***
На переменке Шастун вместе с половиной класса выходит на улицу, чтоб не пропустить первый снег. Белые хлопья по-прежнему мягко летали по воздуху, оседая на ветках, крышах, лавочках, асфальте… Антон, зарывшись носом в воротник своей куртки, накинутой поверх пайты, остановился на пороге, наблюдая красоту вокруг. Снег тонким слоем ложился на опавшую листву и это зрелище особенно заворожило подростка. Дверь за его спиной то и дело открывается и закрывается, поток школьников не прекращался: одни спешили на улицу, другие, напротив, торопились зайти в школу. — Если так пойдет, то к концу учебного дня можно будет в снежки играть, — заметила староста их класса, с предвкушением глядя на пока еще маленькое количество снега. — Опять невозможно будет нормально из школы выйти, устроят тут свои снежные бои, — недовольно фырчит Кузнецова, повыше натягивая красный шарф крупной вязки на кончик носа, прячась от колючего мороза. — Да ладно, нас-то не тронут, — беззаботно отзывается ее подруга. — А я не за себя, я за Антона переживаю, — усмехнулась она, остановившись у подножия ступенек. Она специально говорит громче, чтоб одноклассник точно услышал очередную колкость. — Да чего ты к нему пристала, — на тон тише произносит староста, взглянув на Шастуна с жалостью во взгляде. — Да кому он нужен, — отмахнулась Кузнецова. Парень постарался скинуть с себя услышанные слова, как стряхивают снег с капюшона. Он раздраженно поморщился, но промолчал, даже не взглянув на одноклассниц. Да пошли они все… — Ты недооценил погоду, — раздается над ним голос учителя. Антона слегка промурашило от того, как он звучал. — Что? — переспросил Антон, растерянно обернувшись. Мужчина, поймав его взгляд на себе, улыбнулся краешками губ. Он сделал шаг вперед, положил руки на края его куртки и с силой стянул их вместе, как бы смыкая краями между собой. — Куртка расстегнута, шапки нет, перчаток тоже, я уже о шарфе молчу… Напомнить, что на улице минусовая температура? — Антон глупо улыбнулся, чувствуя, как краснеют его щеки. Он просто доволен тем обстоятельством, что его лицо и так красное от мороза, так что в этот раз учитель не уличит его в смущении, вызванном его появлением. — Так осень же, — пожал плечами парень, словно находил это оправдание достойным. Арсений вздернул бровь, глядя на его довольную физиономию. — А ничего, что через неделю декабрь уже? — парень снова неопределенно повел плечами, как будто бы его это совсем не волновало, что, по сути, являлось правдой. — Застегнись хотя бы, — наконец, отпуская его куртку, просит его учитель. На нем самом одно только утепленное пальто и клетчатый серый шарф!.. Парень быстро продевает и тянет на себя собачку молнии, застегивая не до конца. Арсений Сергеевич, вздохнув и посмотрев на него недовольно, сам обхватывает собачку пальцами и доводит ее до конца, чтоб уж точно закрыть горло от прохлады. — Как дела у тебя? — осведомляется он. Мальчик, все еще думающий о том, почему учитель проявил к нему такую заботу, слегка нахмурился, а после резко посмотрел Арсению в глаза, находя в них лишь какое-то непонятное для него тепло и доброту. Почему он смотрит на него так?.. Шастуну, наверное, не хватит даже жизни, чтоб понять своего учителя. — Нормально, — отвечает он после недолгой паузы. — А у вас? — Очень даже ничего, — ответил ему Арсений, переводя взгляд на горизонт, глядя на падающий тут и там снежок. — У тебя сколько уроков сегодня? — уточняет он, о чем-то задумавшись. — Шесть, — отвечает парень почти сразу. — Я отвезу тебя, — вдруг говорит Арсений, снова возвращая свое внимание к Шастуну. — Эм-м… А зачем? — уточнил парень, пряча руки в карманы — они уже покраснели от холода. — Сегодня холодно, — просто отвечает учитель. — А ты легко одет, — добавил он спустя пару секунд, бросив недовольный взгляд на кроссовки на ногах парня. — Ладно, — соглашается десятиклассник. Учитель одобрительно улыбнулся ему. — Ты это видишь? — недовольно произносит Ира, глядя в сторону разговаривающих Антона и Арсения Сергеевича. Они с Сашей — старостой — ушли слишком далеко, чтоб слышать разговор, но судя по довольным лицам, разговор был из приятных. — А что такого? — непонимающе спросила девушка. — Да о чем он может с Антоном разговаривать? — возмутилась Кузнецова, глядя на них со злостью во взгляде. — О чем угодно, — как само собой разумеющееся, произнесла Саша. — Ты сама-то с ним общалась хоть раз? — вздернула бровь Ира. — Ну, нет… но, мне кажется, он неплохой… — Ну