Утром я обнаружил себя в кровати вместе с Настей. Не сразу вспомнив подробности вчерашнего вечера, сначала я сильно удивился, но потом успокоился. Серый свет пробивался сквозь кружевные шторы, в небе царила хмарь. Я осторожно, стараясь не будить девочку, переложил ее голову с моей груди на подушку, а сам пошел устраивать утренний марафет.
С чистым и опорожненным от излишков телом я вошел в зал, протирая голову полотенцем. По полу пробежал холодок, но я уже привык к этому и меня это не насторожило: квартира была не самой теплой.
Наскоро одевшись в одежду потеплее, я двинулся на кухню, чтобы подкрепиться. По счастливому стечению обстоятельств в заварнике осталось немного кофе, который я не преминул осушить. Да… на вкус, как отфильтрованный через кишки трупа… Я поморщился и поспешил заесть этот вкус яблоком, что лежало рядом с плитой. Его не хватило для завтрака, поэтому я подошел к холодильнику, чтобы достать оттуда макароны.
Ноги ступили во что-то прохладные, свежие носки тут же промокли. Я опустил взгляд вниз и обнаружил себя в луже, что образовалась под рефрижератором. В смятении я открыл дверцу и понял, что лампочка внутри не горит. Электричество так и не дали…
Я стянул носки и бросил их в стиралку. Изнутри холодильника стало отдавать легким запашком фреона. Я бегло осмотрел продукты и из неразогреваемого мне первым попался йогурт. Я достал его, закрыл дверцу и, вытащив ложку из полочки, стал его уплетать. Ушел он быстро и был чуть прохладным, но это не сделала его только хуже.
Пока я ел, я не мог оторвать взгляд от происходящего за окном. Моросил мелкий дождь, город накрыло густым серым одеялом. Дома выглядели чуть лучше, чем вечером, но все так же были лишены света. Меня все еще не покидало тревожное чувство при беглом осмотре тюрьмы, н успокаивало то, что у заднего входа, да и внутри двора появились полицейские машины. Выбросив упаковку в корзину, а ложку – наскоро помыв, я вдруг ухватил вертлявую мысль о том, что за светом могут перекрыть воду, за задницу. Чтобы подавить опасения, я на всякий случай наполнил пару попавшихся под руку бутылок холодной водой.
Посмотрев на время на телефоне, я понял, что стоит собираться и валить на пары. Настя все еще дремала, и я решил ее разбудить: она работала почти без выходных и, почти стопроцентно, должна была идти на работу. Она нехотя отбрыкивалась от моей руки, пока не продрала глаза.
- Вставай, работу проспишь! – призывал я ее к подъему.
- У меня выходной, отстань! – буркнула она и перевернулась на другой бок.
- Хорошо. Ты будешь дома? – спросил я в спину.
- Да…
- Не открывай никому, кроме меня и парней. Они уже должны были прийти хотя бы на ночлег.
Она повернулась ко мне – на ее заспанном лице читалась смесь недоумения и раздраженности, однако увидев мое серьезное лицо, сбросила “мину”.
– Даже Алексею? – имела она ввиду арендодателя.
– Разве что еще ему. Я приеду с пар, посмотрим, что за дерьмо творится, - сказал я ей свой ход действий.
Она посмотрела на меня, как на идиота, а потом отвернулась. Видимо, хорошее расположение улетучилось так же быстро, как и вчерашний страх. Я молча взял вейп с табуретки и вышел из комнаты.
Заменив носки и прихватив рюкзак, я собрался было выходить на улицу, но вдруг остановился на выходе из комнаты. Обычно, перед прогулками в ночное время, для лишней безопасности я вешал на пояс кинжал, подаренный на день рождение все тем же другом. Холодное оружие. Один из тех связующих и укрепляющих интересов, которым мы оба “болели”: он - ножами-“бабочками”, я, по исторически-боевому интересу и стилистике создаваемых мною рассказов – кинжалами и короткими клинками (мечами, рапирами, катанами и саблями). Что говорить: в небольшой углубленной внутри шкафа полке лежала сувенирная короткая катана, подаренный кинжал, набор метательных кунаев (чистое совпадение к японскому стилю) и бита.
