***
Брюс вернулся из погреба с бутылкой вина в руках. На его лице играла лёгкая улыбка, которая стала чуть ярче, стоило ему повернуть голову в сторону кухни, в которой переговаривались Альфред и Реджинальд. Парень воодушевлённо прошёл мимо, даже не взглянув меня, впрочем, не было никакого желания начать с ним диалог. Моей целью была слежка за приятелем дворецкого, пока он вне поля зрения постояльцев, чтобы он не сделал ничего… лишнего. Вопреки моим опасениям, по возвращению в поместье, Пейн был внутри, а из кабинета ничего не исчезло, он даже не был взломан, что вызвало у меня раздражение, особенно, когда парень насмешливо озвучил мои мысли, стоило ему осмотреть доску и стол. Нахождение этого человека в поместье вызывало во мне лишь желание обратиться в человека и выпроводить его из дома, а каким способом — неважно, словами или пинками. Но не могу по естественным причинам. «Если бы у меня была какая-нибудь сила или магия, » — мечтательно подумал я, проводив парня взглядом. Я тяжело вздохнул и побрёл на второй этаж. А после того, как зашёл в кабинет, вместо того, чтобы подойти к книгам, прошёл мимо камина к балкону. Отточенным прыжком удалось открыть дверь и выйти на балкон. На дворе была лунная ночь, небольшой тусклый белый кружок на абсолютно чёрном небе боролся с наступающей тьмой, пока не взойдёт жёлтый источник света. Совершенно одинокая луна была холодной, далёкой, от чего-то, как мне казалось, печальной. Наверное, то же одиночество было тому причиной. Где же те звёзды, о которых так распинались писатели? Может, они действительно есть, просто зрение подводило? Но, если мне не изменяла память, их и обычным, человеческим зрением трудно было разглядеть. «Мы похожи?» — задал я вопрос луне. Ответа не последовало, на было не удивительно. — «У меня есть Брюс, но… он многого не знает обо мне, хотя бы то, что я человек в шкуре кота. Он посмеётся, не поймёт, погладит по голове или почешет за ушком и снова уткнётся в свои бумажки. Это не то одиночество, которое у меня было». — В глазах начали мелькать образы всех знакомых мне людей: мамы, Кирилла, отца, друзей, даже Нина, моя мачеха, на мгновение пронеслась. С ними можно было хотя бы нормально поговорить, не было таких тёмных тайн. Увы, почему-то раньше этого я не ценил. — «Хотелось бы поговорить. С кем-нибудь, кто знает мой секрет. Просто… высказаться хочется, » — я ещё долго смотрел на луну, пока не фыркнул и отвернулся: — «А с чего у меня так поменялось настроение? И с чего я начал общаться с куском камня? Ха-ха, я начинаю сходить с ума». Я покрутил головой и осмотрел тёмный двор. Мёртвая тишина охватила его. Зелёные листья больше не шелестели под порывами тёплого ветра. Не был слышен и шорох травы. В ушах не было и свиста, а ветки оставили свои разборки и погрузились в сон, вместе с деревьями, вместе с садом. Птицы, что пели всё утро и день наконец успокоились, разлетелись по гнёздам дабы отдохнуть, лишь ночные птицы и звери спрятались в недалёком лесу. Никаких признаков жизни, кроме меня на балконе никого не было. «Как же… мерзко, » — я фыркнул и зашёл обратно в поместье, прикрыв за собой двери. — «Надо возвращаться к книгам. На чём я вообще там остановился?» Сверху лежащая книга с закладкой внутри напомнила о моём изучении параллельных миров, а также теоретических возможностях преодоления границ между ними. Увы, данная тема малоизученна, сейчас человечество волнует более реальные вопросы и проблемы, более приближённые к уровню развития нынешней цивилизации. О каких перемещениях может идти речь, если даже собственную планету люди не знают? Мы даже на Луну не смогли колонизировать или Марс, и под «Мы» имеется в виду обе параллельные цивилизации: что у меня от учёных слова и идеи, что здесь лишь гипотезы. От того и изучение данной темы зашло в тупик. Как и другие темы, за которые я когда-либо брался. Я недовольно стукнул лапой. Мне не хватало знаний. Мне просто необходимо было найти хоть что-нибудь новое, за что можно зацепиться и продолжить прокапывать эту невероятно твёрдую почву. «Курок’с, » — в отчаянии пронеслось имя существа у меня в голове. — «Я уже понял, что ты из категории «легко потерять, сложно забыть», однако, коль ты, без моего на то согласия с нихуя перенёс меня в этот мир, то, может, всё-таки сделаешь мне услугу и направишь мои размышления в нужное русло?» Моим возмущением была лишь тишина, лишь единожды прерванная смехом с нижнего этажа. Вряд ли это было знаком свыше, поэтому мне лишь оставалось продолжить бессмысленное прочтение заумных фактов и теорий. Пока, внезапно, позади меня что-то не упало. От неожиданности вздрогнул и круто повернулся назад, но всё, что я увидел, это раскрытую обложкой вверх книгу на полу, хотя, казалось бы, откуда ей падать? На полках все книги были аккуратно задвинуты к задней стенке и плотно прижимались друг к другу. Голова осторожно стала крутится, пока глаза пытались найти виновника проишествия, однако в кабинете был только я. Вспомнив о своих словах, моя персона невольно сглотнула вязкую слюну и осторожно спустилась со стола на стул и на пол. На дрожащих лапах я преодолел расстояние до книги и всмотрелся в её название. На чёрной корочке золотыми буквами было написано «Славянская мифология». Мне уже приходилось её изучать, однако из-за отсутствия конкретики мне