управляющего лагерем. Остальные трое, судя по всему, были его жена и дети. Один из шедших в строю своей волшебной палочкой перевернул миссис Робертс вверх но­гами; ее ночная рубашка слетела вниз, открыв взорам необъятные панталоны, она силилась прикрыться, как могла, а толпа внизу вопила и улюлюкала.       — Это безумие, — пробормотал Рон, глядя, как малыша-магла закрутило волчком в шестидесяти футах над землей, его голова безжизненно болталась из стороны в сторону. — это настоящее безумие...       Выбежали Гермиона и Джинни, — набрасывая куртки поверх пижам, — и за ними Артур.       В ту же минуту из палатки мальчишек появились Билл, Чарли и Перси, полностью одетые, с закатанными рукавами и волшебными палочками наготове.       — Мы поможем министерским дежурным! — прокричал, перекрывая гвалт, Артур, тоже закатывая рукава. — Вы все — давайте в лес и держитесь вместе. Я при­ду за вами, как только мы с этим разберемся.       Билл, Чарли и Перси уже бежали к наступающей колонне, мистер Уизли бросился следом.       Со всех сторон к источнику неприятностей мчались сотрудники Министер­ства. Бесчинствующая толпа подступила совсем близко. Близнецы Уизли схватили за руку Джинни и побежали в сторону леса. Гермиона и Рон смотрели на своего друга, которому сильно не понравилось, как издеваются над беззащитными. Только трусы могут такое вытворять. Потому что прекрасно понимают, что против сильного волшебника они лишь мусор. И это он не говорил про себя. Даже не смотря на занятия по трансфигурации с Джеймсом и зельеварению вместе с чарами с Лили, Гарри трезво оценивал свои магические способности. И до идеала ему ещё далеко. Конечно, преподать урок он вполне может, но если его прижмут, то всё, — это будет для парня конец жизни.       От мыслей отвлек женский голос:       — Гарри, мы им не сможем помочь. — с волнением проговорила девушка с копкой каштановых волос, медленно направляясь в сторону леса вместе с Роном.       Гарри покачал головой и развернувшись, направился следом за своими друзьями. Добежав до деревьев, парень обернулся. Толпа стала больше; было видно, как министерские волшебники пытаются пробиться к центру, к людям в капюшонах, но им приходится туго; похоже, они опасались пустить в ход заклинания — семья Робертсов могла упасть. Разноцветные фонарики, освещавшие путь к стадиону, погасли; темные силуэты потерянно бродили между деревьями, дети плакали, тревожные восклицания и панические голоса эхом отдавались в холодном ночном воздухе. Гарри чувствовал, как его толкают со всех сторон люди, чьих лиц он даже не мог различить. Неподалеку на дороге громко спорила кучка подростков в пижамах. Завидев Гарри, к нему обратилась девушка с пышными, вьющимися волосами, быстро заговорив:       — Ou est Madame Maxime? Nous l’avons perdue... (Где мадам Максим? Мы ее потеряли.)       — Madame Maxime? Non, je ne sais pas où elle pourrait être. (Мадам Максим? Нет, не знаю где она может быть.) — ответил Гарри на французком языке, отчего девушки немного расслабились и подошли к парню.       До этого их никто не мог понять. Видимо в Англии не учат другим языкам. И очень зря. Хотя возможно, некоторые личности знали этот язык, но лишь отмахивались от потерявшихся девушек. Вот такое благородство англичан. К ним подбежала испуганная девочка с прекрасными голубыми глазами и серебристыми волосами. И если судить по ее магической ауре, — а точнее по мужским взглядам, — значит, маленькая девочка, оказалась вейлой. И ее способности видимо только начали проявляться. Хотя Гарри в знании вейл не силён, поэтому не ему судить. Больше всего конечно волновало пропажа друзей. Рон и Гермиона куда-то подевались, и Гарри даже не знал куда именно они направились. Ведь кругом был густой и тёмный лес. Рядом вполне могли оказаться не те волшебники, которым стоит доверять. Да и еще учитывая, что он вроде как в роли няньки для этих французских девушек и маленькой девочки. Нет, он конечно не против помочь. Но кто ему то поможет? Родителей рядом нет, — а это значит они не смогут пройти по безопасному пути и почти с большой вероятностью наткнуться на кого-то. А там и до проблем не далеко.       — Vous avez vu ma mère? (Вы не видели мою маму?) — прощебетала девочка. Ее большие голубые глаза были полны страха и надежды.       Гарри тяжело вздохнул. Одним нужно найти какую-то Мадам Максим. Другой нужно найти маму.       «Мерлин, что же за день то сегодня?» — промелькнули вот такие слова в голове парня.       — Comment s'appelle ta mère? (Как твою маму зовут?) — поинтересовался Гарри.       — Apolline Delacourt... (Аполлин Делакур.)       Это были последние слова со стороны девочки в этом разговоре. Потому что прямо над ними пролетело взрывающее заклятие. Чудом не попав ни в кого. Гарри оставалось лишь выхватить свою волшебную палочку и на французском языке проговорить взрослым девушкам, или же подросткам, — у него как-то не было времени спросить сколько им лет, он знал, что это неприлично задавать такой вопрос девушкам, поэтому, говорить про его тактичность и воспитания не стоит, — чтобы они схватили малышку и скрылись за ближайшем укрытием. Продолжение следует....