***
Серсея надеялась, что она не кричала во сне. Хотя бы потому что успела привыкнуть к своим кошмарам, которые порой становились всё более бессвязными и жуткими, оставляя после себя едкий привкус беды. Вокруг неё действительно царила темнота, но воздух был свеж и чист, если не считать запаха костра, который потрескивал в нескольких футах от повозки. Она быстро сообразила, где находится: их отряд немного съехал с дороги, чтобы разбить небольшой лагерь для ночлега. Серсея вновь закрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание. Дрожащей рукой она вытерла испарину, что выступила на лбу, словно у неё и в самом деле был жар. — Ваше величество, — знакомый голос окликнул её, и Серсея едва не вздрогнула от этого. Только сейчас она почувствовала чужой взгляд. Повернувшись, она заметила Квиберна, который смотрел на неё, приподнявшись на локте. Марвин продолжал спать поблизости, даже не шелохнувшись. — Дурной сон, — Квиберн констатировал факт, а не спрашивал, но она всё же выдавила из себя, искренне надеясь, что голос не дрожит: — Да, ничего особенного. — Это нормально, Ваше величество, после всего того, что случилось, — продолжал тихо говорить Квиберн. — Может быть, желаете пару глотков сонного вина, чтобы уснуть без сновидений? — Нет, — Серсея покачала головой спустя пару мгновений, хотя поначалу идея эта показалась ей весьма соблазнительной. — Не нужно. Я думаю, на сегодня кошмары окончены. Она не могла толком разглядеть лица Квиберна, хотя глаза её и успели привыкнуть к темноте, но в тот момент ей почудилось, что он улыбается. — Надеюсь. Впрочем, — он пошевелился, вероятно, оглядываясь, — похоже, близится час соловья, скоро начнёт светать и мы двинемся в путь. Постарайтесь поспать ещё хотя бы пару часов. Серсея ничего ему не ответила, вновь устраиваясь на соломенном тюфяке, что служил ей кроватью в последние несколько дней. Квиберн говорил, что до Квохора оставалось всего три дня пути, и Серсея искренне надеялась на то, что он окажется прав. Эта дорога утомила её куда больше, чем она полагала.***
На исходе следующего дня они ехали мимо небольшой, до странного пустынной деревеньки, что раскинулась неподалёку от Квохорского леса. И обоняние Серсеи, ставшее в последнее время особенно чутким, уловило хорошо знакомый и в то же время пугающий запах: сладковатый, чем-то отдалённо напоминающий корицу. Она посмотрела на Квиберна, а после — на Марвина. Судя по их мрачным лицам, они тоже это почувствовали. Источник запаха они обнаружили чуть позже. Им являлись болтающиеся вдоль дороги трупы висельников, почти успевших превратиться в мумии, но ещё не догнивших до конца. Они раскачивались под порывами ветра, заставляя скрипеть грубо сколоченные виселицы. — Что это, во имя Семерых? — пробормотала Серсея. — Полагаю, это преступники, — Марвин как будто бы оставался спокойным. — Либо соседи что-то не поделили между собой. Когда людям становится скучно, они убивают время, истребляя друг друга. — Покойники здесь давно, — заметил Квиберн. — Никто даже не пытался снять их отсюда. Возможно, их оставили в назидание остальным. Они все переглянулись, потому что этот знак не сулил ничего доброго. Сладковато-гнилостный запах стал почти невыносимым, и Серсея ощутила, как содержимое желудка подкатывает к горлу. Но не от того, что миазмы гниения показались ей омерзительными, а от того, что не показались. — Стойте. Остановитесь, — повелела она тихо, однако Квиберн её услышал и крикнул что-то вознице. Его окрик Серсея не расслышала из-за шума в голове. Стоило повозке притормозить, как она торопливо бросилась прочь, едва не рухнув на землю. Серсея чувствовала, как кто-то придерживал её за плечи, но почти ничего не видела из-за застилающих глаза слёз. Тело сотрясала привычная мерзкая дрожь, и она смутно осознавала, что едва держится на ногах. Она подняла голову, пытаясь сделать жадный глоток воздуха, и только тогда осознала, что стоит опасно близко к одной из виселиц. Зловещий