показалось, что мне не удалось усвоить материал должным образом, но возвращаться к древним неструктурированным сказочкам не было желания. Видимо, зря. «Ты… меня слышишь? Ты здесь?» — осторожно поинтересовался я будто бы у воздуха в кабинете. Одна минута. Две. И никакого ответа. — «Видимо, не в твоих желаниях отвечать на этот вопрос. Хотя, если так подумать, то ответ и на первый, и на второй вопрос ты уже дал». Здоровой лапой я перевернул книгу и тут же от неожиданности отступил на пару шагов. На всю страницу левую страницу был написан портрет бледной женщины с чёрными, как безлунная ночь волосами, что струились до бёдер. Во взгляде её чёрных глаз, в которых можно было разглядеть пугающие холодные огоньки, читалось высокомерие над тем, кто посмел посмотреть на её холодное величество, и ужасающая мудрость, словно та постигла все тайны этого мира. Будь картина живым человеком, то она бы заставила меня сжать голову в плечи и покорно склонить голову, ожидая вынесение приговора за один лишь мимолётный взгляд. В бледных, как первый снег, руках покоился чёрный серп, лезвие которого было в опасной близости от нескольких тонких белых нитей, что были обвязаны вокруг пальцев женщины, а их концы уходили куда-то за картину. В прекрасном чёрном бархатном платье, покрытым всевозможными драгоценными камнями, она определённо вызывала контраст на фоне зимнего пейзажа — пустынного поля, на горизонте которого можно было увидеть чёрные деревья, потерявшие свои пышные кроны от холодов, а ещё дальше — горные пики, за которыми просматривался ледяной замок, холодный и неприступный, как и женщина на переднем плане. И лишь повернув голову на страницу с текстом, я вспомнил, кто же эта одновременно и прекрасная, и пугающая женщина. «Морана, » — прочитала моя персона взглядом название новой главы, — «богиня смерти, ночи и зимы… Вроде как, славяне боялись её наравне с её мужем — Чернобогом, то и не удивительно: смерти боится любой и каждый». От перепрочтения меня отвлёк выключенный свет, а за ним звук закрывающейся двери балкона. В кромешной темноте всё, что можно было сделать — это ждать, пока глаза привыкнут, а до этого полагать на острый слух, что был мне не раз помощником. Судя по шагам, то был Альфред, и, как посудил я, посиделки наконец-таки завершились, а теперь постояльцы и гость расходились по комнатам, чтобы завтра вступить в новый день. А это означало, что Реджинальд будет вне поля зрения. Но и передвигаться никуда не нужно было к моему счастью, оставалось только ждать. А когда мои суждения будут верны… что же, на одну спокойную ночь в жизнях Брюса и Альфреда станет меньше. Лишь дождавшись, пока дверь в кабинет не закроется, а шаги за ней не стихнут, я взял книгу в зубы и потащил её к балкону. Лунный свет может был не столь сильным, как свет от его источника, но это было какое-никакое, но освещение, а попытка залезть на стол с массивной книгой заведомо обречена на провал. И достигнув нужного места, я стал пробегать по строчкам совершенно не новой книги. «От имени Мораны произошли такие слова, как «мор», «мрак», «смеркаться», что, в свою очередь, описывали силы правительницы загробного мира славян — Нави. Морана — богиня неизбежного конца жизни, — смерти, — а также увядания природы. По представлениям славян, та живёт на севере… бла-бла-бла, давай дальше, » — лапа перевернула с характерным шелестом страницу, открыв ещё больше текста моему взору. — «Вот!.. В культе богини зимы и смерти, свою полную силу она приобретает двадцать пятого ноября и сохраняет её до наступления весны… В моём мире, когда меня схватил неожиданный инфаркт, было ранее лето, то есть тогда она была бессильна, что мне не подходит. Но что там дальше? Масленица, чучело и есть богиня смерти, три лика… Она любит прясти свои нити и играться ими, как с жизнями людей, а серпом своим способна оборвать любую из нитей, чтобы забрать человека в своё царство мёртвых из царства настоящего — Яви. Но, вопреки поздним записям, в ранних она не олицетворяет зло… А вот этого я не помню…» — признался самому себе я, коря за невнимательность. — «Морана — справедливая богиня, не раз спасшая мир, но и не раз чуть не погубившая его. В её обязанности входит поддерживание круговорота жизни и смерти. За жизнью всегда следует смерть, а после смерти начинается новая жизнь. В этот цикл перерождения верили все древние славяне, однако, даже несмотря на это, ей мало кто поклонялся. Святилищ не было, а коль нужно было воззвать к ней — немедленно сооружали у кладбищ и погостов идолы с поднесениями — мёдом и красным вином, — а после разбивали идол или утапливали его… Ну, будем знать на будущее, как её вызвать, только нужно ещё определённую молитву знать, или что там, заклинание? Так, стоп!..» — взгляд упёрся в предположение изучающих, и с жадностью я принялся впитывать новую информацию. — «Её символы — серп, отнимающий жизни, ворон, предвестник смерти, чёрная Луна и… чёрная кошка, как предвестники несчастья!.. Как я мог это упустить?! Идиот, Демин, ответ же был так близок! Аргх… От брака с Чернобогом у неё есть две дочери — Карна и Желя — проводницы в загробный мир… А сыновей, случайно, у неё не было? Нет, похоже не было. Тогда, выходит, ты, Курок’с, не потомок богини смерти, однако, в то же время, связан с ней. Но как? Хм, три лика…» — сквозь