***
POV Константин Готэм. Поместье Уэйнов. Настоящее время Отгадайте загадку: крутится, вертится, мне читать не даёт. Правильно, ответ Брюс Уэйн. Сегодня вечером состоится повторный показ фильма «Знак Зорро», а Уэйн места себе не находит. И чем ближе часовая стрелка стремится к отметке «9», а минутная к «3», тем сильнее становится нетерпение молодого Уэйна. Пусть он внешне особо не выражает его, но бегающие глаза из стороны в сторону, редкие, но резкие движения и постукивание ногой по полу выдают его нервозность. Иногда он обращался ко мне, спрашивал, испытывал ли я когда-нибудь подобные ощущения, на что я отрицательно качал головой. Нет, у меня были моменты в жизни, когда я нервничал как Брюс, даже бывали ситуации посерьёзнее, но объяснить ему я никак не могу. Я могу криво нарисовать одно слово, но написать целое предложение для меня является невыполнимым заданием. Не так давно я рассматривал вариант найти распечатанную азбуку и пользоваться ею, как средством обратной связи. Если бы я хотел что-либо сказать или ответить на вопрос, я бы разворачивал азбуку и наступал на буквы, идущие по порядку в слове. Но этот вариант неосуществим по трём причинам: во-первых, я не могу носить с собой 24/7 азбуку, так как это будет и неудобно, и подозрительно; во-вторых, если я в наборе букв совершу ошибку, то мне придётся как-то объяснять Уэйну свою ошибку, а после необходимо будет опять повторять те же буквы, а если слово большое? Ну и, наконец, третья причина: сам процесс будет занимать очень и очень много времени. Для меня время не ограничено, в то время как у Уэйна всё рассчитано чуть ли не поминутно. Был ещё похожий вариант, только вместо букв будут уже слова, но листать книгу в поисках определённых слов ещё хуже. ― Джейкоб, ― я тихо, устало вздохнул и оторвался от книги. ― ты же, сегодня, на боковую на два дня? «И из-за этого нужно было отвлекать?» ― я кивнул, после чего зевнул. В теле чувствовалась лёгкая усталость. Пятый день заканчивался, а значит, мне скоро придётся уйти в царство Морфея на два дня. ― У тебя очень странный режим… как у тебя получается обходиться без сна пять дней, а потом спать только два дня? Ты не пытался изменить его? «Ты не представляешь, сколько попыток было». ― Ты очень необычный. Такое чувство, будто не из этого мира и времени. «Ха, насчёт времени ты попал в точку, а мир всё тот же… Но подождите, если учитывать, что существует корпорация «Уэйн Энтерпрайз», которая приносит миллиарды семье Уэйнов, то я просто не мог не услышать о его существовании. Я не знаю всех компаний и корпораций, но не знать о «Уэйн Энтерпрайз» всё равно что состоявшемуся человеку не знать, кто такой Илон Маск. Невозможно. Неужели теория о параллельных мирах правдива? Неужели я попал в один из таких? Но главный вопрос: как? Тот наркоман обладал какой-то мистической силой? Или же выдуманный Курок’с оказался не выдумкой? Вот бы этот Курок’с снизошёл и объяснил мне всё, а то скоро я от незнания сойду с ума». ― Джейкоб? Я повертел головой из стороны в сторону и посмотрел на подростка. Он обеспокоенно смотрел на меня. Я же отошёл от книги и спрыгнул с кровати на землю. Подойдя к ногам хозяина, я потёрся о них, не только благодаря за подсказку, но, и чтобы как-то успокоить волнующегося Уэйна. Я мог бы и сесть на его ноги, но не хочется пачкать его костюм. Сегодня он был одет в чёрный смокинг, который ему, кстати, очень даже подходил. По правде говоря, Брюсу вообще чёрный цвет к лицу. За дверью послышались приближающиеся шаги и вскоре в комнату зашёл дворецкий Уэйнов. «О, Альфред, как хорошо, что ты зашёл. По крайней мере, не только мне Брюс будет выносить мозги. Точнее, теперь ему придётся говорить только с тобой». К счастью, долгий разговор между дворецким и юным Уэйном состоялся недолгим, после чего оба ушли на кухню, оставив меня в гордом одиночестве. Совру, если скажу, что мне такой расклад не устроил, наоборот, я, как упоминал ранее, устал