Love is a mix tape

— И тебя не смущает разница в возрасте? — Сара осторожно размешивает пенку в своей чашке капучино. — Ну в смысле, тебе девятнадцать, Найлу тридцать. О чем вы разговариваете? Паула закатывает глаза. Она постоянно слышит этот вопрос: от однокурсников в колледже, от родителей, от бабушки, от друзей. Слышит его в разной степени недовольстве или любопытстве. Будто все и всегда встречались только с ровесниками, ну серьезно! Паула с шестнадцати лет была уверена, что Найл Хоран — тот мужчина, которого она хочет видеть рядом всю жизнь, её настоящая любовь и её будущее. Почему им должно быть вместе скучно? И только Эйвери не спрашивает о таких глупостях. Паула за это благодарна. Ей, по правде говоря, нравится открывать с Найлом весь мир. Их первый настоящий поцелуй произошел, когда ей только исполнилось восемнадцать — Найл ей буквально себя подарил, и она была счастлива. Она помнит этот поцелуй до сих пор. Такой нежный, просто сладкое прикосновение губ, но Паула тогда едва не сошла с ума от радости. Разумеется, за этот год были ещё поцелуи — множество. Паула училась быть чьей-то девушкой — не как в школе, а серьезно, по-настоящему. Она училась компромиссам и терпению, умению принимать Найла таким, какой он есть: ирландцем, с которым легко, но который повидал в жизни достаточно, чтобы понимать, чего он хочет. Человеком, который сомневался порой и в себе, и в других, но старался переживать эти сомнения самостоятельно. Мужчиной, ради которого пришлось взрослеть ускоренными темпами. Найл подарил ей веру в любовь — так почему её что-то вообще должно беспокоить? — О том же, о чем и все люди, — Паула отпивает свой матча-латте. — О повседневных новостях. О музыке и фильмах, о книгах. Он критикует мои попытки в дизайн, я первой слушаю его песни. И думает: ему тридцать, Сара, а не семьдесят. Почему с ним должно быть не о чем поговорить? Но даже если бы Найлу Хорану было семьдесят, Паула бы его полюбила. Она уверена в этом. Сара как-то смущается, смотрит в свою чашку. Явно хочет что-то спросить, но не знает, как. Паула её не торопит. — А секс? — наконец, спрашивает она. Вопрос бестактный, но Паула не парится; она и ожидала чего-то подобного. Мечтательно улыбаясь, подыскивает ответ. Секс с Найлом Хораном? Потрясающий. Восхитительный. Нежный. Паула может подобрать множество эпитетов, целое эссе написать об этом. Она была девственницей, когда впервые оказалась в его постели, и лучшего партнера, чем Найл, не могла и пожелать. Её прошивает горячечным возбуждением, а в низу живота всё сжимается от воспоминаний. Да, ей было больно, однако та боль быстро прошла. Найл целовал её, губами и языком лаская всё её тело, не позволяя думать о тянущей боли в низу живота. Двигался в ней медленно, давая привыкнуть к себе, и даже использовал смазку, но, по правде, она бы не понадобилась — Паула сходила с ума, просто глядя, как он эту смазку ладонью размазывает по члену. Она тогда и не думала, что мужское тело может быть настолько красивым, что так приятно будет очерчивать ладонями чужие мышцы, спускаться по спине к пояснице, ногтями царапать кожу, оставляя следы. Паула не думала, что заниматься сексом — так прекрасно. Найл всему её учил. Показывал, как его касаться, как ловить ритм, как любить друг друга в позах, которые Паула раньше только в фильмах видела, и то — без подробностей. Утешал её, когда она, впервые делая ему минет, чуть не захлебнулась спермой. Был первым мужчиной, что довел её до оргазма. Такого, что потом дрожали ноги, а собственное имя вспоминалось в мучениях. И, черт, серьезно, Сара? Почему секс должен быть проблемой? — Мне с ним хорошо, — находит она нейтральный ответ. Ей не хочется никому рассказывать подробностей, она слишком для этого счастлива. Впрочем, она также знает, что делиться счастьем можно и безо всяких рассказов. Пауле всю жизнь хотелось бы делиться радостью и помогать другим обретать свою любовь. Может быть, ей следует однажды открыть брачное агентство, но так далеко она не заглядывает. Она живёт здесь и сейчас. Сара улыбается, но улыбка у неё грустная. — Ты не представляешь, как тебе повезло. И как-то некстати Паула вспоминает, что парень Сары изменяет ей направо и налево, и как-то стыдно становится за собственное незамутненное счастье, которое не может испортить даже мама, постоянно говорящая, что секс до свадьбы — страшный грех. Если все грехи так чудесны, то, может, стоит попробовать? Сара продолжает размешивать пену в чашке. Паула берет её за руку и осторожно пожимает. — Тебе стоит от него уйти. — И куда я пойду? — Сара отдергивает руку. Ложечка, выпавшая из задрожавших пальцев, стукается по край