Лишь только вместе, мы, всё, преодолеем.

И вот, так, за душевной беседой и прогулкой по шикарному лайнеру, Селим с Ольгой не заметили того, как над океаном плавно сгустились тёмные сумерки, и наступил вечер, а значит стало ещё холоднее, что было на столько сильно ощутимо, что на вечерние прогулки отваживались лишь единицы пассажиров. Остальные, же предпочитали отсиживаться в своих тёплых каютах, либо в ресторанах, наслаждаясь умелой игрой судового оркестра. Остальные, же, а именно пассажиры первого класса, постепенно собирались в гостиной для того, чтобы отправляться на торжественный ужин в ресторан «Аля карт», о чём-то между собой беззаботно переговариваясь, что продлилось до тех пор, пока к ним ни присоединилась Российская Императорская семья вместе с юным прекрасным османским принцем Селимом, идущим под руку со своей дражайшей невестой Великой княжной Ольгой Фёдоровной, одетой в светлое шёлковое, обшитое серебристым кружевом, шикарное вечернее платье с длинным шлейфом, сопровождаемые капитаном Смитом, который полчаса тому назад успел обручить венценосных юных подопечных в Пальмовом дворике, и Томасом Эндрюсом, беззаботно о чём-то говорящими с молодёжью, то есть все администраторы «Титаника» вместе с венценосцами шли на торжественный ужин сразу после волнительной брачной церемонии, счастливые и довольные, что нельзя было сказать о самой парочке молодожёнов, лица которых наполняла бледность из-за невыносимого беспокойства от, стремительно приближающейся, встречи со льдом и айсбергами, именно по этой причине, Великая княжна Ольга Фёдоровна Романова, погружённая в мрачную задумчивость о недавнем предупреждении об айсбергах, принесённое официантом капитану из радиорубки, по просьбе Филлипса, которое сообщало о том, что через пару-тройку часов шикарный лайнер войдёт в зону опасных льдов, находилась весь ужин, словно в глубоком мрачном тумане, из которого никак не могла вырваться. Он душил её, в связи с чем и не в силах больше бороться с бурными чувствами, несчастная юная девушка внезапно вышла из-за капитанского стола, и принеся своим искренние извинения, ушла внезапно с торжественного ужина в ресторане «А ля карт», устроенного в честь капитана и Российской Императорской семьи Уайдинерами. Ей пришлось сослаться на лёгкое недомогание, хотя, присутствующий с ними за одним столом, Селим, приглашённый туда в качестве личного гостя Российского Государя, всё понял, но для того, чтобы это выглядело не слишком явно, немного выждал и, с позволения Императора с капитаном, вышел на шлюпочную палубу. Пройдя немного по ней, молодой человек, аж, задохнулся от жуткого холода, и, сильнее укутавшись в шубу, принялся дышать на уже, успевшие, замёрзнуть за пару минут, руки для того, чтобы их, хоть немного согреть. --Мы, разве плывём на Север? Почему так холодно?—осторожно спросил Селим, мягко и бесшумно подойдя к, стоявшей между двумя спасательными шлюпками и пребывающей в глубокой задумчивости, юную девушку. Она слегка вздрогнула от неожиданности его внезапного появления возле неё, но, собравшись с мыслями, через силу улыбнулась, как ей казалось, доброжелательно, хотя в душе её пробивала дрожь, не известно, чем вызванная: то, ли нервами, то, ли жутким холодом. --Нет. Мы просто, постепенно входим в ледяное поле. Возможно, скоро увидим первые льды с айсбергами.—попыталась, перевести всё на добрый юмор юная Великая княжна. Только это получилось как-то неубедительно. Она тяжело вздохнула и снова погрустнела, из-за чего Селим, не говоря больше ни единого слова, заботливо обнял её, крепко прижав к мужественной груди. Их пристальные взгляды, в которых отчётливо читалось искреннее взаимопонимание, встретились. Это послужило для Селима сигналом к действию. Он всё понял, и, не говоря больше ни единого слова, осторожно накрыл трепетные алые губы юной девушки своими тёплыми мягкими губами и принялся, целовать их, очень нежно, плавно. Ольга, сама, не понимая того, что с ней происходит, инстинктивно обвила шею молодого Шахзаде изящными руками в белоснежных лайковых перчатках и, самозабвенно откликнулась на его сладостный головокружительный призыв взаимностью. --Селим, пожалуйста! Помоги мне, забыть обо всех тревогах и печалях, раздираемых мою трепетную душу!