Последняя была исключением: большая детская страсть к дворовой лапте и некоторые проблемы в прошлом убедил взять меня дробящее оружие для “разборок”, так как вряд ли спокойно погуляешь с катаной на поясе. К счастью, пока что бита не познала насилия. “Пока что…” – предательски зашептал внутренний голос и я одернулся, пытаясь вытрясти это из головы.
Ремень ловко проскользил в лямках ножен, и они встали на свое место: справа сбоку, ближе к кожаному прямоугольнику лейбла. Нож ловко провернулся в пальцах. По сути, это была реплика на финку: односторонняя заточка, кровосток, смотрящие вверх кончики гарды, выпуклая рукоять и металлический набалдашник для разбивания стекол. Металл с шелестом погрузился в свой чехол, кнопка на конце предохранительного ремешка защелкнулась. Я поднял рюкзак, проверил по карманам личные принадлежности и вышел из дома.
На улице было немноголюдно, однако в отдалении слышался гул множества машин, частые выкрики клаксона и обеспокоенные голоса людей. В низинах тротуаров образовались большие лужи, и зная примерный ландшафт асфальта, я избегал глубоких мест, чтобы не промочить туфли. Затяжки пара выходили нервознее обычного…
Я вышел на оживленную улицу, на которой находился Красный Яр. На проезжей части образовалась вялотекущая пробка, а у входа в супермаркет возникала возня людей. Я поежился от претворении в мыслях не самого лучшего исхода, но постарался отогнать эти мысли. Очень быстро я вынырнул на крупную автомобильную развязку, почти бегом поднялся на пешеходный мост, смотря сверху на происходящее, и оно меня удручало. Спуск по влажной лестнице мог спровоцировать падение и травму, но я ловко пробежался по ступеням, стараясь сильне упираться каблуком в каменные плиты.
Автобусная остановка. Большинство маршруток мне подходила, поэтому я без раздумий сел в, как обычно, заполненную “двойку”, стараясь отслеживать движения автобуса через слегка запотевшие окна. Атмосфера внутри ЛиАЗа была сдавленная и обеспокоенная. Кто-то шептался о происшедшим вчера отключении, кто-то о подорожании товаров, кто-то о вспыхнувшей пробке в центре города. Я нацепил наушники, стараясь не слышать упаднические перешептывания, но вскоре внутренний запрет о избегании проблемы заставил приглушить музыку и слушать народную молву.
Время шло, а автобус быстро пролетал сквозь свободные отрезки дороги, но надолго увязая в заторах. Я глянул на время и понял, что ожидания в автобусе – непозволительная для меня роскошь. На следующей остановке я выскочил на улицу и привычным быстрым темпом поспешил в учебное заведение.
Слухи оказались вполне реальными: в центре действительно расползлась, как чернильная клякса, внушительная пробка. Некоторые просто покидали свои автомобили и пытались успеть на работу, учебу или к близким пешком, таким образом еще сильнее ухудшая сложившуюся ситуацию. Мне сложно было винить их в этом: в какой-то степени, я так же бросил автобус, с той поправкой, что это не причиняло людям проблем. Быстро миновав парк Горького и администрацию, я сократил расстояние к цели до пары кварталов. В своей спешке я зачастую аккуратно расталкивал прохожих, что, впрочем, делал и в повседневной жизни: мой темп обычно оказывался выше общей скорости толпы.
Вот он. Универ. В любой другой день я бы нехотя переступил его, но сегодня я буквально рвался к нему: жажда информации о происходящем и возможность встретить друзей в такой обстановке были важны как никогда. Буквально ворвавшись в холл, на ходу проскочив через безжизненный без тока турникет и не обращая внимания на возгласы вахтера, я быстро слился с переполненным хаотичным агрегатом студентов и ринулся сначала в деканат, чтобы прояснить ситуацию.
