Вера, сталь и порох. Прелюдия

      - Вставай, дрянь такая, сука ты паршивая, шпик сраный! Вставай, тебе говорят – а то сейчас быстро подымем да отметелим так, что всю жизнь потом помнить будешь, если на месте не сдохнешь! В лабораторию он полез, ты посмотри…       Кто-то с силой пнул его по рёбрам солдатским сапогом – так, что сразу стало мучительно трудно дышать. Всё тело болело, даже ещё сильнее, чем после падения в тоннели скавенов – видать, долго его мутузили и, главное, тщательно… Вот только он этого ничего почему-то не помнит… Помнит только, как в голове у него всё загудело – а потом… потом кончилось всё. Оборвалось. Словно вот только что он мог чувствовать – а потом вдруг будто бы умер, провалился в небытие и ничего уже вокруг себя не видел… Магия, Хорн бы её побрал… Надо было помнить, куда лезешь…       - Я тебе сказал, подъём, крыса ты, говна кусок ещё, чтоб тебя так демоны отделали! Поднялся, подонок, быстро! Нечего идиота из себя строить!       Его неизвестный тюремщик снова ударил – на этот раз в лицо. Челюсть пронзила жгучая боль, во рту появился знакомый медный привкус крови – и ещё что-то твёрдое там откуда-то взялось… Зараза, что же это за дрянь такая…       Фридрих открыл глаза. Он лежал на каменном полу в какой-то холодной, тесной комнате, скупо освещённой двумя факелами на стенах. Над ним возвышался солдат в неуставной одежде, явно наёмник – здоровенный, матёрый, с носом, который ломали по меньшей мере в двух местах. От бойца здорово разило чесноком и ещё чем-то совсем уж дрянным, перегаром, что ли… Фриц заставил себя чуть приподняться на руках, сплюнул на пол – и тупо уставился на свой выбитый зуб, что лежал теперь в луже слюны и крови. Вот же сволочь, а… Руки у него не связаны – ну, да что толку с этого? На нём же теперь живого места не осталось, он даже с нищим из трущоб не сладит, наверное. И ножа при себе нет – сломал он его, а не сломал бы – так всё равно отобрали б, да ещё и прикарманили себе потом. Голова раскалывается после этой их ловушки долбаной – ну, или что это там такое было…       - Я тебе говорю – поднялся, козлина ещё! – крикнул солдат и опять пнул Фридриха в бок, отчего тот вновь повалился на каменный пол, - Я тебе тут устрою лежания, мать твою…       - Где… колдуны… - только и смог выговорить Фриц, выплюнув очередную порцию крови, - Колдунов зови… Хоть кого-нибудь, чтоб тебя…       - Сейчас придут твои колдуны, - недобро усмехнулся солдат, - Один – точно придёт. Надеюсь, он тебе этот свой посох знаешь куда засунет… Паскуда ты такая… Ишь, шляется он по подземельям… Ворюга сраный, вот ты кто. Небось, хотел у моего хозяина бутылки спереть или ещё чего…       - Болван ты… - снова сплюнул Фридрих, - Ох, болван… Зови его давай, своего хозяина…       - Да ты не боись! – прорычал наёмник, снова пнув его, - Сейчас придёт он, я для того тебя и подымаю, придурка! Только ты не думай, что с ним лучше будет, чем со мной. Он уже один раз такое говно вроде тебя поймал – и в железяку превратил. В виде человека…       Золотой маг, мелькнуло в голове у Фрица. Школа Металла. Ну, да, конечно, то же и Карл говорил, помнится… Алхимик он – а иначе зачем бы ему столько колб да машин всяких? Только бы он пришёл раньше, чем этот придурок его до смерти забьёт. Тогда он расскажет… Расскажет… Вот только – кто поверит в его историю? Это же чушь какая-то, просто образцовая чушь… Они ищут варп – и попадают к бандюкам, которые зачем-то бросают их под землю, к скавенам. Они там шастают, как у себя дома, и случайно – случайно – натыкаются на двух заговорщиков, которые замешаны в готовящемся государственном перевороте. А потом он убегает от скавенов, и попадает сюда, и… Нет, ну кто вообще станет это слушать? Может, пьянь какая, которой делать больше нечего – но уж точно не чародей. Эти колдуны все жуть какие умные. Они в чудеса не верят… Они верят только в свою треклятую магию – а это тебе никакие не чудеса…       Так прошло в побоях ещё минут пятнадцать – а может, и больше, кто его знает – а потом появился колдун. Дверь карцера, в котором держали Фридриха, тихонько скрипнула – и он увидел высокого человека в чёрно-красном одеянии, опирающегося на отполированный до блеска железный посох. Солдат наклонился к Фрицу, вздёрнул его вверх за шкирку и поставил на ноги. Сам бы он точно не смог: слишком у сильно его отмутузили… Фридрих глянул на лицо золотого мага – худое, со впалыми щёками и острой козлиной бородкой, куда больше подходившее чародею, чем лицо того же господина Шмидта. Выражение его не предвещало ничего хорошего: видно было, что магу хочется рвать и метать, и он уже из последних сил сдерживает себя, дабы не закричать на пленника и вообще вести себя так, как подобает интеллигенту.       - Итак, - заговорил маг школы Металла неестественно высоким и звонким голосом, больно бьющим по ушам, - Стало быть, это вы проникли в мою лабораторию с целью скопировать результаты измерений и диаграммы, да, вы? Вы собирались похитить результаты более чем двух лет моих научных изысканий… Я так и знал, что когда-нибудь до этого дойдёт, я догадывался, я давно уже догадывался… Меня предупреждали, какая тут конкуренция – и как члены Коллегии воруют друг у друга идеи… Но чтобы вот так вот… Какая наглость… А я ещё думаю: почему это диссертация одного моего… с позволения сказать, коллеги… основывается на опытах и положениях, которые практически точь в точь повторяют мои собственные… Ну, что же, теперь всё становится понятным, всё встаёт на свои места… Нет, положительно, это же так просто, как и всё гениальное… Признавайтесь сейчас же, кто вас нанял – или я вас… Я вас…       Колдун на мгновение замялся, но затем с силой ударил посохом об пол, надеясь скрыть свою нерешительность. Похоже, магу ещё никогда раньше не доводилось угрожать или запугивать – и даже сейчас, будучи крайне разгневанным, он вёл себя крайне скованно. Да, до такого ещё надо довести человека. Ведь видно же, что он на самом деле – мягкий, может, добросердечный даже, и никого он в железяку не превратит, он вроде Карла…       - Ведите меня к Гельту, - произнёс Фриц голосом, в котором зазвучала неведомо откуда взявшаяся сила, - Сейчас же.       - Что? – вопросил чародей ещё менее уверенно, начиная пятиться назад, - Да как вы смеете…       - Мне нужен Верховный Патриарх, - упрямо повторил свою не то просьбу, не то приказ, Фридрих, - И чем скорее я его увижу, тем лучше.       - Разумеется, рано или поздно вы встретитесь и с Бальтазаром Гельтом – язвительно хмыкнул золотой маг, - То, что вы натворили, конечно же, дойдёт до сведения Верховного Патриарха – и уж он-то всем воздаст по заслугам. Наконец-то я выясню, кто на самом деле крадёт мои идеи… Я и раньше-то догадывался, конечно – но тогда у меня не было доказательств, а вот теперь… Теперь-то ему – или даже им, как знать – уж точно не поздоровится. Господин Гельт всё расставит по своим местам – на то он и Верховный Патриарх…       - Я не для того через скавенов продирался, чтоб мне потом говорили, будто бы я у кого-то что-то спёр, - процедил Фриц, - Мне нужен Бальтазар Гельт – и только он. Это дело касается… да всех нас касается, как ни крути…       - Рот закрой и отвечай по делу! – встрял наёмник, - Ишь, вякалку-то свою раззявил… Я тебе сейчас ещё пару зубов выбью – так сразу отучишься мозги честным людям загаживать…       - А вас никто не спрашивает, - оборвал его маг, - Стойте тихо и молчите сами, когда от вас ничего не требуется. Уж поверьте: премию я вам за него выплачу, если вас это так волнует…       - Послушай, колдун, - предпринял новую попытку Фридрих, понимая, впрочем, что и она вряд ли увенчается успехом, - Тут дело государственной важности. Дело безопасности Империи… Мне нужно поговорить с Верховным Патриархом – понимаешь ты это или нет?! Ни у кого я ничего не крал! Можете меня лупить, вы, оба, хоть до посинения, можете на опыты пустить – не крал я ничего! Только ведите в Гельту… Пожалуйста.       - Вы в любом случае встретитесь с ним… - нерешительно протянул золотой маг, - Только я бы на вашем месте так не торопился…       - А мне нужно сейчас! Вот зараза, а… Почему, когда творишь всякую дрянь – всё прекрасно получается, а вот как только захочешь что хорошее сделать – так сразу удача от тебя отворачивается, и всё наперекосяк идёт, и говном ещё ты вдруг у всех становишься…       - Да что вы, в самом деле… - промямлил колдун уже совсем неуверенно, - Знаю я это ваше «хорошее»…       - Послушайте, вы, оба, - не выдержал Фриц, - В вас осталась ещё хоть капля веры – или нет? Не в Зигмара, не в Ульрика, не в кого-нибудь ещё, кому мы даром не нужны – а веры в людей? В то, что мы, люди, ещё можем что-то делать помимо того, что убивать, предавать, топтать себе подобных… В то, что есть те, кому не всё равно – да, остались ещё такие, хоть и меньше их становится с каждым днём… Верите вы в то, что мы хоть в чём-то лучше зверолюдов – или нет? Так поверьте же мне. Я всё равно увижу Верховного Патриарха – так почему нельзя сделать так, чтобы я встретил его скорее? Тут каждый час на счету, а то и каждая минута…       - Хватит, - махнул рукой колдун, опустив глаза, - Будет вам Бальтазар Гельт – и, возможно, куда раньше, чем вы думаете.       Маг развернулся и направился к двери – тяжёлым и медленным, нерешительным шагом, словно бы ноги его были отлиты из свинца.       - Смотри за ним, - бросил он наёмнику через плечо, – Только без причины не бей. Нужен ему сильно Верховый Патриарх – ну, что же, я всё донесу прямо сейчас…       И золотой маг ушёл – так же быстро и неожиданно, как и появился. Остались лишь они вдвоём: Фридрих да этот солдат, который так отметелил его ни за что. Наёмник теперь стоял в стороне и угрюмо отмалчивался: видать, имя Гельта ему тоже о многом говорило, и бить пленника он теперь больше не решался, опасаясь, как бы не пересолить да не отправить его к Морру ещё до того, как придёт Верховный Патриарх. Ну, хоть это хорошо…       Теперь он полностью погрузился в пучину какого-то глупого сна. А может, это он давно уже умер – и всё, что сейчас происходит, только кажется ему? Бальтазар Гельт, глава Альтдорфской Коллегии магов… И они, что же, будут говорить? Один из сильных мира сего – и маленький человек, едва не погибший при штурме Грюнбурга? Нет, это сон, это просто-напросто сон… Вот только всё тело зверски, по-настоящему болит – во сне, кажись, так не бывает… Но всё равно – это всё ему только кажется… Это видения – такие же бессмысленные, как и те, что почему-то пришли к нему там, в скавенских подземельях. Грета, мертвецы, зеленокожие – и трёхглазый воитель с пылающим мечом… Одно только понятно: он потихоньку сходит с ума. А если и не сходит – так скоро начнёт сходить. Ох, и поедет же у него крыша куда-то вниз, ох, и съедет же куда-нибудь не туда…       Вот куда, куда ты, дурак этакий, полез, вновь проснулся тот, кто сидел у него внутри. Ты же даже сестру свою уберечь от смерти не смог – а теперь вот хочешь спасти целый город. Ничего у тебя не получится, Фриц. Ничего ты не можешь. В этих их интригах всё уже наперёд прописано на десятки ходов – а ты всего лишь пешка, всего лишь мясо пушечное, ни больше, ни меньше. Ты не изменишь системы, ты не предотвратишь того, что должно случиться. Бальтазар Гельт, Фолькмар, Борис Хитрый… Здесь ведут борьбу великие люди. Ты – никто по сравнению с ними. Вошь ты. Мелочь пузатая. Кем ты себя возомнил, Фриц? Героем, что ли? Тем, кто способен двигать колесо Истории? Великим возомнил себя, да? Ничего у тебя не выйдет. Тебя же просто-напросто никто не услышит – и точка. Ты нужен им всем как солдат, как руки и ноги без головы. А слушать они тебя не будут…       Замолчи ты, огрызнулся на несуществующего собеседника Фриц. Замолкни – и вообще, я думал, ты уже подох тут, пока я в отключке лежал… Я сделаю то, что должен сделать – попытаюсь, во всяком случае. Я сломаю им весь их план, этим заговорщикам сраным – так что всё у них пойдёт наперекосяк. Я ещё покажу, что способен кое-что изменить. Не только великие да верховные меняют историю. Мы тоже. Мы, маленькие люди. Они считают нас мясом, они плюют на нас – но и у нас тоже остались ещё силы. Альтдорф не падёт – и это говорю я, Фридрих Майер. Как бы то ни было, я сделаю всё, что смогу, чтобы мидденландцы не взяли столицу. Раз уж попал в здание Коллегии Магов – значит, говорить нужно с Гельтом, и только с ним. Конечно, Бальтазар – колдун, а не министр или, там, военачальник – но он ведь тоже в политику лезет. Вроде как, и влияние имеет, какое-никакое… Вот только смешно получится, если этот Гельт на самом деле – тоже сторонник синих. Тогда коту по хвост все его старания, путь через тьму – и то, что он бросил Карла в беде… Но этого всё равно он никак не узнает. Не даром же Гельт ходит в маске… У него, видать, такая личина, что никто до сих пор не раскусил.       Прошло немало времени, прежде чем дверь снова отворилась, и в комнату вошёл уже знакомый Фрицу золотой маг.       - Идите за мной, - приказал колдун, - А вы, - обратился он к наёмнику, - ступайте позади да следите, чтобы этот вор ничего нового не вытворил. С вас потом спрос будет, если что.       - Понял? – рыкнул солдат Фрицу, - Если ещё чего учудишь, я тебя в порошок сотру, ясно?       - Да понял я всё, - проворчал Фриц, - Ведите уже скорее, времени нет…       Фридриха повели по извилистым и запутанным коридорам подземелий Колледжа Металла. Через некоторое время они покинули узкие и душные проходы-тоннели, выложенные камнем – и оказались в просторной галерее. Пол её покрывал мягкий и толстый, красный с замысловатым золотым узором ковёр, безукоризненно чистый – настолько, что Фрицу даже совестно как-то было пачкать его сапогами, загаженными грязью скавенских подземелий. Стрельчатые, надломанные в наивысшей своей точке арки словно бы устремлялись куда-то высоко в небо, в бесконечность, как бы намекая на то, что люди здесь рассчитывают когда-нибудь занять место богов. На стенах висели тут и там портреты магов Коллегии: на всех изображены были солидные, почти одинаковые с виду старцы, бородатые, взиравшие высокомерно на суету продолжателей их дела. Были здесь и таблички из чёрного мрамора с выбитыми на них золотыми буквами цитатами. По большей части это всё были какие-то жутко заумные изречения, которым позавидовали бы рассуждения Дитриха и даже сути которых Фриц понять не мог – да он и не пытался, по правде говоря. Лишь одно из них бросилось ему в глаза – вполне себе нормальное, надо сказать, хоть и привлёкшее его совсем не этим: «Жизнь человеческая всегда отмечена слабостью, хрупкостью и необходимостью быть покорным тому, что многие называют судьбой – в противоположность существованию богов, которым мы поклоняемся. Но долг наш – не молить их о снисхождении, но, в конце концов, обрести их силу. Не дрожать в страхе перед тем, чего не понимаем, а раскрыть суть его, заставить его служить нам – или же уничтожить, если первое невозможно. Бальтазар Гельт». Ишь, уже и таблички с его словами развешивают, пронеслось у Фрица в голове. Не помер же ещё вроде – а они уже торчат тут. Как-то странно у этих колдунов выходит…       Маг Металла привёл их к огромным, высотой метра три, дверям, отделанным золотом, по обе стороны которых стояли безмолвные и невозмутимые, как всегда, рейксгвардейцы. Сомнений быть не могло: там, дальше, кабинет Верховного Патриарха. Пришли, стало быть. Ну, спасибо уже и на этом. Что делать дальше, он, правда, не представляет вообще – но ведь что-то же он сделает, в конце концов…       Чародей взялся за исполинское золотое – или, всё же, позолоченное? – кольцо, выполненное в виде рогатой головы какого-то дракона. Стук отдался в галерее непривычно громким, глубоким, даже в чём-то мелодичным, звоном. А потом он услышал голос – гулкий, бесстрастный, металлический голос, исходивший, казалось, одновременно отовсюду и из ниоткуда. Голос этот словно бы проникал в самую глубину разума человеческого, до мурашек пробирал – и неудивительно, что даже маг, стоявший спереди, содрогнулся, услышав его.       - Можете войти. Все трое.       Исполинские двери отворились словно бы сами собой – и они оказались в рабочем кабинете Верховного Патриарха. Фридрих ожидал увидеть что-то совсем невообразимое, насквозь пропитанное магией, дышащее ей – и немало удивился тому, что комната куда больше, чем он предполагал, была похожа на обычный кабинет в ратуше, вроде того, где работал его отец. Правда, преобладали здесь по большей части чёрные и золотые цвета, стены были, куда ни глянь, уставлены книжными шкафами, а под потолком парил громадный шар, сиявший мягким, бело-жёлтым светом, заменявший Бальтазару сразу и солнце, и масляные лампы со свечами. Огромный чёрный стол был завален кипами бумаг – по большей части, как успел заметить Фриц, с какими-то отчётами и заявлениями, но никак не с магическими формулами. Бальтазар Гельт – а не узнать Верховного Патриарха было невозможно – сидел в обитым чёрной с золотым материей кресле, отставив в сторону богато украшенный золотой же посох. Одежда Бальтазара была под стать его кабинету: чёрный камзол, чёрные перчатки – и золотая маска с отходившими от неё венцом лучами, должно быть, призванными символизировать солнечные. Два тёмных провала на месте глаз воззрились на Фридриха, и он почти почувствовал, что нечто твёрдое словно бы буравит его мозг, пытаясь пролезть в самые сокровенные мысли. Вот он, один из самых могущественных людей в Империи, один из тех, кто управляет ими всеми. А он – всего лишь простой солдат, ни больше, ни меньше.       - Вот он, - робко проговорил колдун, что привёл Фридриха, казавшийся теперь лишь жалкой и неудачной пародией на Верховного Патриарха, - Этот шпион, который пытался скопировать результаты измерений…       - Оставьте нас, - неожиданно прогрохотал Гельт, - Я буду говорить с ним только с глазу на глаз, в отсутствии заинтересованных лиц.       - Но… - промямлил было золотой маг, пытаясь возразить, - Подобное ведь может оказаться небезопасным… Ведь мы не можем знать, что на уме у этого…       - Неужели вы полагаете, будто бы я, Верховный Патриарх Коллегии, не в состоянии справиться с каким-то жуликом? Я уничтожу его ещё раньше, чем он успеет что-либо предпринять. Но он не предпримет ничего, нет. Я чувствую лишь страх в нём – и нечто ещё, совсем не имеющее отношения к делу… Впрочем, вас это не касается. Пока что не касается. А сейчас я был бы очень признателен вам обоим, - он многозначительно кивнул в сторону сначала колдуна, а затем наёмника-мордоворота, - если бы вы оба немедленно очистили помещение и избавили меня от своего присутствия. Можете подождать за дверью, если вам так важно, чем всё это закончится, - прибавил он чуть погодя, - Впрочем, я уже догадываюсь. Ничего интересного, как и всегда. Признаться, иного я и не ожидал…       Маг Металла пристыженно удалился со своим головорезом – и двери с грохотом, от которого у Фридриха сердце ушло в пятки, захлопнулись. Всё, теперь они остались одни. Теперь пути назад нет. Вот он, Фриц Майер, солдат альтдорфского гарнизона, маленький человек, узнавший слишком большую тайну, стоит перед Бальтазаром Гельтом, Верховным Патриархом Коллегии магов и членом Государственного Совета Империи Зигмара. Вдруг вновь вспомнился Гельмут Крюгер – ведь он предупреждал о том, что если много куда совать свой нос, то можно и узнать одну из таких тайн, в которые посвящают только избранных, такую, за одно лишь знание которой тебя могут запросто прирезать в каком-нибудь глухом переулке, чтоб не создавал проблем. Ну, что ж, в конце концов так и вышло – и даже, наверное, куда раньше, чем мог предположить мастер меча. Фридрих понимал, что нужно, отчаянно нужно сейчас начать говорить – но все слова застряли у него в горле, закупорили его, и теперь уж никак было этот заслон не прорвать. Нужно заговорить первым, нужно… нужно сразу всё выложить – одним махом, без недомолвок, без задержек, без остановок там всяких… Но Фриц не мог – и поэтому начал Гельт.       - Ну, что же, господин… вор, а вернее, орудие воровства, - пророкотал Верховный Патриарх, - Не думали попасться так-то?       - Я… - начал было Фриц, но в горле у него пересохло, и даже самый слабый хрип никак не хотел вырываться из лёгких, - Не вор я, господин Верховный…       - Ну, не вор, не вор, я же поправился, - оборвал его маг, - Не вор – но тот, кого использовали для воровства. Мне понятны ваши мотивы: за службу в армии платят, может, и неплохо, но, всё же, не так много, как хотелось бы – а деньги не помешали бы… на различные нужды. Я прав, нет? Это всё, конечно, ещё ничего – но, знаете ли, с тех пор, как я стал Верховным Патриархом, в Коллегии с этим делом очень строго…       - Не за этим я сюда пришёл, - упрямо прошептал Фриц, к которому постепенно начинало возвращаться самообладание, - Я через подземелья лез…       - Да не бойтесь вы так, в самом-то деле… Как вас называть-то, и не знаю… Мне нужно от вас лишь одно: имя того… пока ещё члена Коллегии… мага… который дал вам это задание. Не сомневаетесь, он будет строго наказан: я привык пресекать любые проявления недобросовестного отношения к науке в целом и к магии в частности на корню. А вы… что ж, а вы отпаритесь восвояси – но перед этим, конечно, пообещаете больше никогда не совать носа в дела Коллегии. Я не держу зла на таких, как вы…       - Да услышьте же вы меня, наконец! – закричал неожиданно для самого себя Фридрих, в ярости хватив кулаком по столу: по-видимому, страх его перешёл уже в ту фазу, когда дрожать прекращаешь, а начинаешь наглеть, - Хоть кто-нибудь здесь вообще умеет слушать – или только говорить все мастера?.. Вы ведь член Совета, господин Гельт?       Бальтазар не шелохнулся. Он продолжал сидеть в кресле, недвижный, словно статуя, и, казалось, нимало не задетый ни тоном Фридриха, ни тем, что солдат опустил его официальный титул… Всё, вот и конец, подумал Фриц. Хоть бы наорал, что ли – а то вот сейчас как наколдует что-нибудь – и сразу в пепел…       - Какого именно совета? – осведомился Гельт ничуть не изменившимся безжизненным голосом, - Их, знаете ли, много,этих советов – если вы вообще понимаете, о чём говорите…       - Да Государственного же! – вскипел Фриц, - Да, вы там есть, я и так знаю, народ так говорит…       - Даже если я и состою в Государственном Совете – то что с того? Это не имеет никакого отношения к делу. Вы сами роете себе могилу, господин… солдат.       - Да послушайте вы… , - оборвал его Фриц, - Фолькмар, Великий Теогонист, в смысле… он должен вести какую-то армию, чтобы разбить синих… Так вот… Пусть остаётся здесь… пусть никуда не идёт… Там засада…       Ничего не изменилось в облике Бальтазара Гельта – но Фриц понял, словно бы невидимые глаза в прорезях золотой маски могли что-то сказать: Верховный Патриарх теперь смотрит по-иному.       - Как вы сказали? Повторите, пожалуйста… Я слыхал много разного от таких, как вы – но подобного…       - Да что непонятного-то? Фолькмар с армией должен идти куда-то, бить какой-то там корпус синих… так вот, там ловушка, там мидденландцы в засаде сидят. Это правда, Хорн меня возьми! Правда! Времени мало совсем… Пока вы тут со мной возитесь, солдаты в поход собираются, а потом и пойдут… А там совсем немного, около дня пути…       - Я должен сообщить вам одну новость, которой вы, возможно, не знали. Армия под руководством Великого Теогониста отбыла ещё вчера утром. По меньшей мере, странно, что вы, с одной стороны, владеете информацией о замыслах раскольников и Мидденхайма, а с другой – не знаете этого…       - То есть, вы хотите сказать… Что, правда… ушли уже… - прошептал Фриц, чувствуя, как земля вновь уходит у него из-под ног, - Значит, я опять опоздал… Я же несколько дней по катакомбам этим вашим шатался…И опять ничего не смог сделать, чтоб меня…        - Я понятия не имею, о чём вы говорите, - сказал Гельт, - Но если вам ещё есть, что мне поведать, то начните хоть с какой-нибудь завязки – а то так мы и за день не управимся.       - Да какая тут, к Хорну, может быть завязка… - проворчал Фриц, совершенно разбитый новостью об отбытии армии Фолькмара, - Я… упал. Провалился под землю, в дыру… Точнее, мы провалились…       - Так здесь, стало быть, поблизости ещё и дружки ваши прячутся? – пророкотал Гельт, и в его металлическом голосе послышался слабый намёк на иронию, - Вот уж никогда бы не подумал…       - Нет больше мои дружков, - перебил его Фриц, - Они остались там, внизу – а я выбрался… Мы провалились… туда на самую глубину. Не туда, где эти ваши лаборатории и не туда, где клетки со скелетами – а ещё дальше, в какие-то норы… К скавенам… Вы ведь тоже знаете, что они на самом деле существуют, господин Верховный Патриарх?       - Знаю, не стану отрицать… - протянул Гельт, которого вопрос Фридриха явно застал врасплох и выбил из колеи, - Мне приходилось сталкиваться с ними… Но – не всё ли равно? Какое это имеет отношение к делу? И как, скажите на милость, вам удалось остаться в живых, если вы, и правда, там были?       - Не знаю я… Мы просто… шли дальше – и всё. Они за нами следили, шли по пятам, изо всех дыр смотрели – но мы обходили места, где их было много – и они на нас не нападали. До поры до времени… А потом были эти ваши темницы с костями, и зал… А потом… Я понимаю, это как в сказке звучит, глупо так, вот как я не знаю, что… Ну, в общем, потом мы услышали, как два человека говорят… Один – с такой длинной ещё фамилией, не помню я… Но он всё про Мидденланд говорил «мы» - стало быть, оттуда… И ещё один был… Колдун… Тот, который вроде как должен армию Теогониста сопровождать. Патриарх какой-то там… Ордена какого-то, не помню я…       - Рупрехт Швафт? – прогудел Бальтазар Гельт, - Мой ученик, глава Янтарного Ордена Коллегии? Вы хотя бы представляете, господин… солдат, какими обвинениями собираетесь сейчас бросаться? Мне что-то сдаётся, что не очень…       - Да ничего я уже не представляю и не понимаю, - вздохнул Фриц, - Помню только, что колдун был. И вроде да, Швафтом его называл мидденландец этот… Но это неважно всё. У этого самого Швафта задача – Фолькмара в ловушку завести… Он продался Мидденланду. Я не совсем понял, чего за хрень такая… то есть… в общем, чего такое они сделать хотят… Помню только, про туман что-то говорили… А потом, когда волки северные на наших нападут – этот Швафт должен к другой армии полететь, которая в Карробурге стоит – и тогда они… они сюда придут. Придут Альтдорф брать… Надо что-то делать, господин Гельт. Если у мидденландцев всё пойдёт по плану – тогда всё, вам тут всем в вашем Совете жопа придёт. А город Тзинч знает, во что превратится…       - Не думаю, что нам стоит говорить об этом дальше, - оборвал его Гельт, - Вы правы: ваша история слишком уж сказочная, и пока что у меня нет никаких причин, чтобы поверить в неё. Я не знаю, кто вы на самом деле такой и какие цели преследуете – но уверен, охотники на ведьм разберутся, чей вы агент и зачем пытаетесь убедить меня в том, что городу угрожает опасность.       - Вы не можете просто так взять и отмахнуться от меня! – вскричал Фриц, - Да послушайте же вы… Ну, что, все колдуны, что ли, такие тупые, как пробки… Если я прав, то… совсем скоро из Мидденланда приедет посол и предъявит Императору ультиматум – либо он признаёт, что Суверенная Республика законна и вернёт ей Грюнбург, либо будет война. Император понятно, что выберет – да и неважно это, война всё равно будет, они уже там всё просчитали… А потом волки разобьют Фолькмара – у них уже всё готово – и Альтдорф осадят, и… Уже много времени прошло… Два дня, что ли, я по этим подземельям шатался… Если он ещё не приехал – то, может, приедет сегодня… Я не знаю, что вам ещё сказать, чтоб вы поверили…       - Вот если этот ваш мифический посол и вправду объявится – тогда и поговорим. Но что-то мне, если честно, не слишком в это верится. Воля ваша, конечно, но я слышал немало предупреждений о том, что всей нашей Империи грозит опасность – вот только большинство из них на поверку оказывались ложными… Вместе с тем, вы правы: я не могу просто так отмахнуться от вашей истории – тем более, что с вами это будет не так-то легко сделать… Покамест вы пребудете в заключении – здесь, в Коллегии. Фанатикам культа Зигмара я вас не отдам, так уж и быть…. Посидите, подумаете немного о том, что мне наговорили – и в конце концов, быть может, что-то и прояснится.       - Нет у нас времени, - упрямо повторил Фриц уже в который раз, - Вот совсем же нет…       - Да не волнуйтесь вы так, что вы как маленький… Как будто его раньше было много, этого времени… Его всегда не хватает – но ведь мы же тут все как-то живём… Обходиться с вами будут сносно, не пример хексенъягерам – а вот что будет потом, это да, это вопрос… Если вы солгали мне – тогда вас, вне всякого сомнения, ждёт смертная казнь за измену родине и дезинформацию. Если же нет… что ж, тогда боюсь представить, что ждёт нас всех. Да, безусловно, вы были там, внизу, раз знаете о скавенах и о темницах – но это ещё, к несчастью для вас, не подтверждение тому, что Мидденланд готовит заговор. Конечно, если будут найдены ещё какие бы то ни было доказательства вашей правоты…       - Да какие ещё вам доказательства-то нужны? – вконец вышел из себя Фриц, - Я лезу через подземелья, я бегаю от скавенов, я захожу в эти ваши тоннели долбаные, в ловушку попадаю, а потом пытаюсь добиться того, чтобы с вами встретиться… И всё это для того только, чтоб наврать, чтоб ваш драгоценный Государственный Совет дезинформировать? А что, проще нельзя было сделать? Нельзя было хоть через эту жопу мира не лезть…       - Ладно, хватит, солдат, - оборвал его Бальтазар Гельт, - Разговор окончен. Пока что вы отправитесь в камеру, где вас буду сторожить рейксгвардейцы – а там, может, всё и изменится… Я ведь не говорил, что не верю вам. Другое дело, мне очень уж не хочется, чтобы это оказалось правдой… Потому что, если вы правы, то поделать уже ничего нельзя. Приди вы раньше – тогда, быть может, удалось бы спасти армию и переловить этих ваших заговорщиков… Но сейчас уж поздно что-либо предпринимать. Будущее покажет, кто был прав, а кто нет…       На том и закончился разговор с Бальтазаром Гельтом, Верховным Патриархом Альтдорфской Коллегии магов. А потом… потом уже не было ничего такого, что стоило бы вспоминать. Двери вновь отворились сами собой, и вошли два рейксгвардейца, и Гельт дал им инструкции и приказал Фрицу идти, куда его поведут, и не противиться – а иначе будет хуже. И были снова тёмные и узкие коридоры, и осмотр, и серая одиночная камера… А там уж и началось ожидание – долгое, томительное ожидание, такое тягучее, скользкое, противное, точно слизь какая-то. Наверное, так всегда бывает, когда скоро решится вся дальнейшая судьба твоя – но ты сам уже бессилен что-либо изменить. Мыслей в голове не осталось. Вот совсем-совсем нет их; все они куда-то подевались, улетучились, испарились, будто бы и не было там ничего никогда. В голове стало пусто, хоть шаром покати – да и зачем в ней чему-то быть, если это что-то всё равно ничем не поможет? Где-то там, не слишком-то и далеко, в дне-двух пути от Альтдорфа, быть может, уже вершится судьба Империи. Там, возможно, уже дерутся с синими и мидденландцами и Гельмут, и лейтенант Рихтер, и Леопольд – если он не остался у Шмидта, а попёрся на свою голову в часть… Где-то там идёт война – а он сидит здесь, сидит, зад насиживает, и ничего – ровным счётом ничего – сделать не может. Пусть уж будет хоть как-нибудь, пусть хоть что-нибудь произойдёт…       

