***
Арсений быстрым шагом пересекает квартиру, громко стучит дверцами шкафа и вытягивает наружу пару чистых вещей: белую футболку с надписью на испанском, привезённую как сувенир из этой страны, и чёрные пижамные штаны с принтом из белых линий, складывающихся в луну, звёзды, созвездия… Также, подумав, он достаёт чистые боксеры, которые ещё ни разу не успел надеть, понимая, что промочил Антона всего насквозь. За это ему стыдно отдельно, но другого варианта привести его в чувства поскорее он не видел. Он в ответе за того, кого додумался споить. — Чё ты мечешься? — интересуется у него Сергей, нашедший в себе силы сполоснуть рюмки. — Где малой? — уточняет он, вздёрнув бровь. — Не сейчас, — отмахивается старший, прислоняясь к двери в уборную и настойчиво стуча в неё. — Тош, открой, — просит он, нетерпеливо топчась у порога. А вдруг ему там плохо?.. — Анто-о-он! — Мне над-д пару мнут, — невнятно отзывается мальчишка по ту сторону двери. Арсений хмурится. — Тебе плохо? — спрашивает он напрямую, волнуясь ещё больше. — Ага, — отзывается школьник. — Пиздец… Антон, открой, пожалуйста! Нахера вообще закрылся, — последнюю фразу он шипит себе под нос, старательно толкая дверь, словно бы от этого она могла поддаться. — Да что у вас происходит? — психует Матвиенко, с громким хлёстким звуком ударяя полотенцем, которым до этого протирал вымытую посуду, по кухонной тумбе. В состоянии алкогольного опьянения он чувствовал себя как рыба в воде, и бытовые дела не были для него проблемой, а язык не заплетался. Человек он был, конечно, интересный. — Мы споили школьника, поздравляю, — тон получается почти обвиняющим, и Арсению за это тоже стыдно. — Подумаешь, он хотя бы под нашим присмотром, — фыркнул Серёжа, ничуть не удивлённый этой новостью. — Я в его возрасте на улице пьяным отключался, — комментирует он, получая в ответ злой прищуренный взгляд брюнета. — Тоха! — Сергей подходит к двери, громко стучит. — Дядя Арсений волнуется, открой дверь, — говорит он повышенным голосом. На удивление, это срабатывает, потому что спустя полминуты раздаётся звук открываемой щеколды и дверь отворяется. Школьник, нетвердо стоя на ногах, побледневший и в одних только мокрых джинсах, поднимает на них свои большие зелёные глаза. Арсений тут же отодвигает Серёжу в сторону, а сам втискивается в образовавшийся проход между дверью и подростком, уволакивая второго за собой вглубь ванной и помогая справиться с мокрыми джинсами, стягивая их с его худющих ног. — Я пить больше не буду, — вполне уверенно заявляет школьник, даже ни разу не перепутав буквы в словах. Это, определённо, прогресс. — Я надеюсь, — рычит учитель, впихивая в его руки трусы. — Надевай, у тебя полминуты, — и, сделав шаг в сторону, он отворачивается, ожидая, пока подросток разберётся с этим. Не хотелось бы смущать его лишний раз. Парень почти шлепнулся на пол, но вовремя схватился за стену, удерживая равновесие. Надеть боксеры ему всё же удаётся. Арсений самостоятельно набрасывает на шею мальчишки футболку и помогает ему продеть руки в рукава, а также помогает справиться со штанами. — Теперь баиньки, — командует учитель, без предупреждения подхватывая подростка и закидывая его к себе на плечо, как мешок с картошкой. Пацан недовольно фыркнул, подёргал конечностями и затих, пока его несли в спальню. Опустив мальчишку на расправленную кровать, учитель сверху накрыл его одеялом, а рядом поставил специально принесённый из ванной тазик — на тот случай, если десятиклассник вздумает блевать в его комнате. — Из-звиени, — говорит парень, перекатываясь набок и позволяя руке безвольно свисать с края кровати, касаясь кончиками пальцев пластикового тазика. — Да это я виноват, — вздыхает учитель, ловя себя на мысли, что впервые так быстро протрезвел. Этот поцелуй здорово привёл его в чувство… — Ляжешь-ь-ь смной? — вздыхает мальчишка, поднимая на учителя полные надежды глаза. Арсений не