запомнившиеся строчки легко были найдены и сведения о формах богини. — «Принято считать, что у Мораны было только три лика: поздней осенью и вначале зимы это молодая девушка, в середине зимы зрелая женщина, а последний лик — дряхлая старуха, что не желает уступать своё место Ярилу и Живе, но всё же проигрывает им… М, старуха, женщина и девушка, но не старик, мужчина или парень, значит Курок’с, всё-таки, не один из ликов Мораны. Но кто тогда? Ярый культиватор, на которого снизошло благословение за службу? В таком случае, мне никогда не узнать о нём». Я запрокинул голову назад, вслушиваясь в тишину и переваривая всю полученную информацию. Уже было плевать, что я гонюсь за вряд ли существующими существами, поскольку ни на что другое сил не было. Упавшая книга больше не расценивалась как случайность, возможно, просто потому что я сошёл с ума. Была вера, что всё происходящее не случайность, умысел сверху, если можно так сказать. Хотя здравый смысл до сих пор боролся с отчаянной верой, что искал не околобожественные теории заговора, а логическую подоплёку. Но разум ослабел, поэтому стал медленно склоняться перед безумной верой в невозможное. «Я псих, раз верю в такие закономерности, » — неуверенно решил я, поглядывая на строчку с двадцать пятым ноябрём. — «Двадцать пятое ноября… лишь тогда она приобретает истинную силу… Если эта сука, под именем Курок’с, не явиться передо мной, я пойду на кладбище, возьму вино и мёд и… так, блять, что со мной происходит?! С чего ты решил, что какая-то там богиня ответит тебе, жалкому смертному, что никогда не верил в неё?!» Я стукнулся лбом о шершавые страницы, попытавшись прогнать безумные мысли из головы. Но, как раз таки в этот момент раздались тихие шаги за дверью. Они были слишком тяжёлыми, для шажочков Уэйна, а Альфреду бессмысленно так передвигаться. Оставался лишь один человек, решивший передвигаться таким способом, и только от одной моей догадки я жадно облизнулся, предвкушая скорое разоблачение. Зубы схватились за книгу и потянули за собой за диван. Не обратив внимание на горьковатый привкус на языке, я заострил уши и принялся ожидать. Шаги раздавались всё ближе и ближе, пока они не прекратились. Пару секунд в коридоре была тишина, однако после шаги возобновились, а я уже не находил себе места. Дверь в кабинет тихонько скрипнула, а после сразу же закрылась, но не на замок, а шаги в помещении отчётливо принадлежали Пейну. Его поступь была чем-то похожа на поступь Альфреда, но всё же были едва уловимые различия, которые я, если бы находился в обычном теле, точно бы не опознал. В груди стало разливаться мрачное удовлетворение, от которого хотелось хоть сейчас выпрыгнуть из-за дивана прямо на нарушителя, но вовремя удалось себя остановить. Ему стоило пройти чуть дальше, чтобы не было недоразумений вроде «ошибся дверью». Человек прошёл между диванов, обогнул стол и включил настольную лампу. Вот тут уж я не сдержался и медленно вышел из-за дивана и беззвучно запрыгнул на стол, внимательно наблюдая за действиями «дорогого» гостя, тот же, как и предполагалось, меня не заметил и повернул лампу на доску с расследованием. За несколько дней на доске, конечно, добавилось пара подозрительных фактов, но, опять же, ничего существенного на доске не появилось. Нагромождение фактов и только. Реджинальд усмехнулся и потянулся во внутренний карман пиджака и достал оттуда небольшой серый фотоаппарат. Он сделал несколько снимков со вспышкой и без, однако уходить не спешил. Пейн неспешно положил в тот же карман фотоаппарат и раскатал шерстяной пакет, тут же начав складывать всё, что попадётся под руку: ручки, статуэтки, папки, всё. «Решил заодно и поживиться, вор?» — мрачно отметил я, наблюдая за действиями мужика. Уши тем временем попытались уловить шаги Брюса или Альфреда, но в коридоре наткнулся лишь на пугающую тишину. Видимо, давняя служба с Пейном действительно выбила все подозрения на его счёт у дворецкого, а Брюс просто ведётся на крайне сомнительную фразу «друг моего друга — мой друг». — «Пора этот цирк заканчивать». Я пронзительно издал характерные котам звук, заставив мужика чуть вздрогнуть и выронить из рук фигурку нефритового дракона-змея. Он медленно повернулся в мою сторону, и, узрев меня, лишь ненадолго задержал на мне абсолютно спокойный взгляд и наклонился к фигурке дракона. Действительно, кошка — не собака, чего стоит от неё ждать? Однако в своих суждениях Реджинальд не принял тот факт, что кошка может быть невероятно активной, прямо как среднестатистическая собака. Рука вот-вот уже норовила поднять статуэтку, как я молнией пробежал мимо, схватив клыками незадачливую фигурку и отбежав к стене. Пейн определённо был не готов к такому развитию событий, поэтому раскрытая рука только схватила воздух, а удивлённый взгляд сначала застыл на месте падения статуэтки, а после переместился на меня, мрачно смотрящего на вторгнувшегося. Реджинальд встал в полный рост и медленно стал подходить ко мне. — У меня нет времени на игры, оставь их на парнишку, — я на это заявление лишь тихо фыркнул, но этого Пейн не услышал. Он вновь наклонился и протянул ко мне руку. — Отдай. «Приказывать мне может только Брюс Уэйн, предатель, » — я разомкнул челюсти, от чего многострадальная фигурка упала на пол, вызвав характерный шум. Пейн поморщился и уже дотронулся