Hell for Leather

Всё началось, когда Макс отдала ему куртку Билли. Кожаную куртку. Куртку «крутого парня». Ту самую, которую он надевал на свидания, чтобы произвести впечатление на кого угодно; ту самую, которую он сорвал с себя, прежде чем разбить Стиву лицо. Ту самую… хотя, по правде говоря, возможно всё началось ещё задолго до этого. Возможно, в туалете с Робин, когда она рассказала ему о Тэмми Томпсон, и тайна, которую Стив хотел раскрыть, почувствовав себя в достаточной безопасности, чтобы признаться, застряла комом в горле. А может всё началось с тех пор, как этот мудак стал заваливаться в Скупс Ахой и отпускать матросские шуточки или называть его ‘Капитан Принцесса’. Или может быть — скорее всего — всё началось с того момента, когда он впервые встретился взглядом с этим светловолосым придурком. Когда Билли, грудь которого блестела от пролитого пива, а за спиной раздавались радостные возгласы, пересёк комнату, чтобы подойти к нему. Хищная походка, хищный взгляд; словно он хотел съесть Стива целиком. Билли смотрел на него так же, как перед тем, как ударить Стива по лицу в ту ночь у Байерсов, на улице у машины, выдыхая дым и проводя своим развратным языком по кромке зубов; дело было в том, что он всё ещё хотел Билли после всего этого. После той адской драки или эпичного избиения, как это любил называть Дастин. Но, как бы то ни было, всё началось, когда Макс отдала ему куртку Билли. — Что это? — Макс, спокойная и серьёзная, какой она была со времён Старкорта, с порога протянула ему увесистую на вид сумку. — Это тебе. Она должна быть у тебя. Любопытство Дастина, должно быть передалось Стиву, потому что он без дальнейших расспросов взял сумку. Что бы там ни предполагал Стив, чёртова куртка была последним, что могло лежать в этой сумке. Слова застряли у него в горле прямо как тогда, несколько недель — месяц, неужели и правда прошёл целый месяц? — назад в туалете с Робин. У него всегда дыхание перехватывало от мыслей о Билли. — Я не… Я не понимаю. Это был слабый ответ, и Макс знала это. — Всё ты понимаешь. Ты должен забрать её, так… так будет правильно. Он снова внимательно посмотрел на неё, увидел серебряный крестик Святого Христофора, висевший теперь у неё на шее, увидел, как напряглись её челюсти, пока она пыталась держать себя в руках. Если Макс может быть сильной и честной, то и он сможет. — Спасибо, Макс. — Его отец; он начал упаковывать вещи в комнате Билли. Как будто он… как будто он что-то, что нужно спрятать. Как будто бы мы забудем его, если спрячем, — её губы дрожали, пока она говорила, пытаясь сдержать слёзы, как и Стив. — Билли не заслуживает быть забытым. — Макс, — он тянется к ней, но она пихает куртку ему в грудь, с силой и злостью; прямо как её брат. — Сохрани его для меня. Сохрани его, и тогда он не будет забыт. Он не будет кучей коробок, которые его отец запихивает в шкаф или… или выбрасывает. Ты его не выбросишь. С этими словами она поворачивается и бежит, на ходу бросая свой скейт и исчезая из виду. Стив достаёт куртку из сумки, в которую её положила Макс, ощупывает потёртую кожу, мягкую и плотную, и подносит её к лицу. Она всё ещё пахнет сигаретным дымом и нелепым одеколоном, немного потом — она пахнет Билли. Слава богу, он всегда выкладывался на максимум, иначе даже кожа не смогла бы удержать его следы. Стив сжимает её крепче, поворачивается и бредёт обратно в свой большой пустой дом, ощущая вокруг себя запах Билли. Почти так же, как если бы он был здесь, ошиваясь рядом с ним и называя его красавчиком… он не должен хотеть этого. Но он хочет, хочет уже давно — и смерть Билли не изменила этого. Чёрт, от этого, наверное, стало только хуже. Когда Стив рухнул на кровать, всё ещё сжимая куртку, он наконец дал волю слезам, его дыхание стало прерывистым, грудь сдавили воспоминания о том, как Билли выглядел в тот последний, ужасный раз, когда он видел его. Стив позволил себе погрязнуть в этом. Только сейчас, только в этот раз. Потом он будет носить Билли с собой, как татуировку, постоянную, беспощадную и безмолвную; его личный маленький болезненный секрет, которому он будет петь по ночам. Он должен был догадаться, что куртка не принесёт ему ничего, кроме неприятностей. Ноябрь 1984 — спустя неделю после драки. Стив прогуливал школу после ночной драки, ака