конечно, — перебила ее подруга, недовольно фыркнув. — Я одна что ли вижу, что он редкостный придурок? — Ир! Так нельзя… — Все, закрыли тему, — отмахнулась девушка, все еще раздраженно поглядывая на одноклассника. Она жутко бесится всякий раз, как видит его в компании Арсения. Потому что сама хочет оказаться на его месте. — Ну тебя, — обидчиво произносит Саша, уходя в сторону, не желая после такого грубого отношения продолжать разговор. Ира лишь непонимающе вздернула бровь. — А что такого-то?.. — вслух спросила она сама у себя, глядя вслед удаляющейся подруге. — Какие мы нежные… Арсений говорит с Антоном на протяжении еще пары минут о том, как прошел его первый урок с седьмым классом. — Ты, кстати, был прав. Надо было просто перетерпеть первую неделю, сейчас все намного проще, — говорит учитель. — Но раньше мне казалось, что к этому аду привыкнуть нельзя, — улыбнулся он, вызывая короткий смешок у Антона. — Да, младшие классы — это та еще нервотрепка, — сочувственно произносит подросток. — Сам-то будто взрослый, что капец, — усмехнулся мужчина, глядя на парня сверху вниз. Мальчишка был ниже него, не существенно, но несколько ощутимо. Однако Арсений почти уверен, что он ещё подрастет к одиннадцатому классу и, возможно, даже обгонит его в росте… — Ну, меньше двух лет учиться осталось, — почти обидчиво отвечает ему Антон. — Так что да, постарше буду, — добавил он, вздернув подбородок. Мужчина усмехнулся. — Тоже верно… Ладно, перемена почти закончилась, нужно идти, сейчас у меня девятый «А»… Напиши мне, как освободишься. — Хорошо, — кивнул головой мальчишка. — Давай, до встречи… Антон смотрит вслед удаляющемуся мужчине. Внутри его живота словно маленькие отбойные молоточки и сердце как-то ощутимо бьется в груди. Парень прокашлялся в кулак, переводя взгляд на школьный двор. Он не хочет разбираться в своих чувствах и ощущениях. Он хочет смотреть на снег.***
Десятиклассники освобождаются в два часа дня. Антон, услышав последний на сегодня звонок, даже немножко обрадовался такой мелочи. Он быстро набирает сообщение, пока не забыл: «Я освободился» вж-ж «Я уже в машине, топай на парковку, жду :)» Приятная мысль о том, что ему не придется идти домой пешком, согревала немножко больше, чем куртка, которую он предварительно застегнул перед тем, как выйти на улицу. Если честно, то парень даже почти не удивлен, что Кузнецова, которой в его жизни стало так внезапно много, шагала с ним почти плечом к плечу по направлению к школьным воротам, бросая непонятные косые взгляды. Двор так и не завалило снегом: тот лишь покрыл землю тонким слоем, дразня. Как будто высыпалась только пробная версия снега, а за остальную надо доплатить… — Ты меня раздражаешь, — поморщив нос, выдает Ира, так невпопад и без причины вставляя эту фразу. Антон хмыкнул. Знала бы она, насколько это чувство взаимно. — Мне все равно, — отвечает он, даже не взглянув на одноклассницу. — Ну конечно, — фыркнула она, все еще продолжая идти в метре от него. — Что, неужели ты так достал Арсения Сергеевича, что сегодня он тебя даже домой не отвезет? — стараясь задеть его, произносит девушка, с ехидной улыбкой припоминая ему тот случай в дождь, когда учитель отвез его. — Ошибаешься, — ему доставляло настоящее удовольствие отвечать на все ее выпады спокойной интонацией, от которой девушка чуть желчью не исходила, стараясь вывести его на эмоции. — В чем? В том, что ты достал его намного раньше, чем сегодня? Я в этом даже не сомневаюсь, — Шастун едва преодолевает желание закатить глаза. Раньше, пока она не стала с ним общаться, он находил ее вполне сообразительной девочкой, но увы, оценки в дневнике — это одно, а то, что из себя реально представляет человек — совершенно другое. — Me parece que la vena de la lengua pasa por tu culo porque hablas mucha mierda*, — обернувшись к девушке, с милой улыбкой произносит десятиклассник, словно только что выдал лучший комплимент из тех, что знал. Она оторопело посмотрела на него в ответ. — Ты придурок? Что ты сейчас сказал? — Антон махнул ей рукой в прощальном жесте и тут же свернул в сторону парковки, где среди прочих стояла машина Арсения Сергеевича. Он, показательно обернувшись на Иру и убедившись, что она внимательно смотрит за ним, не смог сдержать улыбку перед тем, как открыть дверь и залезть в теплый салон. Она знала, что это была его машина. Тут же, словно учитель только Антона и ждал, а так оно и было, машина тронулась с места и проехала мимо Иры, которая так и осталась стоять