Siempre estoy solo

      Антон, завидуя самому себе, лежит на груди самого красивого в мире учителя, пока ласковая рука того гладит его по спине через футболку, доставляя кучу удовольствия своими нехитрыми действиями. Мужчина, задержав ладонь на мгновение между его лопаток, широко улыбается в потолок, явно задумавшись о чём-то своём, и тут же приподнимается, вынуждая и Антона заинтересованно поднять голову. Десятиклассник даже не успевает подумать о том, почему Арсений вдруг сменил положение тела, как тут же губы математика накрывают его собственные, приоткрывшиеся от неожиданности и лёгкого удивления. Губы у учителя тёплые, а целует он со всей нежностью и любовью, на какую только способен. Шастун вытягивается навстречу этому ласковому поцелую, упирается ладонями в плечи математика и буквально садится к нему на колени. Арсений, сжимая руками его тонкую талию, начинает целовать настойчивее, глубже, проводит языком по приоткрытым губам мальчишки и несильно прикусывает его нижнюю губу. Когда Антон, смущённо краснея, отстраняется, переводя дыхание, и расслабленно опускается на бедра учителя, тот вдруг хрипло произносит, глядя ему в глаза: — Quisiera estar contigo siempre, y que esto dure una eternidad*, — у Антона от такого заявления вспыхивают кончики ушей и щёки. Он робко отводит взгляд, улыбается и трёт свои запястья, словно не зная, куда деть руки. О Боже, ему только что признались в любви на испанском, и он просто пытается не выдать весь восторг, который переполняет его в это мгновение. — Ты та-а-ак мило смущаешься, я готов смотреть на это вечно, — широко улыбается математик, едва сдерживая рвущийся наружу смешок. Господи, как можно быть настолько очаровательным?!.. Этот подросток заставляет его умиляться буквально всё время, что находится рядом. — Я не смущаюсь, — на выдохе донельзя смущённо отвечает Антон, отводя взгляд в сторону. Арсений всё-таки смеётся, не удержавшись. — Как скажешь, — отзывается он. Шастун, соскользнув с его колен, перекатывается набок и ложится рядом. — Уже почти шесть, — вздыхает школьник, с грустью окинув время на своём телефоне взглядом. — Мама заканчивает смену через час, надо ехать домой… — Арсений от этой новости расстраивается едва ли не больше, чем Шастун. Прошло всего два дня как они вместе, а у математика уже острая нехватка подростка. Он привык к тому, что вторая половинка всегда рядом… так, во всяком случае, было раньше. — Может, скажешь ей, что ночуешь у друга? — Антон в ответ смотрит почти осуждающе, как бы говоря: «Ты прекрасно знаешь, что у меня их нет и не было». — Прости, херню сказал… — вздыхает учитель, притягивая десятиклассника к себе за плечи и целуя его в макушку. Русые волосы пахнут льняным шампунем. Арсению нравится. — Блин, не хочу никуда, — тоскливо вздыхает подросток. Всё это: прикосновения, признания, поцелуи — так ново для него, что добровольно уходить нет ни малейшего желания. — Оставайся, — беспечно бросает учитель с усмешкой, зная, что этим только раздразнит парня. Антон в ответ смотрит на него своими сощуренными пронзительными глазами, усевшись на кровати напротив. Это недовольное лицо сразу же хочется поцеловать. Арсений не понимает, как вообще сдерживал себя раньше. Все границы, связанные с возрастом и положением, вдруг оказываются где-то далеко вне зоны его видимости… Есть только Антон, его очаровательный, умный, нежный, горячо любимый парень. — Я сейчас реально останусь, а маме сам будешь звонить и объяснять, как так получилось, что ты увёл её единственного сына, — Арсений удивлённо вскидывает бровь. — Шастун, ты что, научился дерзить? — ухмыляется математик, с интересом поглядывая на него. — Видимо, передалось через слюну, — фырчит десятиклассник. Арсений смеётся, обхватывая его лицо ладонями и целуя в губы. Оба сидят на коленях, вытягиваясь навстречу этому поцелую, и Антону вдруг ужасно хочется, чтоб кто-то сфотографировал их со стороны. Ему кажется, что это мог бы быть красивый кадр.       Щёлк.       