Нелегко быть избранным

– Еще ревнуешь? – спросил маршал, глядя в глаза приятелю, когда они остались наедине. – У тебя дурная привычка, Вальде, никогда не запирать дверь, – отозвался Бильфельд-старший, расстегивая мундир. – Ты не ответил. – С королевским маршалом бесполезно спорить, ведь так? – Я жду, Валторана. Я должен знать. Бильфельд вздохнул. Фамильное упрямство его семьи давно стало легендой, но спорить с Гвендалем не хотелось с тех самых пор, как отношения главнокомандующих перешли на неожиданный для обоих уровень. Это случилось, когда, обсуждая государственные дела, Вальде случайно заметил тоскливый взгляд Валтораны, устремленный на гордые цветы, носившие имя младшего сына Сесилии. Кто-то из служанок, сочувствуя маршалу, принес их тем утром и заботливо поставил вазу прямо посередине стола. Самому Гвендалю цветы казались слишком помпезными, но он не решился их выкинуть и переставил на подоконник. – Не вини себя, Валторана. Твой сын стал мужчиной. Он сделал свой выбор, и мы не в праве ему мешать, – хрипло произнес маршал, неловко коснувшись плеча в голубом мундире. Бильфельд-старший вздрогнул и перевел на него взгляд. Вальде не смог бы объяснить, что именно случилось в тот злополучный миг. Их общие потери, помноженные на голос крови, притянули их друг к другу, как луна притягивает земные воды. Притираться было непросто. Вальде не привык проговаривать эмоции, Бильфельд, напротив, не мог молчать, изливая на маршала потоки слишком долго сдерживаемых смешанных чувств. Сомнения, ревность, чувство вины и скорбь - каких только чудовищ не водилось в темно-зеленых пучинах измаявшейся души. Но маршалу не страшны были трудности. На его стороне были спицы, почти вековой опыт общения с Вольфрамом, как две капли воды похожим по поведению на отца, и любящая семья, безоговорочно принявшая его странный выбор; Валторане, привыкшему в одиночку решать проблемы, было куда сложнее. – Ревную. И мне не нравится, что ты поднял руку на моего сына. Но я благодарен тебе, ты вырастил Вольфрама достойным мадзоку. – Я был не один. – Ты был ребенком, но все же взял на себя бремя, которое я испугался нести. – Я не жалею, – ответил Гвендаль. Его руки коснулись застежек на адмиральском мундире, завершая начатое их хозяином дело. – Может, закроешь дверь? – снова напомнил Бильфельд, когда голубая форма легла на стул. – Если ты обещаешь, что пожара не будет. – Я давно уже не мальчик и могу управлять собой. – Свежо предание, – шутливо проворчал Вальде, выполняя просьбу приятеля. – Валторана, тебя все устраивает? – спросил маршал, развернувшись к златокудрому лорду. – О чем ты, Вальде? Гвендаль мучился над этой фразой несколько недель, пока Йозак не заметил его рассеянности и не предложил помощь. – То, что ты раз в месяц тайком пробираешься ко мне в спальню. А утром делаешь вид, что ничего не происходило, игнорируя факт, что все в замке знают о наших отношениях. – А у меня есть выбор? – мрачно отозвался адмирал. – Выбор всегда есть, – задумчиво ответил Гвендаль. Гордый лорд Валторана не успел спросить, что имеет в виду главнокомандующий королевской армии: сильная рука в темно-зеленом мундире аккуратно хлопнула его по левой щеке.