Запись в журнале – Сол 77
Мы его нашли! Это заняло немного больше времени, чем я рассчитывал, потому, что наша система навигации не идеальна, а здесь, в долине Арес, много маленьких кратеров и скал. Мы будто едем по лицу огромного прыщавого подростка. Но сегодня утром мы нашли Твин Пикс и поехали в сторону холмов, пока не увидели зонд. Или, по крайней мере, остатки зонда, всё ещё торчащие над поверхностью. Сорок лет назад "Патфайндер" приземлился на практически плоской равнине, окружённой небольшими холмами и кратерами. С тех пор он успел насобирать вокруг себя достаточно пыли, принесённой ветром, чтобы образовать собственную песчаную дюну. Когда мы приехали, над пылью торчали только мачты, и если бы луч солнца не попал в удачный момент на одну из деталей, мы могли бы проехать мимо, а то и прямо поверх старого космического зонда. Ну разве не идеальное получилось бы окончание этой поездки? Как только мы убедились, что это он, мы припарковали ровер, вышли и расставили солнечные батареи для зарядки. Конечно, сегодня мы проехали лишь около двадцати километров, но мы добрались, так почему бы не восстановить заряд? Как только это было сделано, мы со Старлайт начали осторожно удалять марсианскую пыль с "Патфайндера". Когда мы более-менее добрались до панелей тетраэдра, я потратил несколько минут, чтобы отыскать "Соджорнер". Как оказалось, он был почти совсем рядом с зондом. Вероятно, марсоход переключился в какой-нибудь аварийный режим и растратил весь остаток заряда своих батарей, постоянно пингуя "Патфайндер" и недоумевая, почему мама-корабль больше не отвечает. Я забросил "Соджорнер" в шлюз – он вполовину меньше пони по высоте и немного меньше в длину, поэтому легко туда поместился. Сам "Патфайндер" намного больше, и его доставка в Дом потребует более тщательного планирования. Старлайт вытащила свою волшебную батарею, к которой она почти не прикасалась за всё время нашего путешествия. Я знал, что она собирается попытаться поднять эту штуку, но понятия не имел о том, как на самом деле работает её телекинез. Мне не хотелось рисковать тем, что она потащит эту штуку за антенну или мачту камеры, выломав самые важные части. Поэтому я попросил её притормозить, пока не объясню, что именно надо делать. "Патфайндер" и "Соджорнер" при запуске весили вместе около шестисот килограммов, и это не считая парашюта, теплового щита, посадочной платформы с тормозными двигателями, лебёдок, втягивающих баллонеты и всего остального, что помогало им приземлиться на Марс. Из всего этого, единственным, что всё ещё оставалось прикреплённым к “Патфайндеру”, были воздушные баллоны, которые надулись на короткое время, чтобы зонд мог несколько раз подпрыгнуть, прежде чем окончательно остановиться на поверхности. Они так и остались на зонде, так как их просто нечем было срезать. Как только зонд прекратил кувыркаться, он развернул три треугольных панели, целиком покрытых солнечными элементами. После этого он опустил небольшую рампу и выпустил на волю "Соджорнер". И это, если не брать в расчёт передающую антенну и стереоскопическую камеру, было последним движением "Патфайндера"… до сегодняшнего дня. В идеальном мире я бы отвёз "Патфайндер" в целости и сохранности обратно к Дому. На боковых панелях есть несколько приборов, но для меня они совершенно бесполезны, за исключением, собственно, самих солнечных батарей. Если бы я мог просто привезти их домой, возможно, я и смог бы использовать их, чтобы хотя бы частично запитать мое новое радио. Проблема в том, что надо было выбирать: оставить старые солнечные батареи или сохранить новые. На моём ровере просто не было места для четырнадцати солнечных панелей из Дома и разложенного "Патфайндера". И сложить его обратно в компактную форму не получится, потому что его центральные мачты полностью выдвинулись, а без питания сложить их обратно нельзя. Если попытаться закрыть панели, то есть риск эти самые мачты повредить. Решение об удалении боковых панелей много времени не заняло. Так что спустя одно аккуратное применение высокотехнологичного инженерного инструмента (монтировки) центральная часть "Патфайндера" была отделена от остальных. Только после этого и заверения со стороны Старлайт, что она будет поднимать его снизу, я отступил назад и позволил капитану Кавейоде показать свою силу. К моему удивлению, единорожка лишь слегка приподняла зонд, чтобы отодвинуть его подальше от боковых панелей и водрузить на кусок скалы (я потом посмотрел: это оказался Хаф-Доум). После чего мне была продемонстрирована причина остановки: древние амортизационные баллоны. Пыль, нанесённая ветром, не только засыпала "Патфайндер", но и отыскала разрывы в воздушных баллонах и наполнила их. Старлайт не захотела рубить эти баллоны на куски так же, как она срезала обшивку корабля своим роголазером. "Я не знаю, что могу при этом повредить", – сказала она. Таким образом, вместо одного быстрого разреза, нам пришлось трудиться вместе – я ножом, а Старлайт – очень короткими, осторожными вспышками света, и примерно через пятнадцать минут баллоны были отрезаны практически полностью. Затем единорожка подняла центральную часть "Патфайндера" и водрузила его на заднюю часть багажника, где сумка для образцов создавала своего рода подушку. Теперь перед зондом осталось достаточно свободного места, чтобы утром мы могли уложить туда солнечные панели. Мы не спешили возвращаться в ровер. Я имею в виду, мы очень, очень НЕ спешили возвращаться. Нам и так приходилось по пол-ночи путаться в конечностях друг друга, пока мы ехали сюда в багги за миллиард