от бесконечных расспросов Уэйна, мне необходимо было побыть хотя бы минутку в тишине. Да и, сюжет в «Убийстве на улице Морг» был весьма занимательным, хотелось всё-таки узнать окончание этого рассказа. Да вот только когда я принялся за чтение, весь мой былой запал куда-то исчез, некогда захватывающий рассказ стал скучным и местами предсказуемым, поэтому я бросил читать где-то в середине. Непонятно откуда явившаяся лень не позволяла мне перейти на другие книги, что лежали на столе Брюса. По моей просьбе, он достал мне несколько книг на тот случай, если я устану читать что-то одно или если я дочитаю одну книгу. Тихо вздохнув, я вышел из комнаты подростка и направился куда глаза глядят. Думаю, небольшая прогулка не станет лишней для здоровья. По-хорошему, лучше погулять на свежем воздухе, но такими возможностями на данный момент я не располагаю. Поэтому мне опять придётся пройтись по поместью. Снизу чувствовался запах только что приготовленной еды, слышались обрывки разговоров, в общем обычный вечер семьи Уэйнов. Я мог бы спуститься вниз да посмотреть на эту идиллию, да вот только желания не было и себя самого не хотелось дразнить. Люди же едят совершенно разную еду, от овощей до мяса, в то время как котам можно давать только сбалансированное питание и мясо иногда. От однообразия пищи уже хочется блевать, а если учитывать, что я сладкоежка, то мне уже просто хочется зайти на кухню и перевернуть там всё в поисках сахара. Но это невозможно: Альфред редко уезжает в город, чета Уэйнов в последнее время не покидает стен родового имения, да даже если бы в поместье никого не было, я не смог бы зачистить следы своего «преступления». Будем страдать, быть может, я отвыкну от этой вредной привычки, но если за шесть месяцев я так и не избавился от неё, то сколько же времени мне ещё потребуется? Я не заметил, как дошёл до конца коридора и чуть было не столкнулся со стеной, благо вовремя среагировал. Когда я поднял голову, то увидел одну из многочисленных картин в поместье. Честно говоря, я не совсем понимаю, зачем покупать в дом картины. Я понимаю, если эти картины ― семейные портреты или отдельные портреты предков. Для удовлетворения духовных потребностей? Но в таком случае, почему нельзя купить билет в музей и наслаждаться оригиналом, а не подделками? Хотя зачем я ломаю голову над этим вопросом: я родился и вырос в среднеобеспеченной семье, у моей семьи не было фамильного поместья или собственной земли, мне не понять тонкостей такой жизни, как у Уэйнов. Но вернёмся к картине: её я видел лишь один раз и то мельком. Название картины я не знаю, она не подписана, но я более чем уверен, что она называется как-то «Битва», может «Свет и Тьма» или «Рай и Ад», в общем, что-то религиозное. На ней преобладали оттенки синего, белого, красного и чёрного. На первый взгляд, это ничем не примечательная работа, на которой изображено очередное противостояние Рая и Ада. Но если присмотреться, то можно заметить, что картина… перевёрнута. На ней ангелы, обнажившие свои клинки, изображены не сверху, а снизу. Демоны же, наоборот, возвышаются над ними, целясь своими копьями во врагов. На картине ещё была какая-то третья, абсолютно чёрная фигура, напоминающая сверху скелет человека, а снизу формы не было как таковой. В одной руке фигура держала косу, а в другой ― что-то маленькое золотое на такой же золотой цепочке. Фигура никак не принимала участие в развернувшейся битве, она просто наблюдала. Из-за открытого черепа, закрытого лишь капюшоном, казалось, что фигура смеётся, что её забавляет противостояние. Как мне кажется, эта фигура лишняя. Не знаю почему, мне просто так кажется. Пока я рассматривал картину, я не заметил, как ко мне кто-то подошёл и лишь когда он встал рядом со мной, я обратил на него своё внимание. «Томас Уэйн?» ― удивился я. ― «Разве он не должен быть вместе с остальными на первом этаже? Через пару минут он вместе со своей женой и сыном