В коридорах и на лестницах буквально ощущался наплыв паники. Туфли неслышно шлепали по полу, будто по лужам, “вода” капала по ступеням. Я поднялся на третий этаж и направился в левый коридор. Бесцеремонно продвигаясь в хаотичном потоке, я подошел к кабинету “308” и дернул на себя ручку. В кабинете было много студентов, а две бедных секретарши бегло объясняли суть происходящего. Из всего, что мне удалось расслышать, было: “пар сегодня не будет” и “расходитесь по домам и проверяйте новостные каналы”. Когда они закончили свой монолог, я одним из первых вышел из кабинета и направился к аудитории, где должна была быть пара.
– Хах, проверяйте новостные каналы… без электричества, - иронично произнес я вслух, не беспокоясь быть услышанным.
– Да, полнейшая глупость, - поддержал меня незнакомый парнишка, что поравнялся со мной, но затем нас разнесло “течением”.
Я спешно вышел во внутренний двор, направляясь к “эконому” – экономическому корпусу. С первого курса не возникало сколь угодно логичной идеи о том, почему большинство семинаров у нас, лингвистов-переводчиков, проходило в экономе. На ходу я глянул время на мобилке – удивительно, но я пришел даже немного раньше начала пар, что было редким исключением: я не титан пунктуальности.
К аудитории я шел не потому, что глухой или тупой. Я надеялся встретить там друзей или, на крайний случай, одногруппников. Памятуя о том, что люди в стрессовых ситуациях склонны делать механические действия, я решил проверить аудиторию: вдруг наши, надеясь на чудо или просто неинформированность последних, сидят и ожидают начала пары, продолжения привычного хода жизни.
У двери аудитории я встретил пару одногруппников, редких рекордсменов по абсолютной посещаемости. Я поздоровался – мне это было несвойственно по отношению к людям, с которыми я делил учебу – с ними и спросил, что они тут делают.
– Ждем пару, - с иронией ответил Илья, похоже, держа меня за недалекого.
– Происходит какой-то пиздец, а вы пару ждете! Пар не будет, расходитесь по домам и следите за новостями, - посоветовал я им, обернув их пренебрежительное отношение им в укор.
От нереализованного ожидания я со злостью дернул крепко завязанную лямку рюкзака и направился к выходу. На повороте я краем глаза заметил, как одногруппники обескуражено собирают свои вещи.
Так-так-так! Своих корешей я не встретил, значит, стоит к ним наведаться. Кирилл и Вадим жили в соседних домах в районе “Южный Берег”, противоположном берегу, а Сергей – на Горького, между универом и моим домом. “Резонно сначала посетить “Южный”, а потом, на обратке, заскочить к Сереге!” – тезисно сформулировал я свои задачи и направился на остановку.
Меня не прельщала возможность потратить час ходьбы для того, чтобы перебраться на другой берег и попасть в – как называл свой район Кирилл – “маленькую Европу”, а на автобусе, даже учитывая пробки, я доберусь вдвойне быстрей и не потрачу много сил, которые, как я отчетливо ощущал, мне еще пригодятся. Здесь ситуация была анологична первой поездке – мне подходили почти все маршруты. Запрыгнув в подходящую “табуретку”, я постарался не занимать сидячего места, чтобы, в случае чего, либо выбежать из салона, либо принять более удачное положение при сгруппировании в случае аварии: “Кармагеддон” вполне себе мог возникнуть на скованном машинами мосту.
Скрепя сердце я смотрел на Енисей, на его размеренное течение, подмечая, что юркая “табуретка” быстро просачивалась сквозь нестабильный поток, и через двадцать минут я вышел на “Цирке” и спешно направился к “норе” Кирилла. Он был родом из Норильска, и слово “нора” часто проскакивало в его упоминаниях о родном городе, а учитывая патологическое стремление закрывать окна плотными шторами вследствие привычки к “полярной ночи”, из-за которой его квартира действительно походила на нору, я иногда так называл его дом (не в отрицательном смысле этого слова).