силуэт чётко вырисовывался на фоне голубого полотна неба. Чёрная изломанная фигура виселицы довлела над ней, подобно року, исполненная странного величия и некой неотвратимости. — Ребёнок, — почему-то пробормотала Серсея, чувствуя уже не тошноту, а ледяной страх. Хотя прежде ей мало было дела до чужих детей. Но почему-то именно тогда её испугал тот факт, что на той виселице болталось, судя по размерам, истлевшее тело ребёнка. Ворон, сидевший на верхней перекладине, как показалось Серсее, каркнул особенно насмешливо, после чего, взмахнув крыльями, взмыл вверх. — Ваше величество, — наконец она услышала обеспокоенный голос Квиберна, который продолжал удерживать её. В тот момент она вновь испытала раздражение, пожелав сбросить с себя чужие руки, но понимала, что всё ещё слаба, — вы можете идти? — Разумеется, — Серсея надеялась, что её голос звучит бесстрастно. — Просто… стало немного дурно. Квиберн протянул ей обрез ткани, которым она торопливо вытерла рот. — Пойдёмте, — Квиберн, продолжая придерживать Серсею за плечи, проводил её к повозке и помог взобраться обратно. Оказавшись внутри, она обессилено прислонилась к борту, страстно желая провалиться в сон. — Вы бледны, Серсея, — заметил Марвин и протянул ей чистую тряпку, от которой исходил приятный травянистый аромат. Вероятно, Серсея выглядела подозрительной, потому что Марвин тут же попытался изобразить на лице улыбку. — Не бойтесь, это что-то вроде ароматического масла. Вам станет легче, и вы не будете вынуждены вдыхать эту мерзость. Серсея бросила короткий взгляд на Квиберна и после того, как тот кивнул, приняла из рук Марвина пропитанную каким-то отваром ткань и прижала её к лицу. И в самом деле — дышать стало проще. Даже слабость немного отступила. — Я часто беру с собой в дорогу множество снадобий, — пояснил Марвин, указывая на одну из своих дорожных сумок. — Дело привычки. Их отряд вновь двинулся в путь, но Серсею не покидало беспокойство. Она видела, что примерно то же самое испытывают и её спутники, которые старались не подавать виду. — Как велик наш шанс выехать из этого леса живыми? — напрямую спросила она, не выдержав повисшего молчания. — Учитывая подготовку наших телохранителей, полагаю, что достаточно велик, — легко откликнулся Марвин. — Тем более, трупы эти действительно давние. Тем более, я никогда не слышал, чтобы в Квохорском лесу орудовали разбойники. Если банды там и были, то нападали они лишь на одиноких путников. Эта дорога всегда была вполне безопасной. «Была», — отметила про себя Серсея. Она никак не могла отделаться от дурных предчувствий. С другой стороны, у них и не было иного выхода — дорога в Квохор лежала через этот лес. Говорил Марвин уверенно, однако Серсея прекрасно видела, что и он, тем не менее, обеспокоен, как и Квиберн, всё больше сохранявший молчание. Когда над их отрядом сомкнулись ветви деревьев, сердце Серсеи вновь сжалось от беспокойства. — Потерпите, Ваше величество, — тут же произнёс Квиберн. Он протянул было к ней руку, но остановился на полпути. — Завтра мы уже должны прибыть в Квохор. «Если переживём ночь в этом лесу», — мысленно заметила Серсея, не став говорить вслух очевидное. В тот момент она подумала, что было бы несколько иронично избежать гибели от огня в Королевской Гавани и погибнуть от рук разбойников так близко к цели.***
Когда первые звёзды появились на темнеющем небе, стало очевидно, что нужно вновь искать место для ночлега: ехать ночью по лесу было ещё опаснее, пусть дорога и была такой же прямой и ровной. Лошадям и людям нужен был отдых, хотя бы небольшая передышка. Они съехали с широкой каменной полосы, слегка углубившись в лес, но так, чтобы не терять саму дорогу из виду. — Не будем разводить костёр, — сказал Квиберн. — Если в этом лесу кто-то и обитает, то нам не стоит подавать им знак, где нас искать. — Мейстер бояться, — фыркнул Джебхуза. — Мейстер быть осторожным, — словно передразнивая его, ответил Квиберн, хотя при этом оставался