***
— Куда поедем? — Витя приглашающе кивнул на карту. Навигаторы он упорно не признавал. Артем покрутил ее, подумал, ткнул пальцем. — Сюда, где второй случай. — А я там бывал, давно только, — признался Витя. — Мы с Олькой одно время хотели дачку прикупить, ну и ездили везде, смотрели… — Не купили? — Не до нее стало. — Витя нахмурился и какое-то время молчал, но Артем знал, заговорит, обязательно заговорит. Он, может, потащился с Витей на «прогулку», как они это называли, только чтоб поболтать так вот… Как раньше. «Прогулки» они придумали давно, в те времена иногда с ними ездила Ольга, иногда кто-то еще, чем больше мнений, тем лучше. Пытались воссоздать картину убийств, войти в нее, пожить, постоять и подумать. В этот раз декорациями были машина, затерянная в лесах дорога и метель. Это Витя обнаружил, что погода в обоих случаях совпала, — интересный вариант, не фазы луны, не дождь, а метель, не такое уж частое и совсем нерегулярное явление. Но нынешний февраль на них был щедр, и вот они с Витей едут в Калужскую область, чтобы попробовать проникнуться ситуацией, а вдруг какие-то шестеренки сцепятся и все закрутится? — А вообще я дачу прям вот люблю. — Витя действительно недолго продержался. — Знаешь, чтобы беседка такая, круглый стол, картошечка там, шашлычок. И речка чтобы, и комары, и ежики ночью так шур-шур-шур. Накупаться, налопаться и в домик. А он чтоб такой небольшой, зачем мне хоромы, но чтоб деревом пах, и ветки чтоб в окно стучали ночью, а на полу от луны голубой квадрат… Скажи, здорово? Во-о-от… А Олька не понимала. У меня в детстве была дача, ну, у родителей, а она городская, ей не нравится, грязно там, говорит, и неудобно. А чего грязно? Натуральное все! Помылся, и чисто, если уж приспичило. — Найди ты себе бабу, Вить. Такую, как тебе надо, а не как Ольга. Будет она тебе картошечку варить и цветочки сажать. — Да чота… Не выходит. Они все какие-то тупые. Ну чо ты ржешь? Они еще очень жадные! К ним на пять метров подойдешь и чувствуешь, что ближе нельзя, схватит, утащит себе в хозяйство, и будешь там всю жизнь полки приколачивать и банки в погреб таскать. А у меня работа и шило в жопе, ты ж знаешь. — Кстати, о работе. — Да, о родимой. Я тут подумал… Гонит наша свет-ооловна, конечно. Это не имитатор, это нормальный серийник. — Да? — заинтересовался Артем, который и сам пришел к этой мысли. — Ну-ка обоснуй. — Способ больно сложный. Темыч, ты же знаешь, убийства в серии обычно простые как два рубля. Хрясь по башке, бутылку воткнул — вот и весь почерк. Или, там, изнасиловал и закопал. Ну расчлененка может быть. Это только в кино наворотят всякого, чтоб позагадочней, а в жизни этого нет! — Сам себе противоречишь. Имитатор насмотрелся бы фильмов и сделал все, как там. — Ну не знаю, — надулся Витя. — Я просто жопой чую, что наш клиент. А жопа у меня чувствительная. — Могу помочь твоей жопе аргументом. Не в сложности дело, хотя с ней перебор, конечно, метель, машина, удушение, сжигание, монета. Да тут просто все плакатами обвешано — серия, серия, смотрите, какая офигенно интересная серия! Но дело даже не в этом, а в риске. Если целью было завалить того первого мужика, а второй только для маскировки, то нафига собой-то рисковать? Ну убил бы по-простому. Зачем делать это на ходу? Не-е-е… Именно это тут важно. Тут все — напоказ. Все на грани. И риск его не пугает. — Намекаешь, что он жаждет славы? — Как минимум внимания. Но вот нашего или чьего-то другого… И есть еще странный момент. — Как он покидал место преступления? — Это само собой, но я про про другое, про жертв. Мужчин редко душат, знаешь? Потому что удушение, утопление и закалывание — это всегда сокращение дистанции, это или секс, или что-то личное. Женщин-серийниц с сексуальным интересом вроде не было пока, а геев количественно мало очень, это только пидорасов много. — То есть если убивает баба, то она обоих знала? — Витя кивнул. — Ока-а-ай, проверю. Или гей, да? По-любому кто-то довольно сильный. — Ну да, задушить мужика непросто. Ты понимаешь, к чему клоню? Кто