***
Лоренс открыл глаза. Было темно. Люди, которые окликают темноту, долго не живут. — Есть кто? Он что, уснул? Прямо в гостиной. И ему спалось хорошо. Спокойно. Он сел. Футболка холодила под мышками и липла к спине. Он дернул плечами — инстинктивно, слишком холодно тут. Свитер бы, или обогреватель, или… Он так себе все это представлял? Потусторонняя хуйня, освободившаяся в этом доме была лучше его матери. Он не должен так думать? Она вернется. Вопрос: когда она вернётся. — Его прошибло потом. — Она не могла испугаться навсегда. Она вернется. На стене расцвело лицо. Медленно, из белых полос и теней, под прожекторным светом, Лидия отделилась от стены и встряхнулась. Он прошептал: — Привет, отравление асбестом, — во рту было шершаво и сухо. — Что, решила не уходить, не попрощавшись? Хотя бы кто-то в его жизни. Лидия смотрела хмуро. — Слушай, я честно не думал, что… — Получится. — Честно. Весело было! Слушай-слушай! Она мрачно на него посмотрела: — Я все, что обещала, сделала, — у нее опять были глаза, и темные полосы с щек она почти стерла. Жалко, что все закончилось. — Ладно. — Пауза. — Тебе нужен адрес? Можно нагуглить… — Нет, мне хватит просто потянуться, — Лидия смотрела обвинительно. — Все. Пошла. Он кивнул. Лидия сжала кулаки и зажмурилась. Интересно, все эффекты пропадут, после того, как она уберется? И разболтавшиеся рамы перестанут светиться? — Что-то не так, — она открыла глаза и моргнула. — Я не могу. Не получается. Она сжала кулаки, подобралась, сдавила голову ладонями. Лоренс зажал уши: фоновый вой вдруг взвился и стал невыносимым.***
Этот дом теперь крутой, пиздец! Лоренс был в сложных чувствах. Это все было вероятно не к добру, но кто умеет планировать на будущее? Он не умеет. Затянутые паутиной окна обеспечивали уют, заплесневевшие яблоки вполне можно было кусать с боков, от сплошных спиралей в стеклах было спокойнее. Гнилой кофе? Он давно хотел завязать с кофеином. Ещё, кажется, его покрывало медленно покрывалось плесенью — но это было все еще лучше, чем жить с матерью. Да тут как в парке развлечений, только лучше. И вся эта загробная хуйня рядом и тебя не тронет, и можно расслабиться. И никто тебе ничего не говорит, и ничего не указывает. И тебе вроде как нечего есть… А, нет, консервы в подвале нашлись — повезло! Но ему почему-то не особенно хотелось есть. А еще не очень понято было, сколько времени прошло. Часы остановились — телефон перестал показывать время. Он пытался его зарядить, но розетка заискрила и он плюнул. Слоняться по дому было сносно. Лидия тоже слонялась, хотя она и не привидение. А в остальном, все было очень неплохо. Ему вроде как нравилось все это дерьмо. Лидия слонялась. В этом было что-то не так, и это грызло его немножечко, но недостаточно, чтобы эту тему поднимать. Ему-то, в целом, было неплохо. Лидия слонялась по дому, стены скрипели, оторванные головы в окнах мигали, они все еще были оторваны от всего остального мира. Он стал лучше высыпаться. Он однажды застал ее внизу. Он раньше спускался настороженно, а потом расслабился, начал спускаться, как будто это действительно его дом. Лидия стояла у входных дверей, у него на глаза она щелкнула замком и потянула дверь на себя. Выставила в дверной проем средний палец. Снаружи шуршало, и шорох приближался, Лидия закрыла дверь. Прижалась лбом. Опять открыла и потянула ручку на себя. — Слушай… — что, собственно, он может сказать? — Хочешь персиков? У меня есть еще банка, консервированных… Он ни разу не видел, чтобы она ела. Она вообще может? Она толкнула дверь от себя — замок щелкнул, что-то снаружи заскрежетало, что-то большое… Лидия разжала пальцы на ручке и молча обошла Лоренса по кривой. Ладно, ему больше достанется. Если бы не эти непонятные и неприятные ситуации, все было бы совсем хорошо. А так Лидия бродит по дому с хмурым лицом, на стенах проступают влажные пятна, коридор затопило черным дождем. Но можно смотреть на плюсы ситуации: ему же хорошо? Да?***