знает, что ему отвечать. Он и так позволил себе сегодня слишком много. — Я посплю в гостиной, — говорит он негромко, касаясь волос десятиклассника и зачёсывая назад его мокрую челку. Парень, как-то раздосадованно опустив взгляд, вздохнул, сильнее зарываясь носом в подушку, и ничего не ответил. У него в голове самолёты-вертолёты, от которых картинка мира всё время покачивается перед глазами, но Арсений волнует его больше, чем физическое состояние. Он думает о любви к нему даже когда пьяный. Особенно, когда пьяный. — Спокойной ночи, — добавляет учитель перед тем, как поправить одеяло, приподнимая его так, чтоб край закрывал плечи школьника, и уйти. — Угу, — слабо отзывается Антон, старательно жмуря глаза. Нет, вертолёты всё-таки тоже сильно беспокоят его. Парень слышит голоса Серёжи и Арсения, они даже как будто ругаются или спорят о чём-то, но не может сконцентрироваться на них. Он засыпает буквально в течение пары минут или даже меньше.***
— Блять, полный пиздец, — ругается себе под нос Арсений, наворачивая круги вокруг дивана. — Объясни, что случилось, — вздыхает Матвиенко, вынимая из холодильника ещё одну бутылку с гранатовым соком и открывая её. Ему этот напиток пришёлся по вкусу, и в холодильнике учителя стояло ещё несколько бутылок, так что пускай не жадничает. — Текила случилась, — рыкнул недовольно старший, поднимаясь на кухню и со злостью выбрасывая пустую бутылку из-под алкоголя в мусорное ведро. — Я поцеловал его, вот что случилось, — уже тише говорит брюнет, глядя на Сергея сощуренными голубыми глазами. — Нахера? — нахмурился Матвиенко, не понимая друга. — Ты же сам говорил, что он мелкий слишком… — Вот именно! — воскликнул старший громче, чем хотел. — Вот именно, что он — мой ученик, а я, блять, сдуру поцеловал его в ванной. И знаешь что? Он вообще не сопротивлялся, — активно жестикулируя, Арсений взмахивает руками в воздухе, и в его голосе проскакивают почти истеричные нотки, когда он говорит о поцелуе. — Успокойся, Арс, — вздохнув, Сергей хлопнул его по плечу, немного приводя в чувства. — Он вряд ли вспомнит, ты же его в комнату тащил, потому что он на ногах не держится. Тем более, если он не сопротивлялся — значит, хотел этого. Значит, ты ему тоже нравишься, — подробно объясняет свою точку зрения Матвиенко, натыкаясь на непонимающий взгляд учителя. — Так, блин, вы оба не умеете пить, — заявляет он, грустно вздохнув. — Извини, практики не хватает, — с явным намёком на опыт друга в этом деле, язвительно отвечает мужчина. — Не ёрничай, бля, — отзывается Матвиенко. — И вообще, Арс, тебе надо поспать. Утром поговорим об этом, на трезвую голову, — учитель отмахнулся от друга, словно тот сказал глупость. Какой здесь сон? — Я серьезно, Арс… — старается достучаться до него Матвиенко. Арсений продолжает бездумно ходить по квартире, один раз даже решается заглянуть к Антону, чтоб убедиться, что он крепко спит и ему не плохо, а потом и сам засыпает, ложась на диван в гостиной. Серёжа, заметив это, наконец решает, что ему и самому теперь можно лечь — эти двое наконец-то успокоились. Он немного прибирает на кухне, чтоб не оставлять до утра бардак, возвращает недопитый сок в холодильник, накрывает друга пледом, найденным в шкафу, и сам переодевается ко сну. — Тебя, придурка, я проверить прилетел, — говорит он шёпотом, искоса глядя на спящего Арсения, надевая свежую футболку. Он никогда не говорил о том, насколько много друг значил для него, но для себя понимал, что никого более надёжного и понимающего в его жизни не было. Для всех Сергей — просто забавный парень, которому всегда можно найти замену. Арсений был не из тех, кто придерживался этого мнения. Сергей это ценил. Его волновал вопрос того, смог ли он переступить через предательство и продолжить свою жизнь как прежде, улыбаться так же искренне, как в те вечера в Испании, что они проводили вместе, так же любить кого-то, как когда-то Алёну… и, кажется, он действительно нашёл своего человека. Осталось просто помочь ему не наделать глупостей.***
