Несказанное

Пиканье приборов разрезало тишину раз за разом и давило на уставшее тело. Каждый раз, находясь в дрёме, он вздрагивал и судорожно осматривал панели, после чего тяжело вздыхал и прикрывал глаза вновь. Множество приборов было подключено к недвижимому телу. Оно казалось мёртвым. Бледность расползлась по всей коже. Но он был жив. Пульс на мониторе и медленно поднимающаяся грудь были тому подтверждение. Сэм каждый день вспоминал, как это произошло. Вроде бы обычная битва, ничего нового. Но в планы героев не входило взятие заложников и обрушение здания. Человек-паук отдавал приказы, команда следовала им. Они знали, что он ранен, но жизни людей были важнее. Он отвлёкся на плачущую девочку и не заметил дуло пистолета в свою сторону. Раздался выстрел, и пуля, разрезая воздух, попала прямо в цель. Чуть ниже сердца, навылет. Питер замер, но не подал виду, чтобы девочка не испугалась ещё больше. Паутиной он прикрыл грудь, чтобы хоть как-то приостановить кровь, и из последних сил вывел ребёнка к матери. Он осмотрел место сражения и болезненно выдохнул. Из рта хлынула кровь, и, отойдя от испуганного народа, он выплюнул её. Команда уже почти разобралась со всем, поэтому Человек-паук не стал вмешиваться. Он облокотился об стену и медленно сполз с неё, оставляя за собой след крови. Первым его заметил Железный Кулак. Паук сразу предупредил, что долго в сознании не протянет. Да он даже уже не особо хорошо различал всё вокруг. Благодаря силе, Дэнни приостановил кровь и подал сигнал остальным. Преступников скрутили и сдали полиции, а ЩИТ подобрал героев. Сэм видел, как осторожно поднимали и клали на носилки Питера. Видел, как с него сняли маску и стали светить в глаза. Он видел промелькнувший испуг врачей и грозное лицо Ника, который что-то говорил им. И всё. Питера отнесли в медицинский отсек, и им запретили заходить. Около дверей собралась не только основная команда, но и другие молодые герои. Сэм не находил себе места. Он ведь мог спасти его. Мог заметить угрозу, направить поток силы, и они бы избежали этого. Но он был занят. Он сжал кулаки и отошёл к окну, смотря на море, искрящееся от яркого солнца. Он кусал до крови губы и отмахивался от врачей. На щеке была видна резаная рана — шлем не защитил его от ножа. Кровь медленно вытекала из неё и скатывалась каплями в район шеи. Он смазывал её кулаком и ждал, когда из дверей выйдет хоть кто-нибудь и скажет, что всё хорошо. Но время текло. Рану в итоге ему обработали прямо в коридоре, после чего отправили умыться. Он сначала отказывался, но его уговорил Дэнни. Они долго говорили о случившемся. И Сэм признался в том, что чувствует к Питеру. Монах молчал, но после сжал его плечо. Будь на месте Питера Люк, он бы тоже не находил себе места. Немного успокоившись, они вернулись к остальным. Дэнни сразу же еле заметно прижался к Люку, а Сэм сел напротив двери, буравя её взглядом. Только ближе к вечеру оттуда вышли Коннорс и Ник, сказав, что Питер вне опасности, но вряд ли в ближайшее время очнется. Как оказалось, у него было сломано ребро, так ещё и внутреннее кровотечение. Потеря крови и пробитое лёгкое тоже сыграли свою роль. Ник отказался пускать кого-либо к парню. Но, видно, Сэм выглядел слишком бледным, подавленным, поэтому только ему позволили немного посидеть с Питером. Эва и Эм-Джей вызвались сказать всё Мэй. Остальным пришлось разойтись и ждать Сэм. Он на ватных ногах прошёл в комнату, где пахло лекарствами, спиртом и марлевыми повязками. К горлу подступила тошнота, но он подавил её. На медицинской койке, подключенный ко множеству аппаратов, лежал Питер. Бледный, как мертвец. Грудь в бинтах, ко рту приставлена трубка с искусственной вентиляцией лёгких, а в руку воткнуты иглы капельницы. Сердце больно сжалось, а слёзы потекли сами, крупными каплями падая на кафель. С губ срывались слова-извинения. За то, что не уберёг. За то, что не успел прикрыть. Он просидел с ним всю ночь, потом весь день, второй, третий… он отходил лишь для того, чтобы поесть и помыться. Ник не пытался его выгнать, не пытался заставить геройствовать. Наоборот. Он позволил Сэму ночевать в