Отрубленная голова в окне светилась как лампочка. Лампа на стене рассеяно и уютно подсвечивала блок с усилителем. Было тепло. Лидия липла спиной к потолку, волосы и край юбки у нее тянулись вниз, как будто были единственным, что в ней соглашалось, что гравитация существует. Интересно, он теперь всегда сможет видеть призраков, или здесь просто такое особенное место силы? Он все равно давно не выходил, какая разница. Зачем выходить? Он выставил батарею консервов возле кровати. Странно, есть все еще особо не хотелось. Лоренс поправил подушку под головой и замахнулся: теннисный мячик лениво подпрыгнул вверх — он выбросил руку, поймал его, подбросил еще раз. Мягкий свет в его комнате. Мягкая кровать. Демоница просто висит у него на потолке. Ничего нового. Как она могла влезть в такую ситуацию, если ей действительно тысяча лет? Демоны медленно умнеют? — Умеешь ловить мяч? Лидия молчала, он поймал мяч с тихим хлопком, бросил — опять поймал. Она, наконец, сказала: — Нет. — Это несложно. Просто ловишь. Раз, два, не сложно. Лидия смотрела выжидающе. Кажется. Снизу было трудно разобрать, и к тому же у нее волосы свешивались на лицо. Он подкинул еще раз. Лидия медленно потянулась вниз, вытянула руку и цапнула мяч у самого его носа. Стоп, у нее черные ногти? Он никогда не замечал, что у нее черные ногти. Прямо как у него! Черт, у него в груди потеплело. — Вот-вот, видишь? Несложно. Хотя так ловить сто процентов нечестно, тебя бы ни в какую лигу не взяли, — он не пытался ее подбодрить. Нет. У нее действительно трудно лицо разобрать за волосами, только нос торчит и блестит один глаз. По крайней мере, сегодня у нее есть глаза. Один. Сделай вид, что тебе весело, чтобы меня не расстраивать, тебе что, трудно? Лицо обожгло болью. — Ай, бля, — из глаз брызнуло, он дернул головой назад, зажал ладонью нос. Мяч тяжело скатился с кровати. — Ай! Что ты делаешь?! — Мне скучно. Она что, просто пальцы разжала? Он ладонью растер по щекам выступившие слезы, боль отпускала медленно. Щеки кололись. От подушки под головой пахло болотом. Или это от него? Лидия втянула руку на место и продолжала висеть под потолком. Ну елки. — Хочешь мудрость? — Лоренс поковырял указательный ноготь. Лак отставал черными крошками, от него совсем немного осталось. Нужно порыться в ящиках, может, где еще есть какой лак. — Нет. — Быть живым — хуево. — Он добавил после паузы: — Просто к слову пришлось. — Хочешь стать мертвым? Он прислушался к себе: хочет? Кровать под спину давила удобно. Он просто не хотел ничего менять. Все это было неплохо. Если бы знать, что мать не вернется. Потому что она точно вернется, ничто не могло напугать ее так, чтобы она бросила все свои вещи, и деньги, и бухло. Может, замка мало, и дверь нужно было забаррикадировать? — Не знаю. В дверь поскреблись. Он молча наблюдал, в конце концов, они открыли ее все-таки: женатики стояли на пороге. Вау, они вспомнили, что дверь можно открывать до того, как зайти в комнату. Вау, они вдруг вообще про них вспомнили. Лидия переползла в угол: — Чего вам? — Есть несколько вещей, которые мы хотели бы обсудить. Лоренс потер нос указательным пальцем и откинулся на подушку: — Как вам новая обстановка? Кровоточащие глаза над камином добавляют уюта, да? Блондинка потерла плечо: — Мы как раз об этом и хотели поговорить. — Гляньте на нее, она всегда к похоронам готова, так что нечего ее злить. — Он ткнул пальцем в потолок. — А? А? Привидения