***
— Замены сегодня не будет, алгебра с Инной Васильевной, — с самого утра сообщает им не самую приятную новость староста. Антон разочарованно выдыхает, бездумно глядя на поверхность парты перед собой. Она исписана мелким почерком, и наиболее частые слова из встречающихся здесь неприлично произносить вслух. Что же, значит, есть вероятность, что сегодня день пройдёт без Арсения. Эта новость заставляет парня грустить. С каких пор?.. — Как жаль, — выражает общее настроение Кузнецова, обернувшись на притихшего в углу класса Антона. — Шаст, может попросишь Арсения Сергеевича, чтоб он нас к себе насовсем забрал? Он же тебя любит, всё сделает, — усмехается она, следом вызывая волну смешков со стороны всего класса. Она нередко вставляет какие-то обидные комментарии, которые зачастую совсем не в тему, но подогревают интерес класса к тихоне-Антону. — Всё ещё злишься, что он не влюбился в твой макияж и шмотки? — так же недружелюбно отвечает ей десятиклассник. — А может, проблемы не с тем, что снаружи, а с тем, что внутри? — класс отвечает протяжным «у-у-у», а сама девушка, которой эти слова были адресованы, поднимается из-за парты и хочет было уже подойти к Антону, как в класс заходит учительница. К концу подходит пятый урок. Впереди ещё один. Парень сегодня так и не пересёкся с учителем, отчего раздражался ещё больше, чем обычно, находясь весь день в коллективе, которому он равнодушен и местами даже неприятен. К примеру, Ира сегодня на удивление разошлась и была разговорчивее, чем обычно, так что хотелось или нет, а пришлось отбиваться от её нападок, хотя временами парень просто переходил в стадию тотального игнорирования. Антон хотел бы, чтоб его перепалки с одноклассницей сошли к минимуму, однако она словно нарочно лезла на рожон, выводя его на эмоции. Он никогда не пользовался высокой репутацией и вниманием — что было понятно с первых недель его перевода в очередную новую школу — из-за чего всегда рисковал стать тем самым «мальчиком для битья», отчего приходилось время от времени проявлять характер и показывать свои острые зубки классу. Его вполне устраивало, когда его просто игнорировали или побаивались, ведь никто не имел понятия о том, какой он на самом деле. Никто ни разу не видел его робким и краснеющим, стесняющимся и отводящим взгляд в пол, никто, кроме… вж-ж «Привет. У меня тут есть два латте. Найдётся время на кофе-тайм?» Антон натурально поплыл. Он слегка съехал вниз на стуле и прикрыл глаза, а его губ коснулась лёгкая улыбка. Хотелось закрыть лицо руками и спрятать в них более широкую улыбку, но он лишь заставил себя вернуться в исходное положение. Слишком много посторонних людей вокруг. Шастун, воровато оглянувшись и убедившись, что никто не следит за ним, быстро набрал ответ: «Перемена 15 минут. Где мне забрать мой кофе?)» Он помнил о правиле «смайлик делает сообщение дружелюбным», а потому решил поставить его в конце. вж-ж «Молодец, сразу видно деловой подход) Поднимайся в мой кабинет сразу после звонка» Антон глубоко вдохнул и задержал воздух в лёгких секунд на пять, после чего медленно выдохнул. Что же, его настроение резко пошло в гору. Выждав последние три минуты до завершения урока, мальчишка, закинув заранее собранный рюкзак за плечо, чуть ли не первым вылетел из класса, хоть и сидел за последней партой. Ира недовольно фыркнула ему в след, подумав о том, что нерадивый одноклассник просто решил поскорее свалить домой и прогулять последний урок. Поднявшись по ступенькам на нужный этаж, Шастун немного замедляет шаг, направляясь к знакомой двери. Он на ходу расправляет свою чёрную худи, чтоб она не собиралась в складки на впалом животе, регулирует белый шнурок, продетый через её капюшон, чтоб он был одинаковой длины с обеих сторон, слегка причёсывает волосы, пару раз пропустив русые пряди через пальцы, и наконец неуверенно дёргает на себя дверь, заглядывая в образовавшуюся щель и убеждаясь, что точно попал по адресу. Антон отворяет дверь шире, тихонько проходя в класс. Арсений Сергеевич, низко склонившись над столом, упирается локтями в его поверхность. Рукава его белой рубашки закатаны, оголяя предплечья и выступающие