—смотря на турецкого принца очень серьёзным пристальным взглядом, попросила его юная девушка, дрожащим от непреодолимого волнения, тихим голосом. Молодого человека можно было даже и не просить. Он сам прекрасно видел и чувствовал то, в каком противоречивом душевном состоянии находится юная девушка, из-за чего снова принялся, целовать её губы, но в этот раз жарко, уверенно и настойчиво, до сих пор не в силах поверить в то, что его прекрасная юная избранница, наконец, решилась, нырнуть вместе с ним в омут с головой. Счастье накрыло Селима так, что нежная душа готова была воспарить к небесам, из-за чего он даже сам не заметил того, как легонько прижал девушку к белоснежному борту спасательной шлюпки, продолжая, крепко обнимать и страстно целовать её. А тем временем «Титаник» с бешеной скоростью нёсся по зеркальной водной глади Атлантического океана, рассекая его так, словно острые портновские ножницы шёлковую материю. На мостике в управленческой рубке уже несколько минут, как находился капитан Смит, покинувший званый ужин спустя полчаса после того, как, это сделали Шехзаде Селим с Ольгой Фёдоровной, за которую он, к своему удивлению был спокоен, так как, благодаря совместным убеждениям главного инженера Томаса Эндрюса с Российским Государем Императором, перестал ревновать юную возлюбленную к турецкому молодому принцу. Сейчас почтенного капитана волновала, прежде всего безопасность, вверенного ему самой судьбой, «Титаника», которым он и решил заняться, немедленно. --Новые предупреждения ещё были, мистер Лайтоллер?—спокойным тоном спросил он у своего помощника. Тот тихо выдохнул ответ: --Нет, сэр! Пока больше ничего не было, да и океан выглядит спокойным, никогда ещё не видел его таким! Капитан задумчиво обвёл взглядом рубку и, лениво помешивая серебряной ложкой сахар в фарфоровой чашке с чаем, которую держал в сильных мужественных руках, горько хмыкнул: --Как мельничный пруд и нет дуновения! Молодой офицер понял своего почтенного начальника, и, поддерживая душевную беседу, в которой, легко ощущалось небольшое напряжение с настороженностью, заключил: --Полный штиль, одним словом! Капитан согласился с помощником, мысленно признаваясь себе в том, что в такой тихой и безветренной ночи, айсберг им всем будет заметить, практически невозможно, но всё-таки решил принять меры крайней предосторожности и перед тем, как уйти с мостика оставил необходимое по этому поводу распоряжение: --Следите за курсом и скоростью, мистер Лайтоллер! Если погодные условия усложняться, сбавьте скорость, либо остановите корабль на ночь! После чего, не говоря больше ни единого слова, покинул мостик и мягкой уверенной походкой морского офицера, ушёл в свою каюту, намереваясь немного отдохнуть. Лайтоллер проводил главного офицера понимающим взглядом, мысленно признаваясь себе в том, что ему, тоже сильно не по душе, внезапно вспыхнувшая между юной Российской Великой княжной и этим неизвестно откуда, взявшимся утром на борту лайнера, турком, душевная привязанность, который уже даже успел очаровать своим спокойным доброжелательным нравом и смазливой внешностью всю Российскую Венценосную семью, в особенности юных девиц Романовых. А тем временем, Шехзаде Селим с Великой княжной Ольгой уже находились в бассейне турецких бань, совершенно одни из-за того, что вовремя вывесили на дверь табличку с просьбой: «не беспокоить» и ещё, для большей надёжности, закрыли дверь на ключ, оставленный им, смотрителем данного помещения. Влюблённая парочка стояла по пояс в приятной тёплой воде, абсолютно нагие, что их не смущало. Ведь кругом царил лёгкий полумрак, разбавленный, включенными настенными бра, которые имели форму золотых канделябров с хрустальными лампами в виде пламени. Сама, же просторная зала бассейна была выполнена в мавританском стиле с разноцветной мозаикой и позолоченными арками с колоннами, то есть во вполне привычной, Шехзаде Селиму обстановке. Только он не обращал на неё никакого внимания из-за того, что оно было занято, молчаливо стоявшей в его нежных объятиях, прекрасной юной девушкой. Молодые люди пылко целовали и самозабвенно ласкали друг друга, от чего у них обоих голова уже шла кругом, что было вызвано волной, обрушившихся на них, сладостных, волнующих трепетные души, ощущений, плавно подводящих их к трепетному сближению, к которому они подошли незаметно для самих себя. Оно накрыло возлюбленную молодую пару ласковой тёплой волной. Немного позже, когда радисты шикарного круизного лайнера «Титаник» занимались рассылкой телеграмм пассажиров первого класса, с ними на связь вышел радист с «Калифорнийца», громкий сигнал которого, буквально, оглушил Филипса на столько, что он, чуть ли ни подпрыгнул на своём стуле. Его товарищ встревожился не на шутку, а душа ушла в «пятки», и сердце забилось чаще. --Господи, что там такое?