Звук камеры заставляет обоих резко отстраниться друг от друга, словно их окатили кипятком. Антон растерянно думает о том, насколько реальны бывают желания, а Арсений рычит зло и недовольно, поднимаясь с кровати: — Серёга, блять, — мужчина в ответ смеётся, поглядывая в телефон. — Удали нахуй… Хотя сначала скинь мне, а потом удали нахуй, — Матвиенко почти загибается от смеха. Антон, покраснев, уставился в пол, всё ещё сидя на кровати и неловко улыбаясь. Он почти привык к Сергею и его внезапным появлениям. А ещё он втайне находил очень привлекательным то, как Арсений Сергеевич ругался на него матом… его строгий и злой голос вопреки всему вызывал у Антона какое-то неописуемое приятное волнение. — Ок, — выставляя вперёд руки в защитном жесте, отзывается мужчина. — Тох, прости, — на всякий говорит он засмущавшемуся подростку. Парень, подняв на него взгляд, машет рукой, мол, да ладно, я привык, что ты ёбнутый, но его красные щёки выдают стеснение. — Чё ты припёрся сюда? — всё ещё порыкивает на него учитель, не представляя, насколько Антон кайфует от его строгого голоса. Если бы математик хоть раз прикрикнул на него в школе — он влюбился бы в него ещё быстрее. Или возненавидел… Смотря, что кричал бы. — Мне нужен ваш совет, — объявляет Матвиенко. — Какие стикеры ей лучше подарить? С совой или с лисичкой? — Арсений закатывает глаза, Антон вздёргивает бровь. — Кому подарить? — уточняет мальчишка, готовый проконсультировать Сергея. Математик закатывает глаза снова. — Ире, — ласково улыбается Матвиенко, глядя в экран телефона. Видимо, девушка как раз прислала ему новое сообщение. — Какой? — уточняет Шастун. — Кузнецовой, — вместо друга отвечает Арсений, недовольно поглядывая на то, как мужчина быстро печатает что-то в ответ. Антон приоткрывает рот от удивления. — Чего-о-о-о… — тянет он, подскакивая с кровати и утыкаясь взглядом в телефон Матвиенко, чтоб убедиться в том, что его не разыгрывают. — Какого… — Не ругайся, Шастун, — учительским тоном одёргивает его мужчина. Сергей издаёт короткий смешок на это заявление. — Только два не ставьте, — усмехается парень. Арсений в очередной раз удивлён. Неужели парень действительно наконец-то чувствует себя в их компании достаточно раскрепощённо, чтоб так открыто стебать в ответ?.. Это… хорошо. — Я тебя в угол поставлю, — усмехается в ответ учитель. — Да хоть отшлёпай его, только скажите мне уже, что ей больше понравится!.. — привлекает к себе внимание Сергей. — Да откуда мы знае… — Лисята, — одновременно с учителем отзывается Шастун, заканчивая за него предложение. — А зачем вообще?.. — У неё плохое настроение, хочу немного её подбодрить, — пожимает плечами Серёжа, отсылая подарок Кузнецовой. — Вау, как мило, — фыркает Арсений. — На секунду, она школьница и… — аргумент звучит нелепо, учитывая, что минуту назад его сфотографировали целующимся со своим учеником. — Ты всё не так понимаешь, — отмахивается от него Серёжа, прерывая тираду. — Я к ней отношусь, как… к младшей сестрёнке. Она, кстати, интересный человек, — осуждающе произносит мужчина, словно все до этого считали Иру последней дурой и крупно ошибались. — О, она прислала стикер с лисом и написала спасибо. Видимо, ты угадал, Шаст… спасибо, — спустя секунду Матвиенко как и не было в комнате — он мгновенно покидает её, стоило получить желаемый результат. — Ахринеть, как они только общаться начали… — выдаёт Антон, глядя вслед закрывшейся двери. — Сам в шоке… — разводит руками Арсений. — Оставил его на полчаса без присмотра в школе… — Как думаешь, он реально хочет просто дружить с ней? — как-то обеспокоенно уточняет Шастун. — Знаешь, а мне и впрямь начинает казаться, что да… Он как минимум не пытался звать её на свидание, насколько я знаю… — Обнадёживающе, — совсем не обнадёженным тоном отзывается десятиклассник. — Отвезёшь меня домой? — спрашивает он, подойдя ближе и буквально уткнувшись лицом в плечо математика. Арсений, улыбнувшись этому чуду, обнимает его, прижимая ближе к себе. — Да, конечно…       Без двадцати минут машина учителя оказывается в нужном дворе. Антон, бросив грустный взгляд на свою многоэтажку, поворачивается лицом