Тени грядущего

Серсея сама не могла взять в толк, отчего теперь Квиберн, который никогда прежде не становился объектом её негодования или гнева, вызывал в ней странное раздражение, сопряжённое, пожалуй, даже с некой досадой. Но факт оставался фактом: стоило ей бросить на него взгляд в предрассветном сумраке, когда они сошли с корабля, как внутри поднялось такое знакомое чувство злости, что она едва сдержалась, дабы не высказать вслух своих мыслей. «Нужно взять себя в руки. Пока ты зависишь от него, ничего с этим поделать нельзя, — убеждала Серсея саму себя. — Гора вряд ли способен соображать так же ясно, как Квиберн, и сомнительно, что он имеет столько же полезных связей в Эссосе». Сир Григор помог ей спуститься по сходням на твёрдую землю, и Серсея окинула окружающее её пространство беглым взглядом. Место, где они пришвартовались, мало походило на сколько-нибудь приличную гавань. Скорее, на совсем небольшой, с кривоватыми деревянными настилами рыбацкий порт, выстроенный на широком плёсе. В сероватом предрассветном свете вдали угадывались очертания каких-то построек, которые, вероятно, и были Гоян Дроэ, о котором упоминал Квиберн. — Ваша милость, — по-отечески заботливый голос Квиберна послышался рядом, словно тот подслушал мысли Серсеи. Впрочем, возможно, она не так далека от истины. У Серсеи было время обдумать многое, и теперь она порой начинала сомневаться, так ли хорошо она знает Квиберна, как ей самой казалось? Пожалуй, что нет. Однако страха Серсея по-прежнему перед ним не испытывала. — Ваша милость, — повторил Квиберн, и Серсея наконец соблаговолила повернуть голову в его сторону, — паром вскоре будет готов. Я попросил подготовить на той стороне для вас небольшую крытую повозку. К сожалению, достойные Вашего величества средства перевозки выглядели бы привлекающими излишнее внимание даже на безопасной дороге, поэтому примите заранее мои извинения за возможные неудобства... — Вы опять, — вышла из себя Серсея, — сколько раз я вынуждена напоминать вам о том, что я — не неженка и готова к трудностям? — Прошу прощения, — поклонился Квиберн, — тогда извольте следовать за мной. Серсея двинулась за Квиберном, то и дело оглядываясь назад, на руины Гоян Дроэ. Пожалуй, раньше этот город не вызвал бы в ней никаких чувств, но она тоже была немного знакома с историей и знала: четыреста лет назад это был красивый ройнарский город, утопающий в зелени, перечерченный многочисленными водными каналами... До тех пор, пока сюда не нагрянули валирийцы верхом на драконах, которые выжгли город дотла, оставив лишь оплавленные камни. Теперь это была обитель смерти, населённая немногочисленными оборванцами, ютящимися в обгоревших руинах. Всё так же при помощи сира Григора она спустилась на гружёный паром. Противоположный берег виднелся неподалёку, посему Серсея надеялась, что не успеет испытать очередной приступ тошноты. Солнце показалось над линией горизонта, превращая прохладную серость предрассветных сумерек в тёплое утро, когда паром причалил у небольшой пристани. — Вам когда-нибудь доводилось путешествовать по драконьим тропам, Ваша милость? — спросил у неё Квиберн, когда они вместе оказались в повозке, о которой он говорил. В самом деле, такое средство передвижения больше годилось для дочери свинопаса, чем для королевы, и пахло там соответственно, однако выбора не было. И ей очередной раз пришлось стерпеть и это унижение. — Как вы знаете, нет. Никогда прежде я не имела никакой возможности побывать в Эссосе, — холодно ответила Серсея. — Хотя слышала о знаменитых валирийских дорогах предостаточно. Она выглянула наружу, когда повозка медленно покатилась вперёд. То, что она увидела, и в самом деле не походило на размытую грязь большинства троп Вестероса, как и на вымощенные камнями главные дороги. И Серсея поняла, почему их называют «драконьими тропами»: они являли собой оплавленный камень, лежащий сплошной