—обретя, наконец, дар речи, спросил он Филипса. Только тот был так разгневан за внезапное вмешательство в его работу со стороны другого корабля, что казалось ещё немного, и начнёт метать молнии, но, всё же, сумев совладать с собой, успокоился, и, небрежно отмахнувшись: --Чёртов «Калифорниец» передаёт о том, что впереди нас паковый лёд и айсберги! Сейчас я скажу ему «пару ласковых слов»!—принялся посылать резкий ответ: «Не мешай! Я связываюсь с Мысом рейс!» Между молодыми радистами воцарилось длительное молчание. Они думали над тем, как им поступить с, переданным для капитана и Российского Государя сообщением. Первой мыслью молодых людей было, немедленно сорваться с места и пойти к Его Императорскому Величеству, но, думая над тем, что начальство, возможно, уже спит, решили подождать до утра. --Ладно! Утром отдадим радиограмму! Нечего людей беспокоить!—заключил Филипс и отложил известие в общую стопу, не осознавая того, что совершает серьёзную и, вернее даже, роковую ошибку. В эту минуту, находящиеся в «вороньем гнезде», вперёдсмотрящие забили в сигнальный медный колокол и позвонили по стационарному телефону на капитанский мостик. Трубку снял, дежуривший вместе с Мэрдоком, офицер Лоу. --Да! Что вы там видите?—обеспокоено спросил он вперёдсмотрящего матроса. Тот взволнованно прокричал: --Айсберг прямо по курсу! --Спасибо!—искренне отблагодарил собеседника молодой офицер, и, повесив телефонную трубку на место, быстро скомандовал, стоявшему за штурвалом, матросу: --Полный назад!!! Мэрдок, выйдя из лёгкого ступора, отдал следующую команду: --Лево на борт!!! Матрос стал, словно в лихорадке, быстро крутить штурвал. Когда всё было сделано, потянулись бесконечные секунды ожидания какого-либо результата. Находящиеся на смотровой площадке мостика, дежурные офицеры затаили дыхание, мысленно молясь о том, чтобы проделанная ими работа по спасению корабля, завершилась успехом. Промедление нервировало их. --Ну, же давай поворачивай!—с лёгким раздражением требовал у корабля Мэрдок, вцепившись в поручень. Вот только, к его глубокому разочарованию, чуда не произошло, и до музыкального слуха первого офицера шикарного лайнера донёсся крик ужаса кого-то из пассажиров, прогуливающихся по палубе у носовой части: --Сейчас столкнёмся! И действительно, шикарный лайнер на бешеной скорости нёсся на айсберг. Столкновение было, неизбежно. Все это поняли от офицеров до кочегаров. А тем временем коварный подводный выступ айсберга продолжал скользить по обшивке лайнера. Удар от столкновения с ним был таким сильным, что в кафе выбило стёкла. Находящиеся в нём, семнадцатилетняя Великая княжна Ольга Николаевна Романова и герцог Джек Джефферсон между собой испуганно переглянулись. Они сидели за столиком в, плетённых из тростника, креслах, друг напротив друга, когда внезапно на пару секунд погас свет и послышался звон от, разбивающегося, стекла. По полу ощущалась лёгкая вибрация. --Господи, что это!—встревожено воскликнула юная Великая княжна, боязливо озираясь по сторонам. --Кажется, мы с чем-то столкнулись.—на удивление, спокойным голосом предположил молодой офицер, прекрасно понимая, что узнать истинную причину того, что произошло с их прекрасным кораблём, он сможет лишь в том случае, если немедленно пройдёт на капитанский мостик. Молодой человек поднялся со своего кресла и, бесшумно приблизившись к Великой княжне, галантно помог ей выйти из-за стола. Девушка расправила руками в белоснежных лайковых перчатках складки на расклешённой юбке элегантного вечернего платья платинового цвета, обшитого медным блестящим гипюром, и позволила жениху, взять её под руку. Видя его, полный глубокой мрачной отрешённости взгляд, обеспокоено спросила, кутаясь в норковую накидку: --Думаешь, случилось что-то серьёзное с нашим кораблём? Джек мрачно вздохнул, но, не желая, от неё ничего скрывать, честно ответил: --Мы об этом узнаем только, если немедленно пойдём в управленческую рубку. Великая княжна поняла жениха, и, согласившись с ним, предложила, сейчас же, пойти туда для того, чтобы всё выяснить и уже, исходя из того, решить, как им поступить. Молодой офицер был глубоко тронут участием венценосной невесты в делах шикарного корабля, но понимая, что, возможно, счёт времени идёт на минуты, покинул вместе с ней кафе и пошёл к лифту, чтобы на нём подняться на верхний этаж, а оттуда пройти на мостик. Юная Ольга, молча, сопровождала его. На протяжении их пути, Ольга думала о своей семье. Она была полностью уверенна в том, что, возможно, они уже спят. А в эту самую минуту, в турецких банях, удобно лёжа в нежных объятиях друг друга на, сдвинутых вместе двух лежаках, Селим с Ольгой тихо разговаривали о жизни султанского дворца, во время которого молодой принц и сообщил возлюбленной о том, что, когда они вместе вернуться в xvi век, во дворец Топкапы, в самое ближайшее время, заключат никях, то есть обвенчаются. Великая княжна не на долго задумалась над искренними словами восточного принца, прекрасно понимая, что теперь она часть его гарема, что было ей, далеко не по душе, ведь это означало, что девушке придётся делить Селима с другими девицами. --Ну, нет! Я так не хочу!