Марсиане (The Maretian)

Небольшой склад на территории лаборатории реактивного движения в Пасадене, штат Калифорния, был сплошь забит деревянными ящиками и консолями управления, завёрнутыми в пленку. Там же находились семнадцать инженеров JPL: программисты, инженеры аппаратных средств, специалисты по тестированию и даже четверо мужчин, чей возраст перевалил за восемьдесят, которых вызвали с давно заслуженной пенсии, чтобы они поделились бесценным опытом, как последние оставшиеся в живых члены первоначальной команды "Патфайндера". Брюс Энг стоял в центре всего этого, рядом с ящиком, только что доставленным из Смитсоновского Института, в котором находился дубликат "Патфайндера". Это была полностью исправная и функционирующая копия, использовавшаяся для тестирования патчей и проверки решения проблем, возникших во время марсианского этапа миссии. До сих пор это был музейный экспонат, часть грандиозной выставки, посвященной проекту "Арес" и истории исследования Марса, пока его, как и стариков, не вернули с заслуженного отдыха. – Хорошо, вот то, что мы знаем, – начал Брюс, выдавая факты со скоростью пулемёта. – Марк Уотни едет на юго-юго-запад от Дома. Это направление более или менее точно ведёт к "Патфайндеру". Существует только одна разумная причина отправиться туда – чтобы заполучить радио. И до момента возвращения Марка в Дом нам надо выяснить, как получить сообщение, которое он нам отправит, и как ответить так, чтобы он нас понял. Брюс указал на зонд и продолжил: – Будем исходить из предположения, что "Патфайндер" не был значительно повреждён за сорок лет на поверхности Марса, и что он без особых проблем возобновит работу, как только снова получит питание. Если "Патфайндер" не сможет загрузиться или передать сигнал, мы ничем не сможем помочь, так что этот сценарий мы даже не рассматриваем. Но все остальное – честно прорабатывается. В ближайшие две недели вы получите всё, что вам нужно, чтобы эта машина заработала и снова вышла в эфир. Затем мы примемся изучать операционную систему и как её можно доработать. Мы будем моделировать сбои работы памяти, камер, системы перемещения антенн и "Соджорнера". Мы собираемся провести мозговой штурм и протестировать способы, как заставить "Патфайндер" сделать что-нибудь, что Уотни мог бы интерпретировать как сообщение. И всё это мы будем делать, зная, что две трети технологий, которые мы использовали сорок лет назад, были выброшены на свалку как устаревшие ещё в то время, как большинство из нас в детский сад ходило. Брюс вздохнул. – Итак, народ, считайте, что это самый большой ретро-игровой проект в вашей жизни. Если уж вы смогли собрать аркадный автомат на MAME*, то сможете и это. Давайте начнём. Ящики были открыты. Пластик был снят. Аппаратура была подключена к розеткам. Одна из старых рук, некогда создавших "Патфайндер", замерла, когда зазвонил телефон. Мужчина извиняюще развёл руками в сторону Брюса, который бросил на него раздражённый взгляд, (впрочем, не особо отличавшийся от того, как он смотрел на людей обычно) и принял вызов. – Привет, милая, – сказал он. – Дедушка сейчас немного занят. Динамик телефона бормотал в ухо старика. – Нет, мне придется пропустить твой праздник, – сказал он с сожалением. – Меня вызвали в НАСА и попросили поработать над кое-чем, чтобы помочь этому бедняге на Марсе. Возбужденное бормотание. – Да, и его милым друзьям тоже. Более возбужденное бормотание. – Ну, я ничего не знаю об этом, сладкая. Мы даже не знаем, говорит ли Оранжевый Лидер на нашем языке. Бормотание, бормотание. – Я не удивлён. Высокий Парень – самый большой, а Джимми всегда любил всё большое. Бормотание, бормотание, бормотание. – Милая, здесь со мной много людей, и они сделают всё от них зависящее. Но они, вообще-то, меня ждут, так что… Бормотание, бормотание! – Ну, я правда не думал об этом. Я думаю, лучше подождать, пока мы не поговорим с астронавтом и, возможно, получим более чёткие снимки. Бормотание, бормотание. – Не слушай его. Насколько мы знаем, они могут быть инопланетными пёсиками. А может и инопланетными котиками. А что Джимми думает? Бормотание. – Ну, такое тоже возможно. А почему он так считает? Издевательское бормотание. – Котята вовсе не девчачьи. И пони вовсе не мальчишечьи. Ты можешь любить всё, что захочешь, и не позволяй Джимми говорить тебе иначе. А теперь скажи ему, чтобы он вёл себя хорошо, и как только я закончу здесь работать, мы все отправимся в горы, пока не закончился лыжный сезон. Бормотание, бормотание! – Я тоже тебя люблю. Пока-пока. Старик убрал телефон. – Извините. – Теперь мы можем начать? – сказал один из инженеров скучным тоном. – Этим делу не поможешь, Тим, – произнес Брюс. – Роджер, мы всё понимаем, но, пожалуйста, выключи сейчас телефон, хорошо? Работа над возрождением проекта "Патфайндер" шла полным ходом.