должны выезжать в кинотеатр, однако он почему-то решил посмотреть на картину». ― Нравится картина? ― спросил он у меня. Я маленько ошалел, от того, что он обращается ко мне. До этого момента он не обращал на меня внимания, только бросал какие-то странные взгляды, а сейчас он решил завести со мной диалог… диалог с котом. ― «Потерянный Рай» Гюстова Доре. Когда я впервые увидел её, мне показалось, что она перевёрнута. Ведь ангелы спускаются с небес, а демоны из-под земли, а не наоборот. ― Томас как-то невесело усмехнулся. ― Когда я сказал это моему отцу, он посмеялся и потрепал меня по голове. Он сказал: «Работы Доре с первого взгляда тяжело воспринять. Сейчас ты видишь ошибку, но как только ты подрастёшь, то увидишь истину». ― я наклонил голову, ожидая продолжения. ― Теперь же, спустя много лет, я понимаю, что хотел сказать автор. Демоны не вылезают из преисподней, они спускаются с небес. А ангелы, вопреки всеобщему мнению, не снисходят с неба, они рождаются и скрываются среди людей. «Кхм, интересная теория. Да вот только теория, не подкреплённая фактами, остаётся теорией. Но, допустим, эта точка зрения верна, но кто же тогда…» Стоило мне повернуть голову в сторону картины, как меня как будто что-то приковало к месту. Та фигура, что не вписывалась в картину, исчезла. Её не было, а со стороны Томаса Уэйна запахло чем-то тухлым или сгнившим. Я повернулся обратно в сторону мультимиллиардера и принюхался к неприятному запаху. Он был мне хорошо знаком, ведь запах был точно такой же, что и на татуировке на лапе. Сгнившая плоть. Этот запах трудно перепутать с чем-либо ещё. ― Теперь я убедился… ― таинственно прошептал глава семейства, косо взглянул на удивлённого меня и, развернувшись, пошёл к лестнице. Я продолжал стоять и смотреть Томасу в след. Я узнал об источнике запаха. Часы. Наручные серебряные часы были тому причиной. Именно от них шёл этот запах, а не от Уэйна. Но вопрос: почему никто кроме меня не чувствует его? Раз уж я так хорошо чувствую запах, то и остальные должны ощущать его. Особенно Марта Уэйн, она проводит с мужем много времени, неужели она не почувствовала его?.. «Или же она давно почувствовала его и знает его причину. Но тогда почему я почувствовал запах только сейчас, а не в приюте, например? Или чуть позже, уже в поместье? Быть может, никакого запаха нет, и из-за усталости и сонливости мои органы чувств притупились и обманывают меня? Это объясняло бы, почему я из неоткуда почувствовал этот мерзкий запах и почему я увидел на картине фигуру, что исчезла. Но этот вариант мы откидываем, » ― я побежал вслед за старшим Уэйном, намереваясь догнать его. ― «если бы это был обман разума, то я бы увидел фигуру лишь на мгновение, после чего она тут же исчезла. Если бы меня обманывал нюх, я бы почуял запах также на мгновение, он бы не источался волнами от небольшого предмета. А если брать в расчёт последний разговор, странную фразу, и косые взгляды, то вывод напрашивается сам: Томас Уэйн, глава рода Уэйн, определённо знает что-то, что поможет мне пролить свет на все те вопросы, скопившиеся за эти шесть месяцев». Я начал спускаться вниз по лестнице, когда услышал звук шуршащей одежды. Я посмотрел вниз и увидел, как семья Уэйнов уже собиралась в кинотеатр. Их дворецкий помогал Марте Уэйн надеть плащ, в то время как Брюс и Томас одевались самостоятельно. Я прекрасно понимал, что не могу подойти к Томасу Уэйну и скакать вокруг него, чтобы узнать хоть что-нибудь. Это будет выглядеть как минимум странно. Мне опять нужно остановиться и не предпринимать никаких действий. Уэйны покинули своё поместье, и в нём остались лишь я да Альфред. Из окна я угрюмым взглядом проводил удаляющуюся, счастливую семью, а потом машину, на которой они уехали. В глубине души у меня возникло чувство, что я зря не вмешался и не остановил Уэйнов. Природу этого чувства я не смог определить, может шестое чувство. Но мне не было дело до разбирательств с ним. Мне