Монета, которой...

— Спасибо, что подскочил. — Капитан выглядел еще более усталым и помятым, хотя теперь был чисто выбрит. — Чего налить, кофе, чаю? Он гостеприимно щелкнул кнопкой электрического чайника, тот засиял синеньким. — Давай чаю. — Артем сел за свободный стол, огляделся. Для девяти вечера в отделении было слишком людно. — Ты тут живешь, что ли? — Вроде того. — Капитан тоже сел, потер затылок, хрустнул шеей. — Заебались мы с этим вашим делом. — И решил обратно на нас сгрузить? — удивился Артем. — А чего тогда Вите материалы не давал? — Да при чем тут сгрузить! — обиделся капитан. — Всплыло тут кое-что, Артем Николаевич. Артем напрягся. Тон капитана и обращение на имя-отчество хорошего не обещали. Как же его зовут, блин? Представлялся ведь, еще фамилия смешной показалась. А имя вообще не запомнилось, обычное какое-то, как и сам капитан — лоб в три морщинки, белесые брови, вислый нос. Капитан поднялся, переставил закипевший чайник с подставки на стол, к нему добавил кружки, коробку «липтона» и пачку сахара. — Нам пожарные не разрешали чайники в кабинетах, — заметил Артем. — Так и нам не разрешают. — Капитан налил и себе тоже, сыпанул сахару то ли четыре, то ли пять ложек, Артем не успел посчитать. — В общем, Артем Николаевич, есть вопросики. — Напомни, как тебя зовут? — Андрей Николаевич. Почти тезки. — А фамилия? — Зяомко. — Капитан подобрался, не нравилось ему, что инициативу перехватывают. Артем про себя усмехнулся. — Будем знакомы. Давай по-простому? Что там нарыли-то? — У тебя ведь есть машина? — В ремонте второй месяц, — кивнул Артем. — Ну да, в ремонте. — Капитан отхлебнул чаю. — Андрей, — Артем широко улыбнулся, — я не девочка, меня на нервы не раскрутишь. Давай по делу, быстрей отдохнешь. — Ну давай по делу. — Капитан снова отпил чай. Втягивал он его шумно, чем здорово бесил лысоватого мужика в углу, но смотрелся органично, с виду деревенский мужичонка и ведет себя так же. — Почему сразу не сказал, что ты знаком с Кипренко Сергеем Валерьевичем? Артем прищурился, вспоминая. — Вторая жертва? Нет, не знаком. Капитан вздохнул и полез рыться в папке. Достал жиденькую пачку фото и двинул через стол Артему. Тот подгреб к себе, рассмотрел. Это оказались распечатки с камер в автосервисе, ни о чем не говорящие, на них Артем разговаривает с мастером, которого совершенно точно зовут не Сергей, а Рустем. — И что? Этот Кипренко там работал? — Работал, работал. Это он свинтил внешний шрус с твоей «субару», поставил какому-то знакомому, а ты второй месяц сидишь ждешь, пока новый под заказ придет. — Так разобрались уже, они за это бесплатно кузов перекрасили. Мне какая разница, кто именно виновник, все решили, без проблем. — А кто говорил про проблемы? — Капитан смачно хлюпнул чаем. — Вопросы есть, вопросики… Мастер тоже говорит, что виновного тебе не называли. — Но в совпадения ты не веришь? Ладно, я тоже. И что? — Да ничего, думаю, думаю. Тебя вот позвал подумать. Варчука ты знал, ссорился с ним. С этим тоже, получается, был конфликт. Артем поболтал ложкой в своей чашке. Чаю не хотелось. — С первой жертвой у меня тоже связь есть? — Пока не вижу. А ты не скажешь? — Знал бы, сказал. Ты ведь уже установил, что на время убийства Варчука у меня алиби? — А тебя никто и не подозревает, Артем, — капитан отставил кружку, вздохнул, — у тебя чисто по всем трем. Мы и Германа Владиленовича проверили, тоже не выходит. Вот такой вопросик. Артем качался на стуле, смотрел на капитана. Тот смотрел в ответ, о чем думал, не понять, может, просто тупил, при такой усталости понятное дело. — Предлагаешь мне самому искать свою связь с первой жертвой? — Да зачем, — пожал плечами капитан. — Мои уже занимаются. Если есть что, найдут. Потому что я думаю, какая-то связь