***

      Фриц не знал, сколько времени прошло с момента его заточения, прежде чем двери в камеру снова отворились. Ему казалось, что вот уже несколько дней, как он тут сидит – но могло быть, в общем-то, и несколько часов. Один раз ему приносили тарелку с какой-то дрянью, вроде той похлёбки, что давали имперским солдатам – он так хотел жрать после этих подземелий, что мигом опустошил её, и ещё столько же попросил бы, но знал – не дадут всё равно. Потом прилёг поспать на заботливо раскиданной где попало соломе. Ну, а что ещё делать? Спать-то хочется, и ещё как. Вон, он и не помнит уже, когда в последний раз нормально спал. Что толку бодрствовать: всё равно мало того, что не изменишь ничего, так ещё и не думается совсем…       После еды и сна ему стало заметно лучше: вроде бы даже вернулась способность нормально мыслить. События последних дней – скольких, интересно? – вновь пронеслись у него в памяти. И опять пришла в голову навязчивая мысль о том, что всё это до боли напоминает какой-то бред сумасшедшего. Ну, а что, не так, что ли? Если бы ему кто-то рассказал эту историю, он бы в жизни не поверил. Бандиты гонят их к дыре, которая ведёт в скавенские тоннели – зачем, спрашивается? Крысолюди следуют за ними по пятам, пасут их, можно сказать, но не нападают – почему, спрашивается? А вот когда наёмники спускаются в эти их тоннели, так скавены вдруг сразу оживляются, вдруг вспоминают, неожиданно, наверное, даже для самих себя, что эти подземелья – их владения, и сразу вдруг становятся теми кровожадными тварями, какими по всяким там бабкиным сказкам им и надлежит быть. Однако ж, не совсем такими: ведь ему, несмотря ни на что, удалось уйти – и орда крысолюдей, вроде как, по совести говоря, не особо-то и пыталась остановить его. Нет, понятно, конечно, что это скавены, и думают они как-то по-своему, через жопу – но ведь должно же быть хоть какое-то разумное объяснение их действиям, в конце-то концов? Если и должно, то пока что он его не видит, как ни старается…       Да уж, ну и попал он… Понятно, конечно, почему, Бальтазар Гельт не верит ему, маленькому человеку – но ведь обидно же ну просто до слёз, а… Та же история, что и пару месяцев назад, когда он задумал предупредить командование об измене Грюнбурга. Что тогда он ничего не изменил, что сейчас не изменит. Ведь по-хорошему же он должен сейчас быть там, на поле боя, вместе с лейтенантом Рихтером, который теперь, после бандюков из трущоб ему ну просто святым человеком кажется – и вместе с Гельмутом… Но вот ведь незадача какая: в той странной цепочке событий, которая привела его сюда, он… не виноват. Вот нисколечко. Вот так-то, даже себя не поругаешь, как в прежние времена. Он вёл их всех – так, как мог, ни лучше, ни хуже. А то, что не вывел – ну, так он тоже не в лучшем положении оказался в итоге, нежели Дитрих с Батыгом. Если бы даже он остался, и они даже добрались бы до той лаборатории – ловушка сработала бы на всех троих, и кто знает, может, тогда и ещё сложнее было бы убедить Гельта. Два человека, один из них – с ножом, да ещё и огр… Что они делают в подземелье под зданием Колледжа? Шпионажем занимаются? Диверсию готовят? А может, и не диверсию вовсе, а убийство? Да уж… Хорошо хоть в одиночку, да ещё и без оружия, он больше смахивает на сумасшедшего, чем на диверсанта. И плевать, что там этот колдун подумал. Главное – Гельт…       Так прошло много времени, в таких вот бесцельных раздумьях – но в конце концов двери в камеры снова открылись, и в проёме показался рейксгвардеец, судя по всему, один и тех двоих, что отвели его сюда.       - Следуйте за мной, - глухо донеслось из-под безликого забрала армэ, - Мой напарник будет идти сзади, сопротивление бесполезно. Прошу вас, не делайте глупостей, вас уже ожидают.       Фридрих молча повиновался. Не очень-то хотелось творить эти самые глупости: какой в них смысл теперь-то? Раз вызывают – значит, им так надо. Что, решили-таки прижучить его, чтоб он тут, придурок этакий, страху не наводил? Или, может, то, о чём он говорил, уже произошло, и Мидденланд уже объявил войну Рейкланду? Если так, то зачем он, всё равно, нужен?       В одной из галерей Колледжа, ничем с виду не примечательной, рейксгвардеец, что шёл вперёд, внезапно остановился.       - Здесь моему напарнику придётся завязать вам глаза, - проговорил рыцарь, - Дальнейший путь вам видеть не полагается. И даже не думаете что-нибудь такое выкинуть, у нас всё под контролем…       Фриц промолчал и в этот раз. Он просто смотрел, как на глаза ему невыносимо медленно опускается чёрная повязка – а потом почувствовал, как некто, стоящий сзади, завязывает тугой двойной узел, чтоб, не дай Зигмар, не слетела. Вот же ещё новости, а… Повязки ему какие-то зачем-то надевают, как будто без них никак обойтись нельзя… Однако ж, это и хорошо, с другой-то стороны. Раз от него что-то скрывают – значит, он по их далеко идущим планам должен остаться в живых. Вот только планы эти у командования имеют обыкновение слишком уж часто меняться. Ничего тут не поделаешь, конечно – просто жить хочется, и всё… Непонятно, зачем… Но раз живёт он до сих пор – значит, кому-то это, наверное, нужно. Во всяком случае, так должно быть – а уж на самом-то деле всё, как ни крути, по-своему течёт, и толку с этой всякой философии никакого… Раньше вот проще было. Даже в Грюнбурге, даже после смерти Эммы – но до того, как он стал принимать такие решения, от которых зависит судьба многих людей. Но ведь – кто-то же должен их принимать, так ведь… А раз желающих больше нет – ну, что же, значит, придётся ему…       Шли они долго. Спуски чередовались подъёмами, прямые галереи – кривыми, как кишки, коридорами, солнечный свет – факельным… То и дело слышались шаги спешивших по своим делам людей, то и дело со скрипом, скрежетом или грохотом открывались и закрывались двери – и вот наконец настал момент, когда рейксгвардеец приказал остановиться – и с глаз Фридриха сняли повязку. Яркий свет ударил ему в лицо – и он не сразу осознал, что находится в кабинете, почти таком же, как у Верховного Патриарха, только с меньшим количеством книжных полок, побогаче обставленном, с преобладанием иных, в этот раз ало-золотых, тонов – и без сияющего шара под потолком. По правую руку от Фридриха стоял, опёршись на свой великолепный посох, Бальтазар Гельт – а за столом сидел другой человек, ничуть не похожий на мага. Сейчас, в красном с серебром камзоле, безоружный, он выглядел совсем не так внушительно, как тогда, во время марша имперского войска по Альтдорфу – но Фриц не смог бы, даже очень постаравшись, не узнать его. Он запомнил, ещё в тот раз, твёрдый, непроницаемый взгляд этих стальных глаз, взгляд, который словно бы разбирает себя на части, не давая возможности укрыть где-нибудь глубоко внутри хоть что-то сугубо личное. Вот только тогда взгляд этот не был устремлён прямо на него – не то, что сейчас. Всё, Фриц, дальше идти уже некуда. Теперь ты встрял так, что уже никогда и ни за что не выберешься – в любом случае…       - Присаживайтесь, солдат, - сказал Император Карл Франц, указывая на стул, - И вы, господин Гельт, тоже не стойте: для таких, как вы, у меня место всегда найдётся.       Фриц повиновался и сел на стул прямо перед Императором, избегая смотреть ему в глаза; Бальтазар Гельт расположился чуть в стороне. Фридриху даже показалось, что Верховный Патриарх едва заметно обнадёживающе кивнул ему – впрочем, наверное, только показалось…       - Как ваше имя? – произнёс Император, и Фрица этот вопрос как-то сразу выбил из колеи: вот совсем не ожидал он такого, думал, сразу про засаду эту начнётся…       - Фридрих Майер… Ваше Величество, - неуверенно протянул он, - Из Грюнбурга. Солдат альтдорфского гарнизона…       - Достаточно, - оборвал его Император, - Фриц Майер, значит… Стало быть, это вы проникли в Колледж Металла по подземным тоннелям, чтобы рассказать Верховному Патриарху о заговоре, так ведь?       - Да, - сказал Фриц, ещё больше съёживаясь под взглядом Карла Франца, - Я слышал разговор в подземелье… Это правда, Зигмаром клянусь…       - По-видимому, да. К сожалению… Совсем недавно в столицу приехал ещё один мидденландский посол и в приёмном зале моего дворца открыто предъявил мне и Совету ультиматум. Борис поставил мне такие условия, с которыми я не согласился бы, даже осаждай Альтдорф армия воинов Хаоса под предводительством самого Моркара. Война объявлена – впрочем, к этому всё равно всё шло… Другое вопрос – что теперь будет с армией Великого Теогониста…. Признаться, Бальтазар – то есть Верховный Патриарх – рассказал мне о вашем предупреждении, а затем, точь в точь в соответствии с ним, во дворец приехал дипломат северян, я было, подумал уже, что, возможно, стоит хотя бы рассмотреть, обсудить с Советом те условия, которые предложит посол – но через некоторое время решил, что лучше будет… действовать так, как мы и должны действовать по замыслу мидденландцев.       - То есть… вы знали? – вырвалось у Фридриха, забывшего даже вставить подобающее обращение к Императору, - Верховный Патриарх рассказал вам обо мне – но вы всё равно предпочли дать Мидденланду повод вступить войну…       - Разумеется, - ответил Карл Франц, - Бальтазар не тот человек, который станет скрывать от меня то, что касается безопасности всей нашей Империи, не так ли? – он бросил быстрый взгляд на Гельта, - Потому Верховный Патриарх известил меня о сумасшедшем, который появился в Колледже неизвестно откуда и уже все уши прожужжал ему рассказом о некоем заговоре, который готовят – кто бы мог подумать – какой-то мидденландский агент, судя по всему, не кто иной, как посол фон Юнгинген, и наш верный слуга Швафт. Возможно, вы хотели бы, чтобы этой войны не было – но даже я, увы, не в силах был ничего изменить. Вы ведь сами сказали Бальтазару, Фриц, что у Бориса всё уже распланировано – и он нападёт в любом случае… Да, конечно, я дал Мидденланду видимый повод для войны, и теперь Борис в глазах не особо умных представителей знати не будет выглядеть выскочкой, который просто планирует узурпировать трон… но я в любом случае не прогнулся бы под ульрикан – лучше уж принять бой, какой бы безнадёжной ни казалась ситуация.       - Выходит, я всё равно ничего не изменил, - прошептал Фриц, - Слишком поздно я пришёл, уже когда армия отбыла – а приди раньше, вы бы всё равно не поверили… Значит, волки разгромят Фолькмара… У них же уже там всё готово… А там уж и другое войско сюда придёт и возьмёт Альтдорф…       - Не паникуйте, Майер, - оборвал Фрица Император, - И совсем не обязательно пересказывать мне то, что уже поведал Бальтазар.       - Но, Ваше Величество… - прогудел Гельт, - В данном случае наш Фриц, к сожалению, прав. Удержать Альтдорф вряд ли представляется возможным. Разумнее всего было бы, на мой взгляд, вывести армию из города и отступить к Грюнбургу…       - Только один человек может определять, что возможно, а что невозможно, - промолвил Карл Франц, - и ты, Бальтазар, прекрасно знаешь, кто это. Ситуация сложная – но далеко не безвыходная. Да, Борис Хитрый отлично всё просчитал – кроме того, что мы узнаем о его плане раньше времени, разумеется. И теперь у нас есть кое-какое преимущество перед ним… Говорите, мидденландцы спланировали всё так, чтобы как раз в день объявления войны армия Фолькмара по их подсчётам подошла к засаде – и если волки будут одерживать верх, Швафт полетит в Карробург, чтобы сообщить об этом второму войску… Ну, что же, значит, он не долетит.       - Вы планируете перехватить его, Ваше Величество? - протянул Бальтазар, - Это разумный шаг – но осуществить подобное будет непросто…       - У вас есть способ выследить его, если он окажется поблизости? Есть: я не хуже вашего знаю, что любой колдун может обнаружить себе подобного по искажениям Ветров Магии – да, конечно, это действует лишь на небольших расстояниях, но нам многого и не нужно. Также вы упоминали, Бальтазар, что этот ваш Швафт летает на грифоне – а это значит, что ему вряд ли удастся опередить нас, если мы сумеем отреагировать быстро. У нас есть пегасы, а ещё два гномьих бомбовоза с картечницами – то есть все средства для того, чтобы перехватить предателя и помешать ему доставить сообщение в Карробург. Я прав, Бальтазар?       - Правы, Ваше Величество, - согласился Гельт, - Средства у нас имеются. Вот только…       - Ну, так в чём же дело, господин Гельт? – перебил Бальтазара Император, - Почему мы до сих пор бездействуем? Нужно сейчас же отдать распоряжение готовить к взлёту гномьи машины – только чтобы с них предварительно сгрузили бомбы, естественно: ни к чему они в такой операции, только замедлят. И самое главное: снарядите мага. Выберите его особенно тщательно, только из своих учеников – лучшего и, главное, наиболее преданного нашему делу: ещё одного изменника нам не надо. Думаю, этого вполне хватит, чтобы отправить нашего дражайшего Швафта к Морру – и лишить Мидденхайм одного из ценнейших агентов.       - Увы, Ваше Величество, Рупрехт Швафт – не только самый ценный для Бориса агент, но ещё и крайне сильный маг. До определённого времени – пока он не выбрал специализацию – я тоже обучал его лично, а это уж, поверьте мне, говорит о многом… Конечно, есть в Коллегии и другие чародеи, которые вполне способны помериться с ним силами, а с двумя магами он так и вообще мало что сможет сделать…И всё же, я считаю, нужно отправить того, кто может сладить со Швафтом наверняка и при этом не окажется предателем. Операция серьёзная, на кону – судьба Рейкланда и, возможно, всей Империи. Лететь должен я, ваше Величествоо.       - Вы, Бальтазар? - изумился Император, - Нет уж, позвольте, такие, как вы, нужны мне здесь, во дворце, а не там, где решается судьба нашей страны. Я назначил Фолькмара командовать армией – и теперь вот плачу за это тем, что вполне рискую потерять одного из самых влиятельных и надёжных своих сторонников. Я не могу позволить себе рисковать ещё и главой Коллегии магов.       - Я прошу вас, Ваше Величество, - пророкотал Гельт, - Это важно ещё и для меня самого. Я сделал из этого человека одного из самых могущественных магов в Империи. Я доверял ему – да и мы все доверяли. А теперь он предал нас, а вместе с нами – и всю Империю. И я, именно я, и никто другой, должен исправить ту ошибку, которую совершил, когда взял его к себе на обучение. Я думал, что из Швафта получится настоящий чародей, достойный член Альтдорфской Коллегии магов, верный товарищ Верховного патриарха и добрый друг всего нашего народа. Но я ошибся – и теперь должен искупить свою вину. Для мага Коллегии, тем более, для её главы, это дело чести, Ваше Величество. Я не стану прятаться здесь, в столице, пока из-за моей же оплошности два моих ученика дерутся друг с другом.       - Право, как же с вами со всеми трудно… - задумчиво протянул Император, невидящими глазами глядя в исчерченный бело-золотыми фигурами орнамента потолок, - Вот казалось бы: всё уже просчитано, подготовлено – так нет же, найдётся кто-нибудь такой, вроде вас, Бальтазар, из-за кого всё может сорваться в пропасть… Ну, что мне с вами делать, а? Летите уж, ловите своего Швафта, раз вам так важно самолично его прикончить. Только смотрите у меня, вернуться-то не забудьте… Если вас там грифон в клочья порвёт, я же вас всё равно потом даже у Морра найду…       - Я сделаю всё, что смогу, Ваше Величество, - откликнулся Бальтазар, - Я и сам понимаю, что моё поражение не принесёт Империи ничего хорошего. А, впрочем, если перехватить Швафта не удастся, то исход будет понятен в любом случае…       Они ещё некоторое время говорили так – Карл Франц и Верховный Патриарх Коллегии магов – а он, Фридрих Майер, сидел, никому не нужный, всеми забытый, и слушал разговоры, содержание которых уж наверняка являлось государственной тайной. Они оба уже не видели его: что им один человек, когда решаются судьбы десятков тысяч таких, как он… Бальтазар и Император спорили долго – и в конце концов победа осталась за Гельтом, а Император признал даже, что отправить на перехват Верховного Патриарха – единственно правильное из возможных решений. А вскоре Карла Франц, по-видимому, решил, что для Бальтазара Гельта такая задача является по-детски короткой и простой, потому что, чуть поразмыслив, сказал главе Коллегии:       - На этом, Бальтазар, ваша миссия не окончится. Когда уничтожите изменника, - да, именно так, не «если», а «когда», - Вы полетите к тому месту, где Фолькмар изначально планировал устроить засаду, найдёте его армию и разведаете, как обстоят дела. Если успеете – скажите Теогонисту, чтобы отводил войско, лишние потери нам тут не нужны. Пусть отступает к Альтдорфу – а там уж, когда две наши армии объединятся, посмотрим, кто кого. Если же вы прилетите слишком поздно… ну, что же, тогда вернётесь в столицу сами и донесёте лично мне обо всём, что произошло. О том, что вы там увидите, никому больше ни слова. Всё понятно? Тогда выполняйте.       Значит, потом Гельт полетит туда, к армии Фолькмара Мрачного Лика, к месту битвы, туда, где, возможно, уже сейчас дерутся с синими и с мидденландцами его товарищи и сослуживцы. А он останется здесь, в Альтдорфе, в относительном покое и вроде бы как даже в безопасности. Странно, странно как-то получается: все вокруг него гибнут, а он знай себе идёт и идёт дальше… Мюллера застрелил скавенский снайпер – и тут же скрылся, а потом уже только по охранникам и постреливал. Хотя мог бы и их всех из своей пукалки перебить. Карл с Батыгом затерялись где-то в тоннелях – и теперь уж их, скорее всего, доедают крысолюди. Гельмут, судя по всему, сейчас в армии, которую замыслили уничтожить мидденландцы – а значит, подвергается смертельной опасности. Леопольд… либо тоже сражается с волками в войске Фолькмара, либо, в худшем случае, вообще уже умер из-за той дряни, что присосалась к его руке… А ему – хоть бы хны. И подземелья прошёл, и рассказал всё, что надо было, и ему даже поверили, вроде как – хоть и поздновато, конечно. Как будто бы, и правда, это какая-то сказка, хоть и страшная, и грязная, и мерзкая, и знакомая до боли – но, всё же, сказка. Как будто его всё время кто-то… ведёт, оберегает для какой-то цели… И не за просто так, естественно: наверняка надеется с этого что-нибудь такое поиметь. Вот только – что?.. Чепуха это, конечно – но выглядит всё именно так, ничего уж не поделаешь…. Он должен быть там, на передовой, вместе со своими. Плевать на то, что среди них так много зажравшихся альтдорфцев, плевать, что Рихтер терпеть их, простых солдат, не может – он, Фриц Майер, обязан быть с ними, разделить их долю, как тогда, в Грюнбурге… А сам сидит здесь. Вот что было бы, если б Император узнал, если бы понял, что он из тех, кому полагается сейчас сражаться за свою страну, если бы узнал, как они ходили у бандюков варп покупать… А может, он всё понял бы? Вон, какой он на самом деле: только с виду весь такой из себя великий, золотом обвешанный, вот прямо вылитый Зигмар – а на деле самый что ни на есть обычный человек. И даже говорит по-нормальному, никаких тебе всяких там витиеватых дворянских выражений и оборотов, которые он, Фриц, с детства терпеть не может… Карл Франц, конечно, один из них, из тех, кто управляет всеми – но уж он-то поймёт всё… Или, например, Бальтазар Гельт. Неужели и в нём тоже есть что-то человеческое? Из историй и слухов он представлял себе Верховного Патриарха бесчувственной машиной в маске человека, расчётливым и даже жестоким главой Альтдорфской Коллегии магов. А Бальтазар-то, оказывается, совсем другой. У него тоже, похоже, есть какие-то свои идеалы, принципы, привязанности, быть может – иначе зачем бы ему так настаивать на том, чтобы лететь перехватывать Швафта самому? Ну, что же, пусть летит теперь. Ему-то что…       Фриц вновь оглянулся назад, туда, в прошлое, потому что не мог он не оглянуться, не мог просто так оставить тех, кто был теперь навеки заключён там, во мраке. Что же это получается такое, а? Они же все умерли… ну, или обречены вскоре умереть. Карла он бросил в подземелье, Гельмут – в армии Фолькмара, Лев – вообще непонятно, где – но, во всяком случае, ничего хорошего ему не светит. Варп они так и не нашли – и не найдут уже… И понимаешь же, гад возьми, самое главное: то, что ты ни в чём не виноват в этот раз, что оно как-то…. само собой так получилось, что ты остался жив. Само собой… Случайно. Случайности, случайности… Сколько же здесь всяких совпадений долбаных, а… Если б Густав не выбрал тогда тот тоннель – они бы не наткнулись в конце концов на заговорщиков, в крайнем случае, пришли бы на то же место раньше или позже того, как они там совещались. Если бы они не провалились в подземелье – то не было бы никаких тоннелей, тех или не тех. Если б не пришли к торгашам варпом – не провалились бы. Если бы Шмидт не сказал им искать варп – они бы и в трущобы не пошли. Если б Мюллер, придурок такой – земля ему пухом, конечно – не схватил тогда Коха за руку, то и лечить бы они его у колдуна не стали. А если б они со Львом не пошли в самоволку – так вообще бы…       Случайности, случайности, случайности… Тебе не кажется, Фриц, то с какого-то момента их стало ну слишком много – даже для такого сумасшедшего мира, как наш? Одно наслаивается на другое, подпихивает тебя потихоньку под зад туда, куда ты вообще попасть не ожидаешь - и получается хрен знает, что… Если бы хоть что-то не сошлось – тебя бы здесь не было, Фриц. Какие-то… странные это случайности. Очень странные, однако же… Ненормальные вконец. Да и, полно… случайности ли это? Действительно ли он ни с того ни с сего вступил в то говно, которое принято называть политикой – или ему уже давно это назначено было… Или уже было просчитано, куда он пойдёт… Да что же тут творится, в конце-то концов?       - Вы всё ещё здесь, Майер? – оборвал его мысли Император, - А я-то думал, у вас за время ваших похождений под землёй много дел в городе накопилось… Вы свободны, Майер. Мне больше незачем держать вас во дворце. Бальтазар, - обратился он к Гельту, - Прикажите тем, кто сопровождал Майера, вывести его через какой-нибудь ход для прислуги. И… да, - Карл Франц снова перевёл взгляд на Фридриха, - Я умею быть благодарным. В каком отряде вы состоите, Майер? Вы более чем заслужили повышение в звании – и я о позабочусь о нём. Вы уж поверьте.       