совершенно серьёзным. — Сир Григор, — он обернулся к Горе, — никуда не отходите от повозки, в которой будет спать Её милость. Ни на шаг. Сир Григор посмотрел на Серсею, и та, всё ещё испытывая смутное беспокойство и страх, согласно кивнула. Она посмотрела на вечно опущенное забрало шлема Горы и не увидела по ту сторону ничего, кроме темноты, хотя при свете дня всегда можно было разглядеть его жуткие глаза, в которых застыла посмертная ярость. Вопреки ожиданиям Серсеи, она уснула даже раньше, чем предполагала, свернувшись под тёплыми шкурами. Лес шумел вокруг неё, словно деревья тихо и беспокойно перешёптывались. Их шелест отдалённо напоминал Серсее шум волн, и во сне она увидела море, коему не было конца и края. Она была одна на плывущем в неизвестность старом корабле, и на губах её оседал знакомый вкус — горький, как слёзы. Сквозь тихий плеск и поскрипывание досок она слышала отдалённый тревожный шум, что походил на обеспокоенные голоса людей. Он становился всё громче, словно приближался к ней из наползающего со всех сторон белого тумана. Серсея не сразу осознала, что источник этого звука находится в реальности. Лязг извлекаемых из ножен мечей и чей-то злобный выкрик — вот после чего она резко распахнула глаза, привычно содрогаясь всем телом. Что-то происходило во тьме, совсем рядом. И в тот же миг чья-то рука вцепилась в её волосы, грубо вырывая из объятий беспокойного сна. Серсея коротко вскрикнула, рефлекторно подаваясь назад, чувствуя, как сжимается чужая хватка. В ноздри ей ударил запах застарелого пота, нестиранной одежды и злого лука. — Поди-ка сюда, красавица, — прорычал хриплый незнакомый голос. И в следующее мгновение он превратился в крик, а в лицо Серсеи брызнула горячая кровь. Она стекала по её волосам и одежде. Рука, что сжимала её волосы, с глухим стуком упала на пол повозки, а мёртвые пальцы ещё подёргивались. Человек, который пытался вытащить её, лежал на земле, беспрестанно вопя и обливаясь кровью. Рядом с ним высилась чёрная фигура сира Григора. Несколько мгновений — и его огромный меч с хрустом вошёл в грудь незнакомца, прерывая его крики. Серсея шумно дышала, не в силах издать ни звука, уже не обращая внимания на отсечённую руку, что валялась рядом с ней. Однако из её горла всё-таки вырвался выкрик, когда чья-то нога оттолкнула конечность из повозки. Чужая рука легла на её плечи, оттаскивая назад. — Нет! Не трогайте меня! — Серсея принялась отбиваться, ничего не понимая, однако вскоре сообразила, что в этом нет смысла. — Не двигайтесь, Ваше величество, — обеспокоено проговорил Квиберн. Она почти не видела его лица, но достаточно было услышать голос, дабы понять, что это именно он. Достаточно было прикосновения — только он прикасался к ней с такой нежностью и заботой. — Что происходит? — испуганно спросила Серсея, хотя это и без того было очевидно: кто-то напал на них во тьме. — Думаю, вы и сами понимаете, — Серсея почувствовала, как Квиберн принялся вытирать её лицо. Удивительно, что он мог хоть что-то разглядеть во мраке. — Простите, что позволил ему прикоснуться к вам. Я и сам не сразу заметил, как он подкрался. В ночной тьме Серсея, наконец, смогла разглядеть несколько пятен света — очевидно, незваные гости имели при себе факелы. Она слышала звон мечей и чужие крики, в которых звучали то ярость, то боль. — По всей видимости, их там несколько. Слышите, как ругается Джебхуза? — раздался из мрака голос Марвина. Он взбирался на повозку с другой стороны. — Полагаю, сейчас нам троим лучше не вмешиваться. — Где вы были? — спросила Серсея дрожащим голосом. — Как ни странно, отошёл справить малую нужду. Чудо, что они подошли с другой стороны и не застали меня в таком беспомощном положении, — в голосе Марвина послышалось мрачное веселье. Серсея замолчала, тоже прислушиваясь к звукам. Она всё ещё прекрасно слышала голоса, что раздавались поодаль. — Шлюхины дети, — пробормотал Марвин. — По всей видимости, хотели застать нас врасплох. — Сколько