имеется. — Возможно. Сидели, молчали. Капитан поглядывал то на мужика в углу, то на ящик стола, потом махнул рукой и потянул ручку на себя. — Дерьмо, а не чай, — пробормотал он, выставляя на стол уполовиненную бутылку виски. — И разговор у нас дерьмовый какой-то. Устал я, Артем. Выпьешь? — Мне нельзя, — привычно соврал Артем. — Но ты пей, а то видок у тебя как у зомби. — Я зомби и есть. — Капитан плеснул вискаря в остатки чая и залпом выпил. Безо всякого хлюпания. — Как-то эта история с тобой связана, Артем, всеми кишками чую, аж шевелятся. Я и так, и так… Не пойму. Уже и про отца твоего нарыл. Артем постарался выглядеть максимально безмятежно. Молодец какой капитан Зяомко, умеет же Лаврова кадры подбирать. От большинства любопытных двойная смена фамилии защищала, а этот упорный, докопался. — Помогло? — Артем улыбнулся. — Нет, но не ожидал, не ожидал… Как оно бывает в жизни, ты подумай. В общем, вот такой у нас расклад, Артем. Я подумал, тебе стоит знать. На всякий случай, как говорится. Не дурак капитан, ох не дурак… Артем покачался на стуле. — Лишним не будет, — согласился он. — Если найдешь связь с первым, скажи мне, будь другом. И я тоже буду оглядываться, что за ангел-хранитель у меня завелся. — Истребитель, — мрачно поправил его капитан. Артем кивнул, поднялся. — Слушай, Андрей, ты с таким сталкивался когда-нибудь? Как-то это… чересчур, а? — Не сталкивался, но… — Капитан заглянул в кружку, убедился, что пустая, отставил. — В этом деле все такое… как бы... — ...театральное. Да, согласен. — Артем пожал на прощание вялую капитанскую руку и вышел. Хотелось на воздух. Узнал капитан, узнает и Лаврова, конечно же. А вдруг для нее это давно не новость? Хотя что за беда, если разобраться, Иван Богнев Артему не отец даже — отчим. Это Ира дочь серийного убийцы, а Семка — внук. Артем же так, сбоку припеку. Был ребенком, рос в идеальной семье, ничего не подозревал точно так же, как все остальные. А книжки про детективов читал единственно потому, что они ему нравились. Все совпадения случайны. В конце концов, в этих книжках главному герою всегда доставались красотки, а Артему на любовном фронте судьба выдала бородатого стокилограммового мужика. Ну и какая связь? Он остановился под рыжим фонарем, на который из ледяной ночи сыпались мелкие снежные блестки, высунул язык и дождался тонкого холодного укола. Все его кучерявое прошлое не важно сейчас, при таком-то настоящем. — Ангел-истребитель, — пробормотал Артем, определяясь, куда ему пойти, что меньшее зло. В квартиру, которую он привык называть своей? Мог бы, ключи от нее и от машины он Герману отдать не успел. Только вот ноги туда не шли. К Ирке? Да она убьет его, если узнает, что с Германом посрались, даже спрашивать не станет, кто виноват. Артем набрал номер Вити и сразу понял, что зря, на фоне слышно было, как поет Ольга Андреевна. Оказалось, у Витиной мамы юбилей, пришлось сразу после приветствия прощаться. Никто не знал, где будет ночевать Артем этой ночью, но через час после того, как он определился, утешая себя, что плюсы есть, он переоденется и зарядит телефоны, на подходе к знакомому подъезду, автоматная очередь ударила в снег под ногами. Оцепеневший на мгновение Артем успел увидеть, как пули выбивают из асфальта искры, а изо льда белую крошку, а потом рванул через газонный заборчик за сугроб и машины, забился между ними и пытался в грохоте пальбы, эха от нее и воя сигналок хоть как-то сориентироваться, понять, где опасность, куда смотреть. Но выстрелы прекратились так же резко, как начались, потом стихли и сигналки, только все громче хлопали балконные и подъездные двери, а он, зажавшись в щели между двумя машинами, крутил вправо-влево головой в надежде выиграть хоть пару секунд, если его укрытие будет обнаружено.