полосой, что была слегка приподнята над землёй. Если бы сейчас пошёл дождь — это бы нисколько не помешало передвижению, потому что вода стекала бы вниз. Сплошная чёрная полоса уходила вперёд, к Норвосу, а оттуда — и к Квохору, в который Серсее не терпелось попасть, дабы всё это закончилось как можно скорее. В свете разгоревшегося дня, Серсея имела сомнительное удовольствие как следует разглядеть тот самый странный отряд, что вызвался сопровождать их. Будь она на месте Квиберна, то никогда бы не согласилась на услуги от подобных людей, и очередной раз задалась вопросом — в своём ли тот уме? Она бросила короткий взгляд на Григора Клигана, который всё так же мрачной тенью двигался следом за повозкой, возвышаясь на с таким трудом подобранном ему жеребце. Тот то и дело храпел и брыкался, беспокойно ржал, словно чувствуя природу огромного всадника, оседлавшего его. Джебхуза постоянно скалился, переговариваясь со своими товарищами на незнакомом варварском наречии, из которого можно было вычленить лишь отдельные звуки, и Серсея вновь посмотрела на Квиберна, который, кажется, умудрился слегка задремать, сложив руки на груди и откинувшись на борт повозки. Серсея захотела прервать его сон из вредности, по-прежнему испытывая странное мстительное раздражение. — Вы вполне уверены в этих людях? — спросила она. Квиберн моментально открыл глаза, словно и вовсе не спал: взгляд его был ясным и осознанным. Серсея испытала подобие разочарования. — Как бы там ни было, Ваше величество, но об этом уже поздно думать. Однако, смею вас заверить, я вполне им доверяю. Вам ли не знать, что внешность бывает весьма обманчива, — добавил он уже более поучительным тоном. «Он должен испытывать неловкость и смущение, седьмое пекло!» — мелькнуло в голове Серсеи. Но Квиберн словно не помнил того эпизода, который теперь по какой-то причине не выходил у самой Серсеи из головы, заставляя, помимо прочего, чувствовать и некое подобие стыда. — Вас это беспокоит? — задал Квиберн уже привычный вопрос, продолжая внимательно вглядываться в лицо Серсеи. — Можете положиться на моё чутьё. Они нас не подведут. К тому же, от них вас всегда может защитить сир Григор. — Меня беспокоит лишь то, что вы не сочли нужным посоветоваться со мной, — ответила Серсея со всё тем же раздражением. — Вы ведёте себя так, словно я неразумный ребёнок. Но я всё ещё остаюсь вашей королевой. — Безусловно, Ваша милость, — со всей серьёзностью откликнулся Квиберн. — Дело не в том, что вы неразумны или же слабы. Прискорбно слышать, что у вас сложилось именно такое впечатление. Но так я поступаю лишь из соображений безопасности. Видите ли, я куда менее примечательная фигура, чем вы, и вряд ли кто-то хорошо помнит моё лицо, а вот вы... Что до вашего замечания про Джебхузу и его приятелей, то, смею вас заверить, это показалось мне самым верным вариантом, потому что они служат моему другу. А решение требовалось принимать быстро. — Будь мы при дворе, я бы, возможно, велела отрубить вам голову, — фыркнула Серсея, но, конечно, не собиралась делать ничего подобного. Она лишь желала вернуть себе хотя бы иллюзию прежней власти, теперь превратившейся в горький пепел, навязчивый мерзкий привкус которого до сих пор чувствовался во рту. — Что ж, в таком случае мне было бы весьма затруднительно спасти вас, — Квиберн изобразил привычную кривую улыбку. Казалось, его нисколько не задело замечание Серсеи. Некоторое время они ехали в молчании. Квиберн явно не стремился поддерживать беседу, словно чувствуя настроение Серсеи. Вскоре они сделали небольшой привал, на котором отряд Джебхузы ограничился, словно дотракийские дикари, вяленым лошадиным мясом. Серсее с трудом удалось заставить съесть себя пару булочек с беконом, несколько виноградин и выпить пару стаканов лимонной воды, поскольку голода она сейчас совершенно не испытывала. — Почему вы не вернулись домой после того, как покинули