к своему математику. Мужчина ободряюще улыбается ему, протягивает руку, ласково оглаживает скулу, наклоняется и запечатляет нежный поцелуй на податливо приоткрывшихся мальчишеских губах. — Я могу утром отвезти тебя в школу, — с улыбкой говорит он, почти не отстраняясь от чужих губ. Антон улыбается в поцелуй, снова чувствуя, как горячий язык толкается в его губы. Они целуются, кажется, целую минуту, не отрываясь друг от друга и едва находя секунду, чтоб сделать глоток кислорода. Шастун уже почти лежит на коленях учителя, старательно вытягиваясь тому навстречу и сантиметр за сантиметром переползая на водительское кресло, упираясь руками в колени мужчины. Наконец парни находят в себе силы оторваться друг от друга, когда мимо проезжает какая-то машина, сверкнув фарами в их боковые стёкла. — Давай, — соглашается юноша, возвращаясь на место. — Сейчас бы поехать с тобой куда-нибудь… Только не домой, — недовольно бурчит подросток, бросая очередной взгляд на побитую временем блеклую многоэтажку. Возвращаться туда категорически не хочется, ведь рядом — вся его жизнь. — Налейте нам вина, мы гуляем до исхода ночи — жизнь мгновения короче, — усмехается Арсений, цитируя одному ему известную фразу. — От вина я бы не отказался, — усмехается Антон. — Ага, посреди учебной недели — самое то… — возвращает усмешку Арсений. — В пятницу подумаю над тем, чтоб сварить нам глинтвейн, — глаза десятиклассника начинают задорно блестеть. Он коротко улыбается. — До завтра? — нехотя произносит Шастун, понимая, что пора бы поторопиться, если он хочет быть дома раньше мамы. — До завтра, — улыбается ему учитель, напоследок целуя.

***

      В школе начинается предновогодняя суета. Те, кто ленился в течение полугодия, бегают от учителя к учителю, стараясь что-то досдать, пересдать и каким-либо путём повлиять на улучшение своей итоговой оценки. Те, кому было всё равно, а это относится к Шастуну в том числе, просто сидят в столовке или шатаются по школе на переменах, парень лично предпочёл первое — выпить стакан зелёного чая, воздержавшись от выпечки, которая здесь на любителя. А вот те, кто хорошо проявил себя, могут вообще позволить себе расслабиться и предаться размышлениям о праздновании нового года, до которого осталось всего четыре дня. Например, отличница-Кузнецова… вот только вместо того, чтоб думать, как ей провести праздник, она почему-то заходит в столовую, быстро находит взглядом растерявшегося Антона и подходит к нему, садясь напротив. Парень сглатывает, чуть не обжигается своим чаем, поскольку тот ещё горячий, и выгибает бровь, не понимая, почему одноклассница тут по его душу. — Шастун, — как-то слишком грозно произносит она, отчего парень даже было успел почувствовать себя провинившимся в чём-то, но тут же встрепенулся, избавляясь от этого чувства. Ему эта Кузнецова не старшая сестра, чтоб отчитывать. — Да-да? — беспечным голосом отвечает подросток, с напускным равнодушием поглядывая по сторонам — на снующих туда-сюда школьников с подносами еды. — Кто этот Серёжа Матвиенко? — Антон лишь на секунду теряется, бросает на неё удивлённый взгляд и тут же возвращает себе прежнее «ничего-не-знаю» лицо, глядя куда-то ей за спину. — Не беси меня, Шастун, — шипит она на него, замахиваясь салфеткой. Парень еле сдерживает усмешку. Так себе оружие… — Кто? — переспрашивает он, словно впервые слышит имя. Он не знает, нужно ли что-то рассказывать, и вообще — это не его дело, он ничего не знает… Салфетка всё-таки летит в него, но на полпути плавно падает на стол из-за своего маленького веса. — Я уверена, что ты знаешь! Он — друг Арсения, а ты знаешь про Арсения Сергеевича всё, — как бы ни было неприятно это осознавать, произносит Ира, понимая, что надо бы уже перестать с таким трепетом и ревностью думать о математике. — Да с чего ты взяла… — краснеет Шастун, опуская взгляд на свои руки. — Вы лучшие подружки, так что не юли, — фыркает Кузнецова. Видя, как замялся Антон, девушка добавляет: — Ну пожалуйста? — вдруг она меняет интонацию на искреннюю, почти добродушную. — Я просто