—наконец, нарушив своё и без того, затяжное молчание, произнесла юная девушка, и, видя глубокое недоумение красавца-принца, уже собралась было, объяснить ему, что хочет стать для него единственной возлюбленной, как в эту самую минуту, они ощутили сильный удар, сбросивший их с лежаков. Резко погас свет на всём корабле, и раздался оглушительный металлический скрежет, после которого наступила мрачная тишина. Она позволила возлюбленным немного опомниться и встать с пола. Они с ужасом переглянулись между собой, силясь, понять, что происходит. --Мы, что, с чем-то, столкнулись?—потрясённо спросил у возлюбленной Селим, словно она знала ответ. Только девушка сама, хотела это выяснить, но для этого, им необходимо было, пойти на мостик. Вот только их планы нарушила, хлынувшая в просторное помещение хамама с оглушительным рёвом и грохотом, ледяная вода. Она своим бешеным течением прибила возлюбленную пару к металлической двери, из чего они, к своему дикому ужасу поняли, что дело, действительно очень плохо и, если ни попытаются, выбраться из турецких бань, непременно погибнут. Вода пребывала очень быстро. Она была такой холодной, что у Селима с Ольгой, аж, дух захватывало. --Селим, где ключ? Он, же был у тебя!—изрядно, нервничая, спрашивала у жениха юная девушка, из-за чего, он лихорадочно принялся обыскивать свою одежду, при этом, у него сильно дрожали руки, что его, лишь нервировало и даже злило. --Я ищу его!—нервно заверил возлюбленную молодой Османский принц, стоя в жутко холодной воде, уже по пояс, а руки, как на грех, отказывались слушаться, да и вообще немели. --Селим, быстрее! Мы сейчас погибнем!—поторапливала молодого принца девушка. И вот, наконец, произошло чудо. Ключ нашёлся, и Селим рванул к двери, пытаясь её, открыть, прикладывая все свои силы, но, как на грех, она не хотела никак, поддаваться. Её под напором воды заклинило. --Дверь заклинило!—обречённо признался в своём поражении в борьбе со стихией молодой принц, из-за чего начал отчаянно бить в дверь и громко звать кого-нибудь на помощь, не обращая внимания на дикий холод и бешеное течение, стремительно пребывающей в пробоину, воды, пока ни почувствовал, с какой нежностью к нему прижалась юная девушка. Она уже поняла, что им не спастись, из-за чего, смирившись с печальной судьбой, решила принять смерть достойно и в объятиях любимого мужчины, о чём и призналась ему: --Селим, оставь это! Нас никто не спасёт! Мы обречены. Молодой человек, на мгновение перестал отчаянно бить по тяжёлой металлической двери и звать на помощь. Он с огромной нежностью посмотрел на возлюбленную, видя в её бездонных бирюзовых глазах полную обречённость, и, обняв девушку, припал к сладостным алым губам с жарким поцелуем. Она ответила на него взаимным пылом, морально и физически, готовая, встретить смерть с царственным достоинством. Только этого не случилось, ведь, в эту самую минуту, по белоснежному коридору пробегали, почувствовавшие неладное, кочегары из шестой котельной. Они услышали, раздающиеся отчаянные призывы о помощи, раздающиеся по ту сторону тяжёлой металлической двери турецких бань, и, не раздумываясь, решили помочь. Для этого, они все дружно налегли на неё и принялись толкать. --Эй, парень! Сейчас мы тебя освободим!—окликнул Селима кто-то из кочегаров. Он мгновенно отстранился от возлюбленной, и, вернувшись к двери, принялся снова открывать её. Наконец, благодаря всеобщим усилиям, дверь поддалась и открылась. Узники оказались на свободе, что позволило им, облегчённо вздохнуть. --А что случилось? Обо что мы ударились?