до нефрита, как с утробным рыком я набросился на руку Реджинальда, клыками впиваясь в грубую кожу. Вор заорал так, что у меня заложило уши, но это лишь заставило меня сильнее впиться в руку нарушителя спокойствия, невзирая на пренеприятный металлический привкус во рту. Такой крик определённо должен был разбудить всех в поместье, как бы кто крепко не спал. Но, тем временем, Реджинальд не собирался выносить определённо боль в руке и рефлекторно поднялся на ноги, чуть отступив назад и выпустив из рук пакет. Я буквально повис на руке Пейна, от чего зубы естественно стало сводить от боли, из-за этого я резко выпустил когти и впился ими в ту же руку, с двух сторон от голову так, что когти одной лапы прошли сквозь ткань чёрной куртки, а когти другой стали царапать пальцы в поисках опоры. Но меня быстро сняли другой рукой и отбросили в сторону, от чего от укуса до моего рта потянулась тонкая струйка крови, что небрежно упала на некогда чистый ковёр. Сам же я больно столкнулся с серебряной стойкой, на которой лежали овсяные печенья, и повалился вместе с ней на пол, подняв ещё больше шума. «М, чёртово тело!» — выругался я про себя и тут же встал на лапы, чуть пригнувшись и вспрыгнув на тот же стол. Шерсть встала дыбом, внутри тела буквально таки горел огонь ненависти. Пускай это битва заведомо мною проиграна, однако… — «Я не могу отступить!» — Ебанутая кошка! — прошипел Реджинальд, бросив с кровоточащей руки на меня гневный взгляд в ответ, но тут же посмотрел в сторону двери кабинета. Я же не обратил никакого внимания на дверь и стал медленно подступать к Пейну, мысленно перебирая всевозможные варианты нападения и защиты. И пока шансы были не утешительными, в конце концов Реджинальд мог просто пройти, так сказать, «напролом», закрыв лицо от меня, в таком случае его ничего не остановит, а сил, чтобы удержать его на месте просто не хватит. «Остаётся только атака!» — я вновь набросился на Пейна, на этот раз нацедившись на его вторую руку, но тот, неожиданно взялся за лампу и ударил ей наотмашь, от чего я отлетел к стене и вновь ударился спиной. Изо рта вышло жалобное рычание, стоило мне упасть на пол, даже показалось, что в глазах потемнело из-за удара. — «Блять… неправильная тактика!» Я встал на дрожащие лапы и посмотрел на темноту передо мной. Вот только в этой темноте я отчётливо видел не только Пейна, что в замешательстве смотрел по сторонам, будто бы что-то потерял, но и всё окружение вокруг. Тогда я и понял, что это не у меня помутнел взгляд, а комната погрузилась в темноту, лишившись своего единственного источника света, а бледный свет ночного светила был слишком слаб, чтобы рассеять тьму вокруг. Во мне будто бы открылось второе дыхание, стоило это понять, а тело налилось новыми силами продолжать борьбу. Быстро, словно вспышка, я пронёсся между ног Пейна и полоснул его ногу давно не обрезанными когтями. И, судя по вскрику, удалось дойти до кожи. Но это было лишь началом: я резко, но беззвучно сделал прыжок в сторону руки с лампой и вновь впился клыками в кожу Реджинальда, но на этот раз в запястье. Рефлекторно вор уронил лампу, к счастью, не разбив саму лампочку, но повредив некогда прекрасные стеклянные листья, что украшали её. Лишив противника оружия, мне оставалось лишь разжать челюсти и упасть на пол, чтобы мужик не поймал меня. Развернувшись, я нацелился в коленную чашечку и лбом снизу ударился в неё, заставив вора схватится за неё и упасть на колени, как тут же мои когти вцепились в лицо Пейна и стали беспорядочно проходиться по лицу. Однако тот стальной хваткой до боли в рёбрах быстро схватил меня и отбросил прямо под стол, под которым я пару раз перевернулся к недовольству своих костей. Тело будто само встало на ноги и попыталось совершить рывок в сторону нарушителя, как свет зажёгся, ослепив меня. — Что здесь… Реджи?! — раздался сначала серьёзный, а после обеспокоенный голос Альфреда, стоило ему, судя по всему, увидеть своего бывшего сослуживца. Краем глаза удалось заметить, как дворецкий подбежал к нему и сел перед ним. — Господи, что с тобой произошло?! Пейн вытер лицо и испуганно посмотрел на Пенниуорта, а затем, посмотрев по сторонам и увидев скалившегося меня небрежно указал на меня: — Эта кошка бешеная что ли?! Искусала меня и чуть не выцарапала глаза! «Ты мне чуть спину не сломал и рёбра пересчитал, так что мы в расчёте, мудак, » — хотелось мне сказать, но изо рта вышло лишь предупреждающее шипение. Альфред глянул в сторону, куда указывал Реджинальд и удивлённо осмотрел меня. Я же кивнул в сторону мешка, который дворецкий не заметил, пока подходил к потерпевшему. Пенниуорт, казалось, не понял мой жест и нахмурился, однако в следующее мгновение обратил внимание на мешок. Альфред хотел было потянуться к нему, как, внезапно, его руку перехватил Пейн. Пенниуорт удивлённо взглянул на друга, а его взгляд был каким-то жалостливым, словно того заставили сделать нечто против его воли. Здесь, внезапно, моё тело подало сигнал, словно вот-вот должно было произойти что-то ужасное. И, отжавшись этому чувству из-за неожиданности, ноги понесли меня к двум некогда приятелям. — Прости, Альфи, — пробормотал Реджинальд, как его неожиданные выпад был прерван мной, что вцепился как никогда раньше в руку вора, от чего тот с очередным болезненным криком выронил нож