не понимаю, что этому Серёже от меня надо, и то, что он с вами как-то связан, а я не понимаю как… бесит, — заканчивает она, вздохнув и начав перебирать в пальцах новую салфетку во время своей речи. Антон искренне удивлён. Такая Ира ему нравится больше, чем та, что зашла в столовую двумя минутами ранее. — Ну ладно… Я правда знаю немного. Серёжа — лучший друг Арсения Сергеевича, он недавно приехал из Испании к нему в гости. Он советовался с нами, какие стикеры тебе подарить, чтоб поднять настроение, я посоветовал лисиц, — добавляет Шастун, наблюдая за реакцией Кузнецовой. Она улыбается уголками губ, молча одобряя такой совет. — И ты его зацепила… он говорит, что относится к тебе как к младшей сестре, что просто хочет дружить. Арсений тоже сказал, что не похоже, чтоб он пытался к тебе, гм, подкатить, — прокашливается парень, смущённый тем, что вообще говорит всё это вслух. Как же странно… — А ещё я, наверное, сказал много лишнего, чего не должен был, поэтому между нами, — девушка широко улыбается, с благодарностью глядя на одноклассника. — Спасибо, — говорит она негромко, почти неслышно. Антон, поджав губы, просто кивает и возвращается к своему чаю.

***

— Какие планы на новый год? — интересуется Арсений, поравнявшись с Антоном в коридоре. Парень, не ожидая этого, пугается такого резкого вторжения учителя в его жизнь и дёргается всем телом, оборачиваясь на звук. Математик тихо смеётся, продолжая вышагивать рядом, держа подмышкой журнал «7-А». — Арсений Сергеевич! — почти осуждающе произносит школьник, положив руку, увешанную кольцами и браслетами, на грудь, предположительно туда, где располагалось сердце, которое усиленно застучало — то ли от испуга, то ли от близости с учителем, который едва не касается его плечом. — И всё-таки? — широко улыбается старший, бросая взгляды на подростка. — Встречу с мамой, как всегда. После двенадцати спать пойду, — пожимает плечами подросток. — Тебе точно шестнадцать, а не семьдесят шесть? — неодобрительно фыркает математик. — Ладно, встретить действительно будет правильно с мамой, а вот после двенадцати я тебя заберу, — обещает ему учитель. — Куда? — удивляется десятиклассник. — Гулять! Возьмём Серёжу, поедем в ресторан, потом можно на каток какой-нибудь… ой, да мало ли, куда, — Антон переваривает услышанную информацию, даже не зная, что ему сказать. — А у мамы я тебя отпрошу, — подмигивает ему напоследок Арсений, останавливаясь около двери, ведущей в его кабинет. — Ладно, — неуверенно улыбнувшись, отвечает ученик. Вообще-то, он даже не воспринимает эти слова всерьёз, словно это пранк, вышедший из-под контроля. Он шестнадцать лет подряд встречает новый год дома и сомневается в том, что семнадцатый станет особенным.

***

      Последний день в школе перед каникулами. Конечно же, ни о какой учёбе не может быть и речи. Даже учителя закрывают глаза на то, что школьники вместо учёбы на уроках просто разговаривают между собой или занимаются своими делами. Мало кто действительно покрикивает на них, заставляет убрать всё лишнее в сторону и слушать очередное никому не интересное в канун нового года самостоятельное задание. Антон даже не уверен, алгебра у них сейчас идёт или геометрия. Он просто смотрит в доску пустым взглядом и думает о своём.       Сразу после классного часа, где им рассказали очевидные вещи о том, что на каникулах делать нельзя: в наушниках по дороге не гулять, петарды в руках не взрывать – десятиклассники поспешили наконец покинуть стены учебного заведения. Остались лишь те, кто занимался организацией и участием в новогоднем КВНе, который пройдёт завтра, но так как Антон к ним не относился, то со спокойной душой топал по направлению к выходу. Кузнецова шла рядом, чуть позади. Они оба вышли из класса последними. Так же молча топтались вдвоём у гардеробной, ожидая свои куртки. — Какие планы на новый год? — спрашивает Антон, чтоб немного развеять эту напрягающую его тишину. Вроде они уже и не совсем чужие друг другу люди… — Никаких, — грустно улыбается девушка в ответ. — Напьюсь шампанского и лягу