Икебана

Уилл пробуждается от громко звонящего телефона и снимает трубку автоматически, ещё не успевая толком проснуться. Ему кажется, что сон был для него очень важен, но такое происходит постоянно — желание завершить начатое в подсознании. Утренний холодный свет спешит смыть с его подсознательного липкие околоплодные воды. — Грэм, — хрипит он в трубку. На том конце провода слышен неясный шум. — Уилл, — произносит Джек. — В нашем деле произошли перемены. — Каком деле? После пробуждения он никак не может сложить частички пазла в единое целое. — В твоём деле, — кисло парирует Джек. — По защите свидетелей? Как? — Уилл силой воли приводит себя в вертикальное положение. — И почему ты говоришь об этом мне, а не Андерсону? Далее следует пауза. — Вскоре Андерсон позвонит тебе, чтобы сообщить, что Норико Куросава убита. Также сегодня утром в своей камере обнаружен мёртвым её муж. По предварительным данным, это суицид, никаких признаков насильственной смерти. Надеюсь, ты сможешь пояснить нам, что происходит. — С нашей стороны было бы глупо не рассматривать связь между этими событиями, — тяжело выдыхает Уилл. Внезапно он осознаёт, что это утро накрывает, поглощает его своими прохладными волнами. — А ещё, дай угадаю: меня переназначили на дело по убийству Норико Куросавы. Вопреки тому, что Уиллу определённо не нравится работа в поле, это как раз то, в чём он хорош. Таким образом совесть постоянно намекает ему, что именно в поле он должен бывать как можно чаще. Внезапно ему кажется абсурдной и смехотворной наивная надежда на то, что с крючка Джека можно соскочить без особой борьбы, исчезнуть с радаров поведенческого отдела и заняться относительно тупыми повседневными расследованиями, не связанными с убийствами. В обозримом будущем подобных вариантов для Уилла не предвидится. А ещё эта трижды клятая совесть, которая не позволяет ему просто отфутболить Джека, вполне разумно указав ему на то, что в штате полно в высшей степени компетентных специалистов, у каждого из которых есть кристально чистая справка от любого респектабельного психиатра. Когда Уилл спускается на первый этаж, Ганнибал, к великому прискорбию, уже не спит. Он сидит в гостиной и читает газету: эта деятельность настолько сильно не вяжется со сложившимся у Уилла образом, что он даже немного удивлён. Ганнибал переворачивает страницу с деловыми новостями и взглядом приветствует Уилла. То ли его полностью собранный вид в такое время суток, то ли нечто промелькнувшее в глубине его глаз заставляет Уилла отступить. Ошибки быть не может — это взгляд охотника. Вполне возможно, Ганнибал просто охотник за чужим разумом. — Доброе утро, Уилл, — приветствует он гостя, потому что Уилл не в состоянии и двух слов связать. В ответ он только хмурится. — У меня для вас плохие новости, доктор Лектер. На место преступления Уилл берёт Ганнибала с собой, потому что к моменту их выхода Колин Андерсон так и не перезванивает. Пожалуй, сейчас именно место преступления и является самым безопасным для Ганнибала. Звонок Андерсона поступает, когда они уже в пути. Андерсон повторяет рассказ Джека, разве что он ощутимо расстроен решением привлечь к следствию Уилла без согласования с другими агентами. Также он сообщает, что к Ганнибалу будет приставлен новый охранник, несмотря на то что технически тот перестаёт быть свидетелем. — Полагаю, вы очень значимы для Джека, — подытоживает Ганнибал, выслушав всю историю. — Раз он не прочь превысить свои полномочия, лишь бы привлечь вас в команду. — Такая вот проблема с нишевой репутацией, доктор Лектер. Ты уходишь, и на твоё место не могут никого найти. Если не быть достаточно осторожным, образованная вами ниша начнёт жить своей собственной жизнью, ещё и выдвигать тебе требования. Уилл вскользь бросает взгляд на Ганнибала, но не может прочесть эмоций: тень при ярком утреннем солнце падает на глаза, очень удачно пряча любое микродвижение. — То есть Джек просит вас об услуге, которую вы не готовы ему предоставить? — Дело не в том, что я не готов работать с полной самоотдачей, — отвечает Уилл. — Я могу, и я работаю. Просто всё это тянется чересчур долго. — Он сознательно приносит вас в жертву, — отмечает Ганнибал. — Лишь бы вы работали как следует. А вы так и не научились ему отказывать. — Проблема не в том, что я никак не могу избавиться от Джека, — иронично кидает Уилл. — Сильнее всего хочу избежать не самого Джека, а той части работы, к которой он меня принуждает. — Отвратительных убийств, выполненных вспыльчивыми психопатами. — Абсолютно верно, — соглашается Уилл. — Ваш послужной список впечатляет. Уилл выдаёт только короткий