из руки. Стоило мне увидеть блеск стали, как тело напряглось пуще прежнего, глаза затмила кровавая пелена, а сил было столько, что показалось, будто бы я смогу сломать кость большого пальца, если приложу больше усилий. Что я и сделал: клыки впились ещё глубже в кожу, от чего я буквально пил кровь жертвы, а стоило зубам нижней челюсти ощутить твёрдую кость большого пальца, как с немедленным рывком вперёд я приложил чуточку больше усилий и услышал заветный хруст и пронзительный крик. Меня резко оттолкнули от Реджинальда, но мне было всё равно, ведь свою цель я выполнил. Весь мой рот был в крови, в этом ужасном металлическом привкусе, однако это всё перекрывалось от какофонии криков и удовлетворения за раскрытие истинной сущности Реджинальда Пейна. Вора. Лжеца. Предателя. Альфред точечным ударом в шею отправил своего бывшего товарища к Морфею, но само потрясение за произошедшее все не проходило. Дрожащими руками он схватился за мешок и резко открыл его, а стоило увидеть содержимое, как сам мешок упал из ослабевших рук. «Вот так и верь товарищам, которых не видел более двенадцати лет, » — мрачно подумал я, услышав, как в комнату зашёл ещё один человек. — Альфред, что за шум? — парень протёр слезящиеся глаза и внимательно осмотрел кабинет. Разбитая лампа, опрокинутая стойка, истекающий кровью, но, в то же время без сознания гость, стоящий посреди всего беспорядка Альфред, и я, у которого вся морда в багровой жидкости. — Э-это?.. — Мастер Брюс, — еле слышно прервал парня дворецкий, посмотрев на только что проснувшегося Уэйна. Он сглотнул вязкую слюну и продолжил: — Принесите верёвку на чердаке… и бинты на кухне. Брюс с небольшой задержкой кивнул и пулей выбежал из кабинета в сторону лестницы. Я же посмотрел на Альфреда и, убедившись, что с ним всё более-менее нормально, выбежал вслед за подростком, прихрамывая на две лапы. Что-что, а полёты по кабинету инвалидам противопоказаны.***
Пейн проснулся, стоило Альфреду плеснуть воды ему на лицо. Реджинальд стал озираться по сторонам, словно пытался определить, где находится. А находились мы все (и под все, я имею в виду меня, Реджинальда, Альфреда и Брюса) в том же кабинете, всё ещё не убранном после небольшой драки. Если раньше постоялицы были предрасположены к гостю, то теперь от этого чувства ничего не осталось: Брюс смотрел с явным недоверием, но между тем растерянностью, от доброжелательности Альфреда не осталось и следа, а я… ко мне единственному приходило удовольствие от связанного и безоружного вора. Сам же вор, попытался принять более удобное положение, но верёвки туго прикрепили его к месту, что единственное, что можно было свободно делать — это дышать. — Альфред, что происходит?.. — недоуменно начал Реджинальд, но стоило ему увидеть на столе возле Брюса свой фотоаппарат, как вздохнул и бросил на меня взгляд усталых глаз. — Так, значит, вы всё уже знаете? — Реджи, — голос Альфреда больше не был столь дружелюбным как раньше, стал более холодным и в то же время разочарованным, а то неудивительно — когда близкий друг чуть не прирезает тебя, пускай самой физической раны нет, но определённо остаётся рана на душе. — Что произошло? Господин Уэйн пустил тебя в свой дом, дал кров, а как ты решил отплатить? Под конец голос дворецкого дрогнул, но лицо оставалось беспристрастным. Видимо, хотя даже не так, точно слова давались Пенниуорту с трудом, но в нём ещё было много сил, чтобы говорить и осуждать. Предательство — штука крайне неприятная, а чем ближе к тебе родной человек, тем сложнее пережить это. От того и доверия не каждый заслуживает, а человек, обладающий интеллектом, не станет разбрасываться им направо и налево. К несчастью, даже так предательства невозможно избежать, — люди меняются, меняются их приоритеты, забываются их предыдущие внутренние законы, и Реджинальд Пейн определённо не исключение. Возможно за двенадцать лет они изменились и не раз. Однако значит ли это, что человека стоит порицать за изменчивость? Конечно же нет. Вот только… изменчивость, какой бы она не была, не должна причинять вред другим людям, хорошо знакомым или малознакомым неважно, ведь вокруг тебя не «твари дрожащие», а ты «имеющий право», поскольку вокруг рождаются, живут и умирают люди. Такие же личности, как ты сам. А значит, изменчивость — не всегда плохо или хорошо, это относительно, другое дело предательство по отношению к кому-то, поскольку здесь уже есть невозможно найти плюсы. Хотя, если углубиться в эту тему, то и само предательство может многое рассказать о человеке. — Ты не знаешь, через что я прошёл, Альфред, — мрачно ответил Реджинальд, посмотрев в глаза бывшего товарища. — Пока ты жил здесь, в тепле и уюте, мне приходилось выживать не только на службе, но и в Готэме после… — Это не повод играть на нашей дружбе… — Одиннадцать лет назад я лишился жены. Десять лет назад лишился дома. Вернулся в Готэм несколько раз сменил место работы, но ни одной нельзя гордиться. Кроме того, начал пить. Поверь мне, Альфред, за такой срок успеешь не раз поменяться. «Что и требовалось доказать, » — я посмотрел на Брюса через плечо, и тот кинул на меня растерянный взгляд, но вскоре снова впился взглядом в лжеца. — «Гнать его нужно было с самого начала. Хотя, сравнивая с этой ситуацией, так даже лучше. Осталось только дождаться его команды или же