спать, — пожимает она плечами. Антон её искренность оценил. — А ты? — Поем и лягу спать, — усмехается он, натягивая шарф. Кузнецова одобрительно хмыкает в ответ. — У нас больше общего, чем казалось, — говорит она вдруг, улыбнувшись. Антон, замерев на миг, всё же возвращается к своему шарфу, завязывая его в нехитрый узел. — Да, типа того… — соглашается он с одноклассницей. Они вместе выходят на улицу. Издалека Шастун уже рассмотрел белую машину, на которой отец обычно забирал Иру. — О, за тобой уже приехали, — неловко комментирует вслух парень, понимая, что девушка заметила его взгляд, направленный на машину. — Да, папа всегда пунктуален, — как-то раздражённо сообщает она. Ира, окинув взглядом парковку, находит уже заведённую чёрную иномарку математика. — Я смотрю, тебя тоже уже ждут, — хмыкает она. Антон смущается, но виду не подаёт. — Да, — только и отвечает он, глядя прямо перед собой. — Сам себе ещё не завидуешь? — усмехается Кузнецова. — Такой красивый личный водитель, — объясняет она. — Иногда завидую, — не остаётся в долгу Шастун, не собирающийся робеть перед ней или выносить на обсуждение тему его взаимоотношений с Арсением. — Он твой родственник? — не выдерживает девушка. — Неа. Всё, пока, — резко сворачивая влево, он ускоренным шагом направляется к машине, оставляя Иру с её расспросами за спиной.

***

      Несколько дней пролетают как один сплошной. Антон дочитывает книгу, подаренную Арсением, читает про историю Испании, чтоб, при возможности, блеснуть знаниями при Арсении, и наконец-то спит по двенадцать часов в сутки, отсыпаясь за весь семестр. А ещё успевает купить подарки для мамы и учителя. У математика времени на него, к сожалению, нет, ведь в школе, в связи с подведением полугодовых итогов, небольшой завал, и вплоть до тридцатого декабря мужчина всё ещё проводит время в стенах учебного заведения, а вечером больше часа стоит в огромной очереди на кассе, решив закупиться продуктами, о чём сообщает в смс. Шастун, которого мама послала за всем необходимым к столу ещё прошлым утром, в шутку злорадствует, хотя и искренне сочувствует учителю, который присылает ему фотку с огромной толпой людей на кассах.       Весь следующий день они перебрасываются сообщениями и фотками с тем, что готовят. Антон едва ли сдерживает себя, закусывая изнутри щёку, чтоб не смотреть в экран телефона с тупой улыбкой. Он ждёт каждое сообщение от Арсения. — Тош, нарежешь оливье?.. — мальчишка, вернувшись в реальность, быстро кивает головой, откладывая телефон в сторону. — Да, конечно, — отвечает он с лёгкой улыбкой, перенимая тарелку с остывшими сваренными овощами. — Арсению привет, — широко улыбается мама. Антон смущается, и его щёки алеют. — Ну мам… — фыркает он, беря из подставки нож и принимаясь за картошку. — С чего ты вообще взяла, что… — Ой, для этого не надо быть семи пядей во лбу. Он, кстати, придёт к нам сегодня? — Шастун-младший поперхнулся воздухом от такого вопроса. — Эм… не знаю, — выдаёт он неуверенно. — Пригласи его, — предлагает родительница, беря с тарелки с нарезками кусочек колбасы, задумчиво размахивая им в руке и изредка откусывая. — Ему ведь, наверное, даже справлять не с кем… — Он с Серёжей. С другом из Испании, — напоминает подросток, пытаясь перебороть внутренне смущение, ведя разговор об Арсении. Ох, мама, знала бы она, что между ними… — Ну и что? Вместе пускай приходят, — пожимает она плечами, как ни в чём не бывало. — Арсений Сергеевич… — мама хохотнула вслух, словно он произнёс смешную шутку. — Что? — вздёргивает бровь Шастун. — Сергеевич… Я думала, он для тебя давно просто Арсений, — пожимает плечами женщина. — Да, но… да ну мам, — вконец смущается мальчишка, отворачиваясь от неё и нарочито-громко колотя лезвием ножа о доску, измельчая овощи. — Он для меня Арсений только вне школы… и они будут праздновать с Серёжей, не буду я никого звать, — сказал он как отрезал. Мама, погладив сына по голове, целует его в щёку, нежно приобняв за плечи. — Всё-всё, как скажешь, — согласно кивает головой родительница. — Приготовить салат с куриной грудкой? Ты его вроде бы любишь, — Антон тут же кивает головой, как будто скопировав мамин жест. — Да, — отвечает он, старательно нарезая картошку маленькими кубиками.       