Цитадель? — неожиданно спросила Серсея спустя ещё пару часов молчания. И впервые за долгое время испытала подобие удовлетворения, заметив удивление и даже некоторое замешательство на лице Квиберна. Похоже, он совсем не ожидал подобного вопроса. Однако, к его чести, он довольно быстро взял себя в руки и коротко ответил со свойственным ему спокойствием: — Война Девятигрошовых королей, Ваше величество. Во многом это стало причиной. Мне некуда было возвращаться. — Говорите, — повелительным тоном сказала Серсея. Не то, чтобы ей был интересен этот вопрос, но ещё хуже было ехать в полной тишине. — Как вам будет угодно. Но это короткая история, Ваше величество, и нисколько не развлечёт вас. Боевые действия, как вам известно, велись на Ступенях, однако тогда пало немало солдат. И многие из них были обычными крестьянам и ремесленниками, вооружёнными чем попало. Большинство из них погибло от стрел и мечей противника прежде, чем успело поднять свои смехотворные орудия. И что такое варёная кожа против крепкой булавы? — в голосе Квиберна слышалась горькая насмешка. — Оба моих брата оказались жертвами этой мясорубки. Уверен, они не успели увидеть ни единого гроша и ни единого короля, только собственную смерть. Деревня, откуда я сам был родом, почти опустела после того, как всех мужчин, способных держать хотя бы мотыгу в руках, призвали на войну. Однако мой больной отец и мать продолжали жить там. Сейчас это всего лишь горстка давно заброшенных и прогнивших домов. Причиной гибели моих родителей стали недобитки, которые тогда разбрелись по всем Семи Королевствам. Добрались даже до небольшой деревушки, которая находилась в паре лиг от Атранты... Не мне вам рассказывать, Ваше величество, что недобитки зачастую люди напуганные, терять им нечего, а поживиться чем-то они всегда рады. Думаю, вы понимаете, чем всё это закончилось для престарелой женщины и её больного мужа. Защищать их было некому, да и будь я там — погиб бы вместе с ними. Квиберн замолчал, давая понять, что история закончена. — Мой отец воевал там, — сказала наконец Серсея. — А вернувшись с той войны, уничтожил Рейнов из Кастамере. И Тарбеков, что были с ними заодно. Она не знала, зачем говорила именно об этом. Воспоминания об отце тут же мысленно переносили её к другому человеку — её уродливому братцу Тириону, который так и не понёс должного наказания за всё, что сделал. — О, эту историю знают во всех Семи Королевствах, — улыбнулся Квиберн. — Песня до сих пор наводит ужас на врагов дома Ланнистеров. — Да, особенно теперь, — язвительно заметила Серсея. — Когда от дома Ланнистеров остались лишь воспоминания в виде Тириона. Кто теперь вспомнит о наших прежних славе и величии? Это всё, о чём когда-то мечтал отец... — А какой из великих домов не имел подобных устремлений? Тем более, Ваше величество, ещё доподлинно неизвестно, что случилось с другим вашим братом. Джейме, — напомнил Квиберн. — Думаете, сир Бронн не выполнил моё поручение? Что ж, понимаю, учитывая, что жив и Тирион. Наёмникам никогда нельзя доверять — они верны, пока им не предложат нечто большее. Однако каков был шанс у Джейме выжить на Севере? Его не было вместе с заморской шлюхой и моим братом-чудовищем. И даже если он жив, Джейме — калека, да и к тому же окончательно потерявший всякий разум, превратившийся в слабовольного дурака... — Серсея почувствовала, как ногти впиваются в ладони от одной только мысли, что некогда любимый брат поехал следом за той лупоглазой коровой, что рядилась в мужика. Поехал на Север, оставив её одну. — И всё же, полагаю, предпочтительнее было бы увидеть именно сира Джейме в качестве наследника Утёса Кастерли, чем лорда Тириона, — резонно заметил Квиберн, и, несмотря ни на что, Серсея не могла с этим не согласиться. Договориться с Джейме, как бы не обстояли сейчас дела, было бы намного проще. И к нему она всё же не испытывала той ненависти и отвращения, что и к Тириону.