чашки. — Вернусь к родителям в Оклахому? Паула, я в Лос-Анджелесе. Я пахала, чтобы поступить в этот колледж, как проклятая. Я не могу сейчас лишиться жилья и работы. Парень Сары — её работодатель, Паула помнит. Сара сейчас работает у него в дизайнерской фирме. Особых серьезных заказов у неё нет, но оклад она получает, и он позволяет сводить концы с концами. Паула снов испытывает неловкость за свое счастье, хотя и понимает, что не должна. — Всё будет в порядке, — Сара понимает, что вспылила, и примирительно улыбается. — Он не так уж плох, а в этой жизни везёт не всем. И она, возможно, права, да только Паула верит в любовь, и знает, что человек, предназначенный её невезучей подруге, наверняка ходит где-то по миру, просто она так вцепилась в своего идиота, что не готова воспринять знаки, которые посылает ей Вселенная. И этой мыслью Паула делится вечером с Найлом, когда он возвращается со студии. Разумеется, и слова не говорит про Сару, просто… в теории. Найл притягивает её к себе — в телевизоре идёт какой-то фильм Нетфликс, и в голове у Паулы настойчиво крутится мелодия песни Гарри. Целует в макушку. — Все люди сами выбирают свою судьбу, малыш, — его тело такое теплое и сильное, и к нему хочется льнуть и льнуть, что Паула и делает. — И сами выбирают, ждать им вариант получше или работать с тем, что им дорого прямо сейчас. Паула кивает. Она знает, что Найл мог бы выбрать любую певицу или модель, уж после Хейли Стенфилд-то, но выбрал её. Зная, что её семья будет против. Понимая, что опыта у неё в отношениях — никакого, за исключением парочки крашей в средней школе, ещё до полного осознания, что Найл и есть тот, кто ей нужен. Он выбрал её и продолжает выбирать. Она тянется к нему и целует — долго и нежно, и зарывается пальцами в его давно уже тёмные волосы, прикосновениями ласкает затылок. Найл глухо стонет в их сомкнутые губы. Паула языком проникает в его рот, перебрасывает ногу через его бедра, прижимаясь к обтянутому джинсами возбужденному члену. Осторожно трется о него, изучая реакции Найла. Ей, определенно, нравится, как он ладонями прихватывает её за бедра, прижимая к себе сильнее, и у неё в голове стелется багровым туманом, когда стояк упирается ей между ног ещё крепче. Одежды между ними очень много. Чертовски много. Что там Сара говорила про разницу в возрасте? В такие минуты Паула её не замечает. И, по правде, ей не хочется даже добираться до спальни. Она тянется к пряжке ремня Найла, щелкает ею и просовывает ладонь за пояс его джинсов. Найл ругается сквозь зубы, но так, чтобы она не разобрала слов, толкается ей в руку. Для них это всё тоже не ново, и Паула знает, что делать — обхватывает член пальцами чуть крепче, ведёт ладошкой от основания к головке, пока Найл, едва сдерживая стоны, стягивает с неё домашние шорты. К черту. Паула соскальзывает с его коленей только чтобы окончательно стащить одежду — с себя, с него. Джинсы летят на пол; Найл тянет свою футболку через голову, и Паула пробегает пальцами по его груди, к животу. Обнимает его ногами и тянет на себя, охает, когда они опрокидываются на широкий диван. Что-то бубнит Нетфликс. Найл сплетает их пальцы до хруста — это какое-то новое, сладко-болезненное ощущение для Паулы. Она ещё многого не знает, но рядом с Найлом раскрывается, готовая к любым экспериментам, лишь бы с ним. Скрещивает лодыжки у него за спиной, пока он двигается в ней, размашисто и широко, и вскрикивает, когда в голове всё туманится, и пружина, таившаяся внутри, распрямляется, вынося Паулу куда-то в космос, откуда она и возвращается-то не сразу и едва ловит низкий стон Найла. Обнаруживает себя лежащей у него на груди. Волосы на лбу слиплись от пота, и тело не хочет слушаться. Телевизор всё ещё что-то бубнит. — Сара сегодня спрашивала, не мешает ли нам разница в возрасте… ну… — она вдруг почему-то мнется, хотя казалось бы, чего смущаться? Найл вопросительно приподнимает брови. У него по виску сползает капля пота, а глаза довольные и сытые, и ему явно не хочется думать. — То есть, она спрашивала, не считаю ли я тебя неумёхой в постели? — он фыркает. — Хороша подруга! С такой стороны разговор с Сарой Паула ещё не рассматривала. И не то чтобы она была готова рассмотреть его так: она дорожит Сарой и не хочет думать о ней плохо. Но, вообще-то, с позиции Найла всё смотрелось вполне себе логично. — А ты считаешь? — спрашивает вдруг она. И замирает, вдруг испугавшись услышать ответ. Найл на мгновение зависает, потом хохочет. Его смех все их общие знакомые называют странным, но Пауле он нравится. — Я люблю тебя, — он чмокает её в нос, когда его смех наконец-то стихает. — Ты прекрасна. Другого ответа ей и не нужно.