Когда до полуночи остаётся всего час, в квартире Шастунов раздаётся звонок. Мама, которая в этот момент накрывает стол в зале, обменивается взглядами с не менее удивлённым Антоном, который, сидя в кресле, пьёт пепси прямо из двухлитровой бутылки. — Это кто? — решает спросить она у сына, словно он точно знает ответ. — Не знаю… — смутная догадка, промелькнувшая в голове, кажется какой-то нереальной. Они не списывались с Арсением ещё с пяти часов дня. Он бы… ну… предупредил его? Если честно, Антон не уверен, потому что он вообще не знает, чего можно ждать от математика. Он умел удивлять его и делал это постоянно, начиная с их знакомства. Когда не стал врубать режим учителя и курил вместе с ним, прячась от других за ветвистым деревом. Когда принял приглашение на ужин и впервые рассказал о том, что жил в Испании, а уж в особенности, когда он заговорил на испанском языке — это было едва ли не за гранью понимания Шастуна. Когда поцеловал впервые… — Может быть это ко мне? Наверное, Оля… — предполагает вслух мама, направляясь к двери. Шастун, заинтересованно следуя за ней, даже не знает, на сколько процентов его догадка верна, и жутко нервничает по этому поводу. — Здравствуйте, — о Господи-Боже. Этот голос Антон уж точно в жизни ни с кем не перепутает. Он застывает, как изваяние, за спиной мамы, из-за плеча родительницы таращась на широко улыбающегося в проёме Арсения. — Арсений? — удивлённо замечает вслух мама, отступая назад и пропуская мужчину в квартиру. — Привет… А Антон не предупреждал… — Сюрприз, — усмехается математик, привнося с собой в квартиру немного мороза с улицы. — Мы проезжали мимо вашего дома, и я решил зайти, это вот, кстати, тебе, — брюнет протягивает маме Антона две бутылки шампанского. Кажется, даже не местного разлива, потому что Шастун такое в магазинах не встречал. Становится ясно, откуда именно мимо проезжал учитель. Наверняка закупался самым главным к празднику — алкоголем. — Спасибо, — немного растерянно, но с благодарностью отвечает женщина, в свою очередь передавая бутылки сыну. Он немного растерялся и прижал их к груди, словно это шампанское — самое ценное, что у него было в жизни. — А кто — мы?.. — А, мой друг, Серёжа, он остался ждать внизу. Я хотел с тобой лично обсудить один важный вопрос, — Арсений, успев разуться и стянуть с себя куртку, оставшись в бордовой вязаной кофте, которую Шастун уже хочет забрать себе, мягко приобнимает Наталью за плечи, уводя за собой и попутно что-то рассказывая. Антон, оставшись стоять со своими бутылками в коридоре, просто хлопает ресницами, не понимая, какого хуя только что произошло и куда его парень увёл его мать. И вообще — какого чёрта?.. — Так, может, вы с нами встретите?.. — Антон застает разговор уже на этой фразе мамы, что было раньше — большая тайна для него. — Ты сейчас серьёзно? — просиял Арсений. — Серёжа дома наготовил кучу ужасных салатов с ананасами, поэтому я могу и согласиться, — обаятельно улыбается мужчина. Антон, если честно, от этой улыбки просто тает. Стоя в проходе между коридором и залом, он наклоняет голову вбок и сам незаметно для себя приподнимает уголки губ. Он больше сконцентрирован на учителе, чем на диалоге. А когда вдруг понимает суть сказанного — от неожиданности случайно ударяет бутылки друг от друга, отчего раздаётся звон стекла. — Антон, ты не против, если парни к нам присоединятся?.. — Шастун сразу же активно кивает головой. — Мам, я только за! — сияет он. — Арсений сказал, что планировал забрать тебя после двенадцати гулять. Что ж ты сам не сказал? Будто я не отпустила бы, — задорно улыбается она. Антон, наверное, не может быть удивлён больше, чем в этот момент. Арсений смотрит на него взглядом а-ля «я же говорил», а у парня просто нет слов, если честно. Они что, серьёзно?.. — Тогда я пошёл за Серёжей? — уточняет Арсений. — А я подам на стол горячее, — дополняет Наташа.