***

Потом была мерзлая, пованивающая ссаньем ракета на детской площадке в соседнем дворе, прекрасная тем, что незаметно к ней ни с какой стороны не подойти и следов не осталось, кругом лед. На месте стрельбы уже крутилась полиция, Артем видел красно-синие блики в окнах верхних этажей. — Да потому что дебильная была у тебя идея с машиной, — звучал в трубке голос Валентина. — Во-первых, сейчас у всех регики, это гемор. А во-вторых, наезд можно списать на случайность, а тут четко все. А еще опасно с машиной зимой играться, можно костей не собрать. Короче, херню ты придумал, а я херни не делаю. — То есть пуля в ноге не херня, дебила ты кусок? — шипел Артем. — Хуже нет инициативных идиотов! — Серьезно? Бля. Ну это… Давай я подгоню… — Уймись. Через полчаса заберешь из ракеты — видишь ракету? — заберешь из нее телефон, забери и сунь мне под дверь офиса, «Румба», номер двадцать девять, не перепутай, кутузов. Артем выключился ровно в тот момент, когда Валентин созрел для извинений. Нафиг их, так даже лучше вышло. А на ноге царапина, Артем уже задрал штанину и рассмотрел кровавую борозду на икре. Выглядела она жутко, лужа натекла здоровая, но нога двигалась, значит, мышцы и кости целы. А еще Артем замечательно натурально вонял потом и страхом. Он сунул телефон под железную скамейку, на которой отмораживал задницу, прижал раненую ногу крепче к ледяной ракетной стенке и закрыл глаза. Голова кружится, рану жжет, но терпимо. Валя прав, с машиной могло еще хуже выйти. Стало слышно приближающийся рокот мотоцикла. А вот в этом плане машина сейчас была бы лучше.

***

Артем дождался Богдана, а потом дождался еще раз, потому что ногу нужно было чем-то обвязать, не пачкать же все кровью, и Богдан накупил в ближайшем магазине пакетов. Потом они уже вместе ждали такси, а ехали всего-ничего, дом Богдана оказался совсем рядом, но Артем плохо запомнил дорогу. В тепле его развезло, да так резко, что он сел прямо в прихожей, чем здорово напугал Богдана. — Плохо? Давай я тебя на диван… — С ума сошел? В ванную. Надо промыть и перевязать. — У меня нет ничего… Я не умею.. — растерялся Богдан. — Я умею, — ухмыльнулся Артем, откидывая голову и прикрывая глаза. — У нас ректор был… Яков Феликсович… Старый и здоровый, как медведь… Он должен был только судебную медицину в расписание поставить, но хитрый был, пиздец… Он даже хирургию нам всучить ухитрился. Типа приедете на место преступления раньше медиков и окажете помощь. И тут наконец Богдан высказал предложение, которого Артем ждал от него с первой же минуты. — Слушай, давай лучше в больницу? Артем молча покатал головой по стене. — Огнестрел. Полицию вызовут. Они вопросы задавать начнут, дела мои шерстить, все похерят. Нельзя. — Тебя могли видеть! Еще подозрительней получится. — Не видели. — Тут Артем не врал, свидетели если и были, его не узнали. Иначе ему давным-давно бы позвонили из родного тридцать пятого. И это был бы мягкий вариант, ведь если дойдет до Лавровой… — Камеры! — не унимался Богдан. — Они сейчас на каждом углу! — Думаешь, я не знаю, где в моем дворе камеры? — Артем с трудом открыл глаза, посмотрел на Богдана. Бледный, он нервно оглядывался на кровавую размазню под раненой ногой. — Линолеум, отмоется. В общем, мне нужны бинты… пластырь… йод, перекись… и димексид. Запомнишь? Шесть пунктов. — Димексид, — прошептал Богдан. — Пять пунктов. Давай я тебе попить принесу? — Да, поставь кружку. Круглосуточная аптека рядом где-то есть, наверное? — Я быстро. — Богдан метнулся на кухню и обратно, осторожно вложил в руку Артема пузатую прохладную кружку. — Ты… точно нормально? Я боюсь тебя оставлять. Артем пфыкнул. — От такого не умирают. А слабость от потери крови — это нормально. — Я оставлю дверь открытой. — Ты меня еще на улице на скамейку посади! Закрой. Богдан внимательно осмотрел Артема на прощанье, будто запоминая, кивнул и вышел. Дважды хрустнул в замке ключ. Артем, затаив дыхание, вслушивался в шаги. Когда они стихли, он поднялся, запер дверь изнутри и проворно обмотал ногу чистым пакетом, который занычил, когда Богдан притащил их целую пачку и бросил на пол в ракетной темноте. Натянул «маечку» на ногу, завязал лямки под коленом и попрыгал на здоровой осматривать квартиру. Она оказалась маленькой и полупустой. В кухне