ночь-когда-этот-блондинистый-придурок-надрал-Стиву-зад-но-которая-закончилась-полным-искуплением-в-туннеле (спасибо Дастину), но он понял, что даже его родители могли бы заметить, если бы ему сейчас позвонили из школы. Ему уже звонили из офиса, чтобы убедиться, что он придёт на занятия в понедельник, иначе ему придётся принести справку от врача или какой-то другой официальный документ. Теперь, когда его лицо больше не было таким опухшим и голова не кружилась каждый раз, когда он вставал слишком резко, школа не казалась ему такой уж невыполнимой задачей… за исключением Билли. Мысль о нём заставила Стива задержаться в машине, несмотря на прохладу раннего утра. Он приехал рано, достаточно рано, чтобы на парковке почти не было других автомобилей; просто на случай, если его телу потребуется время, чтобы выбраться из проклятой машины. С тех пор, как это произошло, ему каждую ночь снился вечер драки. Даже когда он просто ложился вздремнуть. Если во сне за ним не гнались по искорёженным, гноящимся тоннелям, пока дети исчезали один за другим, а дикий лай преследовал его по пятам, то он снова был у Байерсов, наблюдая, как Джонатана и Нэнси разрывают на куски. Но чаще всего ему снился Билли. Билли возвышался над ним, крича, пока вбивал Стива в пол, и останавливался только тогда, когда рот Стива превращался в пасть из остатков зубов и разорванной плоти… Иногда, однако, он ничего не делал. Стив лежал там, на полу дома Байерсов, а Билли сидел на нём сверху. Просто сидел. Он смотрел на Стива своими голубыми глазами, которые он видел так много раз. Настоящий Билли не имел представления о личном пространстве, поэтому тот факт, что Билли из сна сидел так неподвижно, лишённый присущей ему хищной жизненной силы, был… более пугающим, чем что-либо. Эти сны заставляли его просыпаться, дрожа от холода, в отличие от жестоких снов, после которых у него колотилось сердце, а кожа была влажной от пота. Стив просто просыпался замёрзшим, с каким-то странным чувством, кипящим глубоко в животе, и ощущением холода, ползущего вдоль позвоночника. Он проведёт остаток дня, оглядываясь через плечо, наблюдая, ожидая… Билли. Август 1985 — спустя месяц после Старкорта. Он захватил куртку с собой, надёжно спрятал её под водительское сиденье своей машины после того, как с каким-то, можно сказать, маниакальным усердием вымыл пол — он должен был защитить кожу; защитить то, что осталось от Билли. Теперь, сидя в видеомагазине и глядя на неподвижный автомобиль, он жалел, что взял куртку с собой. Стив не хотел оставлять её, но и в магазин он её принести не мог, не наткнувшись на какие-то странные взгляды. Наступит осень, он наденет её, и ему, наверное, сойдёт это с рук, ведь многие люди носят плотные стильные кожаные куртки, которые подчёркивают ширину их плеч — нет. Стив помотал головой, ему правда стоило перестать думать о Билли в таком ключе. Это было нечестно… по отношению к ним обоим. Что-то мягкое отскочило от его волос, он тяжело вздохнул. — Да, Робин? Она ухмыльнулась со своего места за стойкой, глаза её блестели, пока она криво улыбалась ему. — Ты очень пристально смотришь на эту машину, чувак. Настолько её любишь? — Ага, Робин, 3 метра просто слишком большое расстояние для меня. Она фыркнула, обойдя стойку и усевшись рядом с ним с привычной для их отношений непринуждённостью — с ней всегда было так легко. — Ну, если тоска станет невыносимой, и ты рванёшь к ней, не забудь меня предупредить. Есть некоторые вещи, которые мне пока рановато видеть. — Уморительно. — Стив, — когда он снова смотрит на неё, лицо Робин внезапно становится серьёзным. Ум, которым, похоже, обладают все вокруг — все, кроме него, шепчет жестокий голос, — ясно читается в её напряжённом взгляде, — ты в порядке? Его сердце пропускает удар. — Что? — Ты просто выглядишь… усталым. Даже он понимает, что это не то, что она на самом деле хочет сказать, но Робин чертовски тактична и намного добрее к людям, чем Нэнси, когда дело касается их проблем. Прошлой ночью ему снова снился Билли; старый сон, ночь драки. Тот самый, где Билли просто молча и неподвижно сидит и смотрит на него сверху вниз. Стив не мог почувствовать его жара, только непреодолимое давление чужого тела. Глаза Билли были голубыми… сначала. Потом тьма скользнула внутрь него, его вены почернели и поползли от глаз вниз