Антон просыпается от того, что… да не от чего. Причины как таковой не было. Он просто в одно мгновение открывает глаза и тут же морщится от света, пробивающегося в окно через распахнутые шторы. Картинка перед глазами подозрительно покачивается. Переведя взгляд на пол, он замечает пустой пластиковый таз. Приподнявшись на локтях, десятиклассник ощущает головную боль, а во рту у него сухо. Картинка быстро сошлась. Он вчера напился. Это ясно как день по его теперешнему состоянию. Антон прикрывает глаза, негромко стонет, испытав приступ неприятной головной боли, и начинает усердно растирать виски, словно это спасёт. В голове мелькают события прошедшей ночи. Он блевал. Стыдно, но приемлемо. Он смешал кучу разного алкоголя. Глупо, но приемлемо. Арсений Сергеевич, кажется, переодевал его и укладывал спать… Очень, сука, стыдно, но в целом — с этим можно смириться. Когда-нибудь. Арсений поцеловал его. Блять, что?! Антон резко открывает глаза и подрывается, садясь на кровати, отчего одеяло тут же сбивается в ногах большим тёплым комом. Сердцебиение учащается, кажется, в два раза. Антон запускает пальцы в волосы, сжимая пряди, и широко раскрытыми глазами смотрит перед собой, чуть склонив голову. Нет, нет, нет… да? Ох, блять, Боже, ему ведь не могло присниться это?.. Антон на пробу проводит пальцами по губам и чувствует, что они до сих пор слегка опухшие и чувствительные к тактильному контакту. Шастун разрывается от того, как пульсирующая головная боль, головокружение и тошнота смешиваются с коктейлем эмоций: удивление, даже шок, восторг, потому что он и мечтать о таком не мог, неуверенность в том, не напридумывал ли он это всё себе, стыд за то, в каком виде он предстал перед учителем — и ещё, ещё, ещё… Антон опускает ноги на пол, поднимает свою тушку на ноги, быстро одевается, обнаружив на батарее свою одежду — высушенную и чистую. Быстро переодевшись и накинув куртку, он тихо, на цыпочках, выходит в гостиную. Боязливо подняв голову, он тут же сталкивается взглядом с новым знакомым — Сергеем — который в этот момент пьёт кофе. Антон тут же стыдливо опускает взгляд, закусывает изнутри щёку и заставляет себя вновь поднять глаза на собеседника. Матвиенко, подавив ухмылку, слегка качнул чашкой с кофе в его сторону, как бы молча приветствуя. Антон обречённо кивнул головой, здороваясь. Ему хотелось бы уйти по-тихому, чтоб доспать дома, а потом, на свежую голову, хорошенько обдумать всё случившееся. Антон замечает спящего на диване Арсения: мужчина, лёжа на боку, тихо сопит в подушку. Его белая футболка задралась, оголяя часть торса, и Антон невольно залип, но тут же одёрнул себя. — Уже уходишь? — шёпотом интересуется Матвиенко, боясь разбудить друга. Антон молчаливо кивает головой, поджав губы. — Уверен? Может, кофе или завтрак? — гостеприимно предлагает мужчина. Шастун отрицательно качает головой. Он чувствует себя жутко неудобно. У него всё ещё проблемы в общении с людьми. Одно дело — общаться при участии Арсения и под градусом, но вот так, с утра после пьянки, да ещё и с почти незнакомым человеком — сущий кошмар для такого интроверта, как Шастун. — Ты невероятно многословен, — подмечает Сергей, усмехнувшись. Антон покраснел, но промолчал, продолжая изнутри терзать зубами свою щёку. — Ладно, вызвать тебе такси? — осведомляется он. — Нет, — сиплым, тихим голосом говорит Антон, сразу же сравнивая свой голос с писком мыши. — Я сам, — добавляет он, направляясь на выход и спеша поскорее покинуть квартиру учителя. — Ну пока тогда… — вслед сбежавшему мальчишке шепчет Матвиенко. — Borracho y sobrio — diferentes personas*, — вздохнул мужчина, допивая остатки кофе и убирая чашку в раковину. Арсений, поворочавшись, лёг на другой бок, продолжая беспокойно спать. Сергей, стоя около кухонной тумбы и сложа на ней согнутые в локтях руки, окинул его взглядом, слегка качая головой. И вот как сводить двух таких совершенно разных людей, когда за один вечер они успели наломать дров?.. Дурак. Что первый, что второй — ду-ра-ки, — думает Сергей, опуская задумчивый взгляд на сложенные перед собой руки.***