банды, которой всё нет да нет…» — И ради чего всё это? — спросил Альфред, нервно сжимая кулаки. — Вас послал совет директоров, мистер Пейн? — не дал ответить Уэйн, ещё раз посмотрев в мою сторону. Я на взгляд никак не ответил, только неопределённо махнул хвостом. — Иначе зачем Вам фотоаппарат и моё расследование? Но посмотрело старшее поколение, кто-то задумчиво, кто-то поражёно. Пейн угрюмо усмехнулся и ответил: — Поверь мне, парень, тебе лучше не знать, кто меня послал. Тебе же будет хуже. Такой расклад Уэйну не понравился. Он встал резко с дивана и прикрикнул: — Как зовут заказчика?! — Мастер Уэйн, держите себя в руках, — сделал замечание Пенниуорт, не смотря на обстановку, однако и тот, судя по состоянию, скорее всего, был бы рад повысить голос на Пейна, но старался не делать этого. — И не собираюсь, Альфред. Как ты вообще держишь себя в руках рядом с тем, кто тебя чуть не убил?! — Реджи мой друг, господин Брюс, не смотря на его очевидную попытку убийства. «Едрить его в корень, какой нахрен друг?!» — пришло и моё время негодовать. — «Тебя значит, чуть не убивают, но всё равно этот мерзавец остаётся твоим другом? Алло, Альфред, включи мозги, это не тот Реджинальд, которого ты знал». — Я не хотел тебя убивать, — между тем в спор встрял Пейн под общие взгляды, призывающие замолчать. Однако тот оказался слеп на намёки. — Может, правда, ненадолго отправить в больницу в крайнем случае, но не более. «Вот это я понимаю, вернул себе доброе имя, » — саркастично оставалось мне заметить. Взгляд моих глаз продолжал быть прикованным к Пейну, отслеживал каждое движение его рук, ног, всего тела, что, по внешнему виду, вызывало дискомфорт у последнего. На замечание вора никто не спешил отвечать. У всех присутствующих были вопросы к вору, но никто не спешил начинать, поскольку мужик был непреклонен. Но Брюс всё же попытался вытянуть из него информацию: — Кто. Из совета. Вас. Послал? — отчеканил Уэйн, а кулаки до хруста в костяшек сжались, вот-вот смотри ударит неудавшегося убийцу. Реджинальд только неопределённо пожал плечами. — Лучше живи без всяких расследований, Брюс. Так будет гораздо легче, сдалось тебе оно? От подобного заявления подросток кажись, подавился воздухом, и в порыве гнева ударил кулаком по столу, как бы показывая решимость в своих действиях. Но подобный жест не вызвал ни одной эмоции на обречённом лице лжеца. — Я должен знать, с чем боролся мой отец и найти убийцу моих родителей! Мне оставалось лишь с такой же обречённостью посмотреть на потолок, как бы создавая незаинтересованный вид в происходящем. Уэйн скорее выдаст всё, что не написано на доске Реджинальду, чем удасться разговорить его. Здесь и нужна дисциплина, которой учит Альфред, чтобы вести грамотный допрос. Жаль, что до этого пока не дошёл Брюс. Ну, или дошёл, но ранее полученная информация о произошедшем вместе с гормонами делают своё дело. —И зачем же тебе это нужно? — резонно спросил Пейн. — Мне жаль твоих родителей, но они мертвы. Им нет дела, найдёшь ты их убийцу или нет. Не лучше ли жить в настоящем? Послушай отжившее своё человека… — Не Вам учить меня, как жить, мистер Пейн! — только и сказал Брюс, но судя по его лицу он готов был высказать ещё «пару ласковых» в адрес вора, жаль, что присутствие Альфреда не давало это сделать. Парень отвернулся в мою с Альфредом сторону и задержал взгляд на мне. На сердитый взгляд мне просто было нечем ответить, кроме как равнодушным, однако это равнодушие заставило гнев отойти на задний план, уступив озадаченности. Он нахмурился, словно что-то вспоминал, от чего я, не вслушиваясь в диалог между Альфредом и Реджинальдом, склонил голову на бок, задавая немой вопрос. Что именно во мне парень нашёл — самому было не ясно, какие бы вопросы не одолевали мою голову. Быть может, что-то связано с моим внешним видом? На мне до сих пор была кровь Пейна, в то время как его раны и перелом были туго перебинтованы Пенниуортом. Но в это как-то слабо верилось. — «Банда» и «медленно»? — как бы спросил меня Уэйн ровным тоном, и, к моему несчастью, это услышали все присутствующие. Бывшие товарищи остановились и медленно повернулись в нашу сторону. Оборачиваться в ответ я не стал, взгляд приковался теперь к Брюсу, что одними губами произносил эти три слова, будто бы пробуя их на вкус. Во мне появилось беспокойство, что парень нарушит своё обещание, не говорить о моей разумности, в конце концов он мог просто об этом забыть, что было бы крайне неприятно. Но тот всё продолжал и продолжал повторять слова, всё больше и больше хмурясь. — Мастер Уэйн? — окликнул подростка дворецкий, пребывавший в том же не понимании, что и я. — Я вызову полицию, не переживайте. А пока, отправляйтесь спать, — я отчётливо ощутил взгляд на своей спине, но всё не оборачивался. — И… умойте своего кота. Но Брюс будто бы не услышал рекомендаций опекуна, заместо этого он перевёл взгляд с пола на ничего не понимающего меня. Как, вдруг, глаза его засияли восторженно, словно на него снизошло прозрение. Парень с хитрым прищуром улыбнулся краешком губ и медленно повернул голову к Реджинальду. — Бандерслоу, — медленно, по слогам произнёс Уэйн, вызвав у меня и Альфреда озадаченность, а у Пейна испуг. Именно последнее вызвало у парня победоносный взгляд, а улыбка расширилась. — Сид Бандерслоу, один из членов совета