молчали и переглядывались. Потом блондинка открыла рот: — Нам не кажется, что-то, что происходит, идет на пользу… — Всем нам. — Тебе в первую очередь. Неудачники. Зелёный муж покивал. — Дом… Я имею в виду дом… Ты не можешь не замечать, как сильно «ситуация» на него влияет. Как странно, что привидениям не нравится творящаяся тут потусторонняя хрень. Им не нравится, а ему нравится, ха. — Боитесь остаться без крыши над головой? — Нам дорог этот дом, — Блондинка расправила плечи. Черт, а они старше, чем ему сначала показалось. — И мы подумали… Если… Мы слышали, что тебе не пригодился этот призыв, так, может… — Тебя можно отозвать обратно? Он сжал губы. Если ее отозвать, все закончится, да? Он что, не хочет жить в реальном мире? Он же столько всего хочет сделать. Или не хочет. Или хочет, чтобы его все оставили в покое. Может, правда, стоит умереть? Интересный вопрос, где там его пачка доритос, которую он раскопал в тумбочке накануне? Лоренс запрокинул голову. Лидия сидела в углу над кроватью, ее лица ему видно не было, а вот подошвы ее ботинок он мог рассмотреть во всех подробностях. — Просто вариант. Лидия распрямилась. Отцепила руки от обоев, прошлась ногами по стене, стала перед зелёными Мейтландами — им хватило ума попятиться: — Это просто… — Вариант. — Хотите, чтобы я оставила дом в покое? — Возможно… — У нас была такая мысль… Лидия прошептала и подпрыгнула на месте, вгоняя ботинки в пол: — Я знаю. Лоренс поднялся на локте. Лидия повернула к нему сияющее лицо. О нет. — Я знаю, что нужно сделать! Нет-нет-нет, все же так нормально было. — Ты все ещё живой, да? Она слишком радовалась, и он с трудом выдавил: — Ну, насколько я зна… — Мы женимся! Что? — Что-о?! — блондинка прижала руку к груди. Как её? Барбара? Все равно у нее не может быть припадка, она же мертвая. — Я стану живой и поеду за книгой. И призову ее! И все будет как раньше! Здорово? — она вытянула руку и дернула его за футболку. Здорово. Потрясающе. Он не этого хотел. А чего он хотел? Чтобы ничего не менялось все же хорошо. Стоп-стоп-стоп. Откат, откат, откат. — Это меня оживит. Брак все равно будет фиктивный, так что какая разница. Они смотрели на нее молча. — Это так работает. Все еще молча. — Такое правило. Она прошлась взглядом по их лицам и поморщилась: — Вы искренне заставляете меня сомневаться, что в ваших человеческих книгах может быть что-то толковое. Не важно. Лидия потерла манжетой черные губы и улыбнулась. Комната полыхнула цветами. Ебучие спирали потянулись к потолку, цепляясь друг за друга — Лидия улыбалась широко и радостно. Пиздец-пиздец-пиздец. Обратно-обратно-обратно. Он не этого хотел. Через гул в ушах, он еле разобрал, как Барбара спросила: — А ты когда-то эээ была живой? — спасибо, что тянешь время. Может, это привидение в юбке не такое уж и бесполезное. — В смысле, родилась, а потом умерла? Нет, конечно, я всегда была такой. Ещё раз, я не человек, я не такая как вы, даже мертвые вы. Как это работает? Что с ним будет? Думать не получалось. Что делать? Если перерыть дом, можно наскрести на билет, взять гитару и две футболки, добежать до остановки Грейхаунда — черт с ним, с домом. Это все равно не его дом. Приведения разберутся сами. Не будет же она их развоплощать или чего там. Вряд ли. Вероятность маленькая. Вряд ли. Снаружи не его мир. Не живой мир. Снаружи шелестит что-то огромное и хочет пробраться в дом. Пиздец, он в ловушке. Он медленно начал: — Слушай, Лидия. Лидия повернула к нему голову, не двигая плечами, по-совиному. Он быстро поджал руки, мол, смотри, никаких схем. — От тебя требуется только сказать: согласен. — И я что, умру? Лидия пожала плечами: — Не знаю. Увидим. Тебе же плохо было быть