Арсений, стоя около открытого окна, курит уже четвёртую подряд, не переставая залипать в какую-то одному ему видимую точку на стене, почти не отводя взгляд. Серая пачка winston'а оттягивает карман его джинс, и периодически он выхватывает картонный коробок, чтоб вытянуть ещё одну, каждый раз, как ему думается, последнюю. — Арс, харе дымить, уже везде воняет, — ругается на него Серёжа, размахивая кухонным полотенцем, стараясь отогнать от себя неприятный запах. Приоткрытое окно уже не спасало: едкий запах сигарет распространился на всё помещение. — Отвали, — вяло огрызнулся учитель, бросая окурок себе под ноги с мыслью «потом уберу», не желая сейчас искать по дому пепельницу или, что ещё хуже, бросать бычки в открытое окно — себе же под окна. Природа достаточно страдает и без его участия. — Давно ты курить начал? — интересуется Матвиенко, совсем не припоминая этой вредной привычки у своего друга. — Как в Россию вернулся, — безэмоционально отвечает ему брюнет, проглатывая горькую слюну и морщась от специфического привкуса во рту. — Сделаешь кофе? — просит он, обернувшись через плечо. Сергей даже не отвечает, просто кивает головой и поднимается на кухню. Спустя пару минут, когда Арсений уже переместился на диван и закинул ноги на журнальный столик, ему в руки опускается белая чашка небольшого объёма с ароматным напитком. — Спасибо, — хриплым голосом поблагодарил Арсений, делая глоток. — Антон давно ушёл? — впервые за утро поинтересовался учитель. Он первым делом спросонья проверил, спит ли ещё мальчишка, но в комнате, как и во всей квартире, его не оказалось. — Часа три назад, — сообщил ему Матвиенко, опустившись рядом на диван. — В чём проблема? Он ведь ответил тебе взаимностью, — Арсений поморщился, как от зубной боли, на секунду даже как будто оскалился на Сергея, зло сверкнул глазами в его сторону и опустил взгляд на чашку с кофе, сжимая её пальцами чуть сильнее. — Я напоил и поцеловал десятиклассника, может быть, в этом проблема? — чересчур резко отвечает мужчина, тут же тушуясь, а его скулы покрываются красным румянцем — то ли от злости, то ли от стыда. — Он ребёнок, а я дебил, — добавляет он, убирая чашку на журнальный стол и откидываясь назад, запрокидывая голову и глядя в потолок, а руки складывая на животе. — Но он ведь не был против! — непонимающе воскликнул Серёжа. — Да откуда мне знать, что он не был против?! — агрессивно ответил Арсений. — Он был пьяный вдребезги! Он блевал, да блять, он даже идти сам не мог! А я чувствую себя так, будто… будто воспользовался положением. Ему грёбанных шестнадцать лет, я почти вдвое его старше! Это не-нор-маль-но! — подскочив, Арсений снова подошёл к окну, открыл его и закурил очередную — уже шестую. — Я не знаю, как ему теперь в глаза смотреть, — говорит он уже тише, выпуская из лёгких дым. — Ты слишком всё усложняешь… — Зато у тебя всё просто! И вообще, ты должен был с какой-то девкой сегодня встретиться. Почему ты ещё здесь? — осведомился брюнет, вспоминая детали вчерашнего разговора. — Очень гостеприимно, Арс, — упрекнул его Матвиенко. — Вот оставлю тебя одного, а ты себе вены вскроешь, и как я себя чувствовать буду? — пытается перевести тему Серёжа, понимая, что никакой девушки не существует. — Херню несёшь, — поморщился учитель, делая глубокую затяжку. Он стоял лицом к Матвиенко, спиной упершись в стену и скрестив ноги. Его поза могла бы выглядеть достаточно расслабленной, если бы не напряжённое выражение лица и периодическое подрагивание рук. — Ладно, на самом-то деле девушки никакой нет. Я просто хотел увидеть тебя, — решает признаться друг, пока ложь не зашла далеко. Арсений