их? — испуганно спросила Серсея. — Думаю, не меньше десяти, — отозвался Квиберн, что напряжённо вглядывался в разрезаемую огнём темноту. На мгновение повисла гнетущая тишина, и Серсея не сразу поняла, в чём причина: из тьмы, в свет факелов, выступила огромная фигура сира Григора. Он сделал шаг вперёд, позвякивая тяжёлыми доспехами. Серсея прижала руку ко рту, чувствуя, что её начинает мутить уже от страха. Холод разливался внутри, несмотря на то, что на её плечах вновь оказалась тёплая шкура, которой её укутал Квиберн. Она хотела спрятаться, убежать, исчезнуть, когда в нескольких футах от них вновь беспорядочно заметались огни факелов, и появилась возможность разглядеть злые уродливые лица незнакомцев. — Убейте их, сир Григор, — велела она, не узнавая собственного голоса, в котором было больше испуга, чем всего остального. — Убейте их всех! Повисшую на несколько мучительных мгновений тишину разорвал яростный вопль, быстро превратившийся в крик боли. Серсея как завороженная смотрела на происходящее. Она видела, как сразу трое бросились на сира Григора, надеясь взять его числом. Одного из них сир Григор тут же развалил пополам, перерубив от плеча до паха тяжёлым мечом. Второй человек, успевший выхватить оружие, рухнул на землю с жутким воплем, дрыгая обрубками ног, отсечённых одним точным ударом. Он вопил ровно те пару мгновений, которые понадобились сиру Григору для того, чтобы отсечь ему голову. Несмотря на свои необъятные размеры, сир Григор двигался на удивление быстро. Третий противник попытался отступить назад, но рухнул навзничь, прижимая руку к распоротому животу, из которого вываливались внутренности. В это время остальные бились с Джебхузой и его обычно молчаливыми товарищами. Грохот, звон, вопли, треск факелов, упавших на влажную от предрассветной росы траву. Всё слилось воедино, и Серсея не могла бы точно сказать, сколько длился этот бой. Она следила лишь за сиром Григором, который, в отличие ото всех остальных, по-прежнему сохранял гробовое молчание. Она опомнилась лишь в тот момент, когда Джебхуза кого-то окликнул, и Марвин вскочил со своего места, чтобы покинуть повозку. — Куда… — начала было она, но замолчала, осознавая, что лязг мечей затих. — Никуда не уходите, Ваше величество, — велел Квиберн, вставая со своего места, но Серсея отчаянно вцепилась в ткань его накидки, не давая уйти. — Нет, — сказала она, — я приказываю вам остаться. — Там раненые, Ваше величество, — со всей мягкостью пояснил ей Квиберн. — Сир Григор присмотрит за вами. В случае нападения он, полагаю, будет полезнее, чем я. «В случае вашей гибели он мне без надобности», — хотела ответить Серсея, но руку всё же разжала. Рядом с повозкой действительно вновь высилась фигура сира Григора. Серсея чувствовала, что он смотрит на неё, и от этого взгляда по коже вновь побежал холодок.***
— Маррек погиб, — сказал Квиберн, возвратившись обратно. Марвин, по всей видимости, всё ещё оставался рядом с мертвецом. — Джебхуза ранен, однако не смертельно и уверяет, что в состоянии ехать самостоятельно дальше. Серсее ничего не говорило имя «Маррек» — она не знала имён тех наёмников, что сопровождали их, и никогда ими не интересовалась. Всё, что её беспокоило — возможность как можно скорее двинуться в путь. Квиберн, похоже, прочитал её мысли, хотя это было несложно. — Джебхуза отказался оставить тело в лесу на съедение животным, мы погрузим его на лошадь и повезём в Квохор. Ждать рассвета нет смысла, нужно убираться отсюда как можно скорее. — Надеюсь, по пути нам не встретится засада, — тихо проговорила Серсея, понимая, что и такой исход тоже вероятен. — Марвин посмотрел… — начал было Квиберн и осёкся. Серсея заметила это, однако тогда не придала тому значения. — Марвин полагает, что пока дорога свободна. Но нужно спешить. И сообщить в Квохоре о разбойниках в лесу. Им следует послать отряд, чтобы выловить этих негодяев. Серсея кивнула, чувствуя, как начинает слегка стягивать кожу в тех местах, где остались подсыхающие капли крови. Отвратительное чувство, но сейчас это её беспокоило меньше всего. — Сколько потребуется времени, чтобы доехать? — Если мы зажжём факелы и двинемся полным ходом, то через пару часов окажемся у городских ворот, — заверил Квиберн. — Как раз с рассветом.***