смешок. — У Джека послужной список не меньше. Они прибывают к огромному дому Куросавы, Уилл припарковывает свою машину рядом с полицейскими и заглушает мотор. — Я хотел бы зайти с вами внутрь, — произносит Ганнибал. — Полагаю, такое решение будет неразумным, — отвечает ему Уилл, но Ганнибал уже выходит из машины. — Я бывал на местах преступления прежде. По правде сказать, Ганнибал гораздо больше похож на сотрудника Бюро, чем сам Уилл. В то время как Ганнибал одет в идеальный костюм-тройку, на Уилле неприметная рубашка и джинсы. Пиджаки в жару он привык игнорировать, а кобура держится на груди, закреплённая ремнём через плечо. — Доктор Лектер, жертва была вашей подругой… — И таким образом я могу почтить её память, выказав должное уважение. — Для этого существуют похороны, — пытается убедить его Уилл. — Просто не входите в комнату. Тем не менее Ганнибал следует за ним по пятам, пока Уилл представляется местной полиции и заходит в дом. А затем Ганнибал с любопытством наблюдает, как мрачнеет лицо Уилла, когда он погружается в происходящее на месте убийства. Норико сидит на покрытом пластиком стуле, голова с тёмными волосами склонена набок. Её руки лежат ровно вдоль подлокотников, а одна нога заброшена поверх бедра второй. Единственной её одеждой является тонкое, филигранное кружево из крови, ручейками вытекающей из разрезанного горла и засыхающей поверх кожи. — Я разрезаю ей горло, словно она жертвенный агнец, — шепчет про себя Уилл. Он звонит Джеку прямо с места преступления. — Убийца забрал её язык и внутренние органы, — сообщает сразу, даже не уделяя времени элементарному приветствию. — Что ещё? — Органы были извлечены, пока жертва была ещё жива. Убийца разрезал ей горло, позволив истечь кровью, а затем заполнил образовавшуюся внутри пустоту чем-то напоминающим… компост? Гниющие фрукты, пищевые объедки. Потом он зашил её, и… — Уилл кривится. — Что ещё, Уилл? — Он вложил яблоко ей в рот. — Однако, наш убийца обладает чувством юмора, — проговаривает Джек. — И какие выводы ты сделал из увиденного? Её заставили замолчать? — Кто-то очень хотел, чтобы она не сболтнула лишнего, но загвоздка не только в этом. Если бы дело касалось только разборок между бандами, её бы убили быстро. Убийца явно желал, чтобы Норико страдала, и эта казнь являлась предупреждением для остальных. — Для кого это послание? Для доктора Лектера? — Возможно, — тянет Уилл. Но для такой простой угрозы слишком много работы. — У тебя нет никакой новой информации про эту семью или про само дело? — У тебя все те же материалы, что и у меня, — отвечает Джек. — Я смогу приехать через пару часов. Не отпускай от себя доктора Лектера, пока не приедет человек тебе на смену. — Ты ведь знаешь, что я не работаю больше в твоём отделе, — обращает его внимание Уилл. — Бюро уполномочило меня на временный перевод, — без запинки отбивает атаку Джек. — Вот так просто? Позаимствовать меня, как только у тебя появился очередной убийца, чью голову ты хочешь получить на блюдечке? — Ты просто находишься ближе всех к происшествию и можешь оценить общую картину, прежде чем тело заберут на экспертизу, — продолжает Джек. — Хорошо, я взглянул и оценил. Значит, я дожидаюсь твоего приезда, сообщаю тебе всю информацию, которую смог добыть, и возвращаюсь к своей предыдущей работе. Перевод на полевую работу со мной не согласован. Тошнотворная вонь гниющей плоти всё ещё стоит в горле. Краем глаза Уилл наблюдает, как Ганнибал беседует с офицером. — Вообще-то уже давно следовало поступить именно так. — Ага. — Джек сбрасывает звонок, и Уиллу остаётся только качать головой. Шесть месяцев прошло, и вот оно, старое дерьмо на новом месте. Когда он оборачивается, то слышит обрывки слов офицера. — …и вы можете подтвердить собственное местонахождение прошлой ночью, доктор Лектер? — говорит тот. Ганнибал стоит в дверном проёме. Он оборачивается в сторону комнаты, и на секунду взглядом они пересекаются с Уиллом. Потом он фокусируется на теле женщины за его спиной. — Он был со мной, — вмешивается в разговор Уилл. — И да, я закончил. — Что вы сказали ему? — спрашивает у Ганнибала позже, уже на обратной дороге. — Я спросил, знает ли он, по какой причине была убита Норико. Ваш коллега не очень-то хорошо отреагировал. — Он повёл себя неуместно, — отвечает Уилл. — Вы являетесь свидетелем, а не подозреваемым. — Вовсе не пытаюсь кого-то обвинить. Норико была одним из столпов этой семьи. Многие винят меня за смерть её дочери, теперь начнут винить и за её смерть. Ганнибал не выглядит особенно-то взволнованным этим фактом. В ответ Уилл хмурится. — Никогда не любил мелкие