обычный бежевый гарнитур, стол, холодильник, немного грязной посуды. В комнате диван, шкаф, стол и кресло. Все простенькое, из «ИКЕА», зато новое и в целом смотрелось довольно прилично, но без претензий на скандинавский минимализм и вообще какую-то стильность: никаких постеров, фоток, ковров и прочей интерьерной лабуды. Из личного имелось зеркало в полный рост — кто бы сомневался! — стопка учебников и тетрадей, ноут и полка, забитая старыми, с виду тощенькими журналами. Артем дал себе время вжиться. В обысках он никогда силен не был, не сложилось, а в этом деле опыт важен, без него… Зато имелись у Артема навыки, которыми владел хорошо, и потому если уж приходилось искать, делал он это всегда в присутствии хозяев. Люди в стрессовых ситуациях читаются как книги, причем с крупным шрифтом и картинками. Но сейчас совсем другой случай, найти нужно то, что хозяин прячет от себя самого... Артем открыл дверку шкафа — одежды довольно много, кое-что упало, на полках перерыто. Приподнял диван — постельное комом. Поворошил рукой там и там, снова замер. Нет-нет, не то. Надо сосредоточиться, времени осталось минут семь. Если прячешь вещь, которая тебе часто нужна, обязательно проколешься. Просто потому, что привыкаешь прятать. Тем более если прячешь от себя, стараться особо незачем. Артем подпрыгал к столу, листнул тетради — округлый почерк влево, необычно для парня. Выпрямился, как мог, поднял руку к полке и медленно повел ей по неровному ряду журналов. Стоп. В ряду разлохмаченных глянцевых страниц и ребристых корешков было что-то упругое, с жестким краем. Артем принялся ощупывать журналы пальцами. Есть! Портрет Гумилева был заботливо заламинирован, чтобы не истерся. Тоже линогравюра, но не Калиты, Артем имени этого художника не знал, а стоило бы, характерный портрет, яркий: здесь Гумилев стеной стоял между солдатиком с винтовкой и роскошными пальмами. Странный все же Николай Степанович был человек, на всех портретах очень разный, даже на прижизненных, и если бы не подписи, сообщающие, кто именно изображен, Артем насчитал бы на них как минимум четыре разных и очень непохожих персонажа. Обычно с поэтами больше ясности. У Пушкина нос и кудряшки, у Лермонтова глаза и субтильность, призрачный Блок, скалообразный Маяк. А этот… Артем обтер и сунул портрет на место, тщательно осмотрел пол в комнате — не капнул? И поскакал обратно. Тяжело. Нога пульсирует и жжется. К моменту возможного появления Богдана Артем тяжело дышал, испарина на его лбу была самого естественного происхождения, и он искренне обрадовался оставленной у плинтуса кружке, схватил, осушил в три глотка. Когда щелкнул замок и дверь открылась, ванная, на полу которой Артем разматывал импровизированную повязку, смахивала на логово маньяка. Неудивительно, что Богдан опешил и позеленел. — Давай что купил. — Артем протянул к нему окровавленную руку. — Я сам все сделаю. По лицу Богдана видно было, каким заманчивым ему кажется этот вариант, но он сжал губы и решительно опустился на корточки. — Я еще обезболивающее купил. — Да? Это хорошо. Я забыл попросить. Богдан чуть посветлел лицом, но зеленоватый оттенок не утратил. Он прикусил губу и начал вытаскивать купленное из пакета: выставил коробку с димексидом, чуть меньшую — с перекисью, затем упаковку кетанова, пластырь… Предметы выстраивались в линию по размеру, Артем делал вид, что не смотрит, но Богдан уже неловко двинул локтем, сбил все разложенное, расставил в другом порядке, а недоразобранный пакет отложил. — Чем помочь? — Воды в тазик налей. Есть у тебя тазик? И наделай из бинтов подушечки, вот так… — Артем оторвал длинную ленту, сложил ее много раз, показал Богдану. — А, и под мусор что-нибудь поставь, убираться легче будет. Богдан с видимым облегчением умчался за мусорным ведром, заодно притащил новую порцию воды — запить таблетку. Артем благодарно улыбнулся. Рана сочилась яркой жидкой кровью и припухла, но промывание подтвердило диагноз — царапина, хоть и глубокая, но не от пули, на что ясно указывала разодранная штанина. Артем то ли на колышек забора напоролся, то ли на какую-то ветку. — Началось у нас знакомство с травмы, так и продолжается, — пробормотал Артем, обтирая кожу вокруг раны йодом. Богдан смотрел на него без улыбки. — Ты расскажешь, что произошло? Почему