обычно жертвы убийц? Дети. Молодые женщины. Старики. Бомжи. Убийцы жаждут доминирования, но по-настоящему на него не способны, поэтому выбирают заведомо слабых. Ну или проституток, геев, алкашей, они ж плохо себя ведут, их можно и нужно наказывать. На нормальных, встроенных в систему женщин и мужчин открыто нападают редко и спонтанно, а это точно не наш случай. — Думаешь, спортсмен? — Или спортсменка. — В общем, или это сильная баба, которая знала обоих, или пидор? Гей то есть. Но главное, что самомнения дофига и больше? — Да, это не тихий шизик, который живет с мамой. Думаю, он из полной семьи или воспитывался отцом. Авторитарным. — Не начинай. — Витя смешно сморщился, от чего верхняя губа прижалась к носу. — Не люблю. — Да по-любому пора затыкаться уже. — Артем посмотрел в окно на стену черного-белого леса, на дорогу, по которой змеей вилась поземка. — Вот так он ехал. Один. — Номера проезжавших примерно в то время машин я запросил, кстати, только чота пока молчат, птицы гордые, пенделя ждут. И камера не здесь, а на сто двадцатом, но хоть что-то. — Не будет номеров… — Артем вышел на обочину, вдохнул холодный, острый воздух, от которого защипало в носу и стало сладко в горле. За спиной хлопнула дверь, это Витя последовал его примеру и теперь топтался, поднимая воротник, но его длинная тощая шея все равно торчала наружу. — Погодка, мать ее. Камеры-то наверное, плохо в такую ловят, а? Надо будет выяснить. — И залепить номер нефиг делать. Слушай, а если какая-то тетка знакомая стояла бы тут, типа машина сломалась, ты бы остановился? — Конечно! Но вряд ли я бы успел ее узнать, не видно ж нихуя. — Витя поежился, сощурился. — Хотя я по-любому бы остановился помочь. Это нормально. — Да, ты остановился бы по-любому, ты взрослый мужчина и не боишься. — Не, я б напрягся, если б мужик, а вдруг там в машине еще трое сидят. — Они и с бабой могут сидеть, какая разница, — возразил Артем. — А дай свою карту. — Думаешь, пешиком ушел? Ща, глянем. — Витя воткнулся в машину верхней частью тела, пошуршал. — Ну так-то… Бля. Заинтересованный Артем заглянул в карту тоже, но ничего особенного не увидел. — Нам же говорил этот сержант, что есть дублер! А тут его нет! — дошло наконец и до него. — А я о чем? Карта старая. У тебя на телефоне есть эта, как ее… Они оба склонились над экраном телефона. То, что им представлялось таким сложным, стало очевидным — в двух местах извилистая старая дорога и короткая новая сближались метров на пятьсот, и перейти с одной на другую даже по зимнему лесу не было непосильной задачей. — А ты помнишь, где было первое убийство? — Где-то тут… — Артем пошарился по карте. — Да, вот это место. А рядом просека. — На лыжах можно. А если бабло позволяет, то на снегоходе фьють — и все. — Театр, — выпалил Артем и замолчал, обдумывая свою неожиданную мысль. — Дорога как сцена, деревья как задник, а там, за ним, механизмы… — Находит же такие места. В России-матушке и так дорог не богато, а чтоб дублер... — Но вот скажи, зачем? — Артем убрал телефон в карман и обернулся к лесу, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте. — Вот хочешь ты кого-то задушить, да? Подлови его в тихом местечке. Зачем так сложно? Зачем рискованно? — Не знаю, с чего вы с Ооловной взяли, что он не больной на голову? Нормальный что, будет таким заниматься? И вообще, зачем-зачем… Затем. Я не псих в этом копаться. Я вот камеры затребую по этой дороге и поспрошаю водил, может, кто что видел. Не призрак же он, где-то наследил. Надо только понять где! Артем кивал, но не слушал, он шел к лесу. Теперь, когда глаза привыкли, тот уже не казался непроницаемо темным — чернота стволов перебивалась серым в ночи снегом, на краю зрения чудилось какое-то движение, но его не было, была тишина. Тяжелая, глухая, мертвая. От хруста за спиной Артем вздрогнул, обернулся, к нему через кусты пер Витя. — Ты чего тут встал? — Смотри, если это театр… — Артем повел рукой. — А труп типа за вход заплатил? — Скорее за выход, — отмахнулся Артем, досадуя, что его сбивают с мысли. — Это