стало обидно, что Томас Уэйн утаивает от меня информацию. Но он не обязан мне что-либо говорить. Тем более, я почти уверен, что у него есть причина скрывать правду. «Ладно, » ― я отвернулся от окна и пошёл в сторону комнаты Брюса. ― «В конце концов, может быть, Томас Уэйн и ушёл, но не навсегда же. Он вернётся в поместье, а я буду его ждать здесь, в его же кабинете. Неважно, что я не могу говорить, а мои физические возможности гораздо ниже людских, голова же работает всё так же». Как только я лёг на подстилку, меня атаковало жгучее чувство опасности. Но не такое, как тогда, шесть месяцев назад, когда меня подстрелили в переулке, нет, опасность, которую я испытываю сейчас, какое-то далёкое, будто бы не со мной вовсе произойдёт. Если первое я могу объяснить чутьём, то для второго обострившееся чутьё не становится объяснением. Из-за этого чувства я долго не мог уснуть, постоянно менял позу для сна, но в итоге я смог войти в царство Морфея…***
Когда я открыл глаза, я обнаружил себя поднимающимся по лестнице. Я вспомнил это лестницу, ведь по ней я каждый день по два раза поднимался и спускался. Меня тут же обуяла радость и удивление, ведь в тот момент я понял, что попал в родной дом, что поднимаюсь в родную квартиру, в которой меня будет ждать мой брат. Как же я был рад, когда понял, что всё прошедшее ранее всего лишь сон. Но всё это исчезло также быстро, как и появилось, а всё потому, что я не мог управлять своим телом. Ни ногами, ни руками, ни даже головой или глазами подвигать. Словно и не я вовсе управлял телом. В памяти начали всплывать знакомые эпизоды, что произошли год назад и их схожесть с происходящим. Вот я поднялся на нужный этаж, вот достаю ключи и ими открываю дверь, теперь захожу внутрь квартиры и закрываю за собой дверь. Всё также, как и в воспоминаниях. ― Кирилл! ― сказал я. ― Я же говорил, когда пришёл домой, то ботинки нужно убирать в сторону, а не оставлять посередине прохода! ― Прости! ― послышалось из гостиной. Я вздохнул и убрал в сторону обувь младшего брата. Кирилл пока безответственно относится к своим обязанностям, но он ещё ребёнок, так что ничего удивительного. Нужно только время, за которое обязанность превратится в привычку. Я прошёл в сторону гостиной и увидел сидящего на диване брата, смотрящего в телевизор. Я повернул голову в сторону телевизора. По нему шёл мультик. Пара стояла напротив какого-то старика в обширном зале, сбоку от них стояли несколько людей в строгих костюмах и большое железное устройство. ― Разработки и внедрения. ― сказал черноволосый мужчина, держа за руку рыжеволосую девушку с бокалом в руках. ― Вот, например, одна из работ Уэйн Энтерпрайзис: эффективная технология накопления и хранения солнечной энергии. Мы готовы взять солнце в плен. «Уэйн Энтерпрайзис?!» ― хотел спросить я, но губы лишь сильнее сжались. ― Науке уже давно пора разобраться с солнцем. ― сказал старик, чуть нахмурившись. ― Что смотришь? ― спросил я у младшего брата. Тот посмотрел на меня и сказал: ― «Бэтмен против Дракулы», ― ответил Кирилл и продолжил: ― здесь Бэтмен против Дракулы сражается. ― Дай угадаю: мужчина, держащий за руку девушку ― Бэтмен, а старик напротив ― Дракула? ― Ты тоже смотрел?! ― Нет, просто угадал. ― признался я, отчего Кирилл надулся и отвернулся от меня. Я усмехнулся. ― Но в ближайшее время я посмотрю, так уж и быть. ― Не верю! ― после небольшой заминки сказал брат, однако теперь он начал смотреть на меня через плечо. Я вздохнул и достал из сумки шоколадку, после чего кинул её в брата. Он поймал её, и в его глазах появилось столько радости, что я опять невольно усмехнулся. Он разорвал упаковку и бросил в рот небольшой кусочек шоколада, жмурясь от удовольствия. Я перевёл взгляд в сторону телевизора, по которому всё также шёл мультфильм. ― Мастер Брюс, ― обратился к мужчине другой старик, с поседевшими волосами. ― я понимаю, что Вас пленяют прелести ночи, но мисс Вэйл ждёт. «Ч-чего?! Мастер