* * *

Примечания: Ну, примерно такие домыслы ходят по Земле, прежде чем (я надеюсь) смениться фактами.

* * *

*Программный эмулятор аркадных игровых автоматов.

* * *

"Амицитас". Полёт 3. День миссии 71

"Арес III" Сол 73

– Скафандры надеть! Спитфайр подождала всего мгновение, чтобы понаблюдать, как дракон, чейнджлинг и пони выпрыгивают из своих коек, оставляя "Придурков из Хаззарда" (и зачем они добавили в сюжет этих двоюродных братьев – Коя и Вэнса, которые выглядят почти так же, как Бо и Люк? В этом же никакого смысла!) ради безумной схватки со шкафчиками для хранения скафандров. Потом она тоже сорвалась в галоп к шкафчику, открывая его, и вытаскивая свой скафандр и шлем. Разумеется, никаких комбинезонов под скафандр из-за чрезвычайной ситуации. Скафандр надеть. Уплотнения проверить. Шлем надеть. Активировать жизнеобеспечение. – Скафандр наддут! – Драгонфлай. – Скафандр наддут! – Черри Берри. – Скафандр наддут! – Файрбол. – Скафандр наддут! – пегаска проверила время. Одна минута восемь секунд. Лучше. Смятение и хаос, которые сопровождали их самые первые тренировки, исчезли, сменившись тихой эффективностью. Впрочем, эффективно, но недостаточно. Спитфайр была уверена, что они могут сделать это менее чем за минуту. – Конец тренировки, – сказала она. – Хорошая работа, всепони. – Третий раз за сегодня, – проворчал Файрбол, но не стал развивать тему. – Спасибо, Спитфайр, – сказала Черри Берри, немного пошатываясь. – Помощь нужна, Черри? – спросила Драгонфлай. – Всё будет нормально, – пробормотала земнопони. – Просто понивильский синдром. Черри никогда не объясняла, что это значит, но Драгонфлай сама обо всём догадалась и рассказала Спитфайр. "Понивильским синдромом" на языке Черри Берри назывались приступы паники, которые проходят через несколько секунд. Понивиллю всегда доставалась значительная доля мелких (а иногда и крупных) бедствий и чрезвычайных ситуаций, в первую очередь из-за того, что он находился на опушке Вечнодикого Леса. Стандартный план действий для жителей был следующим: а) паниковать; б) найти кого-нибудь, кто их спасёт; в) ещё немного попаниковать, раз уж у них так хорошо это получается; г) приниматься за уборку, потому что всё уже закончилось. Спитфайр не беспокоилась о командире. Черри Берри была крутой, методичной и быстрой – во время тренировки. "Отходняк" начинался не сразу, так же, как и у неё, после особо ужасного полёта "Вондерболтов". И, в любом случае, Драгонфлай поможет ей справиться. В общем и целом Спитфайр нравилось, как идут дела. Она проводила ежедневные (или два раза в день) тренировки, а также учения по эвакуации через шлюз номер три (ближайший к "Амицитас") на случай внезапного нарушения целостности оболочки Дома. Растения здесь вроде как процветали, а люцерна в пещере благоденствовала. Пегаска продолжала наблюдать за Драгонфлай, с удовольствием отмечая, что дырки на теле чейнджлинга пусть и очень медленно, но уменьшаются. Пламя Файрбола вернулось, хотя он и использовал его крайне мало. А Черри Берри… …ну, хорошо, настроение командира определённо улучшилось, после того, как были рассмотрены все варианты использования остатков космического аппарата Марка. Для начала, после того, как пыль и камни были удалены из повреждённой капсулы, выяснилось, что четыре из шести ложементов МСМ всё ещё целы. Пусть они были неправильной для пони формы, но системы амортизации под ними могли быть использованы для ремонта ложементов "Амицитас". С другой стороны, несмотря на то, что сопла двигателей на наземной ступени МВМ были значительно меньше, чем сопла основных двигателей "Амицитас", они в принципе были взаимозаменяемыми. Драгонфлай с Файрболом уже полностью демонтировали два нижних двигателя "Амицитас" для проверки. Полная диагностика была отложена до возвращения Старлайт Глиммер, но на первый взгляд казалось, что повреждение от удара ограничилось лишь наружными частями сопел. Ещё лучше было то, что в МСМ, очевидно, всё ещё оставалось немного топлива – конечно не много, но тем не менее. Как только Старлайт прислала сообщение, в котором сообщалось о точном его составе – гидразин с каким-то металлом, что позволяло использовать его в качестве однокомпонентного