потом. Смотри, вот тут была сцена, которую ты создал. Убийца. Ты все так здорово придумал, да? И что, даже аплодисментов не захочешь? — Думаешь, он никуда не уходил вообще? Стоял и смотрел? — заинтересовался Витя. — Возможно. А еще возможно, что ему захочется пересматривать… Витя присвистнул и включил фонарь, направив его на стволы. Ничего не разглядел, конечно, зато отлично ослепил Артема. — Камеры? А что, идея! Только темно сейчас, нихрена не видно. И снега до жопы. Тут надо по-нормальному, с лестницей... — Займешься? — Ока-а-ай… Вот жизнь наступила, скажи, и в лесу теперь не посрать без камеры. А я помню, как их вообще не было, прикинь? Ну кроме там телевидения всякого. — Варчука привлекай, — Артема юность Вити не интересовала, — хватит увиливать, кто у нас по техчасти, я, что ли? Или ты? Пусть пробивает мобильные, которые были тут и рядом, надо опросить всех, может, что всплывет, пока свежее. — Знаем мы, какое свежее всплывает… А вот смотри. — Витя указал пальцем на дорогу, по которой двигалась машина. — Четвертая уже. Минут за двадцать, да? — Тоже будний день, то же время. — Артем прищурился, но цвет машины так и не разобрал. — Неужели наш клиент работает не один? — Двоих достаточно! Исчезновение это бы объяснило прямо влет. Смотри, один встает на повороте, запрещает проезд. В другую сторону не обязательно, в это время все домой едут, а не в город. А потом оппа, подхватывает убийцу и везет домой пить чай с вареньем! — воодушевился Витя. — Объясняет… Но это нереально! Нет, ладно, такое бывает, но это всегда маргиналы. — Бонни и Клайд! — До-о-о, в кино такого полно, любовь до гроба, романтика, а в жизни алкаши и наркоты, самое днище. — Артем спорил больше из вредности, версия была вполне рабочая, и простейший вариант — жена, которая идет на поводу мужа-психопата и утешает себя, что она-то ничего плохого не делает. Но Артем уже обрисовал для себя контуры убийцы, уже начал немного понимать, зачем все так… Не хотелось от этой версии отказываться, и он злился. — По мозгам у нас ты. — Витя примиряюще поднял руки. — Но версии лучше пока нет. — Погодим пока с версиями. — Артем вернулся с обочины на дорогу, сосредоточенно потопал, стряхивая с ботинок снег, а с себя — раздражение. — Главное, что погуляли мы с тобой не зря, кое-что в голове зашевелилось. — Это верно. — Витя нырнул в машину, добыл термос. — Ну что, по чаю и валим?***
Утром около двери офиса пахло едой. Артем остановился, принюхиваясь. Может, в соседнем ателье опять у кого-то день рождения? Тамошние немолодые веселые тетки не упускали возможности что-нибудь отпраздновать. Нет, пахло именно от его двери, и не как на соседских гулянках, корейской морковью и пирогами, а свежей зеленью и омлетом. В животе заурчало — Артем еще не завтракал, у него на это имелось две уважительные причины. Во-первых, в его квартире закончилась еда. Во-вторых, в ней больше не было чистых тарелок, и он решил, как доберется, заказать себе что-нибудь в офис, это не должно быть слишком сложно. Но его, кажется, опередили. Артем толкнул дверь и застал Богдана над маленькой разделочной досочкой, на которой он таким же игрушечным ножиком кромсал базилик и кинзу. — Ой, простите. Извини. — Богдан смутился. — Я не спросил, можно ли так делать… — Ты готовишь прямо тут? — Я уберу! Я просто… — Он виновато улыбнулся. — Подумал, микроволновка тут есть, приду пораньше… — И ты делаешь омлет в микроволновке? — Я все помою! — Я вообще не знал, что в ней можно готовить. — Артем покосился на заманчиво пышный омлет в формочке. — А у тебя на второй такой случайно яиц нет? — Есть. — Богдан снова просиял. У него хорошо получалось улыбаться. — Сделать… тебе? — Я не завтракал. — Щас исправим. — Богдан блеснул зубами. — Но если ты это все не одобряешь… — Еду я всегда одобряю, но чтоб грязи и запаха не было. Клиенты. — Я понимаю. Я проветрю. — Богдан смутился на секунду. — Ты тогда ешь этот. Все равно остынет, пока я вожусь. — Неплохо я справляюсь с кадровой политикой. — Артем не стал отказываться, плюхнулся на