Новый панельный дом, построенный от силы пять-семь лет назад, имел форму форта, скрывая внутри небольшую детскую плошадку. Главный вход был под надзором консьержа. Я вошел в парадную, надеясь быстро пройти внутрь, ссылаясь на частое посещение друга и память вахтера, но меня остановили.
– Вход закрыт, - молвила женщина бальзаковского возраста, которая меня запомнила еще в первый месяц моего появления. – Разворачивайтесь и идите обратно.
– То есть? – удивленно вопросил я. – Вы меня знаете. Я имею право посетить своего друга! – не на шутку разошелся я.
- Уходите, дом закрыт для посещения в связи с чрезвычайной ситуацией! – отчеканила она.
- Послушайте, - вкрадчиво начал я, решив сменить тактику, - Кирилл болеет, я несу ему лекарства. Понимаете? – эмоционально воскликнул я, пытаясь задеть в ней человеческое. – Если он их не получит, он может умереть! В таком случае вы все равно меня не пустите? Хотите, чтобы возможная смерть человека возлегла на ваши плечи?! – продолжал я психическую атаку, видя, как женщина под напором моих эмоций рассыпается.
Я демонстративно открыл сумку и начал в ней “искать лекарства”. Это был блеф: на дне лежали лишь пара тетрадей, ручка, гаечный ключ на “14” и самодельный нож (кинжал на поясе был скрыт полами пальто благодаря умению прятать оружие). И она купилась.
– Хорошо-хорошо, только ненадолго!.. – ответила она и по привычке нажала на кнопку открытия двери, которая и так была открыта.
– Непременно, - заверил я ее, скрывясь за дверью.
Стремительно пройдя по дворику, я столкнулся с еще одной преградой – сквозь стекло был виден деревянная чушка, просунутая меж ручек изнутри. Похоже, кто-то смекалистый, поняв, что теперь системы безопасности не обеспечивают должной защитой, использовал старый “дедовский” метод. “Чертовски похвально” – прыснул я, плюнув себе под ноги. Взгляд упал на камеру наблюдения – не хотелось, в случае ложности чрезвычайного положения, попасть на крупную сумму за разбитую дверь. Так я и стоял, смотря в глазок камеры, пока не понял, что красный индикатор камеры уже давно потух. Какой же я идиот! Даже если они и имеют доступ к резервному аккумулятору, сейчас они безжизнены – свет потух в их “глазах”.
Эта информация отчасти сподвигла на неправомерные действия. Я не собирался ждать, пока кто-то войдет или выйдет, надеясь попасть внутрь: из-за паники и неопределенного положения жильцы могли просто побояться впускать внутрь незнакомца. Кинжал мгновенно оказался в руке. Покрутив его в руке, пока еще полностью не решаясь на “административку”, я что есть мочи ударил стекло набалдашником, чтобы пресечь все попытки смалодушничать.
Прозрачная поверхность треснула, а второй удар распространил “паутинку” до металлических краев. Не убирая орудие взлома, я высадил окно каблуком туфли; осколки полетели на меня и на пол. Осторожно вытащив ногу назад, я прошелся кинжалом по торчащим снизу осколкам, предупреждая порезы и ранения в ходе проникновения, а затем перескочил внутрь.
Похоже, никто особо не услышал последствий моего вынужденного вандализма, и я, облегченно выдохнув, поднялся на третий этаж. Я стал колотить в дверь, уповая на то, что этот засранец все проспал и сейчас, тихо бухтя за тремя дюймами стали, откроет дверь. Все же, не всегда чудеса сбываются…
Не отчаиваясь, я открыл сумку, наспех вырвал листок из тетради по правоведению – мне не нравилась неучтивая и местами хамская методика обучения препода – и, опершись о стену, нацарапал короткую записку:
“Чувак, в городе происходит какой-то замес. Пары отменили, в деканате сказали прижать жопы и чекать новости. Постарайся делать, что ты обычно делаешь – торчать дома – и раздобыть еды на неделю, а также воды и всяких полезных походных ништячков – они могут понадобиться уже сейчас. Зайди на днях к Вадику – он должен приехать из Калининграда. В крайнем случае – ты знаешь где меня найти, адрес поищешь в смсках”
Я решил не оставлять свой адрес на случай, если эта записка попадет в третьи руки. Аккуратно сложив листок бумаги, я вставил его в замочную скважину так, чтобы его было заметно. Стукнув еще раз, уже скорее на удачу, я направился к выходу. Стряхнув с себя осколки, я постарался быстро пройти черз пост вахтера.