на них вены. Воротник немного топорщится, придавая ему лёгкую небрежность. Сосредоточенный взгляд направлен в тетрадку, лежащую перед ним, и учитель покусывает кончик красной ручки, перед тем как вывести на полях какую-то оценку. Антон натурально замирает на месте, не двигаясь и почти не дыша. Солнечный свет преломляется, падая на фигуру мужчины, словно очерчивая его бледно-жёлтым свечением. Шастун смотрит на него и неосознанно думает о том, насколько он красив в это мгновение. Наконец, учитель откладывает тетрадь и замечает притихшего у двери мальчишку. Он выпрямляется, поправляет воротник рубашки и приветственно улыбается Антону. — Привет, — произносит он негромко. Десятиклассник проходит вглубь класса и поднимается на кафедру, ровняясь с мужчиной. — Здравствуйте, — они обмениваются рукопожатиями. Парень неосознанно ловит себя на мысли, что ему жаль, что он не может прямо сейчас просто обнять Арсения. Это наверняка помогло бы ему расслабиться после напряжённого дня, который ещё не закончился. К сожалению, последний урок никто не отменял. — Он немного остыл, — предупреждает мужчина, протягивая ему один высокий картонный стакан, до этого отставленный в сторону. Видно, что учитель тоже выжат и утомлён этим понедельником. — Спасибо, — парень перенимает стакан и сразу делает большой глоток. Он прикрывает глаза, наслаждаясь нежностью вкуса напитка. Мягкий оттенок карамели оставляет за собой сладкое послевкусие. Парень не понимает, за что получает очередной кофе от учителя, почему именно его Арсений приглашает к себе на перемене и почему сейчас смотрит на него, пока Антон просто пьёт, но пытается не думать об этом. Он уже понял, что с Арсением можно только так — молча получать удовольствие от общения и не пытаться заводить лишних споров, не задавать ненужных вопросов. А если он хочет радовать его небольшими сюрпризами — стоит просто с благодарностью принять это. Кто знает, как долго продлится эта дружба?.. Точнее, как скоро учитель поймёт, что с Антоном нечего ловить и насколько он скучный персонаж. — Как дела? — он опережает учителя с вопросом, зная, что кто-то точно начнёт этот будничный разговор. — Знаешь, если вот прям честно, — мужчина опирается спиной в край стола, положив руки по обе стороны от себя, сжимая ими деревянную поверхность. — То я прямо вот заеб… ну, ты понял, — усмехается старший, наблюдая, как школьник удивлённо уставляется на него. Не часто учителя так свободно выражаются в присутствии школьников. — А ты как? — Да, я тоже, — немного подумав, кивает Антон. Арсений ухмыляется, глядя на парня, а затем, взяв с края своего стола второй стакан, тоже с удовольствием делает пару бодрящих глотков. Хотя, карамельный латте скорее обволакивает тебя своей сладостью, отчего хочется прилечь и немного передохнуть, а в идеале вздремнуть, но никак не бежать работать. — Ты загруженный какой-то, — наконец, спустя полминуты молчания, подмечает мужчина. — Да, — соглашается школьник, не спеша объяснять подробнее. Арсений вопросительно ведёт бровью, ловя взгляд Антона, и мальчик немного мешкается. — А, ну это… Кузнецова весь день пристаёт. Всякую фигню несёт, — признаётся младший, неловко ёжась под взглядом учителя. — И что же за «фигню» она говорит? — уточняет мужчина. — Ну там… про меня, — Антон совсем тушуется, разрываясь между тем, чтоб сказать как есть и, возможно, потерять общение с Арсением или немного увильнуть в сторону. Он так не хочет, чтоб это повлияло на их общение, но всё равно решается. — Про наше с вами общение. Что вы меня выделяете. Их это бесит. Весь мой класс. Особенно Иру, — скомкано признаётся он, глядя в свой стакан, наполовину уже опустевший. — Вот как, — задумчиво произносит Арсений Сергеевич. — Тебя, наверное, это сильно достаёт, — Антон неуверенно пожимает плечами. — Подростки всегда найдут повод, чтоб прикопаться к кому-то в классе, — говорит Шастун негромко. — Да, ты прав, — соглашается с ним учитель. — Извини, если своим общением доставляю тебе неприятности, — парень тут же вздёргивает подбородок, глядя на старшего со смесью удивления и какого-то отчаяния во взгляде. — Но мне нужно это общение, — Антон