городишки. Новости и сплетни разлетаются молниеносно. — В этом есть и позитивные стороны, — возражает Ганнибал. Уилл продолжает смотреть на дорогу. После того, как Ганнибал видел его на месте преступления, он чувствует себя незащищённым и лишённым брони в его присутствии. — Вы вините себя? — За Мичико — виню, — признаётся Ганнибал. — Я смотрел в глаза Абе, когда он убивал её, и чувствовал себя так, будто он это я. — Что вы чувствуете сейчас? — Сейчас я чувствую, что хотел бы убить его, будь у меня такая возможность, — проговаривает Ганнибал без малейших колебаний. — Так что, получается, мы на самом деле одинаковые. — На самом деле это желание у вас он вызвал сам, — произносит Уилл. — Возможно, его чувства относительно себя самого не особо-то отличаются от ваших. Абе покончил с собой сегодняшним утром. Миссис Куросава в это время уже была мертва. — Суицид, значит. — Ганнибал не выглядит удивлённым. Уилл начинает задумываться, существует ли хоть что-то, способное вызвать беспокойство на этом восковом лице. — Полагаю, его комнату убирали недостаточно тщательно, раз он нашёл способ и орудие, чтобы себе навредить. — Полагаю, кто-то просто не продумал такой вариант развития событий. — Уилл на минуту задумывается, прежде чем произнести следующие слова. — Я знаю, каково это чувствовать себя кем-то другим… кем-то опасным. Это чувство я переживаю каждый раз во время выезда на место преступления. Вы вовсе не являетесь убийцей, доктор Лектер. — Откуда вам знать наверняка? — переспрашивает Ганнибал, и Уилл смеётся. — Этого никак не узнать. Я просто доверяю… точнее, раньше доверял Джеку. — Что изменилось? Уилл тормозит на подъездной дорожке к дому Ганнибала. — Сейчас я доверяю самому себе, и этого достаточно. Ганнибал кивает. — Я точно так же доверяю вам. Возле дома уже ожидает другой автомобиль. В их сторону от машины бодрым шагом спешит агент, которая должна сменить Уилла на его должности. Высокая брюнетка со строгим лицом крепко пожимает руки каждому из них. Она представляется как Линда Карлайл. — Искренне рад нашему знакомству, агент Карлайл, — произносит Ганнибал с радушной улыбкой, и Уилл удивлён тому, как сильно меняется тот в лице. Он отводит взгляд. — Позвольте нам обменяться парой фраз с мистером Грэмом, и я сразу же к вам вернусь. — Конечно же, — соглашается Карлайл, хотя при этом хмурит брови в сторону Уилла так, будто тот нарушил негласное правило профессиональной этики. Уилл следует за Ганнибалом внутрь дома, за порогом Ганнибал снимает обувь и устанавливает на полке, жестом приглашая Уилла последовать его примеру. Избавляясь от кроссовок, Уилл размещает их рядом с более ухоженной и новой обувью Ганнибала. — О чём вы хотели поговорить? — спрашивает он. — Похоже, что вы обладаете особым, специфичным складом ума, Уилл, — произносит наконец Ганнибал. — Со стороны Джека было неловко требовать мою профессиональную оценку относительно вас, тем не менее я чувствую себя обязанным предложить вам свои услуги. — Вы уже высказали свою оценку, — отвечает Уилл. — Полагаю, Джек будет продолжать пристраивать меня к различным психотерапевтам и не успокоится, пока не получит тот отчёт, который будет устраивать ФБР. Так что можете не усердствовать. — Я усердствую потому, что верю в эффективность нашей совместной работы. Верю в то, что могу вам помочь, — настаивает Ганнибал. — Терапия должна способствовать вашему выздоровлению и работать на вас, а не на Джека. Просто мне показалось, что вы нуждаетесь в постороннем мнении человека, которого будете воспринимать на равных. — В ком-то, кто нашёл самый необычный способ завязать отношения между доктором и пациентом? — ехидничает Уилл. — Именно, — соглашается Ганнибал. — Если мы всё же доведём эту идею до воплощения, у нас будет много необычных путей для дальнейшего развития. По правде говоря, редко когда традиционная терапия бывает особо успешной. Для того чтобы измениться, следует использовать подходящие только вам методы, которые для посторонних наблюдателей могут выглядеть странно. Уилл опускает взгляд на собственные ладони, перепачканные теперь новым убийством, и не может ответить «нет». Он уже чувствует на губах противно-солоноватый привкус ночных кошмаров и поднимающуюся из желудка тошноту. — Я не хочу менять свою собственную природу. Я просто жажду вернуться к себе настоящему. — Вы становитесь кем-то, кем не были прежде. Вам придётся отбросить всё то, что вы считаете собой. Перерождение всегда происходит целостно. — Ганнибал накрывает его ладонь своей, и пусть этот жест кажется простой поддержкой, кожу Уилла обжигает огнём. — Просто доверьтесь мне, и увидите.