какое-то время просто молчит, глядя на него, пытаясь понять, говорит он искренне или же нет. Наконец, на его лице вдруг проскочила усмешка. — Засранец, — только и отвечает, наконец, учитель, стряхивая пепел с сигареты. — Тебя выселили? — всё же решает уточнить он. — Нет, — фыркнул Матвиенко. — Удивительно, — себе под нос произносит Арсений, туша окурок об оконную раму и бросая на пол. — Я серьёзно. Ты выглядел хреново, когда уезжал, и… да блин, я просто волновался за тебя. Ты ведь мой друг, — брюнет, сверкнув своими голубыми глазами, с каким-то подозрением взглянул на Матвиенко, но честность в его голосе и взгляде заставила его ответить неловким кивком головы. — Спасибо, — мужчина несильно хлопает его по плечу, проходя мимо, и больше ничего не добавляет. Он уходит в ванную — освежиться и смыть с себя горький запах никотина. Серёжа, недовольно цокнув, окидывает взглядом оставленный им бардак и подбирает с пола все бычки, чтоб выбросить их в мусорку.***
Понедельник настаёт слишком быстро. Антон, уже опаздывая на первый урок, замедляет шаг, снова задумавшись о своём. Огромное количество переживаний, связанных с Арсением, снова падает на его плечи. Шастун хмурится, тянется рукой в карман, достаёт третью за утро сигарету и закуривает на ходу. Он не ждёт, пока пройдёт расстояние от дома до школы, не церемонится, как обычно, с этим утренним ритуалом, а просто дымит прямо на ходу, не обращая внимания на недовольные взгляды редких прохожих. Всё утро, начиная с его раннего пробуждения в половину шестого утра, он только и думает, что об Арсении и их поцелуе. Он старается, честно очень старается вспомнить это мгновение в деталях, но в голове всё обрывками: они лежат на кровати, они пьют текилу, он просит учителя настроить воду, потом короткой вспышкой в голове проносится, как Арсений Сергеевич толкает его вперёд, прижимая к раковине, и его лицо приближается к лицу самого Антона… а потом — его тошнит в туалете, пока учитель ломится к нему в дверь. И всё. Он не помнит тот самый момент в деталях, и это ужасно сильно бесит его. Шастун так сильно желал этого момента, даже боялся думать о том, что это возможно, но вот тебе, пожалуйста, Арсений сам берёт и целует его, а он не помнит, не может пересмотреть это событие в голове, он тупо забывает эти ощущения! И это его первый поцелуй?! Антон недовольно фыркнул под нос, затягиваясь сигаретой вновь. Он плохо спал этой ночью. Несколько раз подскакивал около трёх-четырёх ночи с мыслью «все знают». Так глупо, даже смешно… Но он и впрямь озабочен тем, что кто-то в школе или, не дай Бог, мама узнают, что он целовался с мужчиной. Он никогда не был гомофобом, но и геем себя не считал, и поцелуй с представителем его пола — не совсем то, к чему он был готов, хоть и мечтал об этом. Так странно… Антон растерян, он просто растерян. Пересекая школьные ворота, десятиклассник бросает на язык две мятные жвачки и надеется, что это замаскирует запах никотина, хотя даже это не так уж и сильно волнует его. Шастун не успевает дойти до конца коридора, когда его грубо, а главное — неожиданно, хватают за воротник и впечатывают спиной в стену. Так как урок уже начался, в коридоре больше никого не было. Антон, наконец, отключившись от своих мыслей и внутренних переживаний, перевёл ошарашенный взгляд зелёных глаз на стоящего перед ним Дениса, который чуть ли не скалился ему в лицо. — Какого… — растерянно начинает десятиклассник, но его обрывают на полуслове. — Думаешь, если разок нажалуешься директору, я тебя больше и пальцем не трону? — Антон недовольно щурит глаза, стараясь уйти от хватки, которая сжимает его кофту в районе ключиц, слишком близко к горлу, что напрягает его. — Отвали, блять, да отъебись ты от меня, — начиная закипать, зло произносит парень, уже напрямую отталкивая от себя старшеклассника. — Никому я не говорил, блять, — Денис снова толкает его вперёд, впечатывая спиной в стену — больнее, чем в прошлый раз. — Ага, птичка донесла, — говорит он с явной иронией, его губы кривятся в опасливой усмешке, и всё это так сильно давит на Антона в тот момент, что ему хочется просто сбежать. Он не хочет сейчас никаких разборок, не хочет бороться за себя самого в этот конкретный момент. — Не трогай меня, — тихо и очень зло произносит подросток, понимая, что он хочет уйти прямо сейчас. — Знаешь что, Шастун, не включай заднюю, — вдруг скалится на него Денис, словно он предвкушал их потасовку с самого утра, как будто у него не было другой мотивации сегодня приходить в школу. Антон, задумавшись всего на пару секунд, разворачивает корпус вправо, словно собираясь развернуться и уйти, но на деле же он посильнее замахивается и бьёт кулаком по лицу заебавшего его одиннадцатиклассника. У десятиклассника была важная черта, которая помогала ему не стать изгоем в тех коллективах, где он вынужден был существовать. Он не трусил в моменты, когда надо было решительно действовать, не думая о разнице в возрасте, росте, физической форме или чём-либо ещё. А ещё его очень раздражало, когда кто-то не давал ему покоя с утра. — Пиздец тебе, — шипит Денис, согнувшись и прижав руку к лицу, явно испытывая приступ сильной боли. Антон не из тех крутых парней, что говорят напоследок какую-нибудь самоуверенную фразу. Он просто уходит в направлении нужного кабинета ускоренным шагом, пока старшеклассник не пришёл в себя. Он знал, куда бить, чтоб хотя бы временно обездвижить противника — прошлый опыт сказывался на нём до сих пор. Подростки жестоки, и Антон об этом осведомлён. Не хотелось думать, что будет с ним дальше — просто не хотелось. Возможно, он только что развязал настоящую войну, а может быть эта история быстро замнётся. Шастуну конкретно в данный момент всё равно. — Здравствуйте, извините за опоздание, — привычно говорит он, совсем не чувствуя себя виноватым. Как только урок подходит к концу, парень подходит к Ире, которая до последнего не обращает на него внимания, собирая вещи в рюкзак. Стоит Шастуну коснуться её руки, девушка вздёргивает голову, и прядь её каштановых волос проскальзывает прямо перед глазами десятиклассника, чудом не задевая. — Надо поговорить, — произносит он негромко, смущая своим тоном одноклассницу. — Ты чего такой нервный? — осведомляется она, когда Антон подгоняет Кузнецову, потянув за рукав на себя. — Пойдём выйдем, — настаивает он на своём, не желая быть услышанным. Фыркнув, Ира одёрнула свою руку и, гордо закинув на плечи стильный кожаный рюкзак, пошла впереди. Шастун, мимолётно закатив глаза, просто пошёл следом. — Говори, — произносит она, круто развернувшись на месте посреди шумного коридора, где туда-сюда сновали младшие классы. Поблизости не было никого из одноклассников, и Антон, пихнув её ближе к стене, поравнялся с девушкой. — Твой парень с чего-то решил, что я сохну по тебе, и из-за его ревности огребаю почему-то я. Меня это бесит, ясно? Объясни ему, что между нами ничего нет, потому что в следующий раз я пойду и просто накатаю на него жалобу в полицию, — Антон, конечно же, блефовал, и ему вряд ли когда-нибудь хватило бы духу и впрямь обратиться в органы. Всё-таки, он парень и должен уметь постоять за себя сам, но не за такую, как Кузнецова. Она ему никто, и это какая-то глупость — получать по лицу за то, что она не может найти общий язык с Денисом. — Чего? — нахмурила брови Ира, скрещивая руки на груди. — У меня нет парня, так что ты что-то напутал, — Шастун закатывает глаза. — Да мне похуй, кто он тебе. Он считает, что ты мне нравишься, это не так, но меня он не слушает. Разбирайся со своими мужиками сама, — едва удерживаясь от того, чтоб повысить голос, отвечает он. — Слышишь, умник, какие мои мужики? О ком мы говорим вообще? — манерно щелкает пальцами перед его лицом девушка. — Алё, у меня никого нет! — добавляет она недовольно. — О Денисе твоём припизженном, — сделав