стул, взял вилку. Не пластиковая, нормальная вилка, это радовало. И омлет оказался вкусным. — Значит, втираешься в доверие? Палишься, ты принес две вилки. — Всякое начальство любит подхалимов, — Богдан ловко разбил яйца, — даже если это отрицает. И даже если оно детектив. А вторую вилку я брал для взбивания, но раз так вышло, помою. Артем ухмыльнулся. Дорогое мироздание, достаточно было, что Богдан радует глаз, не нужно перебарщивать с подарками, а то с тобой потом не расплатишься. — Как с работой? — поинтересовался Артем. — Думаю завтра к обеду закончить. — Отсмотришь все видео? Богдан молчал, пока гудела микроволновка, но когда выключилась, ответил: — Я хорошо работаю. — И сел со своей порцией омлета на другой край стола. — Быстро. — И есть что-то интересное? Богдан дожевал кусочек омлета, потом заговорил: — Пока не вижу. Эти двое ходят туда-сюда каждый день, в выходные тупят дома. Один раз заходила девушка, наверное, подруга жены. — Они не женаты, — поправил Артем. — Кадры с девушкой отметил? — Конечно. — Богдан ел быстро, но аккуратно, отламывая от бледно-желтой пены омлета равные кусочки. Артем подумал, что аккуратист — это то, что нужно. — Слушай, а не мог бы ты сказать, что мы вообще ищем? Хотя бы в общих чертах? Мне кажется, использование меня вслепую не очень эффективно. Артем выскреб остатки омлета из формочки, облизнул вилку. — А еще яиц не осталось? — поинтересовался он. — Нет, я пока не настолько силен в подхалимстве, — рассмеялся Богдан. К его переднему зубу прилип кусочек зелени, но отчего-то это выглядело симпатично. Артем велел себе не глазеть. — Что ж, тебе есть куда расти. Так вот, про объект поисков: из дому сбежал некий юноша, родители хотят его найти. Все. — Несовершеннолетний? — Да нет, просто родители волнуются. — И мы следим за этой квартирой, потому что… — ...потому что он в ней не живет, хотя должен был. Нужно посмотреть, не появится ли он там. Ну, вдруг. — Не понимаю, — признался Богдан. — А зачем ему туда приходить? Раз там живут какие-то люди, то он ее сдал кому-то, так? — Возможно. Мы ничего пока не знаем, дело совсем свежее. — Просто сейчас никто за наликом не ходит. — Богдан произнес это с такой интонацией, будто собирался продолжить, но не сделал этого. Артем подождал, потом вопросительно поднял брови: — Чего ты добиваешься? Чтобы я спросил, как бы ты поступил? Серьезно? Богдан смутился. У него это прямо запросто получалось — губу прикусит, глаза отведет. Артем попытался вспомнить, когда он сам смущался и что при этом делал. Не вспомнил. — Извини. Мне просто… Это очень скучная работа… Нет-нет, я не отказываюсь! Я к тому, что сидишь, смотришь, а мозг свободен, ну и думаешь всякое… Я решил, что мы следим, не изменяет ли муж, но подружка приходила, когда они оба дома были, и я… — Я хочу убедиться, что ты в принципе способен к кропотливой, аккуратной работе, — перебил его Артем. — Это главное. Вторая задача — не упустить зацепку, если она вдруг подвернется. В нашей работе нет мелочей, иногда такая ерунда оказывается ключевой деталью, не поверишь. Как шпионов в войну ловили, знаешь? У них в паспортах скрепки были из нержавейки, а наша Родина такого расточительства себе не позволяла. — Да этому баяну сто лет! До семьдесят четвертого года в советских паспортах допускалось отсутствие фотографии, зачем их вообще было подделывать, если проще украсть. — На снова взлетевшие брови Богдан среагировал мгновенно. — С начальством не спорить, да? — Это называется умничать и тратить время на несущественные детали. Про скрепки был пример для наглядности, а не историческая справка. Спасибо за омлет, теперь давай заниматься делами. Заняться было чем: письмо, которого Артем так ждал, пришло на почту ночью, но он не стал читать его до работы, чтоб не потерять запал и надежду, что дело Саши Бойко наконец сдвинется с мертвой точки. Как он сразу не догадался, это же проще простого — раз Саша усыновлен, наследство его родителей должно было ждать своего часа. Нужно всего лишь узнать, кем были его настоящие родители и