под рубашку и вдоль рук; но он до сих пор просто сидел сверху, смотря на Стива так, как будто… будто хотел съесть его целиком. — Стив? Стив моргнул. Робин приблизилась, обеспокоенно хмурясь. — Прости. Это не смягчило выражения её лица. — Что с тобой происходит? Он сглотнул, но комок в горле остался. — О чём ты? — Ты просто выглядишь… — Усталым? — Ага, усталым. Стив пожал плечами. — Я плохо сплю, вот и всё, ничего страшного. Робин нахмурилась ещё сильнее. — Если тебе нужно поговорить, я здесь. — Ты хочешь поговорить? — Дело не во мне, Стив. — И не во мне. — Стив- — Мы все прошли через это. — Я знаю, но… — Что? — Билли был твоим другом. Он замер, сердце громко стучало, гнев закипал внутри. — Он был братом Макс. — И у неё есть люди, с которыми можно поговорить, люди, которые скорбят вместе с ней. Но ты- — Мы даже не были друзьями- — Серьёзно. То есть все те разы, что он приходил в Скупс, были просто ради бесплатной дегустации. — Наверное. — Тогда почему он смотрел на тебя, как будто- — Как будто что, Робин? — Как будто хотел съесть тебя целиком. Кровь пульсировала у него в ушах, заглушая крик Робин, которая звала его обратно, когда он выбежал из магазина и бросился к своей машине. Он прыгнул за руль, запер дверь и погрузился во влажный, липкий жар салона. Стив сунул руку под сиденье, дрожащими пальцами коснувшись тёплой кожи, где она лежала в целости и сохранности. Он прерывисто вздохнул, напряжение покинуло его мышцы, когда он натянул куртку на колени, благоговейно проводя руками по её мягкой поверхности. Она ничего не знает, не может знать. Робин всегда отпускала комментарии, когда Билли приходил в кафе, она довольно улыбалась во время их словесных перепалок. С чего бы ей предполагать… ну да, конечно, почему бы и нет. Она единственная из всех, кого он знает, могла бы подумать такое, она вроде как имеет предрасположенность. А потом была Макс… Макс, которая, должно быть, что-то видела. Но от него или от Билли — в любом случае, он не мог просто взять и спросить её об этом. «Хэй, Макс, ты дала мне куртку своего недавно умершего брата, потому что думала, что мы друзья или потому что я хотел его… или он хотел меня?" Сердце Стива пропустило удар. Билли хотел его? Он крепче вцепился в куртку; какая теперь разница? Билли больше нет; он умер в страхе и боли, пытаясь спасти девчонку, которая рылась в его голове и видела секреты, которые он так бережно хранил. На самом деле, он ничего для него не значил: отвлекающий манёвр, одноразовая боксёрская груша, источник бесплатного мороженого — ничего важного. Он наверное был бы в ярости, узнав, что Стив забрал себе его куртку, но Стив только крепче сжал кожу. Внезапно, радио ожило, и в салоне автомобиля зазвучала знакомая мелодия. — Господи, кто здесь отвечает за плейлист, Принцесса? — Хэй, посмотри на мою униформу, Харгроув. — Прости, кто здесь отвечает за плейлист, Капитан Принцесса? — Это радио, чувак, и не притворяйся, что тебе не нравится эта песня. — Мне не нравится. — Лжец, все любят The Whole of the Moon, это современная классика. — Снова несёшь какую-то чушь, Харингтон? Продавай своё мороженое и позволь настоящим ценителям заниматься музыкой. После этого Билли попытался «просветить» Стива о своих вкусах в музыке, но ничего не вышло. В общем, Стиву понравились Duran Duran и Wham! Кому вообще не нравится Wham!? Всем, кроме Билли, очевидно. Хотя, та песня Waterboys Билли понравилась; её крутили так часто, что Стив заметил, как он подпевал, когда она звучала в кафе. Однажды они со Стивом даже пели вместе, Билли был так пьян, а Стив просто устал, и они оба чувствовали себя немного глупо… Печаль снова окутала его. Он чувствовал тяжесть, пальцы тисками сжимали куртку, до сих пор лежащую на его коленях, пока он бормотал, слушая радио. «Я блуждал по миру многие годы, Пока ты просто сидела в своей комнате, Я видел полумесяц, А ты полную луну. Полную луну…» Его голос был слаб, он пытался вспомнить слова, пока, в конце концов, не сдался. Стив сидел молча, плотно прижимая куртку Билли к груди, позволяя тишине овладеть собой. Он понимал, что рано или поздно ему придётся выйти; встретиться с Робин; поговорить с ребятами и Хоппером, а однажды, возможно, даже с родителями. Но до тех пор он будет сидеть здесь, в своей машине, держа в руках всё, что осталось от Билли.