—с полным негодованием и после того, как они все немного отдышались, спросил по-английски у своих спасителей Селим, чувствуя то, с какой нежностью его обнимает милая невеста. Кочегары поняли молодого парня с весьма привлекательной внешностью и, ничего не скрывая, ответили: --Об айсберг, парень. Он прорезал борт корабля, словно нож консервную банку. Если хочешь спастись, забирай свою красавицу и скорее уходи отсюда и вообще с корабля. Ему осталось не долго. В эту самую минуту юная Великая княжна Ольга лишилась чувств от услышанного, упав на пол. Она вспомнила, сказанные ещё днём, Эндрюсом слова о том, что «Титаник» может продержаться на плаву в том случае, если у него будут повреждены максимум четыре отсека. Только тут повреждены все пять, не меньше. А тем временем, узнавший обо всём, почтенный капитан Эдвард Смит пришёл в ужас, но категорически отказываясь верить в то, что, возможно Их Высочества Великая княжна Ольга и османский принц Селим, погибли. Ему даже стоило большого усилия для того, чтобы успокоить, не на шутку разыгравшиеся, нервы, но всё-таки, сделав это, он терпеливо дождался прихода на капитанский мостик Томаса Эндрюса с плотником, и вместе с ними отправился осматривать серьёзность повреждения, принесённое айсбергом. Для этого мужчинам пришлось спуститься на лифте, почти на самый низ, и, пройдя немного по белоснежному коридору, к своему глубокому удивлению, а точнее радости, встретились с юной венценосной парочкой. Селим с Ольгой оказались не только живы, но главное здоровы и невредимы, хотя и выглядели растерянными, не говоря уже о том, что встревоженными. С них даже тонкими ручьями стекала вода, из-за чего молодёжь выжимала свою одежду. --Как хорошо, что Вы не пострадали, Ваши Высочества!—со вздохом огромного облегчения проговорил капитан Смит, обмениваясь с молодыми людьми любезными подбадривающими фразами. Только юный принц убил всех путников страшным известием о том, что шикарный «Титаник» смертельно ранен. У него повреждены и уже затоплены пять водонепроницаемых отсеков. Воцарилось мрачное молчание, во время которого, Томас Эндрюс быстро подсчитав всё в уме, а представители гарантийной группы ещё раз всё перепроверили, вынес вердикт своему детищу, чем окончательно убил у своего сопровождения смутную надежду на лучший исход событий. --«Титаник» тонет. Через час, а может даже через два, он окажется на дне океана. Все с, не скрываемым ужасом переглянулись, а юный принц, мгновенно вспомнил утреннюю экскурсию по шлюпочной палубе, а точнее рассказ Эндрюса о наличии шлюпок и о том, сколько всего в них посадочных мест, и. осторожно выводя невесту из мрачной задумчивости, галантно предложил: --Ольга, я провожу тебя до каюты и, пока ты переодеваешься, помогу собраться семье Государя Императора, при этом, всё осторожно ему объясню! Только юная девушка ничего ему не ответила, продолжая, находиться в глубоком замешательстве, что совсем нельзя было сказать об их сопровождении, которое сочло предложение юноши, весьма разумным. Они даже поддержали его, обещая, прислать за ними вместе с императорской семьёй в их апартаменты кого-нибудь из старших офицеров, когда шлюпки уже будут готовы к посадке в них пассажиров. Селим всё понял, и, искренне поблагодарив всех за моральную поддержку, одобрительно кивнул, после чего, попрощался с администраторами лайнера и вместе со своей невестой зашёл в лифт, провожаемый задумчивыми взглядами капитана, Томаса Эндрюса и гарантийной группой. Они вернулись на мостик, где уже собрались все офицеры вместе с директором компании «Белая звезда» Джозефом Брюсом Исмеем, и, рассказав им обо всей серьёзности, сложившейся ситуации, пришли к общему мнению о том, что пора расчехлять спасательные шлюпки, и, снабдив их всем самым необходимым, начинать проводить эвакуацию. --Но корабль не может затонуть!—ошалело проговорил, смотря на Эндрюса с капитаном, Исмей. Он продолжал верить в, раскрученный пиарщиками миф о непотопляемости лайнера, из-за чего главный инженер и кораблестроитель компании «Харланд энд Вульф» тридцатипятилетний Томас Эндрюс сдержано вздохнул, и, желая, спустить Исмея с небес на землю, отрезвляюще проговорил: --«Титаник» сделан из железа, а оно тонет, сэр! Готовьтесь к самому худшему и не забывайте о том, что у нас на борту две тысячи триста человек, а шлюпок хватит меньше, чем на половину пассажиров! Снова воцарилось мрачное молчание, во время которого, ничего не понимающий Исмей, казалось, впал в ступор, чем и воспользовался капитан Эдвард Смит, механически, начав отдавать офицерам приказания, относительно подготовки шлюпок к посадке в них пассажиров и отправлению, как можно дальше от погибающего лайнера. Офицеры, возглавляемые старшим помощником Уайлдом, всё поняли и отправились выполнять приказ своего капитана, потрясённые до глубины души известиями о, случившемся с их кораблём, несчастье, но не подавали вида, держась крайне профессионально. Так же и их капитан, на доброжелательном лице которого не дрогнул ни один мускул. Он отправился в радиорубку к радистам Филлипсу с Брайдом для того, чтобы отдать им приказ подавать сигнал бедствия с координатами. В эту самую минуту, Селим и Ольга достигли уже коридора императорских апартаментов, стены которого были выполнены из парчовых обоев и украшены гипсовой лепниной, где и встретились с другой влюблённой парочкой, а именно с британским герцогом Джеком Джефферсоном и его невестой Великой княжной Ольгой Николаевной. Они о чём-то тихо разговаривали друг с другом, пока ни заметили, подошедших к ним, немного ошалелую кузину с её женихом. --Неужели всё действительно очень плохо, и нам угрожает опасность?