ты не хочешь в полицию? Патроны были боевые, в машинах дырки, я видел. — Значит, пусть полиция ищет стрелка. Без связи со мной. — Но ты же для них свой! Я понимаю, кто-то вроде меня… Влезешь еще и крайним останешься… Но ты-то! — Кому свой, а кому и нет. — Артем сгреб все испачканные бинты и пакеты в ведро, вытер руки. Так, с грязной частью покончено, теперь приложить тампоны димексида и забинтовать. — Ты все так ловко делаешь. Как врач. — А ты что, никогда не ранился? Я в детстве вечно влипал. Меня собака кусала. А еще я с дерева грохнулся, у меня до сих пор шрам. — Артем задрал на боку майку, показывая шрам под соском. Богдан резко перестал быть похожим на живой труп, сглотнул. — Коленки вообще постоянно… Тут ничего сложного, промыл и наложил димексид. Наложить-то он наложил, но при попытке забинтовать все свалилось, Артем матюкнулся. Богдан опустился на пол и решительно переложил раненую ногу Артема на свое колено, в глаза посмотрел с вызовом: — Давай я буду держать. Артем не мог не улыбнуться. Боится ведь, это видно, но не сдается. В четыре руки дело пошло куда веселее, ногу плотно замотали от голени до колена, Артем, вцепившись в край ванны, поднялся. — Пошли, ляжешь на диван. — Богдан приобнял его за талию и взял под локоть. — Надо здесь убрать. — Я уберу. — Ты блеванешь! — фыркнул Артем. — И тогда убирать будет гораздо труднее! — У меня есть зеленые очки. — Богдан мягко, но упорно тащил Артема из ванной. — В них кровь черная. — Что ж ты их сразу не надел? — Тебе и так сегодня досталось. Меня в зеленых очках ты мог не пережить. — Богдан усадил Артема на кресло. — Сейчас, погоди, я диван застелю. — С ума сошел, меня на диван? Я все запачкаю! Надо было пеленок купить непромокаемых... — Я купил. И вообще молчи, мой диван. — Богдан повернулся к Артему спиной и принялся за дело. — Я думал, ты эту квартиру снимаешь. — Все равно не твоя проблема. — Богдан обернулся через плечо. — Прости, но сейчас ты мне не начальник. Артем примирительно поднял ладони. Конечно, он гость. Видимо, и Богдан об этом подумал, бросил поверх простыни одеяло и снова обернулся. — Я не спросил, ты, может, есть хочешь? Ты же до дома не дошел, да? Артем прислушался к себе — нет, деморализованный травмой организм пищей не интересовался, хотя мог бы, с посещения китайского ресторанчика прошло часа четыре. — Чаю сладкого налей, и хватит. Рука Богдана коснулась его плеча, прогладила к локтю и исчезла. На кухне зашумел чайник. — Я не знаю, какой ты любишь, — Богдан поставил на табурет дымящуюся кружку, — налил тебе с чабрецом. Сахара три ложки. — Я как раз люблю с чабрецом. — И Артем не врал. Сахара он тоже всегда клал три ложки. — А что у тебя там, журналы? — Ага, старые, про моцики. — Дай глянуть? Никогда не видел, не моя тема, а ты такой фанат… Интересно. — Да я не фанат… — смутился Богдан. — Нефанаты в интернете картинки смотрят, а не коллекционируют старые журналы. Это прям по-взрослому, солидно. Богдан порозовел, отвернулся к полке и быстро выдернул несколько журналов. — Ну вот… Посмотри эти. А я пока пойду уберусь. Артем посмотрел, конечно, в основном на то, откуда Богдан будет эти журналы вытаскивать. Так и есть, с самой дальней от спрятанного портрета стороны. Журналы он листал, не читая, было о чем подумать и без них. В ванной шумела вода, чай оказался вкусным, кресло — удобным. Артем вздохнул и отложил журналы. Как там, интересно, дела у Валентина. С его инициативностью уже и не знаешь, чего ожидать. И следак этот, Зяомко, непременно нос сунет, а тут без него тесно. Артем, используя табурет как ходунки для старушек, поковылял в ванную. Богдан уже заканчивал, и зеленые очки у него реально были. — Я думал, ты шутишь, — признался Артем. — Нафига они тебе? — Да, — Богдан дернул плечом, — кто-то подарил, валялись. Ты чего вскочил? — Поссать. Эта кружка была третьей. Ну так ты выйдешь или предложишь подержать? — Точно не грохнешься? — Не надейся. — Артем пихнул его в бок и проскакал к унитазу, осмотрелся. А Богдан ничего, справляется, осталось только полы отмыть. И в коридоре тоже. Диван оказался вполне годным, Артем лег с краю, потому что с одной ногой не наползаешься. Богдан закончил уборку, выключил везде свет и залез на свое место через подлокотник, чтобы не потревожить.