говорит это так, словно бы Арсений только что сказал, что им надо прекратить всё, что есть между ними. В его голосе есть нотки паники. Мужчина смотрит на него удивлённо. — Извините, — робко добавляет парень, понимая, что странно выглядел сейчас со стороны. — Если общение со мной портит вашу репутацию, то я пойму… — он даже не успевает закончить мысль. Учитель закатывает глаза и цокает языком, даже не желая дослушивать, что плетёт ему этот ребёнок. Он делает шаг вперёд, опускает руку на плечо Антона и вынуждает посмотреть себе в глаза. — Всё нормально, — заверяет он его с полной уверенностью, не разрывая зрительный контакт. — Мне абсолютно равнодушно всё, что о нас говорят, — Антон замирает с чуть приоткрытыми губами, а его брови слегка сдвинуты, и их уголки приподняты вверх. Он смотрит на учителя снизу вверх в силу своего роста и жадно глотает каждое произнесённое им слово. — Мне жаль, что ты попал в такой коллектив, подростки бывают слишком жестоки, — ещё пару секунд, и мужчина притягивает парня к себе, заворачивая в комфортные объятия. Антон дёргается, словно его ударило током, и тут же затихает, уткнувшись в мужскую грудь. Запах одеколона тут же касается его обоняния. Шастун чувствует себя защищённым, когда рука учителя касается его макушки. — Todo estará bien*, — заверяет Арсений его. Антон ему почему-то отчаянно верит. — Gracias**, — шепчет он в ответ. Десятиклассник осторожно высвобождается из объятий, жутко смущаясь, и бросает взгляд на время на своём телефоне. — Мне нужно идти, — говорит он тихо, глядя в пол, стыдясь даже поднять взгляд. Его мозг всё чаще перестаёт работать в присутствии Арсения, и он совсем не понимает, что с ним происходит, но какие-то новые эмоции одолевают его с каждым днём, стоит ему оказаться рядом с учителем. Сейчас он впервые ощущает лёгкое покалывание в животе. — Антон, — мальчик, пересилив себя, всё же смотрит прямо в глаза учителю. — Ты в любой момент можешь прийти ко мне, написать или позвонить — что угодно. Помни это, — десятиклассник кивает головой, не сразу вникая в суть сказанного. Он быстро убегает из класса, и смысл слов доходит до него лишь за дверьми. Он может в любое время обратиться к Арсению. Почему он так добр к нему?.. Он просто издевается над ним или говорит все эти вещи осознанно и серьёзно? Боже, у Антона так много вопросов к нему. Арсений, оставшись топтаться около своего стола, тяжело вздыхает, глядя на неплотно прикрытую дверь, через которую Антон только что ушёл. Он опускает голову, зарываясь рукой в чёрные волосы, и слегка взъерошивает их. Выдвинув из-за стола кресло, он падает в него, принимая вальяжную позу. Его задумчивый взгляд блуждает по пустому классу, а голубые глаза чуть щурятся. Сложно даже предположить, о чём сейчас думает учитель, однако он крайне сосредоточен на своих мыслях.***
Антон забегает в класс, накинув на голову капюшон, поскольку его щеки всё ещё немного розовые от смущения. В руке он тупо сжимает стакан с недопитым кофе, который забрал с собой, даже не заметив этого. — Какие люди и без охраны, — лениво произносит Ира, в этот момент поправляя свой макияж, словно ей обязательно было обратить внимание на Антона лишний раз. Она лишь на мгновение отрывает взгляд от зеркальца, пренебрежительно смотрит на одноклассника и вновь занимается пудрой, которую методично наносит на нос и щёки. Шастун лишний раз предпочитает не обращать на неё внимание. Он слишком взбудоражен произошедшим за перемену, а потому быстро занимает своё место за партой и смотрит на руки перед собой, вспоминая тепло объятий Арсения. — Мне абсолютно равнодушно всё, что о нас говорят. — Ты в любой момент можешь прийти ко мне, написать или позвонить — что угодно. Помни это. Антон кусает губы, вспоминая интонацию, с которой была сказана каждая фраза, вспоминая каждый взгляд, которым мужчина окидывал его, и, конечно же, вспоминает, как хорошо было стоять, уткнувшись в его грудь, и просто дышать его одеколоном. Появляется невыносимое, почти зудящее желание вернуться туда, в то мгновение, и прочувствовать всё это сначала. Находиться рядом с учителем, наслаждаться каждой секундой. Прозвенел звонок. Ира с недовольством убрала свою косметичку и разложила перед собой школьные принадлежности. Антон достал тетрадь и на этом остановился, не потрудившись даже найти ручку. Урок начался. Антон, кажется, прослушал всё, что пыталась донести до них учительница. Его мысли были слишком громкими, воспоминания слишком яркими. Он просто не может думать ни о чём другом, кроме Арсения.***