—как ему казалось, спокойным голосом спросил у Селима Джек, обменявшись с ним приветственным рукопожатием и крепким мужским объятием, во время которого светловолосый юноша, ничего не скрывая, тихо выдохнул правдивый ответ но так, чтобы, стоявшие немного в стороне от них, юные барышни, ничего не услышали: --Да! Корабль тонет. Между молодыми людьми воцарилось мрачное молчание из-за того, что они были погружены каждый в свои мысли, чем и воспользовался, вышедший к ним из каюты престолонаследника Император Николай, уже успевший заметить, что корабль внезапно остановился и больше не движется. Это его встревожило и заставило выйти в коридор для того, чтобы узнать у кого-нибудь из охраны причину его остановки. Какого, же, было удивление, когда Император встретился там с дочерью, племянницей и их женихами. --Что произошло? Почему вы все такие мрачные? Что с кораблём, раз он остановился?—ничего не понимая, спросил он у них, стараясь говорить как можно тише для того, чтобы не разбудить детей, уже крепко спавших в своих каютах, из-за чего молодёжь с мрачной задумчивостью переглянулась между собой, решая, кто из них сообщит Государю страшное известие. Это решил сделать Герцог Джек. Он тяжело вздохнул, и, ничего не скрывая, сообщил: --Мы столкнулись с айсбергом. Корабль тонет. Ему осталось находиться на плаву приблизительно часа два. Поэтому, капитан Смит просит нас немедленно собраться, и, одевшись как можно теплее, ждать его дальнейших рекомендаций в каютах. Николай, хотя и оказался немного шокирован таким известием, но мгновенно собравшись с мыслями, всё понял и распорядился, обращаясь к молодым людям: --Девочки, идите в каюты, и, переодевшись, разбудите остальных сестёр и помогите им, тоже собраться! Джек, ты, иди на мостик! Возможно, капитан с офицерами нуждаются в твоей помощи! Ты, же, Селим, идёшь со мной помогать с Алёшей! Все встречаемся через двадцать минут в моей гостиной. Молодёжь всё поняла, хотя ещё и до сих пор не отошла от нервного потрясения, и разошлась каждый по своим местам, выполнять указания Императора. Тем временем, капитан прошёл в радиорубку, и, написав карандашом координаты их местонахождения, велел радистам, немедленно приступать, посылать просьбы о помощи. --Это, что C.Q.D?—осведомился потрясённый радист и получил положительный ответ шэфа. --Совершенно верно! Передайте всем, кто нас слышит! Мы погружаемся с деферентом на нос и просим помощи! Пусть поторопятся! У нас осталось меньше часа!—проговорил капитан, спокойным, как ему казалось, голосом. Он обвёл рубку задумчивым, немного печальным взглядом и отправился на палубу, проверить, как идёт подготовка шлюпок. Радисты потрясённо переглянулись между собой, и, пожав плечами, приступили к выполнению приказа. Они чувствовали, что капитану, сейчас, очень нелегко на душе. Ведь ему ещё предстояло сообщить о катастрофе всем богачам, не говоря уже о том, чтобы выслушать их недовольные высказывания, но, вспомнив о том, что им надо отправлять сигнал бедствия, Филлипс включил телеграф и принялся отстукивать радиограммы с просьбами о помощи. Только что-то у них это не очень получалось, как казалось его коллеге Брайду, из-за чего он загадочно улыбаясь, предложил: --Попробуй посылать новый сигнал—S.O.S. Возможно больше никогда не представится такой возможности. Филлипс ненадолго призадумался, но, мгновенно согласившись с коллегой, принялся отстукивать новый сигнал бедствия, благодаря чему, не прошло и нескольких минут, как к лайнеру подключилась Российская императорская яхта «Штандарт». Их радисты пообещали в самое ближайшее время прислать катер за всеми членами венценосной семьи и их окружением. Получив эту радиограмму, Брайд сорвался с места и побежал к капитану для того, чтобы обрадовать его новостями о благополучном исходе для августейших особ. Филлипс проводил друга задумчивым взглядом и продолжил заниматься своим делом по отстукиванию сигнала бедствия. Только, к их глубокому разочарованию, находящееся вблизи, судно «Калифорниец», даже и не думало, откликаться на отчаянный призыв «Титаника» о помощи. Офицеры, конечно, видели, находясь, в этот момент, в наблюдательном пункте, выпускаемые с шикарного лайнера, одиночные сигнальные ракеты, но так и не могли понять, что те означают. --Может, стоит разбудить капитана и сообщить ему о том корабле!? Вдруг, у них там что-то случилось!