живым — ну вот, — она потерла лицо. — Может, все-таки лучше тебя отвязать от дома? Полетишь, поищешь себе людей, которые тебе помогут? Поближе к офисам Амазона, опять же. Я тебе обещаю, в этих офисах ты будешь чувствовать себе как дома. — Не хочу рисковать. А если ты — единственный живой человек, который может меня видеть? — она пожала плечами. — Ты первый за тысячу лет. Зачем рисковать? — Это плохая идея. — Что? Ну давай. — Ты, правда, портишь дом. И весь этот вой, все эти… эээ… летающие головы — это все дешевые спецэффекты. — Чего? — У нас ничего не выйдет, мы по гороскопу не совпадаем. — Мне просто нужна книга! — она наливалась цветом. — Я не создан для брака, опять же, — у него трясись руки, но, кажется, голос получалось держать веселым. — Не подхожу. Все это ерунда, сворачивай лавочку. Хватит портить дом. — Как ты смеешь! Как вы все смеете! Я… — она медленно оторвалась от пола. Вспыхнувшие волосы сделали ее похожей на свечку. — Я всех вас убью. Она не шутила. Блин, не получилось. Ладно. Другой способ. — А мать твоя хотела бы, чтобы ты её дергала с того света? — Что? — Я так понял, она однозначно выразилась — вы все ей… — За. Мол. Чи. — Лидия зависла, поджав ноги, нос к носу с ним, глаза темные, без зрачков, слишком близко, от нее пахнуло статическим электричеством и палеными волосами. Пиздец. Вариантов больше нет. Он, не отводя глаз, потянулся и нашарил ее руки — странно, что его не ударило током — и сжал ее поджатые ладони. Бля-бля-бля. — Ты… эээ… права. Я погорячился. Давай, женимся. Она замерла. Вытянулась. Медленно опустилась на пол. Кончики волос у нее слабо тлели, Лидия смотрела с подозрением. — И ты не станешь ничего срывать. Бля. — Нет, не стану. — И я заберу книгу. — Заберешь. Она неустойчиво переступила на месте, а потом улыбнулась. Световые спирали рванули к потолку, на ходу разворачиваясь.***
Лоренс громко прошипел в темноту: — Народ? — он подождал. — Вы тут? — К сожалению. Лоренс высунул нос из-под одеяла — Барбара с Адамом сидели на полу, сизовато поблескивая, Барбара положила на кровать призрачные локти. Если бы они все были в другой ситуации, может… Так, думай о деле. Лоренс стянул одеяло с головы и хлопнул ладонями о колени. Черт, слишком громко. Притих. — У меня есть план. Ничего хорошего с этих слов никогда не начиналось. Адам кивнул: — Нам нужно каким-то образом найти экзорциста. Ты проверял — телефоны работают? — Я не удивлюсь, если нет, — Барбара легла щекой на руки. Лоренс ковырнул одеяло ногтями: — Нам нужно сделать вид, что все нормально. Лица у женатиков были непередаваемые. Хоть бы Лидия не подслушивала под дверью, хоть бы не подслушивала. Она дала ему ночь отоспаться — в этих широтах он давно перестал отличать день от ночи, но без разницы, главное — лишнее время. Последнее желание. Щедрый подарок. — Я думала, тебя не устраивает… Он перебил Барбару: — Меня и не устраивает. Но у меня есть идея, — он вдохнул поглубже. — Я предлагаю не вмешиваться. Они заговорили хором. Он замахал руками: — Цыц! Молчите! Фу! Я знаю, звучит контрпродуктивно, но слушайте! — Мейтланды смотрели на него в четыре глаза. Как привычно оказывается, когда на него смотрят, как на дебила. — Если благодаря свадьбе она действительно оживет, то перестанет быть демоницей, станет обычной — и так будет легче всего ее победить. Попробуй выживи сейчас без денег и документов, когда ты выглядишь на десять. От нее будет избавиться легче легкого, а она понятия об этом не имеет. Барбара поморщилась: — Это немного… — Гениально. — …жестоко. — Ну… — он почесал щеку, — да. Но она обещала нас всех убить — а вас развоплотить, не важно. Думаю, если дать ей саму себя избавить от всех ее сил — у нас будет