Вот тебе и раз… Где он теперь служит-то? Какая теперь, к Хорну, воинская часть? Его отряд ушёл с Фолькмаром – и уже не вернётся, судя по всему. Здесь остались только талабекландцы – де ещё те, кто ходил на Грюнг Цинт, кому от орков досталось – если верить словам того мидденландского агента, а сомневаться в их правдивости причин нет… Ну, ещё инвалиды вроде того Иоганна остались… А в книге его имя числится. Разобьют их отряд – и вычеркнут их всех, и заделается он без вести пропавшим. Никем, то есть…       - Понимаете, Ваше Величество, - заговорил Фридрих на свой страх и риск, - Я служу… а может, уже служил… как раз в одном из тех подразделений, что пошли с Великим Теогонистом – во всяком случае, оно тоже должно быть в его войске, оно из той армии, что Грюнбург брала. Если северяне разобьют фон Хинденштерна – у меня здесь уже ничего, в Альтдорфе, не останется. Ничего… и никого. Останется только вернуться в Грюнбург, на родину…       - Так вы из Грюнбурга, Майер? – недоверчиво покосился на него Карл Франц, - Из города, губернатор которого – уже бывший, разумеется – предал меня… Вот ведь ирония какая… От целого Грюнбурга Империи толку, получается, меньше, чем от одного человека из этого города. И вы, стало быть… сражались в битве за Грюнбург – на стороне правительства, захватчиков… И после всего этого… пришли сюда, чтобы предупредить меня? После всего того, что творилось в городе? А ведь оно не могло на твориться, уж я-то знаю…       - Это долгая история, Ваше Величество, - вздохнул Фриц, - Я пришёл к вам, а не к синим, да… Хотя мог бы принять их сторону…       - Вас, Майер, можно в пример ставить многим нашим солдатам, если словам вашим верить, - как-то нарочито холодно протянул Император, - А почему же вы, скажите на милость, сами не оказались сейчас в составе того отряда, в котором числились? Или это тоже долгая история?       - Наверное, Ваше Величество, армия в поход в спешке собиралась, - предположил Фриц, - Я, судя по всему, несколько дней был в скавенских подземельях. Это немного, конечно: слухи, что армия снова куда-то отправляется, по идее, раньше бы поползли… Но мы же только что из Грюнбурга прибыли – какие уж там слухи… Никто даже не думал, что так быстро следующая операция начнётся. Похоже, Совет очень быстро что-то решил…       - Это уже не Совет был – многозначительно проговорил Карл Франц, - а кое-кто другой… Ну, что же, Майер – вы, можно сказать, в рубашке родились: все ваши сослуживцы, скорее всего, погибнут от рук синих и мидденландцев, а вы сами, меж тем, уже удостоились внимания самого Императора, который прочит вам рост по службе и блестящую воинскую карьеру. А, впрочем, вы не виноваты: так ведь сложилось, и ничего уж тут не поделаешь. Я прав, Майер? – с напором, даже с какой-то угрозой в голосе, спросил Карл Франц, словно бы надеясь, что Фридрих не выдержит и со страху выдаст ещё что-нибудь, то, что скрывал прежде. Вот только в этот раз он просчитался: скрывать-то было нечего совсем, всё уж известно…       - Правы, Ваше Величество, - выдохнул Фриц, предчувствуя недоброе, - Я и сам понимаю, что должен быть там, на поле боя, со своими товарищами – с теми из них, кто ещё в живых остался. Но судьба по-другому распорядилась. Это мерзко, конечно, и даже подло в какой-то мере, что они там умирать будут, а я вот тут сижу, не делаю ничего. Стыдно, стыдно почему-то одному вот так вот оставаться, когда все полягут…       Кому он это говорит, подумать только… Императору… Что, ему ещё исповедоваться начать, чтоб совсем уж всё в форменное безумие какое-то превратилось? А ведь, что самое интересное, Крал Франц пока что слушает, время своё тратит, как будто других дел больше у него нет. Так что – можно и исповедоваться попробовать – кто мешает? В конце концов, это даже чем-то интересно: сеять вокруг себя какую-то бредятину. Ну, а если она по пятам за тобой ходит – то что ты с ней сделаешь-то?       - Ну, идите, идите уже, Майер, - прервал его Император, - Я ведь, кажется, сказал вам, что вы свободны. Бальтазар, распорядитесь, ради Зигмара, чтобы ему выдали золотых с полсотни – и пусть идёт, куда хочет, раз уж всё равно затеряется. Какой-нибудь сказочный герой на вашем месте, Майер, купил бы себе чистокровную лошадь и оружие получше – и помчался бы прямо на помощь своим товарищам, и обязательно успел бы, и даже всех бы их спас в одиночку… Но у нас здесь не сказка, а жизнь. Так что… идите. Дальше уж мы сами как-нибудь разберёмся, без вас…       Не верит, не верит, лихорадочно бились у Фрица в голове два слова. Что-то подозревает Император, что-то совсем не то… Кого-то не того в нём видит… Да и как тут в такое поверишь, когда даже получается, что и ни к каком отряду он теперь по факту не причислен, и следы его в никуда уходят – словно бы, и правда, он агент некоей третьей силы, ведущей свою игру. Карл Франц не поверит. Да он и не умеет этого – верить первому попавшемуся солдату на слово. Сейчас вот назначит за ним слежку и… и ничего такого не обнаружит. Ну, это в лучшем случае. А в худшем – его уже прямо там, за дверью, ждут, чтоб тихонечко так по мозгам огреть – и снова в подземелье, в этот раз уже в кандалы. И допрашивать, допрашивать давай, откуда он такой на самом деле взялся и что за цели преследует. Не отпустит он, нет… Так просто – не может отпустить… Схватят его наверняка. Повяжут… Или вообще шею свернут, чтоб не мешался тут больше. Но тогда – зачем весь этот балаган? Ну, хоть бы сказал уже сам, глядя в глаза, что не доверяет ему – а то ведь даже до этого не снизойдёт. Идти ему, солдату без армии, больше некуда, это и так понятно. А Франц ещё и нагнетает: вот, мол, кабы был ты героем… Нет уж, обойдётесь вы все, с какой-то безотчётной злобой подумал Фриц. Какой я в жопу герой… Нет у вас уже героев. Ишь, на лошади бы поскакал… Нет, никто уже не поскачет. Вон, гномы на своих машинах полетят только – и всё. На бомбовозах этих… Теперь вместо героев – железяки…       - Послушайте, Майер, - начал терять терпение Император, - Если вы сейчас же не уберётесь отсюда, я позову рейксгвардейцев и попрошу их… проводить вас наружу.       Бомбовозы… И герои… А вот что будет, интересно знать, если он возьмёт, да и выкинет такую идиотскую штуку, а? Что тогда Франц скажет? Как тогда себя поведёт? Кто кого застанет врасплох, а? Он же явно не ожидает такого. Вот и планы его рухнут – если они были. Усрётся он со своей слежкой, со своим недоверием… Придётся поверить…       - Раз уж на то пошло, Ваше Величество, - почти зашептал Фриц, но потом голос его как-то сам собой сделался громким и резким, - Я вас хочу… об одном одолжении попросить…       - Стало быть, моего вознаграждения вам уже мало… - протянул Карл Франц, ещё больше мрачнея, - Ну, что же, прекрасно, чудесно просто… И что же ещё нужно от меня в таком случае вам?       - Вы распорядились с бомбовозов бомбы сгрузить, Ваше Величество, - бросил Фриц, плюнув на то, чем всё это сумасшествие может кончиться, - Я не думаю, что одну гномью машину сильно нагружу. А там, куда они в конце концов прилетят, как-никак, дерутся мои товарищи. Я хочу лететь туда. Вместе с Верховным Патриархом. Если возможно такое… Я понимаю, что многим не помогу, но всё же… так, видит Зигмар, будет лучше. Нам всем.       - Положительно, Майер, у вас какой-то талант плодить вокруг себя абсурд, - проворчал Карл Франц, - Сначала Бальтазар выкидывает то, чего я от него никак не ожидал, теперь – вы сами… Вы понимаете, что вы – безумец? Ненормальный… Вы никого не спасёте этим своим самопожертвованием. Вы не герой из легенд, я это вам уже говорил. Вы просто сгинете там вместе со всеми остальными – и на этом всё закончится.       - Как знать, Ваше Величество, - подал голос Гельт, - Никто не ведает, что за пути предначертала нам судьба. Сегодня утром никто из нас не поверил бы, что простой солдат в одиночку может спасти Империю. Возможно, будущее готовит нам и нечто ещё более странное…       - Пока что никто ещё ничего не спас, - отрезал Император, - Мы даже не знаем наверняка, существует ли на самом деле та засада, о которой говорили вы, Майер… А, впрочем, Хорн с вами со всеми! – махнул рукой Карл Франц, - Хотите лететь – летите. И… оставьте уже меня в покое, оба. Хватит с меня на сегодня этого сумасшествия… Императорам ведь тоже отдыхать надо хоть иногда, а то с вами недолго и самому рассудок потерять…       Так и простились. Бальтазар Гельт, по-видимому, осознав, что Карл Франц начинает постепенно выходить из себя, поспешил откланяться и широким шагом власть имущего направился к выходу, по пути молча кивнув Фридриху. Створы дверей раздвинулись перед Гельтом сами собой – и они очутились в роскошной дворцовой галерее, куда более богатой, чем те, что Фриц видел в Колледже Металла. А, впрочем, ничем особенным она и не отличалась: просто кругом одно сплошное золото, и камни драгоценные, и витражи кое-где, и позолоченные рыцарские доспехи, в которых и ходить-то, наверное, невозможно. А ещё – скульптуры и картины, все как на подбор пропитанные героизмом, безмерной гордостью за Империю и какой-то особой напыщенностью. Везде какая-то очередная победа изображена: то Воинов Хаоса в чёрной шипастой броне гонят имперские войска, то полуголых варваров-норскийцев в боевой раскраске, то орков громят, то нежить, то ковчег тёмных эльфов топят… В общем, ничего интересного. Сказки для детей. Вон, засаду эту на Фолькмара, поди, никто на изобразит. Это не принято, нет, ты что… О таком помнить не надо. Лучше пусть только хорошее будет, только возвышенное, только святое – чтоб смотрели все и аж от гордости распирало… Вот сами пусть и смотрят. А он уже насмотрелся на всю свою оставшуюся жизнь – только вот конца и края этому как не видел он, так и до сих пор не видит. Понавешали тут всякого барахла, а смотреть-то и не на что… Ещё и дворяне всякие разодетые шлындрают туда-сюда, важные, будто индюки какие, да зыркают на тебя то и дело: мол, непорядок, мол, не должно тут никаких таких солдат быть… Кому такое понравится?       И вновь ему вспомнилось прошлое. Вспомнились трущобы, теперь, когда он видел своими глазами великолепие императорского дворца, казавшиеся особенно жалкими и убогими, и Грюнбург, наполовину сожжённый, изуродованный воронками взрывов. А ещё – вспомнилась бойня, которую учинили в деревне зверолюды, и орды отвратных крысолюдей-скавенов, шмыгавших в темноте и следовавших какому-то своему неведомому плану, и рыцари без знамён, рубившие бюргеров палашами, и два заговорщика, что вот так запросто обрекали на смерть десятки тысяч людей. И он понял, за кого будет сражаться. Вера его крепла, возрождалась – нет, она возродилась уже давно, но теперь становилась всё сильнее и твёрже… Империя Зигмара – вот то единственное, что способно положить конец всему этому безумию, которое творится в Старом Свете. Вот он, оплот – не Порядка, но человечества. Вот то, что сможет защитить их всех от хищников и убийц, наседающих со всех сторон. Пусть она прогнила до основания, пусть она уже держится из последних сил – но она ещё скажет своё слово. Тот мидденландец говорил, что Хаос набирает силу… Что ж, вот она, истинная цель, истинный враг. Да, так и есть… Вот уж точно, сила против силы… Вера, сталь и порох против тех ужасов, что готовят им Четверо… А иначе – не выжить. Так ведь и должно быть. Это не сказка, это жизнь. Вечная война за право существовать – и больше ничего…       Голос Бальтазара Гельта, низкий и резкий, словно скрежет металла о металл, прервал его мысли:       - Ну, что же, Майер, стало быть, нам с вами по пути – пока что… Любопытное решение, должен признать. Во всяком случае, Карл Франц не ожидал его. И, знаете, этот ваш порыв… Он даже как-то странно похож на искренний…       - Иногда, господин Верховный Патриарх, человек, всё-таки, бывает честен со всеми, - откликнулся Фридрих, - даже с самим собой. И вот как раз тогда-то ему никто не хочет верить…       - У меня нет сейчас ни желания, ни, тем более, времени спросить с вами, Майер, - прогудел Бальтазар, - Сейчас нужно делать дело… Я так понимаю, на бомбовозе вы ни разу не летали?       - Нет, господин Верховный Патриарх. Не приходилось.       - Оно и видно, - издал Бальтазар какой-то подозрительно похожий на короткий смешок лязгающий звук, - Иначе бы вы десять раз подумали, прежде чем вызваться сопровождать меня. Ну, что же, у вас будет возможность попробовать. Правда, уверяю вас, удовольствие это не из приятных…       