—предложил товарищу по вахте молодой офицер, мысленно силясь понять о том, что означают сигналы с большого корабля, находящегося в нескольких милях от них. Только сослуживец считал иначе. Он решил не будить начальника, понапрасну, а для начала, самим всё выяснить. --Пойду, разбужу радистов для того, чтобы они связались с тем кораблём и выяснили, не нужна, ли им помощь!—как бы невзначай и легкомысленно проговорил офицер. Его товарищ искренне пожелал ему удачи, а сам остался стоять и наблюдать за таинственным кораблём в бинокль. За этим занятием своего офицера и застал, появившийся на мостике, капитан Стенли Лорд, мужчина изрядно почтенного возраста и уставший от морской службы. Он лишь создавал видимость, что управляет кораблём, а на самом деле, больше спал. Даже сейчас капитан был крайне недоволен тем, что суета офицеров разбудила его. --Ну и, что у вас случилось? Офицер поначалу замешкался, но собравшись с мыслями, отрапортовал: --Мы с товарищем, вот уже несколько минут, наблюдаем за тем большим кораблём, пытаясь понять, что там происходит, сэр! Он какой-то странный. Не уже ли на его борту случилось что-то неладное. Только капитан отнёсся к этому равнодушно. Он лениво зевнул и отмахнулся: --Это такое, же небольшое судно, как и наше! Возможно, они остановились на ночь из-за льдов и айсбергов! Так что, не забивайте себе голову, а идите спать! Не говоря больше ни единого слова, он вернулся в свою каюту, провожаемый взглядом молодого офицера, полного глубокого потрясения. Молодой офицер не понимал одного, как капитан может быть таким чёрствым по отношению к другим. Мрачные мысли унесли его так далеко с «Калифорнийца», что молодой человек даже не заметил того, как к нему в наблюдательный пункт из радиорубки вернулся его сослуживец. По выражению его лица легко читалось глубокое удивление, которое, наконец, вывело товарища из мрачной задумчивости. Он мгновенно очнулся и заинтересовано спросил: --Ну и, что тебе удалось узнать у радистов? Тот понял его любопытство, смешанное с, непонятно откуда взявшейся тревогой, но не стал сразу делиться своим открытием, а выдержал короткую паузу, лишь для того, чтобы немного помучить сослуживца и с довольным видом поделился: --Ну, во-первых: корабль, который мы, в данный момент, наблюдаем—великолепный круизный лайнер «Титаник», а во-вторых: у них там, похоже, возникли какие-то проблемы. Между молодыми людьми воцарилось мрачное молчание. Они искренне сожалели о том, что не разбираются в морзянке, иначе связались бы с «Титаником» и выяснили, что у них случилось и, возможно, оказали бы помощь. Только вся проблема была в сигнальной лампе, от которой не было, практически, никакого толку. Только всё было не так плохо, как все думали. У шикарного лайнера появился шанс, хотя и призрачный, по крайней мере для венценосной семьи. «Штандарт». Великий князь Михаил Александрович Романов почти дремал в тёплой постели просторной каюты, когда в дверь постучали. Он открыл глаза и спросил слегка недовольным тоном: --Что случилось такого срочного, раз это не может подождать до утра? Он уже четыре дня, как отправился в круиз по Атлантике вместе со своей любимой девушкой, новой фрейлиной императрицы Александры Фёдоровны, польской княжной Евгенией Калиновской. Князь надеялся, что его избранница перестанет смущаться и доверится чувствам. --Ваше Императорское Высочество Михаил Александрович, простите, что потревожили Вас в столь поздний час. Только мы сейчас получили сигнал о помощи с «Титаника». С ним случилось несчастье. Они столкнулись с айсбергом. Их капитан спрашивает, сможем ли мы, прислать катер и забрать императорскую семью с их приближёнными.