топлива – Драгонфлай была первой, кто запретила лезть в топливную систему. Черри Берри немедленно с ней согласилась. Но, тем не менее, любой возможный потенциал увеличения тяги был важен. И, наконец, удаление большей части внешней обшивки "Амицитас" высвободило десятки потенциальных мест крепления, к которым можно было прикрутить двигатели от посадочного модуля Марка. Соединить части разных космических кораблей вместе было хоть и сложно, но возможно. Черри Берри получила огромное удовольствие от этой новости. Спитфайр была уверена, что всё это не заставит Черри отказаться от своих планов. Шпангоуты были сломаны в двух местах, разрушив герметичный объём инженерной палубы. Всё это придется срезать, что, собственно, означало потерю всей кормы корабля, включая заднее шасси и переборку, на которой были установлены двигатели. А ведь Старлайт даже не приступила к созданию новых мана-батарей на замену уничтоженных или нового Спаркл-двигателя. Тем более, ни "Амицитас", ни полуразрушенный спускаемый аппарат не были предназначены для управления мешаниной практически несвязанных корабельных обломков. И наконец, даже если им удастся – каким бы то ни было способом – взлететь, корабль никогда не сможет снова приземлиться. Без внешнего корпуса аэродинамика "Амицитас" не сильно превосходила кирпич. При этом была совсем недостаточна, а, точнее, вовсе отсутствовала теплозащита. Пегаска однозначно дала понять Черри, что взлёт – путь в один конец, если уж они его начнут, то это будет либо успех, либо поражение, но никак не возвращение с полдороги. Черри Берри приняла этот вердикт абсолютно невозмутимо. Она знала, что это большой риск, и они почти наверняка потерпят неудачу, но земнопони сказала, что хочет, чтобы этот вариант у них всё же оставался. Таким образом, дни в Доме превратились в рутину: с утра проводились наружные работы, включая отправку двоих в пещеру, раз в два дня. Остальное время тратилось на планирование возможностей использования того или иного оборудования космического корабля, либо на уход за растениями внутри Дома. Вечера были зарезервированы для уроков английского и придурковатого человеческого телевидения. (Они снова начали смотреть "Семью Партридж", когда Марк уехал. После попытки посмотреть пару других шоу, стало ясно, что их английский ещё недостаточно хорош, чтобы понять, почему невидимые люди находят всё происходящее столь смешным). Спитфайр с Черри сократили величину рационов до двух третей, чтобы хоть немного растянуть корабельные запасы, прежде чем им придётся влезть в запасы Марка – половина упаковки еды на завтрак, целая порция на обед и остатки на ужин. Черри отложила две упаковки напоследок – черричанги, приготовленные лично Пинки Пай. На одной она написала маркером на английском языке "ПОСЛЕДНЯЯ", а на другой "МАРК, СПАСИБО ТЕБЕ ЗА КЛОПЕР" (пегаска была почти уверена, что нужное слово было вовсе не "клопер", но кто она такая, чтобы поправлять командира в таких мелочах). Спитфайр каждый день была занята, как и все остальные. У неё снова была цель, и она снова куда-то стремилась, как и её командир и вся остальная команда. Да, всё шло просто отлично. Кроме… …что-то чувствовалось не так. Она не знала, что именно, но три ночи подряд спала беспокойно. Всякий раз, когда пегаска ухаживала за растениями в Доме, она безуспешно пыталась уловить смутное ощущение какого-то изменения. Однако, когда она пыталась сосредоточиться на этом чувстве, в результате не оставалось ничего, кроме беспокойства. И это беспокоило Спитфайр особенно сильно, потому что до этого она никогда не была мнительной кобылой – наоборот, она была самой уверенной пони на Эквусе. Пока не стала астропони. Ну и ладно. Пегаска всё ещё чувствовала себя хорошо. Настолько хорошо, что готова была обнять Драгонфлай в качестве ночного перекуса – в конце концов, жучила была той, что подала идею заняться кораблём, даже если и отказалась признавать это за собой. И кто знает? Быть может, невозможное всё-таки окажется возможным. А пока, снимаем скафандры и возвращаемся к просмотру. Спитфайр уже поставила пять бит (с оплатой по возвращении домой) на то, кто в этой серии первым разобьёт полицейскую машину: Роско или Клетус.