посреди дорожки со сложным лицом. — Какого?.. — одними губами шепчет она, глядя вслед удаляющейся иномарке. — Что она опять хотела от тебя? — Арсений окинул парня взглядом. Он видел, что они о чем-то говорили, но лицо у Антона было на удивление довольным, что вызывало диссонанс в мыслях мужчины. — Ничего нового, — просто ответил парень, расстегивая на себе куртку и принимая расслабленную позу в кресле. Он ощущал себя неким победителем в этой перепалке, что и служило приливом хорошего настроения. — Ясно, — усмехнулся Арсений, решив не докапываться до ученика. Главное, что Антон улыбается — и это прекрасно. — Как день прошел? — Шастун, повернув голову в сторону учителя, смотрит на него не отрываясь около минуты, при этом продолжая разговаривать с ним. Он просто случайно залип на его длинные ресницы и сосредоточенный взгляд, направленный на дорогу. — Нормально. Мы на литературе обсуждали «Героя нашего времени», — делится с ним десятиклассник. Из-за смены температур с холодного воздуха на теплый салон авто у парня розовеют щеки, что делает его еще более милым в глазах Арсения. — Прямо-таки обсуждали? И ты тоже? — уточняет он. — Мысленно я был с классом, — отвечает мальчишка, на что старший улыбнулся чуть более заметно. — Да, за это, к сожалению, оценки не ставят… — Ага, обидно даже. Я знаю больше, чем они, просто не хочу озвучивать при всех, — тяжко вздохнул школьник, выражая всю свою боль в этих словах. — Действительно досадно, — согласился с ним учитель. — Может, мне расскажешь? — предложил он, бросив взгляд на ученика, пока они остановились на светофоре. — Что? — уточнил парень. — Все, что думаешь об этом произведении. Я его очень люблю, кстати, — добавил Арсений. — А… Я читал его пару месяцев назад. Меня зацепило. Сначала мне показалось, что Печорин ужасный asqueroso**, — Арсений находил для себя крайне занятным тот факт, что именно это слово Антон решил произнести на испанском. — Потом мне стало его жаль после того монолога около реки. Мне особенно запомнились его слова: «Если я являюсь причиною несчастия других, то и сам не менее несчастлив»… А как легко он говорил о том, что хочет умереть от пули, и сам искал себе смерть?.. И к концу книги я понял, что он просто глубоко несчастен. Он лишний человек своей эпохи, где ему не нашлось места, — Шастун говорит это на одном дыхании. И Арсений вдруг понимает, насколько меняется отношения парня к нему от встречи к встрече, как он открывается ему, как все ближе подпускает к своей зоне комфорта… А сколько еще интересных мыслей у него в голове? Чем он живет, о чем думает? Учитель чувствует себя заигравшимся в покер игроком, когда на руках всего пара жалких троек, но азарт так велик, что остановиться нет сил, что бы не стояло на кону, и вместо «пас» он дает команду «повышаю ставку». Ему не стоит так сближаться с учеником, у него уже появляется тонкая нить плохого предчувствия от того, чем это может закончиться, но он не может остановиться. Ему слишком интересно. — Что же, мне после твоих слов даже захотелось перечитать, — Антон робко улыбнулся от этих слов. Спустя еще пару минут, которые они провели в тишине, наслаждаясь хорошей музыкой, машина подъехала к подъезду, в котором находилась квартира школьника. — Хотите… хотите чай? — парень уже дернулся в сторону двери и отстегнул ремень безопасности, когда вдруг донельзя смущённым голосом решил предложить Арсению подняться к нему домой. Расставаться не хотелось. — Я… — Антон поднял на него взгляд, глядя своими невозможно-зелеными глазами. Арсений почувствовал, что не может перечить ему. Учитель вдруг почувствовал себя таким сахарным в присутствии школьника. — Да, — на выдохе отвечает он. Никто из этих двоих так и не понял, как так внезапно вышло, что они стоят посреди прихожей квартиры и снимают с себя верхнюю одежду. Антон так уж точно потрясен. Он не ожидал, что сможет произнести это вслух, и уж тем более, что старший согласится. Тут же в проходе стоят собранный чемодан с вещами и средних размеров спортивная сумка в придачу. — Моя мама уезжает в отпуск, — объяснил Антон, заметив вопрос в глазах учителя. Он знал, что говорить это было совсем не обязательно, но какой-то внутренний порыв заставил поделиться этой новостью с мужчиной. — Неожиданно, — ответил ему мужчина, проходя следом за подростком на кухню. — Да, я тоже прифигел от этой новости, — почесал затылок Шастун, остановившись напротив полки с чаем. — Черный, зеленый? — Черный, две ложки сахара, — Антон кивнул