—доложил офицер, принеся свои искренние извинения за то, что разбудил венценосного пассажира. Михаил не стал ругаться. Напротив, он не мог понять, что его старший брат с семьёй делают на борту «Титаника», пока не вспомнил, что те, ещё с января, собирались в разрекламированный круиз на, только что построенном и спущенном на воду британском флагмане, носящем мифическое древне-греческое название. Великого князя, словно молнией ударило. Ведь его родственники поехали в путешествие именно на «Титанике». Он соскочил с постели, и, быстро одевшись, вышел к офицеру в коридор и приказал: --Немедленно свяжитесь с ними и скажите, что мы обязательно пришлём к ним катер за моими родственниками через двадцать минут. Пусть их капитан будет спокоен на этот счёт. Офицер почтительно откланялся и ушёл в рубку, выполнять поручение. Михаил проводил его потрясённым взглядом и отправился на мостик, чтобы держать спасательную операцию под контролем. «Титаник». А в эту самую минуту, Брайд догнал капитана на выходе на шлюпочную палубу, где офицеры во всю расчехляли шлюпки, разворачивая шлюпбалки для того, чтобы пассажирам было удобнее в них спускаться, при этом, снабжая их всем самым необходимым для длительного заплыва. Там было очень шумно и дико холодно, из-за чего молодому радисту пришлось кричать своему капитану на ухо о полученной радиограмме с императорской яхты. Конечно, почтенный морской главный офицер шикарного лайнера оказался потрясён до глубины души от недоумения того, что в Северной Атлантике делает «Штандарт». Только мысленно признавал, что, на данный момент, она оказалась, весьма кстати, а это означает, что они успеют вовремя эвакуировать венценосную семью и они не станут свидетелями предстоящего ужаса с паникой. Хотя он ещё беспокоился о душевном состоянии юной Великой княжны Ольги Фёдоровны, которая, скорее всего захочет остаться со своим детищем до самого его трагического конца, а это означает, что теперь всё зависит от юного османского принца, жениха юной девушки, на сколько сильно он любит её и дорожит. --Спасибо, Брайд! Я сам обо всём извещу Государя с принцем! Можешь возвращаться в радиорубку!—доброжелательно улыбнувшись парню, отпуская его, произнёс капитан. Брайд понял его, и, почтительно откланявшись, вернулся на пост, провожаемый мягким взглядом своего начальника, который с минуту-две простоял на шлюпочной палубе, а затем, не теряя времени, прошёл в главные императорские апартаменты, где уже находилась в мрачном молчании, полностью собранная, Российская Императорская семья. По крайней мере, капитану Смиту хотелось на это надеяться, но это было, далеко не так. Вернее, собрались и облачились в тёплые одежды все Императорские дети, кроме Великой княжны Ольги Фёдоровны. Она одна только металась по просторной гостиной, выполненной в воздушном, как зефир, сите ампир и в бледно сиреневых и бирюзовых тонах, одетая в изящное шёлковое бледно-розовое, обшитое серебристым гипюром платье с газовыми рукавами, не находя себе места от беспокойства за судьбы тех несчастных людей, кому суждено погибнуть в эту холодную апрельскую ночь.девушку душили слёзы невыносимого страха с отчаянием. --Ольга, прошу тебя, успокойся! Ты ничего не сможешь сделать! Смирись с неизбежным.—не в силах больше смотреть на хаотичное метание возлюбленной, попросил её юный принц Селим и, встав с софы, плавно подошёл к девушке и заключил в крепкие объятия. Ольга измождённо вздохнула и, уткнувшись мокрым от слёз красивым лицом в мужественную грудь к жениху, снова горько расплакалась. Селим измождённо вздохнул и ласково принялся поглаживать невесту по шелковистым золотисто-каштановым распущенным длинным волосам, тем-самым, пытаясь, успокоить её. Что, же, касается Российского Императора, он уже стоял у окна и задумчиво смотрел в ночное, усеянное меридиадами звёзд, небо, в котором взорвалась, словно огромная астра, сигнальная ракета. Только почему-то, она оказалась не красной, как принято при аварии, а белой. Её огни осветили непроглядную тьму, и, распавшись, постепенно утонула в ледяной океанской воде, поверхность которой была ровной. Император не захотел делиться своими сомнениями с племянницей и её женихом из-за того, что дети находились рядом и могли перепугаться, не говоря уже о том, что запаниковать. Он лишь печально вздохнул и задумчиво принялся смотреть в сторону двери. Они открылись, и в гостиную вошёл капитан. Он почтительно поклонился венценосным особам, и, обменявшись с мужчинами приветственным рукопожатием, объявил: --За вами всеми только что прибыл катер с императорской яхты «Штандарт», Ваше Императорское Величество и Ваши Императорские Высочества. Они заберут вас с «Титаника». Николай 2 всё понял и, внимательно проследив за тем, как горничная надела на Ольгу Фёдоровну меховую горжетку, мягко приказал: --Мы покидаем лайнер! Великий князь Михаил Александрович ждёт нас на «Штандарте».—затем медленно перевёл взгляд на юного османского принца и с печальным вздохом добавил, обращаясь уже непосредственно к нему.—Вы отправляетесь вместе с нами, как без пяти минут зять династии!