что они могли сыну оставить. Но это данные архивные, Артем к ним доступа не имел, потому пришлось платить и ждать. Но теперь-то, с именами и фактами, будет проще! Он плюхнулся в кресло, включил ноут, а сам пока с телефона читал письмо. Богдан собрал всю посуду и поволок в туалет мыть, в открытое им перед уходом окно здорово сквозило, но Артем не стал закрывать, быстрее выветрится запах еды. Он хмурился и снова вглядывался в сканы присланных ему документов. Что за черт? У родителей Саши Бойко, четы Звонниковых, были разные даты смерти, причем с разницей в полтора года, а это значит, что погибнуть в аварии вместе они ну никак не могли. Вот вечно так с красивыми романтическими историями! В какую пальцем ни ткни, вылезает совсем не симпатичная начинка. Итак, первым скончался отец, и никаких движений по наследству не зафиксировано. Судя по всему, Михаил Святославович ничем ценным просто не владел. А вот у матери имущество имелось, двухкомнатная квартирка на улице Мира, что само по себе показательно, улица с таким названием не может быть на окраине. Еще более показательной оказалась дата на свидетельстве о регистрации права: Лариса Анатольевна обзавелась жильем через месяц после смерти мужа. Каким же образом вдова внезапно разбогатела? Артем все-таки встал закрыть окно. Вкусно пахло снегом. Друг юности решил облагодетельствовать потерявшую мужа подругу? Или муж имел нелегальный доход, который вдова конвертировала в двушку? Или некий бизнес, который у вдовы отжали, кинув ей на бедность квартирку? Кто ж теперь скажет, почти двадцать лет прошло. Был у Артема и еще один вариант… Хотя не его это дело, если разобраться. Он должен выяснить, что с этой квартирой сейчас, если она продана, то кому, когда и как. Хотя и так понятно, что даже если Саша Бойко ее продал, это совсем не та сумма, на которую можно начать новую жизнь. Пара-тройка миллионов — только звучит красиво, мальчик из обеспеченной семьи их живо растратит, к дошираку не приучен. Да и вообще, стоило ли так тщательно готовить побег, чтобы стать простым смертным с ипотекой на шее и проездным в кармане? Но и совсем отрицать такой вариант нельзя, ненависть, глупость и серьезная угроза иногда на такое людей сподвигают, диву даешься... Артем так плотно закопался в ноут, выискивая инфу по делу, что совершенно забыл про существование Богдана и, когда тот вошел, какое-то время на него таращился, потом кивнул и снова зарылся. Рыть было интересно. Зная расхлябанность отечественной бюрократии, особенно в части ведения баз данных, ни в чем нельзя было быть уверенным, все важное приходилось проверять не по разу, но квартиру на улице Мира, судя по всему, никто не продавал. С ней вообще не происходило ничего интересного. Артем крутил так и эдак, через налоговую и ЕГРН, везде по нулям. Он отодвинул ноут, побарабанил по столу. Хотелось поговорить с кем-то об этом, Артем привык обтачивать идеи об Германа, но его не было, был малознакомый любитель здорового образа жизни с каштановыми кудрями и горьковатым, металлическим запахом. — Слушай, а если бы тебе нужно было раздобыть много-много денег, о чем бы ты подумал? — Артем выглянул из-за ноута, склонившись вбок, и Богдан, к его удовольствию, поступил так же. — В смысле? Если бы я знал, где взять много-много денег, я бы тут не сидел. — Допустим, тебя не смущает криминал. Но такой… Не слишком опасный. — Неопасный криминал? Как-то ничего не приходит в голову. Я даже в крутых хакеров не очень верю. — Богдан снова спрятался за ноут, защелкал было клавишами, но вдруг перестал. В офисе воцарилась тишина, за окном бибикнула машина. — Ну? — спросил Артем. — Я тебя спрашивал, чтобы ты молчал? — Пришло в голову, — не высовываясь больше из-за экрана, признался Богдан. — Если родители богатые… Не подадут же они в суд! — Да-а-а. — Артем, довольный, покачался на стуле. — В суд. На любимого-то сына. Он подошел к окну, за которым дворник уныло скреб лопатой по тротуару, пошарил взглядом по стоянке и проездам. Чижик-пыжик, где ты был? Да вот же ты, у соседнего дома.