шаг вперёд, отчего одноклассница инстинктивно отскочила назад, он ещё раз добавляет: — Объясни ему, что он вне конкуренции, а то реально заебал. — Девушка, бросив на него обиженный взгляд, круто развернулась на пятках, снова едва не заехав волосами по лицу, и быстрым шагом удалилась, стуча каблучками по деревянным полам. Антон, прикрыв глаза, выдохнул, стараясь контролировать возникшую во время разговора злость. Его раздражает, нет, абсолютно бесит всё: школа, Денис, Ира, эти тупые малолетки, орущие под боком… И он ясно понимает, что причина в том, что произошло накануне с Арсением. И это бесит тоже. На предпоследнем уроке к ним заходит классная руководительница с просто великолепной новостью: вместо физкультуры, которую им поставили седьмым, они идут украшать актовый зал к новому году, а поскольку сама классная ужасно куда-то спешила, она попросила Арсения Сергеевича присмотреть за ними. Антон задумчиво кусает нижнюю губу, когда новость озвучивают, а вот кто в классе действительно был рад такому стечению обстоятельств — так это Ира. Шастун обратил внимание на то, как широко она улыбнулась, но надеялся, что эта радость адресована отмененной физ-ре, а никак не замене с математиком.***
Арсений не смотрит ему в глаза. Антон понимает это спустя минут десять после того, как они принимаются за непосредственное украшение зала. Во время инструктажа и распоряжений от математика Шастун смотрит на него буквально беспрерывно, но Арсений, стоит ему только пересечься с ним глазами, тут же переключает внимание на кого-то другого, а его скулы, кажется, и впрямь покрываются румянцем. Антон тушуется. Он не знает, как в данной ситуации правильно повести себя. Единственное, на что ему хватает смелости — это поздороваться. — Здравствуйте, — произносит он в адрес учителя, когда мужчина протягивает ему коробку с мишурой, которую предстоит повесить на ёлку, поставленную в актовом зале. Математик, бросив на него взгляд, кивнул головой, отвечая негромким «Здравствуй». Антон понимает, что они оба облажались. И теперь оба не знают, как преодолеть возникшую неловкость. Арсению не хватает совести, чтоб подойти к десятикласснику и заговорить первым. Антону не хватает смелости. — Нужно повесить эти гирлянды над потолком, — командует Арсений Сергеевич, устанавливая стремянку в необходимом месте. — Есть добровольцы? — Шастун даже задумывается над тем, чтоб согласиться, понимая, что нужно срочно покидать свою зону комфорта, если он собирается побороться за общение с учителем, но Кузнецова, как и всегда, опережает его на пару секунд. — С удовольствием, — мурлыкнула девушка, тут же оказываясь рядом с мужчиной. — Давайте их сюда, — учитель, мимолётно улыбнувшись активной десятикласснице, передал ей украшения. Он просит одного из парней придержать стремянку с другой стороны, чтоб подстраховать школьницу, сам же математик протягивает девушке руку, пока она поднимается на верхнюю ступеньку. Иру его касания обжигают. Она чувствует, как Арсений сжимает пальцы вокруг её ладошки, и крепко держит, не отпуская, пока она преодолевает каждую ступеньку. От этого жеста её щеки слегка алеют, а нижнюю губу приходится закусить, чтоб ненароком не улыбнуться. — Это моя ученица. То есть она учится с Антоном. Мне кажется, она поняла, что я пьяный, — тихо и хрипло смеётся брюнет, слегка ударяя себя телефоном по виску. — Она хорошенькая? — слышит он в ответ. — Да, красивая. Он считает её красивой. От этого воспоминания на душе возникает особый трепет. Неужели есть хоть какой-то шанс на взаимность?.. Антон, нервно покусывая губы, напряжённо наблюдает, как учитель держит Кузнецову за руку, а потом подсказывает, как и где закреплять гирлянду. С наступающим тебя годом крысы, — невзначай думает про себя Шастун, зло поглядывая на инициативную Иру. Теперь у него не остается сомнений — ей нравится Арсений. Её проблема состоит в том, что Антону он тоже нравится.