море времени решить, что с ней делать дальше. Барбара задумчиво начала: — Она может покончить с собой… — А это не привяжет ее обратно к дому? Барбара пожала плечами: — Мы знаем слишком мало о том, как все это работает. Почему мы все еще здесь? Откуда она знает, что эта свадьба ее оживит? — Представляешь, если где-то есть свод правил, — Адам улыбнулся ей, дергано ковыряя ногтями руку, — где все это записано. — Он бы нам очень пригодился, — она слабо улыбнулась в ответ. Какими же они могли быть невыносимыми. Он все еще здесь, здравствуйте, обратите внимание. — Все это очень мило, умолкните уже, ладно? Завтра действуем по плану. Не злим ее и не расстраиваем, пока все не случится. Лады? Лады. Я буду спать, завтра сложный день. Никакого завтра не будет и вряд ли он сможет уснуть. Привидения смотрели почти жалостливо на то, как он вертится в одеяле. — Все. До свидания. Дверь — там.***
Гостиная полыхала, как сон при температуре под сорок. Он почти поверил, что сейчас день. Пятна на стенах подсохли, но кровавые потеки блестели, как свежая краска. Свечи стояли рядами, внезапно везде. — Ты долго спал. Потрясающе. Сама Лидия выглядела так, как будто не спала пару столетий. — А ты не переоделась. Она посмотрела себе на ботинки, а потом подняла голову и заглянула Лоренсу в глаза. Её платье вспенилось широкими оборками и залилось кровью, рукава вздулись, край юбки рухнул в пол и пошел волнами. Лоренс сглотнул. — Ты тоже выглядишь странно, — красная фата сползала ей на лоб, и Лидия потянула ее назад обеими руками. У нее даже сетчатые перчатки стали красными. Ему не было бы так стремно, если бы она выглядела старше. Можно, она хотя бы попытается выглядеть старше? Пока она похожа на ребенка в платье на вырост. Возможно, потому что она и есть ребенок в платье на вырост. — Не нравится? Прости, футболка с единорогами была бы лучше, но она в стирке. А спортивки свежие, достал их из шкафа. — Забудь. Лидия щёлкнула пальцами. Его обдало холодом, он еле сдержался чтобы не покрутить головой: где-то же должно быть это ведро, которое на него рухнуло. Когда последние ледяные капли докатились до кроссовок, и он проследи за ними взглядом и вдруг понял, что случилось. Штанины поверх кроссовок лежали красные. Он пощупал живот и горло, под пальцами были пуговицы и воротник. — Это костюм. — Это костюм. Что-то она в человеческих традициях, значит, всё-таки смыслит. Лидия покрутила головой: — Все, хватит, все готово, нужно начинать. Что плохого в том, чтобы влезть в фиктивный брак с демоницей? Может, получится ничего? Может, они придут к взаимопониманию? Может, она как богомолиха откусит ему голову, сразу, как только он скажет «согласен»? Он подставил ей локоть, и она взяла его под руку. У импровизированного алтаря (стол, свечи — и достаточно) крутились Мейтланды-неразлучники. Барбара грустно улыбнулась Лидии. Она прочистила горло и пригладила волосы. Надо держать себя в руках. У него есть план. У него есть план. У него есть план. Он будет скучать по всей этой сверхъестественной фигне. Он по этой дружбе будет скучать. Лидия смотрела сосредоточенно, он потянулся и взял ее за руки. Она все еще здесь, а он уже думает о ней, как о покойнице. И не потому, что она мертвая. — Вы готовы? Согласны ли вы взять друг друга в супруги, сочетаясь этим абсолютно нормальным союзом? У него есть план. И у него совсем не потеют ладони. — Согласен. Он потянулся и дотронулся губами до фаты у нее на макушке. Осталось дождаться, пока она превратиться и пока скажет… Лидия потянула руки на себя. — Что? Если ему не хватило убедительности, он сейчас умрет — странно, насколько эта мысль уже стала привычной. Лидия смотрела прямо, от мелькающего синеватого