Антон не думал, что сегодня они ждали гостей, однако в восемь часов вечера раздался звонок в дверь. Он недоумённо выглянул в коридор, оставляя на кровати свой самоучитель. Его мама тут же вышла из кухни, направляясь к двери. — Это ко мне, сынок! — предупредила она его заранее. Оказалось, что к маме пришла её подруга и коллега. Шастун, пересилив себя, вышел на кухню и поздоровался с женщиной средних лет, которая, окинув его изучающим взглядом, с теплотой в голосе заметила, как же вырос «Антоша». Парень мысленно фыркнул на это прозвище. Он вообще пришёл заварить себе чай. — Да, прямо жених вымахал, — снова вздохнула мамина гостья, глядя на юношу. — И не говори, — отвечала с улыбкой мама. — Так, ну и что мы решили с отпуском? — вернулась к основной теме её коллега, уставившись выжидающе. — Ой, нет, Нин, я не могу, — покачала головой мама. Антон обернулся, отрываясь от своей чайной церемонии. — Ну куда мне в Сочи? У меня вот Антон один останется. А готовка, уборка? Вдруг родительское собрание? Или случится что, не дай Бог… нет, Нин, я лучше дома, — упрямо продолжила мама, глядя в свою чашку с чаем. — Что? — тупо спросил Шастун-младший, стесняясь своего собственного голоса. Немного прокашлявшись, он сказал уже громче. — О чём речь? — Твоя мама — упрямейший человек, Антон! — недовольно произнесла её подруга. — Мы сто лет в отпуске не были, наконец добились. У меня есть прекрасные путёвки в Сочи на полторы недели, а она отказывается! — тяжело вздохнула тётя Нина. Антон нахмурился и задумался над этими словами. Его мама действительно давно никуда не ездила. — Ладно уж, подумай сначала, отказаться всегда успеешь, — махнула она рукой на маму. — Давай лучше рассказывай, как там ваша новенькая в отделе? Совсем молодая же… — стоило разговору перетечь в бытовуху, Антон быстро удалился из кухни, сбегая в свою комнату. Спустя час тётя Нина ушла, а мама принялась мыть посуду после чаепития. В это время Антон как раз зашёл на кухню. — Мам, — говорит он, встав за её спиной. — Что? — обернувшись через плечо, она ласково улыбается ему. Никто и никогда не полюбит Антона так, как она — в этом школьник уверен на тысячу процентов. — Ты должна поехать, — вдруг говорит он. Голос звучит уверенно. — Антош, да не бери в голову… — отмахивается она, закрывая кран и вытирая руки вафельным полотенцем. — Мам, я серьезно, — она оборачивается, становясь лицом к сыну, и с удивлением смотрит на него. — Я хочу, чтоб ты отдохнула. Для меня это важно. Мне не десять лет, я справлюсь тут, — она опускает руки, чуть не роняя полотенце, всё ещё зажатое между пальцами. — Тош, — только и говорит она со вздохом, глядя на него тем самым взглядом, который Антон уже научился различать: он называется «ты так повзрослел…». — Неужели ты сама не хочешь в Сочи? — вздёргивает бровь Антон, глядя на неё так, словно собрался отчитывать. — Хочу, конечно, но… — Ну вот и всё. Значит, не вижу повода отказываться, — он делает шаг вперёд. — Будешь слать мне фотографии каждый день. Будем по видео-связи общаться. А я постараюсь не сжечь нашу квартиру, — с ребяческой улыбкой добавляет он. — Антош, — широко улыбается мама, обнимая сына. — Ты уже такой взрослый, — вздыхает она ему в плечо. — Так что, я звоню тёте Нине? — уточняет она. — Звони, конечно, — кивает парень, всучивая ей в руки её телефон, лежащий на кухонном столе. — Ну всё… звоню тогда… ой, Сочи, это ж такая красотища, — восторженно говорит она, набирая номер. Антон просто улыбается, наблюдая за мамой, ощущая, будто они только что поменялись местами, и он стал тем самым рассудительным родителем, а она — счастливым ребёнком. — А когда уезжаете? — уточняет Антон. — Послезавтра, — отвечает она ему, уже через секунду переключаясь на другой разговор. — Ниночка! Я поеду…