Через час я добрался до Сергея. Он жил с матерью и вел похожий затворнический образ жизни, что и Кирилл. Здесь миновать препятствия не пришлось: железная дверь открылась, потеряв влияние навесного магнита. Парень с челкой из 2007-го, немытой неделю, и мешками под глазами был удивлен видеть мою морду у себя на пороге.
– Ты бы хоть чай предложил, для приличия… - начал было я, однако вовремя вспомнив текущие реалии, смутился, - ах, да… забей.
Серега ничего не ответил и жестом пригласил на кухню. Я повесил пальто на крючок в крохотном коридоре и двинулся налево. Серый свет освещал маленькую кухоньку, ее убрансто и стены. Парень предложил конфеты, но я отказался, попросив просто воды. Из крана побежала струя. Вся квартира услышала, как я облегченно вздохнул.
Он протянул мне стакан и я с жадностью его выпил. Пока глоток за глотком я утолял жажду, мозг разумно говорил о том, чтобы я как можно скорее раздобыл воды: не приведи господь трубопровод откажет в тот момент, когда у меня початая литрушка на всю квартиру. Закончив с водой, я вытащил дудку и, прежде чем затянуться, спросил:
- Не против?
- Валяй, - бестрастно бросил он.
Комната наполнилась паром. Редкие капли стучали по стеклу; здесь особо громко слышалась непогода.
– Ты чего такой хмурый? – поинтересовался я, отметив особо печальное лицо моего собеседника.
– Комп отрубили, - в том же тоне ответил он.
- Ага, и инет тоже. Прикольно, да? – риторически бросил я с желчью.
Он лишь посмотрел в затянутое облаками окно и уныло вздохнул.
- В универе сегодня был? – после долгой паузы продолжил я.
- Да, на вторую пару приперся, - ответил он и, предвосхищая следующий вопрос, продолжил: - И слышал, что говорили в деканате. Именно этим я и занимаюсь.
Я хмыкнул и замолчал. Пар потихоньку начал преобладать перед воздухом. В углах оконных рам виднелся всполохи на фоне пара – сквозняк.
– Как думаешь, это надолго? – вдруг спросил Серега.
– Не знаю. Но я бы не готовился к быстрому концу, - утвердил я свою позицию. – Что у тебя с запасами еды?
Он слегка улыбнулся, подошел к шкафчику под подоконником и открыл дверцы. На полках стояли консервы, сосиски в упаковке и большой прозрачный мешок с рожками. Да, пока я метался по городу, проверяя друзей, один из них не терял времени зря.
– Когда успел? – только и смог выдать я.
– Рано утром. Я не смог уснуть, а делать было чертовски нечего, - резюмировал кореш.
– Да, дела… Что планируешь делать дальше? – спросил я, прикидывая, что стоит сделать мне.
– Буду ждать мать с работы. Там посмотрим.
Я утвердительно кивнул и направился к выходу.
– Спасибо за гостеприимство. Если что случится – заглядывай, адрес знаешь… Мне тоже стоит набрать еды на будущее.
- Хорошо, буду иметь ввиду. Удачи со сбором запасов! - по-дружески проводил он меня до дверей и открыл замок.
Практически выйдя за порог, я остановился и сказал:
- Слушай, ты же пилишь всякие видосы и фотожабы. Совсем скука заебет – рисуй на бумаге, - посоветовал я. – Останутся на память.
- Так и сделаю, - уверил он меня, захлопнув за мной дверь.
Марк. 29.10