***

К концу третьего дневного перехода Серсея начала осознавать, что готова сойти с ума от скуки. Пейзаж за окном не баловал разнообразием, а Квиберн оказался не столь разговорчив. Всё больше говорила Серсея — он предпочитал слушать. Этим он тоже отличался от всех прочих мужчин, что любили рассказать о себе и своих славных подвигах, даже если их самый «славный подвиг» на деле заключался в том, что они трахнули некогда дешёвую потаскуху из Блошиного Конца и умудрились не подхватить от неё какую-нибудь заразу. — Скоро ли мы прибудем? — спросила Серсея, словно надеясь, что её вопросы приблизят Норвос хоть немного. — Судя по всему, завтра после полудня мы окажемся на месте. Осталось всего ничего, Ваше величество. Там мы встретимся с моим другом, отдохнём и двинемся дальше. Полагаю, вас успокоит, что и до Квохора нас ждёт такая же дорога, безопасная и прямая. Хотя, сразу огорчу вас: туда путь длиннее. По моим подсчётам, около восьми дневных переходов. Серсея едва не застонала, однако дала себе слово не думать об этом раньше времени: как только им удастся нормально выспаться в приличном месте, она уж наверняка будет готова ехать в этой повозке ещё неделю. И она была рада тому, что Квиберн был с ней честен и не стал до поры умалчивать о предстоящих трудностях дальнейшего пути.

***

Когда однообразный полупустынный пейзаж сменился небольшими холмами, и в воздухе повис пока что едва уловимый, но уже ощутимый влажный запах воды, Серсея почувствовала, что силы словно возвращаются к ней. — Это запах Нойны, — ответил на её молчаливый вопрос Квиберн. — Всё верно, ещё пара часов — и мы будем в Норвосе, Ваше величество. Серсея выглянула наружу. Они ехали мимо небольшой укреплённой деревеньки, а вскоре показались и болотистые берега предместий Норвоса, что свидетельствовали лишь об одном: вот-вот они окажутся в Нижнем городе. Их странноватый отряд въехал в арочные ворота уже после полудня, привлекая к себе внимание горожан. Хотя Нижний город и был единственным местом в Норвосе, куда допускались чужеземцы, однако останавливались они здесь не так часто, поэтому Серсее поначалу было немного не по себе от внимательных взглядов, которыми их сопровождали. Квиберн подал Серсее руку, помогая выбраться из повозки. Тут же рядом замаячила могучая фигура сира Григора, тяжело спрыгнувшего со своего жеребца. — Мы проводить вы, — голос Джебхузы заставил Серсею вздрогнуть, и она вновь опасливо покосилась в сторону чернокожего наёмника. — Маг ждать вы постоялый двор Нижний город. Велеть привести как только вы быть здесь, а мы получить своя награда, — пояснил Джебхуза. Серсея опёрлась на руку Квиберна, которую тот ей любезно предложил. Его живое тепло и возможность чувствовать хоть какую-то точку опоры немного успокаивало её, хотя ей по-прежнему было немного не по себе. Из немногочисленных рассказов о Норвосе Серсея помнила о том, что здесь лишь бородатым жрецам дозволяется иметь волосы на теле, потому местные, совершенно безволосые люди оставляли какое-то неприятное впечатление. Они прошли по широкому каменному мосту, перекинутому через один из многочисленных каналов. — Свежая рыба! — услышала Серсея возглас на ломаном Общем языке. Рядом с ними появилась лысая женщина с корзиной, от которой шёл рыбный запах. — Самая свежая! — Имбирь! — перебил этот возглас густой мужской бас. — Лучший! — Пойдёмте, пока они не обступили нас, — поторопил Квиберн, и Серсея не стала спорить. Ей хотелось оказаться подальше от людского гомона как можно скорее. По правую руку виднелся массивный каменный мост, что соединял Верхний и Нижний города, после они свернули направо и оказались то ли у постоялого двора, то ли у таверны, из дверей которой доносились музыка и смех. — «Ступени