***

       Они встретились в каком-то особо узком тоннеле, корявом таком, то и дело извивавшемся влево-вправо, словно змея – явно скавенском. Собственно, им даже повезло: как-то подозрительно быстро наткнулся Батыг на этот отряд «мелкозубых», блуждавший по подземелью точно так же, как и они. Ну, что ж, искали – и нашли. Хотя… может быть, это не они нашли, а нашли их. Кто ж теперь разберётся…       Сначала Карл не увидел их: он висел на плече у огра, обращённый лицом назад. Он слышал лишь топот множества ног, тяжёлый, глухой, порождавший тихое, едва заметное эхо в невесть каким образом проложенных крысолюдьми тоннелях, затхлых и зловонных – да различал слабые отсветы факелов на стенах. Прятаться смысла не было – да и это вряд ли удалось бы здоровенному и туго соображающему огру, который нёс его на себе. Тоннель без ответвлений, все они позади остались. Только в стороны вихляет теперь то и дело – и больше ничего…       - Кто идёт? - услышал Дитрих звонкий и какой-то слегка хриплый, словно бы шипящий, женский голос, - Не думайте, что вам удастся уйти, вас по всему подземелью слышно. Стоять на месте – иначе будет хуже! Огрское отродье, это опять ты…       - Ссади меня на пол, - попросил Дитрих Батыга, - Не нравится мне это всё, ох, и не нравится… Но раз уж будем разговор держать, так не висеть же мне на тебе, как мешок, в самом-то деле…       Огр повиновался и осторожно, как только мог, опустил Карла на скользкие и мокрые камни. Ногу Дитриха вновь пронзила резкая боль, и он зашипел, словно какой-то диковинный зверь, изо всех сил пытаясь сдержать крик. Дальше по тоннелю горели факела – штук десять, наверное, не меньше – освещавшие неровные стены тоннеля знакомым рыжеватым светом. Неизвестные – все как один вооружённые до зубов, но вместе с тем облачённые не в имперскую униформу, а во что попало – отбрасывали неровные размытые тени. Их предводительница – да, вот уж наименее подходящее занятие для дочери Империи – стояла чуть спереди, одетая в простую и неприметную мешковатую бюргерскую одежду, порядком истрепавшуюся в этих тоннелях. Но во мраке подземелья, который не могли в полной мере разогнать никакие факела, она уже не могла отвести от себя снимание просто так. А точнее, могла, конечно же – но в этом не было смысла, ибо здесь, в этих Зигмаром забытых подземельях, не было места Империи и её законам: здесь жили только чудовища, и никого больше – и потому одному из них не было смысла скрываться… При взгляде на неё сразу становилось ясно, что она – не просто наёмница и даже не имперка вовсе. Всё гораздо, гораздо хуже, чем он мог представить себе. Она вообще не человек. Нечего ей здесь делать, под Альтдорфом: у них и там, у себя, проблем полно… Видимо, кто-то прислал её сюда с какой-то неведомой целью… Вот только – кто? Это тот ещё вопрос…       Выдавали главу отряда, конечно же, глаза. Во мраке подземелья они тускло, мягко сияли мертвенным белым светом, чем-то напоминавшим лунный – вот только лунный свет не способен был вызвать у человека такого животного, безотчётного страха, какой испытывает жертва, увидев хищника. Карлу не нужно было объяснять, в чём тут дело: он слышал и читал достаточно, чтобы понять, что это за существо. Вампир…       Из всех тварей, что встречаются в Старом Свете, вампиров в Империи ненавидят и боятся, пожалуй, больше всего – в этом с ними могут сравниться разве что те чудовищные мутанты, которых порождает Хаос в землях Норски, там, где его влияние наиболее велико. Вот только исчадия Разрушительных сил, в том числе и зверолюды, вместе с кровожадными варварами, почитающими Четырёх, нападают, когда им взбредёт в голову: они плохо организованны и всегда берут лишь грубой силой и звериной яростью – чего не скажешь о вампирах. Эти твари, если верить слухам, действуют всегда по максимально выверенным и просчитанным планам, они почти не способны совершать ошибки и поддаваться влиянию простых человеческих чувств. Карл многое читал о них – и это, увы, не прибавляло ему сейчас уверенности в том, что удастся выбраться отсюда живым, а скорее, наоборот. Когда-то вампиры были людьми – но теперь утратили то немногое, что отличает человека от чудовища, сохранив лишь жажду власти и убийства. Когда-то их край, Сильвания, был одной из имперских провинций – но теперь стал жутким, жестоким местом, где даже самые закоренелые преступники боятся скрываться от правосудия. Посреди нескончаемых гнилых болот и тёмных лесов, где рыщут в поисках пищи твари, которые не привидятся здоровому человеку даже в кошмарном сне, возвышаются их зловещие величественные замки, оскалившиеся бесчисленными шпилями, устремлёнными в небо, а вокруг жмутся друг к дружке маленькие, серые, безрадостные деревеньки, населённые уродливыми людьми – вернее, пародией на людей, результатом многих и многих веков близкородственных браков. Эти люди трудятся на бесплодной земле, пытаясь хоть как-то прокормить себя. Некоторые из них идут на корм чудовищам, которых Полуночная аристократия издавна разводит с сильванских лесах, иных пожирают сами вампиры – впрочем, не слишком часто, ведь, если верить книгам, там, в подземельях их проклятых замков, разводят другую, специальную породу людей, которая не годится ни на что более, кроме как быть пищей своим хозяевам. Большинство крестьян в землях Сильвании умирают без помощи вампиров или лесных тварей: берут своё болезни, сырость и нечеловеческие условия труда. Вот только даже смерть не в силах принести им избавления от рабства: нередко, уже мёртвые, они встают из могил по приказу хозяев, чтобы присоединиться к очередному бесчисленному войску нежити. Да, самих вампиров в Сильвании немного, может быть, даже не более тысячи: на них работают живые люди, а сражаются за них – мёртвые. Действительно, этакий аналог знати в Империи… Вот только здесь, в Рейкланде – да и в остальных провинциях, наверное, тоже – даже самые надменные и гордые дворяне не считают фермеров и рабочих скотом, достойным одной лишь смерти.       Но хуже всего – то, что вампиры пока что не собираются останавливаться на достигнутом. Сильванию они подчинили себе уже очень давно – и с тех же времён точат зуб, ни много ни мало, на все оставшиеся провинции Империи. Около полутысячи лет назад Влад фон Карштайн, основатель самой влиятельной вампирской династии, провозгласил себя единственным законным Императором и попытался узурпировать трон. Какие аргументы он приводил, Карл не знал, да ему и не слишком-то это было интересно: в конце концов, любой мало-мальски сообразительный самозванец в состоянии придумать какую-нибудь более или менее убедительную басню, которая объясняет, почему он имеет законное право на власть. Во всяком случае, что бы ни говорил Влад, кончил он как подавляющее большинство бунтарей: захватить трон Карштайну не удалось, и он вместе с супругой Изабеллой был убит – нет, не просто убит, а уничтожен – в битве за Альтдорф. Вот только кошмар на этом не закончился. После объявился Манфред, родич Влада, который, по слухам, и сейчас скрывается где-то в Сильвании, и ещё много ему подобных тварей… До сих пор они терпели поражения от имперских войск – вот только попыток установить свою власть над державой Зигмара не бросили и по сей день. Сейчас, насколько он знает, Империю и Графства вампиров связывает договор о ненападении – вот только любому ясно, что рано или поздно кровососы нарушат его. Вампиры уже, поговаривают, совершают диверсии против Штирланда, которому всегда доставалось от них больше всего, а иногда отваживаются и на открытые нападения и налёты. Но Император молчит – и пока что будет молчать и дальше, потому что, прежде чем вступать в очередную безрезультатную войну с вампирами, следует хотя бы усмирить раскольников. Это понимает даже он, Карл Дитрих – хоть он и был всегда далёк от политики… А теперь вот – одна из этих тварей объявляется в подземельях под Альтдорфом. И главное, что её встречают они с Батыгом…        - Странная, однако, у вас компания, - процедила вампирша голосом не слишком дружелюбным, но, нужно признать, и не то, чтобы уж с явной агрессией, так, ни рыба ни мясо, в общем-то… хотя понятно и безо всяких угроз, что от неё ничего хорошего не жди, - Имперский солдат и огр… И что же за дело, если не секрет, завело вас в подземелья под… тем, то вы, люди, называете своей столицей?       - Я, по совести говоря, и у вашей братии мог бы то же самое спросить, - вздохнул Дитрих, - Но я ещё не настолько выжил из ума. Вы сильнее, вас больше, и оружие у вас не в пример нашему – а у меня ещё и нога сломанная. Так что отвечать придётся мне…       - Ишь, умный какой, - хмыкнула вампирша, - Всё правильно, конечно… Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия. О тебя, скотину, я, если что, даже руки марать не буду: мои люди своё дело знают, они тебя быстренько на куски порвут. И эта безмозглая тварь, - она кивком указала на Батыга, - тебе тут ничем не поможет.       - Пусть мелкозубая захлопнет свою пасть, - прорычал огр, - А то Батыг схватит мелкозубую и треснет её башкой об стенку.       Вампирша дала знак – и шестеро человек из её отряда моментально вскинули оружие: четыре аркебузы и два пистоля. Ну, вот, начинается уже…       - Прекратите! – крикнул Карл почти умоляюще, - Неужели это все так: чуть что, так сразу стрелять? Мне казалось, что раз уж кроме нас здесь, в подземелье, одни скавены живут… то мы и договориться как-нибудь могли бы. В конце концов, вы же до сих пор нас не прикончили – не просто так, наверное… А Батыг… - он обернулся к огру, желая убедится, что тот прямо сейчас не готовится вытворить какую-нибудь очередную глупость, - Это долгая история, как мы с ним здесь оказались, но… скажу только, что он может держать себя в руках, если его не заводить. За него не беспокойтесь… В конце концов, если бы не он, я бы сейчас с вами не разговаривал.       - И ты, правда, думаешь, я могу извлечь какую-нибудь выгоду из сотрудничества с калекой и с безмозглым бревном, которое таскает его на себе? Ну, что же… В некотором роде ты, безусловно, прав. Собственно… мне и нужен-то был один из вас.       - Один из нас? – тупо переспросил Дитрих, - Это что значит? При чём тут мы… и вы? Да мы вообще вас, к счастью, впервые в жизни видим. Видит Зигмар, здесь ошибка какая-то, по-другому быть не может…       - Ваш Зигмар давно уже ничего не видит, - отрезала вампирша, - Трон золотой мешает. А, впрочем, не в этом сейчас дело… Я так понимаю, вы очень хотели бы найти выход отсюда. Это естественно: ведь никому не захочется слишком долго испытывать терпение скавенов… Я, конечно, знаю путь наружу – и, так уж и быть, выведу отсюда тебя, человек. Но не всё сразу. Бесплатно, как все мы знаем, ничего не бывает… Нам нужно поговорить. Об одном… очень важном деле, которое, собственно, и привело меня сюда, в ваш городишко.       - Нет, положительно, вы меня явно с кем-то путаете… - нерешительно промямлил Дитрих, не понимая, в чём тут дело, и опасаясь, как бы эта история не приняла какой-нибудь совсем уж скверный оборот, - Уверяю вас, я… совсем не знаю, кто вы такая. Конечно, я отблагодарю вас, чем смогу, если вы оставите меня в живых, - поспешил добавить он, - Но, уверяю вас, здесь какое-то недоразумение. Мы раньше не встречались… Такое я точно бы запомнил. Я вроде бы на память особо не жалуюсь…       - Что ж, тогда самое время раскрыть карты и узнать, кто есть кто – хотя бы отчасти… - проговорила вампирша, - Тебя как зовут, скотина?       - Никакая я вам не скотина, - буркнул Дитрих, не решаясь, впрочем, слишком уж явно выказывать своё недовольство, - Я из дворянства, к вашему сведению. И вообще: может, там, в вашей Сильвании, и относятся к людям, как к животным – но сейчас вы находитесь в Империи… так что потрудитесь хотя бы вести себя как человек. Я ведь сразу понял, кто вы на самом деле. Вы даже не скрываетесь, хотя могли бы. Уважать нас или не уважать – ваше дело, конечно, но…       - По-твоему, здесь Империя, человек? – усмехнулась странная собеседника Карла, - Я, знаешь ли, всегда считала, что это владения крысолюдей. Может, я и ошибаюсь, вот только здесь ваших хвалёных хексенъягеров нет – и проткнуть меня колом и сжечь на костре некому. А на твоё дворянство мне плевать: вы, людишки, все одинаковые, как бы там себя ни делили… И называть вас я буду так, как хочу. Так что – не испытывай моё терпение, животное. Назови своё имя – и тогда, может быть, я назову своё.       - Карл Дитрих, - представился Карл, видя, что другого выхода всё равно не остаётся, - Мечник альтдорфского гарнизона. Отпрыск дворянской семьи, если это для вас что-либо значит.       - Матильда, - прошипела вампирша, - Матильда фон Драк, если тебе это хоть о чём-нибудь говорит. Из западной Сильвании, скотина.       Фон Драк, фон Драк… Была же такая фамилия, где-то он её слышал уже… Не Карштайн, конечно – но, всё-таки, тоже что-то значительное. А значит – вопросов ещё больше… Почему здесь? Что она забыла в подземельях скавенов? Что, других таких тварей вроде неё не нашлось, чтоб по тоннелям лазить?       Матильда фон Драк приблизилась к Карлу, присела на камень рядом с ним и вытащила из ножен слабо светившийся в темноте багровым светом меч с удивительно тонким лезвием, странно напоминавший клык некоего гигантского чудовища. Явно какое-то зачарование, подумал Карл. Магия, на некоторое время придающая оружию противоестественные, ненормальные свойства. И, судя по всему, их школа. Школа Вампиров, неповторимая и непонятная. Заклинание низших порядков, конечно – вот только едва ли кто-нибудь выживет, получив даже самое незначительное ранение этим мечом. Говорят, некоторые из вампиров знают заклятья, способные состарить человека на глазах, вытянуть из него жизненные силы, оставив лишь безжизненную ссохшуюся оболочку. Да и огру здесь, наверное, тоже ничего не светит.       В красноватых отблесках вампирского меча Дитрих увидел лицо вампирши: бледное, надменное, неимоверно худое, обрамлённое спутанными чёрными волосами. Сейчас она ещё меньше напоминала человека: громадные, изогнутые клыки можно было различить, даже особенно не присматриваясь; глаза с неимоверно большими зрачками горели бледным огнём. Не нужно было обладать особенно глубокими познаниями, чтобы понять, что перед тобой – хищник, безжалостный и жестокий, привыкший охотиться и убивать. И даже никакое оружие ей не нужно: может и без него обойтись, наверное… На вид Матильде можно дать от силы лет тридцать – тридцать пять, но вот сколько ей на самом деле – об этом можно только лишь гадать. Поговаривают, будто бы существуют вампиры, которым сейчас уже несколько сотен лет. До эльфов, конечно, далеко – но простому человеку и о таком даже мечтать не приходится. Многое рассказывали о вампирах на базарах да в кабаках: можно сказать, они были у альтдорфских алкашей излюбленной темой для разговоров наравне с козлами и с тупыми провинциалами. Разговоры носили самый разный характер, но заканчивались, неизменно, осуждением сволочного Государственного Совета, который-де всего боится и не даёт Императору организовать масштабный поход против сильванской нечисти, чтобы раз и навсегда сжечь их поганые замки, осушить эти их болота и перестрелять всех тех тварей, которые плодятся в тёмных лесах и достойны смерти лишь за один факт своего существования. Ходила такая молва, что если бы, мол, не Совет, то вампирам давно бы пришла крышка. Нечего-де их пугаться, нечего тут договоры заключать – а нужно дать им как следует по мозгам, и дело с концом. Карл, конечно, никогда не принимал эти россказни всерьёз: уж он-то понимал, что всякий мир всё одно лучше войны, а увиденное в Грюнбурге лишь ещё больше убедило его в этом. Но, всё же, раньше, до того, как Дитрих увидел вампира воочию, он и вполовину не так боялся этих тварей, как теперь. Хотелось бы ему, чтобы на его месте сейчас оказался один из тех особо умных, что судачат за столом, уже изрядно поддатые, о том, как легко этих кровососов уничтожить. Хотел бы он посмотреть на это…       - Ну, и что же вам от нас нужно, госпожа фон Драк? – спросил Дитрих, стараясь от страха не растерять остатки вежливости, - Не так-то просто представить то, что может сделать самый обычный человек – и вместе с тем не может… существо вроде вас. И, главное… почему так важно, чтобы это был кто-то… кто-то из нас?       - Ты думаешь, животное, я прямо сейчас выложу тебе всё, зачем я сюда пришла? – презрительно протянула вампирша, - Да ещё и в присутствии этой твари, за которую ты почему-то так упорно вступаешься… Впрочем, кое о чём я, разумеется, поведаю – а иначе ты не исполнишь своей задачи. Если говорить в общих чертах, человек… то тебе придётся стать нашим информатором.       Что? Каким ещё информатором? Это что же такое он может узнать, какую такую информацию, столь важную для Сильвании? Нет, здесь всё равно какая-то ошибка, что-то она напутала… Не может такого быть… Ему, Карлу Дитриху, колдуну-недоучке, не знающему ни одного заклинания, солдату, не убившему в бою ни одного человека – шпионить для вампиров?       - Придётся?.. – только и вырвалось у Дитриха, - То есть вы, что же… уже всё за меня решили?       - Естественно. А что ты сам можешь решить, скотина? Такие, как ты, всё время действуют так, как им указывают сверху. Людишки вроде тебя не могут принимать своих решений: им обязательно нужен кто-то, за кем можно следовать. Что, скажешь, не так? Так, так… Я сразу всё поняла, как только увидела тебя. Немало таких, как ты, повидала… Но это тебя не касается. Твою участь давно уже определили – те, кто будет поумнее тебя и жаждет куда большего, нежели ты. Многого от тебя не требуется – всего лишь следить за одним человеком и периодически связываться со мной. Позже оговорим, как. Когда всё прояснится… И учти: даже не пытайся кому-нибудь рассказать о нашей сделке. Когда я об этом узнаю – а я узнаю, уж поверь – тебя не спасёт уже ничто. Я вытяну из тебя кишки, животное, и повешу тебя на них, как на виселице, когда ты будешь ещё жив. Возможно, кто-нибудь посильнее тебя ещё мог бы попробовать обмануть вампира и даже остаться после этого в живых – но тебе это точно не по силам, можешь поверить на слово.       - Обмануть, обмануть… - пробормотал Дитрих, - Куда уж обманывать тут… Выбраться бы хоть отсюда для начала… И всё равно я не понимаю: что, собственно, мешает вам задействовать кого-нибудь более надёжного или вообще шпионить самой… Почему я? И ещё… я так понимаю, если я сейчас откажусь, со мной произойдёт то же, что и в случае… предательства, скажем так… То есть – выбора у меня нет?       - Не совсем так, - недобро усмехнулась вампирша, - выбор-то у тебя есть, он есть всегда – вот только я сомневаюсь, что ты предпочтёшь смерть. Я надеюсь, ты понимаешь, что узнал достаточно много для того, чтобы я привела свою угрозу в исполнение, как только замечу что-нибудь хоть самую малость подозрительное. Скажем, так: если от тебя не будет вестей в течение суток, можешь считать, что ты уже труп… Но, с другой стороны – если ты выполнишь свою задачу, возможно, это тебе ещё зачтётся… Полуночная аристократия помнит деяния своих слуг куда лучше, чем Император – и вознаграждает зачастую куда более щедро. Своё спасение, человек, можешь считать авансом. Если ты оправдаешь ожидание – будет и ещё. Что же касается первого твоего вопроса… Мы могли бы использовать и своего агента – но он подойдёт куда хуже, чем ты.       - Нет, ну, говорю же я вам, - снова в отчаянье пролепетал Дитрих, - Это не я… Вам не я нужен, вот точно… Эх, лучше б меня крысы сожрали… А то сейчас вот разочаруетесь вы во мне – и будет ещё хуже…       - Нет, нам нужен именно ты, - перебила его Матильда фон Драк, - Всё дело в том, что ты один из тех, кто очень хорошо знает того человека, который нас интересует. Его зовут Фридрих Майер.       Это что ещё за… Нет, положительно, это у него уже галлюцинации из-за ранения… Это он уже одной ногой у Морра стоит и такой вот бред слышит и видит. При чём тут вообще Фриц? Зачем это вампирам понадобилось следить за ним, за таким же точно солдатом, как и сам он, Карл Дитрих? Что, неужели он как-то связан с большой политикой?       - Я не понимаю… Вы ошиблись, всё-таки… Кого-то с Фрицем нашим спутали… Ну, да, я знаю его – но он ни в чём таком не замешан, не может быть, чтоб он вас интересовал… Вы не того подозреваете, наверное… Уверяю вас… Да, Фридрих Майер честно служит Империи – или уже служил, я не знаю, что с ним теперь – но он и в сражении-то только одном участвовал, и то против раскольников… Всего год в армии, ну, чуть больше, может…       - Мы не ошибаемся, скотина, - перебила его вампирша, - Мы точно знаем, кто нам нужен и почему. Возможно, ты недостаточно хорошо знал своего дружка. Как думаешь, почему он бросил тебя и решил выбираться сам? Почему он не сдался стражам Колледжа? Поверь мне, этот твой Фриц не так прост, как кажется. Ты удивишься, когда узнаешь, что он уже успел натворить, пока этот болван таскал тебя на спине… Ты и не догадываешься, в чём он может быть замешан.       