головой, тут же набирая в чайник воды. Стоило парню поставить кружку перед учителем, как в зале раздался звук шагов. — Мама?.. — удивленно произнес школьник, не ожидавший застать родительницу дома в обед. — Ой, у нас гость, оказывается, — подметила вслух женщина, с улыбкой окинув парней. Арсений Сергеевич тут же смутился, словно его не должно было здесь быть, но стоило маме Антона широко улыбнуться ему и поздороваться, он вновь расслабился. — Антон не говорил, что вы дома, — как бы в свое оправдание произнес учитель. — Да он и не знал, наверное, — усмехнулась женщина, глядя на сына. — У меня же отпуск сегодня начался! Все, уже отдыхаю, выспалась с утра на неделю вперед… А завтра вот улетаю на полторы недели, — делится она радостными событиями, вынимая из холодильника кастрюлю. — Мальчики, давайте я вас борщом накормлю? — уютно спрашивает она, уже ставя посудину на плиту. — Да не беспокойтесь… — пытается сопротивляться учитель, не желая напрягать хозяйку дома. — Арсений, слышать даже не хочу! — Шастун-младший сидел, уткнувшись взглядом в стол. — Ну мам, — промямлил он, смущенный ее появлением и желанием накормить всех вокруг. — А куда летите? — с интересом уточняет Арсений Сергеевич, которого вид такого смущенного Антона даже в какой-то степени веселит. Он такой забавный и милый. — В Сочи! Подруга позвала. Я думала отказаться, но Антон уговорил все-таки, — восторженно произносит она, вынимая две глубоких тарелки из шкафчика. — Я бывал там. На Красной поляне потрясающе красиво, очень рекомендую посетить, — советует он. Антон уставился на него взглядом «А есть место, где ты не был?», на что Арсений усмехнулся. — Ой, Арсений, я бы с радостью, только бы время на все было!.. Сметанку достать? — учитель думает о том, что ему нравится в семье Шастунов, а Антон о том, зачем он только потащил с собой учителя. Рядом с мамой он чувствовал неловкость в квадрате. — Я как будто домой попал, — тепло улыбнулся старший, соглашаясь на все, что ему подсовывала мама ученика. Сам же десятиклассник ел без особого энтузиазма, скорее для вида. — Арсений, ты уж присмотри за ним, пожалуйста, а то я переживаю, впервые так надолго без присмотра оставляю сына все-таки, — Антон громко стукнул ложкой о край тарелки и возмущенно посмотрел на маму. — Мне шестнадцать! — как бы между прочим заметил он. — Не беспокойся, я за ним присмотрю, — заверил он родительницу. Антон хмыкнул. — Я сам за собой отлично присмотрю, — фыркнул он, недовольно глядя на взрослых. — Да никто и не спорит, — пожал плечами Арсений. — Но если нужна будет помощь, то я рядом, — добавил он. — Это очень вкусно, спасибо большое, — говорит он, обращаясь уже к маме Антона. — Ты, кстати, как до аэропорта завтра поедешь? На такси, что ли? — уточняет он. Для Антона было крайне непривычно слышать, как мама и учитель обращаются друг к другу исключительно на «Ты», о чем попросили друг друга на первой же встрече. Создается ощущение, что они давно дружат. — Ну да, — отвечает родительница. — Так давай я отвезу. И вещи помогу донести. Антона можем с собой взять, проводим тебя вместе, — мама удивленно смотрит на мужчину, словно не понимая, о чем он говорит. — Ой… да зачем я тебя так напрягать буду, не надо, ты что… — Так, Наташ, — впервые обратился он по имени к маме Антона. — Если я предложил, значит мне не сложно. Не самой же тебе эти баулы тащить через весь аэропорт, — обезоруживающе улыбнулся ей учитель. — Ой, Арсений, ну я даже и не знаю, как тебя благодарить… и как Антон тебя такого нашел только, — смущенно проговаривает она, абсолютно не рассчитывая на такую любезность со стороны нового знакомого. — Ну значит договорились. Тебя во сколько забирать? — В четыре часа дня надо выезжать, чтоб успеть по нашим пробкам. — Ну и отлично, я тогда без десяти где-то подскочу завтра, — все, на что Шастун-младший был способен в этой ситуации — молча ахуевать и есть свой борщ. Как только мужчина ушел, мама обернулась на Антона, глядя на него глазами «по пять копеек». — Ты у меня, оказывается, такой везучий на знакомства, — говорит она сыну, на что Шастун коротко улыбнулся. — Ну хоть спокойней теперь за тебя будет, — выдохнула она, глядя на мальчика. — Да ну, мам, я взрослый, — недовольно пробурчал он. Родительница поцеловала его в висок, чуть взъерошив русые волосы. — Для меня ты всегда мой сын, которого я буду опекать, — с теплотой произносит она. К самоучителю Антон в течение вечера не прикасается. Как-то не до изучения испанского сейчас.