Брюс? Брюс Уэйн? Если в этом мультике есть Уэйн Энтерпрайзис, мужчина с именем Брюс и старик, который обращается к нему не «мистер», а «мастер», то это что получается… я попал в мир комиксов?! Каким, блять, образом? Он же выдуман!» ― А о тайной «работе» этого Брюса его родители хоть знают? ― спросил я как ни в чём не бывало. ― Его родители умерли очень давно. ― понурым голосом сказал Кирилл. ― В них выстрелили из пистолета, когда Брюс был ещё маленьким. Они, вроде бы, возвращались из кинотеатра… «Застрелили в кинотеатре?..» Пространство вокруг меня начало трещать по швам, мир потемнел, а мою правую руку как будто зажали в тиски и начали сжимать. Я упал на колени и посмотрел на руку. На ладони появились чёрная татуировка, представляющая из себя кривые линии, идущие от фаланг пальцев до кистевого сустава. Они словно жили своей жизнью, чуть перемещались с места на место, причиняя мне волны боли. Перед глазами начали мелькать тёмные образы, среди которых я различал лишь чёрный пистолет, направленный дулом на меня. ― БРЮС!!! ― закричал я что было мочи, а мир взорвался на тысячи мелких осколков, и меня поглотила тьма. Конец POV Константин***
Парк-Роу ― Что стряслось, Брюс? ― спросила Марта Уэйн у своего сына. Тот не ответил, лишь неловко почесал затылок. ― Это всё из-за меня, ― вступился за сына Томас Уэйн. ― я не выдержал и решил подышать свежим воздухом. По-моему, актёры фильма не доигрывают и оценки слишком завышены. ― глава семьи посмотрел на Брюса и спросил: ― Ты так не считаешь, Брюс? Томас незаметно от жены подмигнул сыну. Конечно, Томас соврал, что хотел выйти на улицу. Он видел, как Брюсу было не по себе, когда тот смотрел фильм. Томас не знает, с чем это связано, вроде бы и не было кровавых сцен, не было чего-то пугающего, но старший Уэйн решил не спрашивать своего отпрыска. Томас поднял руку и взглянул на часы. Те показывали ровно 22:46. ― Да ладно, Том ― сказала Марта, взяв за руку своего сына. ― Как мне кажется, всё было не так уж и плохо. ― «Не так уж и плохо»? ―усмехнулся Томас, взяв за другую руку сына. ― Мне кажется, что фильм просто ужасный. ― Играли они отлично и музыка замечательная. ― семья пошла в сторону переулка, к машине. ― А как тебе, Брюс? Брюс тихо засмеялся и ответил: ― Прости, мам, но я соглашусь с папой. Это, типа, отстой. ― «Типа отстой»? Нет такого слова «отстой», есть просто «полный отстой». Вся семья засмеялась. Марта Уэйн поправила своё пальто и сказала: ― Вечно вы ко всему придираетесь… ― жена Томаса не успела продолжить, так как на пути у семьи возник человек в чёрной маске и навёл пистолет на людей. ― Как дела, народ? ― с сарказмом сказал преступник. Уэйны резко остановились. Марта прижала к себе напуганного сына, а Томас попытался успокоить их. Он медленно поднял руку вверх, от чего преступник перевёл пистолет с женщины на мужчину. Пусть и Томас всеми силами старался не показывать страх, но в его глазах он отчётливо читался. ― Гони бабки! ― приказал преступник, пригрозив пистолетом. Томас посмотрел через плечо преступника. И как только он это сделал страх в его глазах тут же исчез. Сзади преступника, облачённый в абсолютно чёрные одежды стоял трёхметровый человеческий силуэт, что сжимал в своей руке такую же чёрную косу. Фигура вышла из тени и в нескольких метрах от преступника показался человек, с гладким, но заострённым черепом на голове. Он вытянул руку и со второй руки, под действием гравитации, упали золотые часы. Циферблат показывал ровно такое же время, что и наручные часы Уэйна, но глава семьи понял, что этим хочет сказать фигура. ― Как скажешь… ― ответил наконец Томас и достал из внутреннего кармана пиджака кошелёк. Он осторожно протянул его к преступнику, на что последний резко выхватил его. Томас отошёл и заметил: ― Мы не сопротивляемся. Брюс смотрел то на отца, то на преступника, не в силах что-либо сделать. Его мысли хаотично крутились, словно ураган, ему хотелось сделать