***

      - Ну, что, Штефен, всё готово?       - Все отряды на своих местах, господин Великий Теогонист, - подтвердил фон Вельвен-младший, - Осталось только ждать, когда синие подойдут сюда. Они идут колоннами, походным шагом. Похоже, так ничего и не заподозрили.       - А что туман? – спросил обеспокоенный Фолькмар, - Какие новости? Ничего не прояснилось?       - Он всё там же, господин Великий Теогонист, - ответил адъютант, - Всё время на одном и том же месте. Никуда не движется. И не рассеивается.       - Что скажете, господин Швафт? – обратился Фолькмар к янтарному магу. – Никакой направленной, особо подозрительной активности Ветров не фиксируете? По-прежнему только вот это вот… непонятно что?       - Пока что – именно так, господин Великий Теогонист, - ответил патриарх, - Ничего нового. Всё та же случайно образовавшаяся зона аномальной активности Ветров – там, где находится туман – и ничего больше. Вряд ли у синих есть колдун…       - Так-то оно так, - вздохнул Фолькмар, - Вот только что-то больно нехорошее у меня предчувствие. Ещё ни разу на моей памяти не бывало такого, чтобы всё шло настолько гладко, как сейчас. Я каждую минуту жду подвоха – но пока что его не обнаружили ни вы, ни наши разведчики. И это плохо, Великий Зигмар… Этот туман… он точно не сможет никак навредить нам, господин Швафт? Те, кого мы послали, не вернулись оттуда… И я не удивлюсь, если он вскорости передвинется и зависнет над нашими позициями.       - Поведение подобных этому туману аномальных областей… очень трудно прогнозировать, господин Великий Теогонист, - ответил Швафт, - Оно непредсказуемо в высшей мере. Теоретически, дымка может хоть сейчас двинуться на нас или на синих – но на самом деле вероятность этого крайне мала. Мы почти и не рискуем ничем, несмотря на то, что находимся… можно сказать… в непосредственной близости от тумана. Наука знает и более опасные явления, связанные с Ветрами Магии…       - Я надеюсь, вам можно доверять, - буркнул Фолькмар, - Очень не хотелось бы мне угробить всю армию из-за какой-то магической… бури, или как там это будет на вашем языке… В общем, имейте в виду, господин Швафт: если вдруг этот туман поведёт себя на так, как вы мне тут напредсказывали, то отвечать за это будете головой.       Рупрехт Швафт шумно сглотнул и перевёл взгляд на матерчатый потолок палатки, словно бы стремился найти там невесть что. Ох, и странно же он себя ведёт, этот колдун, ох, и странно… Но, с другой-то стороны: а кто отреагирует иначе, если начальство ему подобным образом пригрозит? Да почти никто. Вот и Швафту, видать, тоже не хочется, чтобы всё пошло с этим туманом наперекосяк, а обвинили потом в этом его. Вот поэтому и юлит он так, что вроде бы, мол, и ничего опасного – а вроде и может эта самая дымка какую-нибудь дрянь выкинуть. Чтобы не говорили потом, что не предупреждал. Всё правильно, всё логично… Но что-то здесь не так, как ни крути. Конечно, отступать, менять что-то – это уже поздно, об этом раньше надо было думать. Сейчас всё уже сделано – и остаётся только ждать. Ждать, когда подойдут синие, и адострелы на холмах откроют по ним огонь. Ждать – и надеяться на то, что всё пройдёт как надо, без неожиданностей… Ну, по крайней мере, без крупных неожиданностей. Мелкие-то – они всё равно будут, никуда ты от них не убежишь, никуда не денешься. Ждать нужно, ждать… Скоро начнётся бой – и всё потечёт уже само по себе, без его, Фолькмара, вмешательства. А ему останется лишь молиться…       

***

      Жара… Вот жара же… Да уж, ну и времечко выбрал Великий Теогонист для сражения… Постарался, ничего не скажешь. Будь он менее привычен к таким вот глупостям, которые творит в каждом сражении имперское командование – так давно бы уже в обморок свалился. Но нет, он не свалится, он уже и не такое повидал на своём веку. Одно только у него желание: поскорей бы уже начался бой – а там, глядишь, и закончится быстрее. Как-то очень уж медленно синие плетутся. А с другой-то стороны, удивляться тут нечего: тоже устали, наверное, как собаки. Загоняли их, бедных: всё ждут они, видать, как привал офицеры объявят – и не знают ещё, что здесь, совсем неподалёку, стоит имперская армия. Не знают, что скоро они все либо полягут, либо в плену окажутся, либо ноги унесут из этого места куда подальше – и будут болтаться по провинции, пока их зверолюды не сожрут или разбойники не перережут – ну, или пока они сами этими разбойниками не заделаются.       Гельмут Крюгер стоял в первом ряду отряда рейкландских копейщиков, обливаясь потом в своих тяжёлых латах доппельзольднера. Их было не так-то много – наверное, человек двадцать мастеров меча на всё воинское подразделение. Конечно, и этого должно хватить: они ведь не призваны составлять численную основу отряда, они выполняют свою, особую цель. Когда отряд копейщиков столкнётся с таким же подразделением синих, именно они, доппельзольднеры, будут сбивать удары, рубить древки копий цвайхандерами, резать врагов, как свиней, пока они пытаются достать своим смертоносным оружием до других имперцев… Здесь всё продумано, всё просчитано. Эти тактики складывались десятилетиями, если не веками – и редко кого-нибудь подводили. Кажется даже, будто он уже видел это когда-то. Редколесье, затаившиеся в засаде солдаты, что в нетерпении ждут, когда же появятся, наконец, те, кто волею судьбы и стараниями власть имущих стал их врагами. Да такое точно было, он помнит… Только тогда они пытались поймать в ловушку зверолюдов – зверолюдов, подумать только… Как будто там, наверху, не знали, что козлы сами мастера устраивать западни – и раскусить уловку имперцев им ничего не стоит. Но тогда на это почему-то наплевали. Может, вёл их совсем уж дурак какой-нибудь, может, решил он, что умнее детей леса… Ну, или что-нибудь в этом роде… Многие тогда головы сложил, очень многие… И те, кого он хорошо знал - тоже почти все канули в небытие. А потом были ещё битвы, и ночные операции, и экспедиции под землю, к тем зеленоглазым тварям… И никого не стало. Остался лишь он один, Гельмут Крюгер – словно бы смерть почему-то всё медлила забирать его. Ну и – молодые, конечно же… Фриц, Леопольд… Им ещё многое предстоит понять. Они думают, что знают всё – но это не так. Раньше он тоже думал так… но потом всё изменилось. Рано. Слишком рано.       Далеко впереди, на лесной поляне, показались нестройные с виду шеренги синих. Странно, почему-то с юга они идут, а не с запада, как рассчитывали. И мордой к ним же, самое главное, а не боком… Опять, небось, командование чего-то там перемудрило. Ну, да это уже неважно… Большинство из них поляжет под залпами адострелов, что стоят на возвышенностях. Кто подойдёт ближе – будет встречен выстрелами из аркебуз и арбалетов. А уж те, кому совсем повезёт, вступят в бой с передовыми имперскими отрядами – и тут им уж точно ничего не светит. Вот так вот, всё просто. Никаких тебе фланговых манёвров, никаких ударов в спину. Это лес, как-никак: здесь не побегаешь особо.       Гельмут оглядел тех, кто совсем скоро должен был стать их противниками. Ничего особенного, всё как всегда. Видал он уже такие сражения. Наелся уже их давно… С юго-востока только туман какой-то странный белеет. В такую жару-то… Ну, да мало ли чудес на свете?.. Не об этом надо сейчас думать. Совсем не об этом.       