директоров вас нанял, не так ли? — От-откуда?.. — поражёно спросил Реджинальд у парня, на что тот неопределённо посмотрел на меня и взял на руки, указательным пальцем почесав меня под подбородком. Нечто похожее ранее делала Селина, пока была в поместье, видимо парень это перенял. — Ради твоей же безопасности, Брюс, не знаю, как ты об этом узнал, но не связывайся с ним… — Видите ли, мистер Пейн, это уже не Вам решать, — несколько насмешливо завершил Брюс и обратился к Альфреду: — Спокойно ночи, Альфред. Дворецкий же ничего не ответил, только заторможенно кивнул и вновь развернулся к бывшему другу. Уэйн вышел из кабинета и направился в сторону ванной. Однако мне в тот момент было совсем не до этого, поскольку мозг пытался переварить произошедшее за последнюю минуту допроса, хотя таковым его назвать было затруднительно. «Банда и медленно? Бандерслоу? Как это вообще совместимо?.. Хотя… слова «band» и «slow» банда и медленно соответственно похожи по звучанию, но не достаточно, чтобы за пару минут прийти к такой фамилии. Ну, по крайней мере, для меня. Но если так подумать, то слово «and» или «и» на русском посередине составляет словосочетание «band and slow», что, пускай, и в таком варианте не прибавляет рычащего звука, однако это было достаточно, что провести чёткую аналогию с одним из директоров. В таком случае выходит, что никакой команды у Пейна нет, а следовательно — он один и мне не стоит переводить всё подряд… Ой». Меня неожиданно крепко прижал Брюс к груди, хотя, казалось бы, он должен был меня наоборот отпустить в ванную. Воздуха стало не хватать, поэтому я тихо начал хрипеть, что привлекло внимание парня и тот ослабил хватку. Из-за столь резкой смены настроения я был, мягко говоря, обескуражен, особенно, когда взглянул на благодарное лицо. — Спасибо, Джейкоб, — прошептал Уэйн и судорожно вздохнул. — Альфред и ты — моя семья. Я… я бы просто не пережил, если бы с Альфредом что-то произошло, — я тихо вздохнул, наконец поняв причину. Но всё, что я сделал — это просто чуть приподнялся и потёрся макушкой и подбородок Уэйна, попытавшись его успокоить. «Всё хорошо, Брюс, » — фраза вырывалась из груди, но только мурчанию удавалось раздаться из глотки. — «Всё хорошо…» Постепенно парень начал успокаиваться и вскоре, с последним судорожным вздохом, он поставил меня в ванную, напоследок погладив по голове. Это заставило меня уставиться на Брюса, к которому наконец вернулось прежнее лицо, на котором был виден триумф. Парень взял в руки лейку для душа и стал на другом конце ванной настраивать воду, рукой ощупывая её температуру. И всё это происходило с той же триумфальной улыбкой, которую я разделить не мог, поскольку помнил предупреждение (или угрозу?) Пейна. Да, ему верить после всего произошедшего не было никакого желания, вот только остался какой-то осадок, словно в его последних словах была правда. В конце концов ни я, ни Брюс, ни Альфред не знали, на что способен этот человек, Бандерслоу. Но, учитывая, что он, скорее всего, связался с мафией, означало, что прибегнуть к противозаконным действиям для него было проще простого. — Ты — чудо, Джейкоб, — признался Брюс ненадолго посмотрев на меня, а после вернулся к ощупыванию и созерцанию воды из лейки. И на его лице проскользнула некая задумчивость. — Бандерслоу. Один из директоров, отвечает за физические операции в корпорации. Надеюсь, что смогу застать его, скажем… на каком-нибудь мероприятии, чтобы не вызвать подозрений, — Уэйн кивнул будто бы самому себе и потянулся ко мне, норовясь схватить. — Но все… Джейкоб? Парень удивился стоило мне отбежать на пару шажков от парня. Укоризненного взгляда не слишком удалось достичь, но продолжительного было достаточно, чтобы улыбка с лица Уэйна сошла, а губы сжались в тонкую полоску. — Ладно, Джейкоб, соглашусь был не прав, — я наклонил голову, показывая свою неудовлетворённость. — Но, признай, видеть во всех людях угрозу — не самое лучшее решение. «Но не тогда, когда ты юный миллиардер, а к тебе в гости наведывается неизвестный спустя пару дней после твоего выступления перед советом, » — проговорил я мысленно, но, смирившись с тем, что пока я не могу свою мысль напечатать, вернулся на своё прежнее место. Парень вновь проверил воду и принялся омывать меня, пока мне оставалось только покорно стоять и принимать сначала не слишком тёплые струи. Свободная рука Уэйна осторожно тормошила меня за шерсть, особенно уделяя внимание спине и морде, на которой всё ещё была чужая кровь. Пальцы Брюс проходили по голове, ушам, загривку, вызывая из меня приятное мурчание, особенно отчётливыми они стали, когда тело привыкло к температуре воды и теперь просто кайфовало от действий хозяина. Правда было не слишком приятно, когда парень намыливал меня специальным шампунем для котов, однако тёплые струи унесли неприятное ощущение вместе с кровью и скопившейся за месяц пылью и грязью. Была б моя воля, то я бы продолжил стоять под лейкой ещё долгое время, вот только Уэйн выключил воду, к моему разочарованию, и взялся за красное шерстяное полотенце, чтобы меня вытереть. Здесь мне снова пришлось столкнуть с одним неприятным моментом — слишком резко, от того и больно порой руки Брюса под полотенцем тянули шерсть, за что я то и дело предупреждающе порыкивал, но парень, из-за того, что был в своих