палате, быть рядом каждый день. И этого было достаточно. Почти каждый день заходил кто-то из героев. Спросить, проведать, узнать общее состояние. Коннорс отвечал на все вопросы сухо, однотипно и раскрывал основные опасения только Нику и тёте Мэй. Чаще всего именно она составляла компанию Сэму, рассказывала какие-то истории из детства Питера. Больше всего ему понравился случай, когда дядя Бен купил набор экспериментальной химии, а Питер смешал нечто своё и в итоге потом, под смех Бена и Мэй, оттирался от реактивов. Такие истории отвлекали, помогая хоть немного забыть о том, что происходило в реальности. Когда он оставался один, все мысли обращались к полуживому телу. Невольно Сэм начинал рассказывать о космосе, о своих приключениях, хоть о чём-то. Главное — не слушать пиканье приборов. Каждый раз он срывался. Под конец дня, когда никто не видел. Слёзы текли сами, а слова замирали в тихом крике. Он больно сжимал волосы, давил в себе чувства и шептал, чтобы Питер вернулся. Очередной день клонился к ночи, когда Сэм вышел из палаты в ванную комнату. Мельком он глянул в зеркало и не узнал своё лицо. Бледное, даже серое, опухшие глаза с краснотой… он видел в них пустоту, темноту. Тогда он и понял, что потерял. Он боялся, что Питер не очнётся… не услышит заветные слова. Он боялся этого. Боялся всей душой. Вернувшись в палату, он осмотрел все панели — без изменения. Как и ожидалось. Закусив губу, он подошёл к изголовью и присел на стул, заранее поставив его рядом. После он посмотрел на свою руку и положил её в чужую, переплетая пальцы. В глазах вновь появились слёзы, но никто не стал их останавливать. Сейчас или никогда. — Я люблю тебя. Слышишь, Питер? Я люблю тебя. Прошу, не бросай… не оставляй меня одного. Я этого не вынесу, — но слова не были услышаны. Питер продолжал лежать без движений, с закрытыми глазами. А Сэм почему-то понадеялся, что всё будет как в кино. Он признается и после будет обнимать очнувшегося парня. Наивно. Время близилось к часу ночи. Сэм, уставший за день, лежал на левой руке, а правой сжимал кисть Питера, когда приборы тихо запищали и выключились. Сэм сквозь дрёму услышал это и резко проснулся. Его глаза пробежались с ужасом по выключенным панелям, а затем он переключил своё внимание на тело. Иголка была вынута, дыхательный аппарат снят, и всё отключено. В голову полезли не самые приятные мысли. Он прислонился к груди и спокойно выдохнул, слыша как бьётся сердце. Жив. Но кто отключил аппараты? Сэму показалось, что ресницы дрогнули. Он наклонился, и в этот момент сильные руки прижали его, заставляя упасть на кровать. Сэм тихо охнул и поднял взгляд. Питер с усмешкой смотрел на него. В глазах виднелась нежность вперемешку с озорством. — Я тоже тебя люблю, Сэм. И перед тем, как ты меня прибьёшь, позволь поцеловать тебя, — и пока кое-кто думал, второй уже целовал. Нежно, глубоко, со всей любовью. И Сэм таял, не в силах сопротивляться. Питер потянул его на себя, и он залез на койку полностью, но ещё пока несмело — боялся задеть рану. Его терзали разные мысли. Неужели Питер очнулся уже давным давно, а его заставлял страдать? От такой догадки Сэму стало обидно. Он прикусил чужой язык, разрывая поцелуй, и попытался слезть. Но ему это сделать не позволили. Хоть Питеру и было больно от укуса, но он крепко держал сопротивляющееся тело. — Ты… идиот! Ты притворялся всё это время? Я ведь… — голос дрогнул, а слёзы потекли сами по себе. — Нет. Ты не совсем так понял. Я очнулся только десять часов назад. Когда ты был на ужине. Коннорс сказал, что отключать пока рано, но я чувствую себя на отлично. Вот… а когда ты признавался, я дремал. Я слышал, но не в силах был ответить. Прости, — шептал Питер на ухо парню, когда тот немного успокоился и покорно лёг на грудь. Он слышал сердцебиение. Он ощущал каждый вдох и выдох. Питер жив. Питер рядом. Питер очнулся. Питер любит его. И остальное не важно. Сэм прикрыл глаза и уткнулся носом в чужую шею, начиная засыпать. А вместе с ним уснул и Питер. И не важно, что утром им обоим достанется от доктора и Ника. Не важно, что их первым увидит Дэнни. Это было уже не так важно…