хоть что-то, чтобы помочь родителям, но страх приковал его к месту. Страх потерять свою собственную жизнь или жизнь родителей. А что, если этот человек ― псих и его забавляет эта ситуация? Брюс не знал, ему было очень страшно, так страшно, как никогда в жизни. Он безмолвно молил Бога, чтобы всё это было лишь кошмаром. Обычным кошмаром, после которого он проснётся, рядом, на подстилке, будет лежать Джейкоб, который в очередной раз сможет удивить его; на кухне будет готовить Альфред, а мама с папой будут сидеть у стола. Так хотелось развернуть время вспять, чтобы ничего этого не было. ― Ожерелье! ― преступник указал пистолетом на ожерелье Марты, подаренное Томасом совсем недавно, в честь годовщины их помолвки. Марта торопливо сняла его с себя и дрожащими руками передала преступнику. Тот поступил также, как с кошельком: выхватил из рук женщины ожерелье, из-за чего несколько жемчугов с глухим стуком упали на мокрый асфальт. ― Спокойно… ― сказал было Томас, но для кого он это сказал: для себя, сына, жены, преступника или для всех разом. Он сделал небольшой шажок в сторону Брюса, закрывая своего единственного сына, на сколько это было возможно. Преступник беглым взглядом смотрел то на одного, то на вторую, то на третьего, словно раздумывал, кого стоит первого пристрелить. Невольно его взгляд остановился на Брюсе и хотел было уже нажать на курок… ― Нет-нет-нет-нет-нет, ― шутливо заговорила фигура, резко подлетев к преступнику. Тот словно оцепенел, когда фигура погрузила указательный палец ему меж третьего и четвёртого позвонка. В пустых глазницах сверкнула задорная бледно-синие искры, а череп фигуры приблизился к уху преступника. ― ты, старичок, целишься не в того… Фигура вынула костлявый палец из шеи человека, и из рукава выпали всё те же золотые часы, секундная стрелка которых сейчас была на числе «11». Томас положил руку на плечо сына, как в него тут же прилетела пуля в грудь. Кровь брызнула в разные стороны, а сам старший Уэйн упал на асфальт. Ни Брюс, ни Марта не успели даже вскрикнуть, как следующая пуля угодила в грудь Марты, от чего та упала замертво. На ногах остался лишь Брюс, что озирался по сторонам, не веря в происходящее. Он посмотрел на убийцу. Он не был готов к смерти. Он не хотел умирать, но ещё больше он не хотел верить в происходящее. Его дыхание участилось, тело дрожало, никак не удавалось унять дрожь, а глаза были направлены в пустые глаза. Было ли так раскаяние? Злоба? Удовлетворение? Нет, там ничего не было, только равнодушие. Убийца посмотрел на подростка и опустил пистолет. После, он побежал на выход из переулка, толкнув плечом шокированного мальчика. Брюс как будто отмер и начал тормошить и звать сначала маму, а потом папу. ― Нет, мама! Папа! ― на глазах предательски начали наворачиваться слёзы, руки стали красными от крови родителей. ― О, как это трогательно. ― с сарказмом сказала фигура, подходя к ещё живому Томасу. Он чуть повернул голову и встретился взглядом с фигурой. ― Мальчик потерял в таком раннем возрасте сразу двух родителей, как это… наверное, грустно? Ещё три секунды помучайся, Томас Уэйн. Томас Уэйн посмотрел на своего единственного сына, что пытался хоть что-нибудь сделать, чтобы спасти своего отца. Томасу было чертовски больно, сил хватило лишь на одно слово: ― До… верься… Фигура коснулась кончиком лезвия груди Томаса. Коса блеснула бирюзовым светом на мгновение и снова приобрела свой привычный чёрный цвет. Стекло на наручных часах Томаса треснуло, а жизнь в его глазах навсегда погасла. Фигура прошла мимо подростка и, напоследок, сказала: ― До чего же вы, люди, странные существа. Брюс посмотрел на свои руки. Они были красными от крови его родителей, при одном виде на которых, единственный живой Уэйн упал на колени. Всё смешалось воедино: страх, горе, гнев, вина ― не было никого и ничего, кто бы смог облегчить эту боль. От раздирающих эмоций Брюс закричал, что есть мочи, срывая свой голос.