Грешника», — прочитал им название Джебхуза, — заходить, — он посторонился, пропуская Квиберна и Серсею вперёд. Его спутники остались ждать у дверей таверны, как и сир Григор. «Очаровательно. Очередной притон», — саркастично отметила про себя Серсея, оказываясь внутри. — Квиберн! — незнакомый голос окликнул их. И Серсея повернулась в сторону звука одновременно с Квиберном. К ним навстречу двигался коренастый мужчина, лицом отдалённо напоминающий мопса. Он был облачён в подранный балахон, делавший его почти неотличимым от местной черни, поскольку выделялся он лишь наличием бровей. — Как я рад, что ты здесь! Серсея ощутила, как Квиберн выпустил её руку, когда незнакомец — очевидно, это и был тот самый старый друг — ринулся им навстречу и крепко сжал Квиберна в объятьях. — Марвин, — пробормотал Квиберн, — признаться, ты весьма удивил меня... — Да, разговор предстоит долгий, но, наверное, вам стоит чего-нибудь поесть и отдохнуть с дороги, так что начнём именно с этого. Пойдёмте. Джебхуза, ты тоже, я должен тебе кое-что. Ты хорошо справился с работой, — Марвин махнул рукой, веля следовать за собой. Они уселись за большой стол в дальней части комнаты. Всеобщее внимание в основном привлекали музыканты, что играли на сцене, и под музыку которых танцевал дрессированный медведь, вызывая всеобщий восторг. — Надо сказать, я ждал вас несколько раньше, однако, вижу, не сильно ошибся, — начал Марвин. — Можете угощаться. Щука, мясо, для желающих — чёрное пиво и нахса, — сказал он. Джебхуза сразу потянулся в сторону нахсы и, взяв в руки кувшин и не утруждая себя наполнением кубка, сделал несколько больших глотков. Перебродившее козье молоко с мёдом потекло по его густым чёрным усам. — Вы сказать, что платить, — сказал Джебхуза, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — И платить хорошо, Маг. — Разумеется, — Марвин извлёк словно из рукава увесистый мешочек, — здесь тысяча онеров, дружище, можешь забирать, — он бросил глухо звякнувший мешок на стол. И Джебхуза моментально вцепился в него. — Но получишь ещё столько же, если уговоришь своих ребят проехаться до Квохора. — Ты делать честный сделка, — покачал головой Джебхуза. — Мы нравиться работать у ты. Я спросить остальных, что думать. — Думайте, — хмыкнул Марвин. — У вас три дня. Ты знаешь, где меня можно отыскать. Джебхуза откланялся и, прихватив со стола кусок жареного мяса, покинул таверну, на ходу впиваясь зубами в сочную мякоть. «Дикарь», — Серсею слегка передёрнуло и она вновь перевела внимательный взгляд на Марвина. — Похоже, настала моя очередь задавать вопросы, — заметила она, когда они остались втроём. Марвин посмотрел на неё немного насмешливо, и это ей не сильно понравилось. В отличие от Квиберна, в нём, казалось, не было никакого почтения к ней. — Извольте, — Марвин вцепился в кружку с чёрными пивом и сделал несколько глотков. — Однако некоторые ответы могут прийтись вам не по вкусу, Серсея. «Да как он смеет так говорить со мной?» — вспыхнула Серсея, однако сочла за лучшее промолчать. — Что же вы? — напомнил Марвин. — У вас были вопросы. — Достаточно, — тихо проговорил Квиберн, и, несмотря на стоящий вокруг гомон, все прекрасно услышали его спокойный голос. — Марвин, мы все здесь по одной и той же причине. Но, прежде всего, полагаю, Её величество хотела бы узнать — впрочем, как и я сам — как тебе стало известно, где мы находимся и с какой целью ты решил нам помочь. — О том, как я узнал про вас, ты в курсе, Квиберн, и без моих подсказок, а вот что до помощи... То мы вроде как до сих пор оставались друзьями? — заметил Марвин. — Ты, конечно, постарел, но вроде бы сохранил здравый рассудок. — Что ж, ты прав, — усмехнулся Квиберн и повернулся к Серсее, что сидела на