долларов. Отчасти так происходило потому, что одиннадцать дней на марсианской поверхности очень уж ясно давали понять, насколько здесь одиноко… Но главным образом потому, что при такой тесноте внутри нет другого варианта, кроме как лежать друг на друге. И это даже не упоминая зловоние, мышечные спазмы и полное, абсолютное отсутствие места, чтобы хоть как-то развернуться. Нам просто нужен был повод, чтобы остаться снаружи подольше, пусть даже это означало лишнюю трату фильтров CO2, которые я мог бы приберечь на будущее. Поэтому мы потратили примерно час, обсуждая способы забрать с собой боковые панели. С выдвинутыми мачтами ядро "Патфайндера" слишком велико, чтобы поместиться в воздушный шлюз ровера, а вот боковые панели вполне могли бы поместиться, но только по одной за раз. Чтобы это получилось, одному из нас нужно было бы находиться внутри ровера, а другому – снаружи. На это всё равно потребовалось бы много манёвров, чтобы найти положение, позволяющее закрыть обе двери шлюза разом. Но, в принципе, это можно было бы сделать, если бы заставила нужда. Я решил, что такой нужды нет. Даже учитывая всю еду, что мы уже съели, внутри ровера всё равно чертовски тесно. Не думаю, что нам удалось бы разместить даже пару этих панелей внутри, не говоря уже обо всех трёх. И как только я верну позаимствованные на солнечной ферме панели в Дом, мне больше не понадобится дополнительное электричество. Так что мы собираемся оставить их здесь – как последнее напоминание о Мемориальной станции Карла Сагана, пока пыль не поглотит их снова. Прости, Карл, но если бы ты был жив, уверен, ты бы согласился, что я должен сделать всё необходимое, чтобы выжить. Кроме того, в НАСА наверняка найдут ещё что-нибудь, чтобы назвать твоим именем. Мы вернулись в ту задницу, которой является кабиной ровера номер два. Пришло время подумать о будущем. Все это затевалось ради получения работающего радио. Я не узнаю, можно ли восстановить "Патфайндер", пока не вернусь в Дом, но, на первый взгляд, там вроде ничего не сломано. Можно будет использовать баллоны с воздухом под давлением, чтобы сдуть пыль с зонда. У меня есть небольшой запас смазки для колес ровера, которая должна помочь подшипникам в антенне и приводе стереоскопической камеры. А в случае любого сбоя электроники, кроме, разве что, действительно серьёзных проблем с процессором или памятью, у меня есть инструменты и запчасти. Уверен, что смогу решить любую чисто механическую или электрическую проблему. Проблема в том, что делать дальше? Прошло тридцать пять лет с тех пор, как кто-то хотя бы пытался связаться с "Патфайндером". Сигнал у него, конечно, посильнее, чем всё, что сейчас способен выдать Дом, но он всё ещё чертовски слаб по сравнению с практически любым земным радио. Можно только надеяться, что кто-то заметит микроволновой сигнал, исходящий из очень уж странного места, проявит любопытство и скажет НАСА направить сюда пару десятков радиотелескопов. Но предположим, они это сделают. Что дальше? Чтобы передать сообщение, я могу написать что-нибудь на карточках для образцов – у меня есть пачка на полсотни штук, и писать можно с обеих сторон. Но как мне получить ответ? У "Патфайндера" нет никаких лампочек или ещё чего-то, поэтому аналога понячьего телеграфа у меня не получится. В общем, зонд должен двигать чем-то, что я смогу увидеть. Но "Патфайндер" может контролировать только три вещи: "Соджорнер", стереокамеру и антенну. Однако антенна должна быть направлена на Землю или более качественный, по мнению зонда, источник команд, так что мотать ей во время разговора не стоит. Камера может вращаться на все 360 градусов, но степень свободы там всего одна. Я не могу придумать с этим что-то лучше чем простое "да" или "нет". Вот почему, несмотря на все проблемы с теснотой, что он нам доставляет, "Соджорнер" сейчас с нами в ровере, заняв ещё один угол нашей и так ограниченной вселенной. Если я смогу запустить и "Патфайндер", и "Соджорнер", у меня будет целых шесть движущихся частей, которые можно использовать – колеса "Соджорнера". Я мог бы соорудить какой-нибудь семафор или, возможно, написать буквы и цифры на колесах, и чтобы НАСА поворачивало колеса марсохода до нужных символов. Это, конечно, далеко не настоящий разговор, но гораздо лучше, чем лишь "да" и "нет". Тут всё ещё есть над чем подумать, но сейчас на это нет времени. Сейчас настало время Агаты Кристи. Здесь есть единорожка, жаждущая услышать больше о смертоубийственных наклонностях людей. И сегодня ночью кто-то из нас, вероятно, опять отправится искать место для сна поудобнее. Но скажу вам сразу: если я проснусь и обнаружу, что "Соджорнер" лезет мне в объятья, я вышвырну этого долбаного робота обратно через шлюз, и пусть добирается до Ацидалийской равнины как хочет.* * *
Примечания: Кто-то сказал в комментариях, что в кроссоверных фиках типа этого всё, как правило, становится проще для обеих сторон. Доля правды в этом есть. В книге Уотни был один, и поэтому ему пришлось тащить тяжеленный "Патфайндер" на крышу ровера, сложив пандус из камней... а потом ему пришлось разобрать его, чтобы спокойно уехать. Но с единорогом, который может двигать тяжёлые вещи... в общем, ему просто не было смысла заморачиваться со всем этим. Таким образом, Марк выгадал один день относительно книги. И теперь это просто длинная, скучная, дурно пахнущая поездка в тесноте назад, с пони на заднем сиденье и диско на радио. Я уверен, что Уотни поймёт, почему я решил выкинуть большую часть этой поездки. Если бы у него была такая возможность, он бы тоже пропустил большую её часть.