мыслях, не обращал на это внимание. Пришлось смириться, не кусать же его в самом же деле? Уэйн обмотал полотенце вокруг меня и понёс так в комнату. Всё что оставалось делать, это удручающе смотреть в пол и смотреть, как с уха на пол падают редкие капли, благо не красные. Вряд ли Брюс будет спать после произошедшего, скорее будет копать под этого Бандерслоу, вот только… прознав о том, что Реджинальд Пейн не справился со своей задачей, тот будет слишком осторожным и будет избегать любой встречи с Уэйном. «Может, стоит его отпустить?» — задался я вопросом. — «У Брюса пока ничего нет, значит директора посчитают выступление парня за показуху, как следствие — просто посмеются и перестанут обращать внимание на выходки Брюса. Но, опять же, может через один из проступков можно выйти на что-то серьёзное. Тем более, боюсь, какими бы сильными мои доводы не были, Уэйн к ним не прислушается. Остаётся только Альфред, но…» — я разочарованно вздохнул, что заставило парня посмотреть на меня и позвать, однако я не откликнулся, — «он же не знает о моей разумности». Зайдя в комнату, Брюс положил меня на стол, а сам взялся за тетрадь, в которой часто делал заметки или небольшие зарисовки на краях, когда надолго уходил в себя, и взял настольный календарь, начав его листать. Понятное дело, что не все события происходят на определённое число, а проведение большинства из них сообщается за месяц или несколько. По крайней мере, так будет логично. — Мне нужно будет добраться до его сейфа, там должны быть документы особой важности, — между тем зачем-то объяснял мне Уэйн. — Но от сейфа необходим ключ, нужно лишь его заполучить да так, чтобы сам Бандерслоу не понял. Что думаешь? — Брюс оторвался от своего дела и повернулся на меня, что боролся с полотенцем. И, наконец, избавившись от его плена, для начала посмотрел в тетрадь. Увы, пока все отмеченные события датировались либо концом лета, либо осенью. Но была небольшая надежда на ещё не объявленные события. Уэйн также перевёл взгляд на тетрадь и вздохнул: — Мда, соглашусь, с Бандерслоу я ещё не скоро встречусь. Но, хотя бы мы знаем того, кто подослал мистера Пейна, — и резко замолчал. Я повернулся в сторону парня и склонил голову на бок, вглядевшись в изменившееся лицо Брюса. Что-то явно не давало ему покоя, быть может, он, каким-то чудом, смог уловить мои мысли на счёт будущего Реджинальда? Или задумался над тем, как будет тяжело Альфреду пережить потерю друга? Как оказалось, второе. — Знаешь, Джейкоб, а ведь у меня в школе был… один товарищ, — я не отводил взгляда от парня, ожидая продолжения истории. — Думал, что мы с ним друзья, не разлей вода и всё в этом духе. Но… когда я вернулся в школу… он показался мне совершенно другим. Будто бы человека подменили. Мы с ним рассорились, даже дошло до драки, ну, это ты и сам знаешь… «Это ты про чувака, что давил на рану, а после ты дал ему в морду?» — мысленно спросил я, даже не посмотрев на машинку по другую сторону от меня. Лапа с конструкциями до сих пор побаливала. — «Это действительно неприятно. Что-то похожее было и у меня, когда я впервые попытался покончить с собой. Лишь один из всей шайки не отвернулся. Эх, Коля, побольше бы миру таких же понимающих людей, как ты». — Тогда, на ужине, мистер Пейн казался таким искренним, а Альфред счастливым, ты бы видел. Не вериться даже, что всё это — лишь игра, чтобы окончательно втереться в доверие… Джейкоб, я изначально его немного подозревал только в начале, но не так, как ты… ай, не веришь — так и быть, всё равно обман раскрылся. Я демонстративно отвернулся, будто бы мне резко стала интересна стопка книг на краю стола, как почувствовал на своей голове руку парня, что стала поглаживать меня. Однако на эту манипуляцию я только боднул головой и отошёл в сторону, на что Уэйн цокнул языком и задержал свой взгляд на моей лапе. — Что-то мне кажется, нам следует заехать к доктору Хирсу в ближайшее время. Ты так не думаешь? — я отрицательно качнул головой. Боль была лёгкой и на ней не стоило заострять внимание. Вряд ли там даже ушиб будет, даже не смотря на кривые полёты по кабинету. Брюс тихо постучал ручкой по столу и сказал: — Если состояние ухудшиться, сразу говори, хорошо? Я никак не выразил свой ответ, вернулся обратно к полотенцу и лёг на него. Я ещё долго наблюдал за работой Брюса, но делал это без интереса, поскольку больше делать мне нечего. Информация о Маре или Морене, о всех обрядах, связанных с ней, праздниках и всего прочего мне была недоступна из-за банального отсутствия необходимых книг в комнате. От того и приходилось то смотреть на самого Брюса, то поглядывать на корешки ненужных и неинтересных книг, то бродить взад-вперёд без особой цели. Когда была намечена не только цель, но и был ясен путь к ней, всё остальное волшебным образом отошло на второй план и отвлекаться на что-то иное не было желания и сил. Брюс зевнул, прикрыв рот рукой, встрепенулся и продолжил что-то записывать, что-то бурчать под нос. Всё это продолжалось до тех пор, пока слух не уловил вдалеке сирену, которую вскоре и услышал Брюс. Я подбежал к окну. У ворот остановилась полицейская машина, а на встречу ей вышло два человека, один из которых был с завязанными руками за спиной. Не знаю, каково было лицо Альфреда, однако, скорее всего, на нём была печаль. Конец POV Константин