соседнем стуле, всё ещё кипя от гнева. — Моя королева, архимейстер Марвин способен видеть некоторые вещи в пламени валирийской свечи, — пояснил он. — Так он узнал о том, что происходит. Серсея не сразу нашлась, что сказать, чувствуя, что ей не хватает воздуха от негодования. Что за глупости, в самом деле? — Вы это серьёзно? — наконец, произнесла она, надеясь, что в голосе её было достаточно яда. — Вполне, — ответил вместо Квиберна Марвин, вновь прикладываясь к пиву, — чуть позже, вероятно, вы поймёте, о чём идёт речь. Но сейчас я рекомендую просто принять это как факт. — Это немыслимо! — заметила Серсея. — Многое в нашем мире немыслимо, — парировал Марвин. — Однако в способности Квиберна вы, тем не менее, поверили. И сир Григор тому прямое подтверждение. Это же он по-прежнему стоит у входа в тени? — Но это другое, — возразила Серсея, — это... это... — Не меньшее чудо, чем всё прочее, — закончил за неё Марвин. — Впрочем, сейчас я хочу перейти к самому главному. Разумеется, я всегда готов был оказать поддержку старому другу, несмотря на то, что пути наши разошлись, однако сейчас нам предстоит нечто более важное. Марвин подался вперёд, понижая голос. — Вероятно, вы ещё не знаете. Но в данный момент в Королевской Гавани вскоре соберётся Великий Совет. Впервые за семьдесят лет, можете представить? — фыркнул он. — Лорд Тирион Ланнистер, как и Джон Сноу, находятся под стражей, и их судьба также решится на том Совете. Однако вот что более важно: не исключено, что я ошибаюсь вновь, однако весьма велика вероятность того, что Вестерос окажется в большой беде. — В большой беде? — Серсея невесело улыбнулась. — Словно сейчас всё прекрасно. Королевская Гавань сожжена дочерью Безумного короля, её войско грабит и убивает, что может быть ещё хуже? — О, поверьте, случаются вещи и пострашнее, — заверил её Марвин. — Я предвижу исход Великого Совета, и мне это нравится менее всего. Именно поэтому мне потребуется ваша помощь. Точнее, помощь моего друга Квиберна. Квиберн, сохранявший до того момента молчание, всё так же тихо спросил: — И в чём же заключается эта помощь? — В Квохоре мы можем найти людей, которые также способны помочь нам избавить Вестерос от нависшего над ним зла. И, возможно, как обнаружить последнего дракона раньше него. Кажется, впервые в жизни Серсея увидела, как Квиберн смеётся. Негромко, разумеется, но это, безусловно, был смех. — В самом деле, Марвин? — Квиберн иронично выгнул бровь. — Ты считаешь, что этот путь мы проделали ради этого? Всё, чего я желал — это спасти свою королеву и её дитя, не более того. Я делал это только ради неё. Серсея в тот момент почувствовала небывалую радость, услышав его слова. На мгновение она даже забыла о безумных и нелепых речах архимейстера Марвина. — Я понимаю. Но ведь это и есть шанс. Возможно, шанс вернуть былое величие дому Ланнистеров. И мой собственный шанс восстановить хотя бы подобие справедливости, — уже тише добавил Марвин, и Серсея вдруг подумала о том, что, на самом деле, ничто так порой не роднит людей, как общее стремление к справедливому возмездию. — Но как ты оказался в Эссосе? — спросил Квиберн. — Почему вновь покинул Цитадель? — О, это долгая история, явно не предназначенная для того, чтобы обсуждать её прямо сейчас, когда вы устали с дороги, — отмахнулся Марвин. — У нас будет три дня, чтобы поговорить обо всём. И целая неделя пути. А пока — угощайтесь. Скоро подадут знаменитое на весь Эссос зимнее печенье с вишней и имбирём, так что наслаждайтесь ужином, а потом вас сопроводят в комнату. Заранее приношу извинения за то, что комната одна, поскольку все прочие приличные места в Норвосе нынче забиты под завязку, — Марвин развёл руками, хотя было очевидно: ему нисколько не жаль.