* * *

Примечания: Мне кажется, тут всё достаточно очевидно. Драгонфлай с Черри уже работали с гидразином и с радостью предпочтут оставить его в баках, раз уж они выяснили что там внутри.

* * *

Запись в журнале – Сол 74

Привет люди, которые читают это! Я Старлайт… извините, я не могу найти хорошее английское слово для моей фамилии. Марк позволяет мне писать это, используя словарь на своем компьютере. В нём есть страница с изображениями животных. Животное, наиболее близкое к тому, кем я являюсь, это лошадь. Но это не совсем правильно. У вашей лошади странное лицо и очень маленький мозг. А ещё у меня есть рог, а у вашей лошади – нет. Марк не хочет писать сегодня. Он пошел в наружу, чтобы немного погулять. Он злится. Я тоже. Мы ненавидим этот ровер. Ровер воняет из нашего туалета, но мы вынуждены хранить это для фермы, но это действительно ужасно. Мы не можем свободно двигаться, потому что ровер слишком плотно забит. Мы можем получить пространство, только если мы наденем наши скафандры и выйдем наружу, но это вызывает множество проблем. Но внутри мы не можем отойти дальше чем на шесть копыт друг от друга, и мои ноги болят от того, что так долго не получают достаточного движения. Марк думает, что мы доберемся до "Патфайндера" через два или три сола. Земля здесь другая. Там, где живёт Марк, всё плоское. Здесь есть холмы и долины и ещё много камней. Марк не может ехать так быстро, как ему хочется. Ровер шатает, когда мы едем по маленьким камням. Сегодня нам пришлось вернуться и обойти поле камней, слишком большое, чтобы проехать. Мы ехали семьдесят два километров сегодня.

* * *

Старлайт Глиммер, это "Амицитас". Старлайт Глиммер, это "Амицитас", как слышно? Слышу вас хорошо, "Амицитас". Я сейчас немного занята. Просто ежедневная проверка, Старлайт. Как идут дела? Около восьми слов в минуту. Извини, Старлайт, не поняла. Я сказала, что у нас всё хорошо, Черри. И я знаю, что у тебя тоже всё хорошо, потому, что если бы что-то случилось, ты бы вызвала раньше. О… хорошо… хорошо, тогда. До завтра. "Амицитас", конец связи.

* * *

Написание этого заняло у меня полчаса. Я учусь печатать, но я медленная. Мне нужна практика. Мне нужно рассказать людям, как работает наша магия, и как работают наши технологии. Нам нужны люди, чтобы помочь моим соплеменникам найти нас и прийти за нами. Чтобы люди помогли нам, мы должны помочь людям. Это очень помогает мне больше учить язык Марка. Странно, что его и наш язык – это разные слова, но в одном и том же порядке. Наши цифры примерно одинаковы. Есть и другие вещи, о которых я не могу сейчас говорить. Может быть Марк вернулся в ровер. Он хочет, чтобы я пока прекратила. Надеюсь, я поговорю с вами снова.

***

Примечания: Полное погружение в языковую среду значительно улучшило английский Старлайт. Но не её навыки печати. Эта глава такая короткая, потому что она всё ещё учится набору текста. (Я ей сочувствую. Мне пришлось учиться печатать ещё на старых "Коммодорах", но даже сегодня мои 50-60 слов в минуту на полном ходу в основном набираются двумя пальцами, а не слепым десятипальцевым методом).

***