***

      Штефен фон Вельвен ворвался в палатку командующего запыхавшийся и встревоженный, тяжело дыша, словно бы после продолжительного бега. Что-то всё-таки случилось. Фолькмар понял это сразу же, ещё до того, как его адъютант заговорил. Что ни говори, а он ждал этого момента вот уже несколько дней, ждал с нетерпением и страхом, положив его неизбежным. Было бы совсем неправильно, если бы ничего не случилось. Не мог он так прогадать, не мог. Он ведь, на свою беду, редко ошибается. И не так-то сложно догадаться, что скажет сейчас фон Вельвен-младший…       - Господин Великий Теогонист, - начал адъютант, задыхаясь, - Туман… Он движется. В нашу сторону движется… Причём очень быстро. Его уже солдаты в первых рядах видят.       - Проклятье! – взревел Фолькмар, худшие опасения которого сбылись, - Швафта сюда, быстро! И пусть передовые отряды отходят к возвышенностям и ждут дальнейших приказов. Туда эта дрянь, будем надеяться, не доберётся.       Штефен фон Вельвен вернулся минут через пять, ещё более обескураженный, разбитый и усталый, чем прежде. Что же… неужто и тут случилось самое ужасное из того, о чём он лишь гадал? Неужели Швафт – тот самый Рупрехт Швафт, которому так доверял Гельт, которому доверяли они все – оказался не так прост, как они полагали?       - Патриарха нигде нет, господин Великий Теогонист. Вы говорили, он должен находиться в своём шатре и продолжать исследования аномалии – но там пусто, только вещи его и то не все. И грифона рядом с палаткой тоже нет. Я спросил офицеров – они сказали, Швафт улетел, вы сами его послали…       Итак, Швафт сбежал. Улетел куда подальше, это ведь ясней ясного. Чтоб не достали до него. Ну, что же, неплохо сыграл, неплохо… Вот чуяло же его сердце, что доверять этом зверолюбу нельзя. Янтарный маг, ишь… Колдуны – они на то и колдуны, даже те, что из Коллегии. Жаль, что он сам так слаб в магии. Все его молитвы – ничто в сравнении с тем, что могут настоящие чародеи, которые используют Ветра для собственных нужд. Да он и сути-то своего колдовства не понимает, и не знает толком, как оно действует – не потому же, в самом деле, что Зигмар каждый раз откликается персонально на его молитвы… Нет, Богочеловек выше этого. Всё это только сказки для особо умных, что-де можно напрямую обращаться к какому-нибудь богу, и он тебе даже что-то такое будет отвечать. Нет, не бывает такого. Бывает только что-то совсем уж непонятное, глубинное – такое, что и не поймёшь, кто в это чудо больше вложил: Молотодержец или ты сам. А может, только ты… Да уж, к хексенъягерам бы тебя в застенки за такие мысли, Фолькмар Мрачный Лик. От других веры требуешь – а сам-то… Уже и не поймёшь, осталось в тебе от неё хоть что-нибудь, от этой веры – или уже нет. Вот поэтому и выигрывают у тебя колдуны всякий раз…       - Сдаётся мне, это измена, - таким голосом, словно бы ничего не случилось, бросил Фолькмар Штефену, пытаясь изобразить, что знает, как дальше поступить, - Созови офицеров, командование созови. Срочно! Экстренное собрание. И чтобы были все! Ну, кроме Швафта, разумеется.       - Слушаюсь, господин Великий Теогонист, - выпалил обескураженный адъютант и выбежал из палатки, оставив Фолькмар наедине с его мыслями, в беспорядке метавшимися из одного угла в другой, не в силах за что-либо зацепиться.       Синие… Швафт… Странный туман в солнечную погоду… Что же такое тут им подготовили?.. Ловушка для тех, кто устраивает засаду. Охота на охотников. Умно, ничего не скажешь… Без Бориса, наверное, здесь не обошлось. И что это такое, интересно, так умело прячут раскольники в этом тумане? Армию? Откуда бы ей взяться у них-то? Известно откуда, как же… Северяне… Влезли-таки, видать, каким-то боком. Некому больше. Ну, ничего, ничего… Если Борис пригнал своих волков, на стороне врага – внезапность и, вероятно, численное превосходство. А на их стороне холмы, адострелы – и Зигмар.       

***

      В тумане что-то двигалось. Гельмут Крюгер пока не мог, как ни силился, различить, что это такое – но оно там, определённо, было. Кто-то там перемещается, кто-то мотается в одну и в другую сторону. Издалека кажется, будто это муравьи там бегают – вот только ни хрена это не муравьи. Синие, что ли, залезли в этот туман? Зачем бы им, спрашивается? Так-то оно, вроде, да, логично: адострелы – это тебе не мортиры, вслепую стрелять из них толку мало. Но ведь синие не должны были знать ни об адострелах, ни об их засаде вообще… А, впрочем, теперь-то уж, видать, пронюхали. Недаром же во фронт идут… непонятно только, зачем им это. Почему они решили наступать? Им бы как-нибудь извернуться, отказаться от боя: всё-таки, слишком уж силы здесь неравны, слишком уж больше преимущество на стороне правительственных войск. Однако ж – идут вперёд. А вот повернули бы, пошли бы другим путём – и никому бы не понадобилось умирать. Так нет же, чудес не бывает. Не бывает – и всё тут.       Туман приближался. Теперь уже Гельмут различал это совершено отчётливо. Белёсая дымка ползла, растекалась по земле – достаточно медленно, но неотвратимо, издали напоминая какой-то странный, нелепый комок слизи. Эта дрянь ползёт на них. Значит, им, вполне возможно, придётся сражаться в тумане. Такого на его памяти ещё ни разу не было. Новая пакость, ишь ты… Столько всего повидал, а такого ещё не было. Может, в этот раз его-таки возьмёт к себе Морр…. А то какая-то до оторопи странная картина получается: все умерли, а он до сих пор жив. Надо же и совесть иметь, в самом-то деле.       Гельмут крепче сжал в левой руке ульриканский медальон. Острые углы и края железной пластины впились в кожу, словно шипы и клыки неведомого зверя. Сердце забилось чаще, засосало под ложечкой: знакомое такое ощущение, много раз уже он подобное испытывал. И каждый раз – как в первый… Нет, как во второй: в первый раз было хуже. Намного хуже. Дальше уже проще, конечно, но… как ни пересиливай, как ни уродуй себя – всё равно до конца к этому не привыкнешь. Эта война… Во что она их всех превращает? А может, и не превращает ни во что, в самом-то деле… Может, они уже живут, рождаются такими – и остаётся лишь раскрыть в себе эту дрянь, выплеснуть её наружу… Ну, будь что будет, подумал Гельмут. Он не станет бежать от того, что ожидает его. И если вдруг сегодня ему придётся распрощаться со Старым Светом… что ж, он не будет особенно жалеть. В этом мире давно уже остался один лишь человек, что ещё держит его здесь, в царстве живых. Вот только она не знает об этом – и хорошо. И о его смерти, скорее всего, не узнает.       Громкий, до боли знакомый звук множества почти одновременных выстрелов вырвал Крюгера из мира его собственных мыслей, заставив очнуться. Как? Где? Ведь синие – они же только подходят… С такого расстояния не постреляешь…       Далеко слева от него отряд имперских бойцов превратился в какое-то сборище балаганщиков: бойцы лезли друг на друга, кричали от боли, отчаянно ругались и бестолково потрясали оружием. Верный признак того, что где-то там что-то такое началось. Лёгкая кавалерия, может. Похоже на неё, конечно – вот только у синих же её нет, вроде как. Опять всё напутали, небось, паршивцы. И где у разведчиков, интересно, глаза сидят? Не иначе, как на жопе.       Не прошло и минуты, как уже весь отряд пришёл в бестолковое, разрозненное, беспорядочное движение. Там, слева, к востоку от них, заварилась какая-то каша. К востоку – а синие-то с юга на север идут, даже теперь. Да, похоже, опять что-то там, наверху, пошло не по плану. Совсем не по плану…       

***

       Он не успел собрать офицеров на экстренный совет. Он не успел подготовиться к тому, что обрушилось внезапно на лагерь, на третий, самый удалённый от линии фронта холм. Он вообще ничего не успел. Всё началось внезапно, неожиданно – как, впрочем, и почти всегда на войне. Он ждал, когда Штефен исполнит приказ и соберёт представителей командования в его шатре. Но, когда полог, наконец, откинулся, в шатёр вбежал не адъютант с докладом – а запыхавшийся, обезумевший офицер, которого Фолькмар видел первый раз в жизни. В правой руке он сжимал уставной двуствольный пистоль, судя по всему, разряженный – а левая безвольно висела вдоль тела, и кровь капала с неё на утоптанную сапогами траву.       - Господин Великий Теогонист, - выпалил офицер, - нас атаковали! С востока… Меня прислали сообщить вам… Они под флагами Мидденланда, даже не скрываются… Здесь, совсем рядом…       - Успокойтесь, - прервал его Фолькмар, всеми силами стараясь скрыть дрожь в голосе, - Говорите толком: что именно произошло? Как им удалось так подобраться к лагерю командования? И где мой адъютант? По какой причине он не доложил мне о перемене обстановки?       - Пока что бой идёт только на восточном склоне холма, - ответил офицер, взяв себя в руки, - На лагерь напали мидденландские рыцари – но пока что флагеллянтам удаётся сдерживать их. Впрочем, это ненадолго, хоть мы и занимаем высоту… Господина фон Вельвена я, кажется, видел там же, в той суматохе. Прорваться сюда, к вам, было непросто. Всё смешалось… Неразбериха, давка… Ситуация отчаянная…       - Подождите… Вы ничего не перепутали? Рыцари атаковали холм? Это же насколько нужно быть самонадеянными, чтобы пытаться на конях выиграть бой у пеших, которые стоят выше по склону – и при этом отделаться приемлемыми потерями?       - Собственно, я в основном лишь слышал то, что говорили другие, но… Их там немало, господин Великий Теогонист. И пока что у них неплохо получается. Флагеллянты не побегут – но, если ничто не изменит ход боя, рыцари могут и перебить их всех. Сейчас силы примерно равны…       Интересно, интересно… Может быть, рыцари хотят обезглавить имперскую армию, пока основная её часть бьётся с синими и ещё Зигмар ведает, с кем? А возможно, это просто манёвр, призванный отвлечь их внимание и позволить убраться восвояси мидденландскому агенту. Вот только агент в этом случае помощи не дождался и уже улетел на своём распроклятом грифоне. Что-то не больно верится, чтобы северяне так запросто стали своими рыцарями рисковать. Наверняка отведут их скоро. Хоть они и в латы закованы, а всё равно в затяжном бою долго не продержатся. Но и пускать всё на самотёк тоже нельзя.       - Бегите туда, к месту битвы, - наконец, приказал Фолькмар фон Хинденштерн офицеру, - Скажите, я скоро приду на помощь вместе с личной охраной. И тогда посмотрим, кто кого.       - Слушаюсь, господин Великий Теогонист, - выпалил офицер и бросился выполнять приказ.       Фолькмар вышел из шатра следом за ним. Он оглядел лагерь командования: сборище торчавших тут и там шатров, покрашенных в уставные белый и красный цвета Империи. Похоже, весь лагерь здесь ещё только принимал и осмысливал вести о начале сражения – но бестолковое, столь характерное для боевых действий оживление в нём уже нарастало, и близок был тот момент, когда все эти толпы обладателей высоких чинов начнут метаться туда-сюда, бессильные что-либо предпринять, пока другие офицеры и простые солдаты отдают за них свои жизни.       Лишь Истерзанные Души уже стояли в полной боевой готовности, полукольцом оцепив шатёр Фолькмара, своего Великого Теогониста. Одетые в рваные мешковатые рубища, с масками на лицах, глубоко впивавшимися в кожу кривыми шипами, вооружённые кнутами, дубинами, цепами, косами, фанатики стояли безмолвными стражами вокруг его шатра, готовые ко всему и на всё. Они ждали лишь одного: его приказа. Приказа начать резню во имя Зигмара.       

***

      Ещё один залп… Ещё… И ещё…       - Что тут творится, кто-нибудь знает вообще?..       - Да хрень какая-то творится, не видишь, что ли?       - Стреляют… Там… Откуда это?.. Они же были ещё далеко… Бред какой-то…       - Прекратить панику, мать вашу! Построиться, живо!..       - Они там, слева… На конях скачут, уроды…       Гельмут Крюгер, словно высокий каменный истукан, возвышавшийся в пучине солдат, что в панике давили и топтали друг друга, всматривался туда, откуда доносились выстрелы. Редколесье, затянутое туманом – и стремительно мелькающие там тени, то и дело с грохотом изрыгающие пламя и клубы пара. Гельмут ещё не разглядел их толком – но узнал сразу. Налётчики, лёгкая кавалерия с многоствольными ружьями, какая в тех или иных количествах имеется практически в каждой серьёзной имперской армии. Они ездили в тумане, на самой его границе – и периодически открывали огонь по копейщикам.       Сделать можно ещё многое. Отряд сопровождает отделение арбалетчиков: оно могло бы дать залп по неприятелю, кем бы он ни оказался – и тогда налётчикам пришлось бы туго. Но никто уже не станет делать этого. Всего лишь пары залпов оказалось достаточно, чтобы сломить имперских бойцов – и превратить их отряд в нестройную, неорганизованную толпу. Налётчики изначально зашли с фланга – и, когда они открыли огонь, досталось и копейщикам, и сопровождавших их стрелкам с доппельзольднерами. Но больше всего сыграла против них, конечно, внезапность нападения: никто не ожидал того, что внезапно нагрянет лёгкая кавалерия, никто не был готов к этому – и никто не знал, в чём тут вообще дело и как дальше поступить. Нет, бойцы не обратились в бегство все поголовно – но отряд сделался просто грудой бестолкового мяса, топтавшегося на месте в ожидании свой участи. Они чего-то ждали. Приказа командования, откровения свыше, гениальной идеи какой-нибудь или же собственной смерти – неважно. Отряд остановился, собравшись в беспорядочную кучу, готовый вот-вот развалиться окончательно. Кое-где офицеры, доппельзольднеры и просто ветераны пытались заново сплотить солдат, вернуть прежнюю, утерянную теперь дисциплину – но Гельмут знал, что это им вряд ли удастся. Надеяться можно на одно лишь: на то, что какое-нибудь новое потрясение опять сплотит их вместо того, чтобы вовсе разметать по всему лесу. Такое иногда случается.       Налётчики вновь дали залп: в этот раз они пронеслись параллельно фронту отряда, совсем близко, вынырнув из тумана, словно призраки. В воздухе засвистели пули, со знакомым хлюпаньем вгрызаясь в человеческие тела. Чередой беспорядочных выстрелов ответили врагу имперские арбалетчики – но далеко не все, наверное, не больше половины. Истошные, безумные крики боли донеслись до ушей Гельмута: то кричали рейкландцы с пулевыми ранениями и налётчики, пробитые арбалетными болтами. Ржали и валились на землю неприятельские кони – другие спотыкались о них и тоже падали, в ярости сбрасывая с себя седоков. Кому-то раздробили голову копытом, кого-то растоптали, превратив в бесформенную кровавую массу, кого-то убили на месте или покалечили арбалетные болты. Но налётчики в массе своей не остановились: они описали дугу, оставив перед бестолково топтавшимися копейщиками своих павших товарищей, многие из которых были ещё живы – и начали ещё один заход.       А он опять выжил. Уж он и не прячется, и не бережёт себя – а всё равно результат один и тот же. Только что под пули не подставляется – ну, да это было бы уж совсем глупо. Помереть-то быстро – а вот ожить… Кто знает, на самом-то деле… Надоело ему это всё. Ну, вот ещё одна встреча со смертью… Сколько их уже было – и сколько ещё лишь ожидает его впереди? Это только сперва так страшно, что и думать ни о чём другом больше не можешь. А потом… тоже страшно, конечно – но вместе с тем и уже как-то всё равно. Какая-то дрянь здесь творится, конечно… Ну, да разве ему привыкать к дряни?