***

Серсея долго не могла уснуть, глядя в потолок. На этот раз они делили комнату с Квиберном. По счастью, это был не такой же притон, что и в Браавосе, однако всё равно она испытывала подобие брезгливости, ворочаясь в кровати и думая лишь о том, что им повезло: это был самый дорогой постоялый двор в Нижнем городе, и хозяин уверял, что блох в постельном белье отродясь не бывало. Квиберн тихо спал на соседней кровати. Если вообще спал, потому что не издавал вообще никаких звуков. Возможно, он поглощён своими мыслями, как и она сама. Серсея понимала, что этот старый мопс явно чего-то не договаривает. И это было очевидно даже дураку, хотя определённое доверие он и вызывал: иначе зачем ему было дожидаться их лично? Впрочем, Серсея не была наивной дурой и осознавала, что верить никому нельзя до конца, разве что... Она вновь оглянулась на Квиберна. И тут же вновь испытала нечто похожее на раздражение. Ей хотелось побыть одной. Напряжение, которое то и дело накатывало волной, не давало ей подчас покоя, как и бесконечные мысли о будущем. Когда она носила под сердцем своих теперь уже погибших детей, то нередко испытывала это чувство. В такие дни она бросалась на Джейме, словно голодная львица, а если такой возможности не было, то принималась ласкать себя сама, запершись в своих покоях. Но теперь тут был Квиберн, который, как ей казалось, спал довольно чутко, и чувство стыда не позволяло ей делать подобное при нём, пусть даже и под одеялом. Она перевернулась на бок, плотно сжав бёдра и потерев одно о другое, чувствуя, как невероятно горячо и влажно становится между ног. Серсея уткнулась лицом в подушку, сдерживая едва слышный стон. Если Квиберн услышит, то... Разумеется, он не будет её стыдить, но почему-то одна мысль об этом привела её в ещё большее возбуждение. Она надеялась, что он ничего не услышит, но представляла себе, что может услышать. В голове её мелькнула совершенно невообразимая картина, когда она всё-таки скользнула рукой вниз, касаясь набухших нижних губ, размазывая вязкую влагу. В тот момент всё отошло на задний план, оставив в голове лишь странный образ, о котором она прежде и помыслить не могла. Но, вероятно, что-то всё-таки надломилось в её душе за прошедшее время. Она кусала подушку, лаская себя пальцами под одеялом, словно стыдливый подросток, едва достигший расцвета, и, как ей казалось, едва слышно стонала. Содрогнувшись всем телом через несколько минут, она откинулась на спину, чувствуя, как лоб и виски покрыла испарина. Мысли ворочались в голове вяло и лениво. Она старалась не вспоминать о Марвине и тайнах, которые он хранит. В чём-то этот человек был прав: следовало поспать, прежде чем принимать важные решения. И именно так Серсея и поступила, погружаясь, наконец, в сладостную дрёму.