света у нее под глаза залегли тени. Он, наверное, тоже сейчас так выглядел. И вот они стояли, как два синюшных трупа. — Я тебя заставляю. — Ну… — а смысл врать? — Да? Лидия сжала зубы: — Думаешь, ее я тоже заставлю. Лоренс открыл рот, а потом закрыл обратно. — Думаешь, она не будет рада? Как ты не рад? — Ну, — он нервно рассмеялся, — ты же не жениться на себе ее заставишь, так что… Она рассеянно стащила с волос фату и дала ей упасть под ноги. Фата сползла с ее юбки и рассыпалась мелкими паучками. — Думаешь, я… — ему не показалось, у нее начали расти волосы. Они ползли и ползли вниз, с плеч к поясу, по дороге выцветая до белизны. Лоренс хотел оттянуть воротник, но нащупал только мягкую горловину футболки. — Допустим, мне все равно. — Она шумно втянула носом воздух: — Допустим, мне наплевать. — Эээ… допустим. — Допустим мне наплевать! — она стиснула зубы: — думаешь, она не захочет?.. Думаешь, она будет против? — Слушай, я не могу… — Думаешь, это я виновата? У него в ушах отчетливо зазвенело. Он как-то не так себе все это представлял. Лидия тряслась, слезы ползли у неё по щекам, капали с подбородка. Ее платье завяло и потемнело, и почему-то седая и заросшая, она казалась только младше. Он все еще держал ее за руки. — Чего? Нет, ничего я такого… Она заорала: — Я виновата! Он заорал в ответ: — Я не знаю! Пауза. Он добавил тише: — Меня там не было, окей? Откуда я знаю? Лидия всхлипнула. — Это все как-то… — он начал неуверенно. Мейтланды шагнули ближе. — Слушай… Хватка ледяных пальцев у него на руках стала железной. Ещё чуть-чуть и ему понадобятся новые пальцы. Новые руки. Он сейчас, как дурак, останется без конечностей. — Я не знаю. Может, если ты тут все разнесешь и достанешь свою мать из… не знаю, откуда бы то ни было, тебе действительно станет легче. — Я тебя заставляю. — Ну да. Она мазнула плечом по щеке и истерически рассмеялась. Он открыл рот. Закрыл. Открыл опять. Он-то этого точно не скажет. Нет. Не скажет. — Я хотел тебя обмануть и оставить без книги. Вот. Теперь все. Он правда сегодня умрет. — Надо было выяснить, как отвязать тебя от дома сразу же, когда с книгой ничего не получилось. Лидия отпустила его руку и вытерла лицо рукавом. Агонизирующие тени потянулись вверх и первый раз за последние — сколько это длится? три дня? больше? — в окне выглянуло солнце. Из Лидии как будто весь воздух выкачали. А еще он не умер. — Эй. Она развернулась, шаркнула мелом по обоям. Раз. Два. Три. Три раза, а потом подняла руку и постучала. С той стороны открыли. Она шагнула в дымящийся зеленый прямоугольник. — А как же книга? Лидия повернула к нему серое влажное лицо и фыркнула. Рукавом ей не особенно удалось вытереть щеки. — И… все остальное? Она потянула за ручку и захлопнула дверь за собой. Он смотрел, как контур двери затухает. Из окна светило солнце. На полу лежали мятые раздавленные свечи. Отличное кровавое пятно над камином осталось, как было. Из окна слышно было проезжающие машины — снаружи опять что-то было, не полная темнота, помехи и неясная живность. Снаружи опять была реальность. И он не умер. Интересно, если он нарисует мелом дверь, она откроется? — Это все нужно убрать… — тихо сказала Барбара где-то у него за плечом. Сейчас главное убрать, конечно. После контакта с потусторонним миром, главное — устроить уборку. Но если честно, дом, и правда, был, как после отличного зависа. — Хорошая идея. Вперед. Я спать. Он посмотрел на вытянувшиеся лица Мейтландов и соврал: — Да ладно, ладно, шучу, вы чего? В дверь постучали. Вот бы сейчас выпрыгнуть из окна с гитарой и всеми деньгами, которые получится найти. Лоренс оттолкнул кроссовком примятую к полу свечку и выдохнул: — Иду-иду, не тарабаньте.