Повозка раскачивалась из стороны в сторону, пока они мчались по чёрной дороге из сплошного камня, освещая путь факелами и уже не боясь никого. Если бы какая-нибудь из лошадей сломала ногу — даже это, кажется, не остановило бы их надолго. Серсею не покидало чувство, что нечто гонится за ними по пятам. Она понимала, что всё это — лишь последствия пережитого этой ночью, но ничего не могла с собой поделать, и то и дело оглядывалась назад. И иногда ей чудилось, что следом за ними бежит необъятная фигура, сотканная из темноты. Серсея на мгновение жмурилась и отводила от неё взгляд. Разумеется, и речи не шло о том, чтобы вновь попытаться уснуть. Она глаз не сомкнёт до того момента, пока они не окажутся под надёжной защитой городских стен. Квиберн и Марвин по большей части сохраняли молчание, обмолвившись лишь парой слов с той минуты, как они вновь тронулись в путь. Серсея вскоре поняла, что Марреком звали то самое существо, пол которого она затруднялась определить, прежде полагая, что место ему в Доме удовольствий Лисса, а не на бранном поле. Теперь он ехал в Квохор привязанным к лошади бездыханным телом. Джебхуза, как казалось Серсее, не выказывал никаких признаков того, что был ранен, и она молилась лишь об одном — чтобы ворота Квохора показались как можно скорее, и сжимала руку Квиберна каждый раз, когда слышала, как ей казалось, какой-то подозрительный звук. Другая её рука точно так же, почти бессознательно, лежала на животе, словно защищая находящееся там дитя от опасностей, что таились в этом жестоком мире. Тёмные коридоры. Звёздная бездна. Вкус моря. Виселица. Чужая кровь, брызнувшая в лицо. Всё смешалось в голове Серсеи. И она едва не закричала от облегчения, когда на горизонте, в туманной рассветной дымке, увидела город Чародеев.***
Серсея прежде никогда не видела Квохор — и первые два дня даже не пыталась узнать его поближе. Она почти не помнила, как они въехали в городские ворота, и каким недружелюбным молчанием был встречен их приезд. Всё, что сохранилось в её памяти, так это то, как их повозка остановилась у небольшого каменного дома, в который её отнёс сир Григор — от него по-прежнему пахло кровью, это Серсея тоже хорошо помнила. Всё это время она почти не видела Квиберна, который, с его слов, был занят решением неких важных вопросов. Серсея не возражала — пусть с ним она и чувствовала себя в безопасности, но ей необходимо было время, чтобы обдумать некоторые вещи и побыть наедине с собственными мыслями. Первое же, что она сделала после того, как проснулась — велела согреть себе воду для ванной, а после вдоволь наелась. К вину она не прикасалась, опасаясь, что заснёт после него крепким сном и не сможет сама пробудиться от очередного кошмара. По ту сторону огромного резного окна она видела каменный город с узкими улицами. Вдалеке виднелся лес, что плотной стеной окружал городские стены. Сейчас он не казался зловещими или тёмным, однако Серсея понимала — ей очень не скоро захочется вновь побывать там. Пару раз в сопровождении сира Григора она покидала свои покои, чтобы подышать свежим воздухом, но от дома отходила так, чтобы не терять тот из поля зрения. Дурное предчувствие не желало покидать её, и ещё большую тревогу ей внушали небольшие алтари, воздвигнутые Чёрному Козлу, что можно было встретить практически у каждой кузницы. Одна из таких кузниц находилась неподалёку от дома, где они поселились. На первый взгляд в ней не было ничего особенного — Серсея повидала таких же кузниц за свою жизнь великое множество, и эта ничем не отличалась от прочих, однако стоящий рядом алтарь внушали некий подсознательный ужас. От него так же, как и от самих стен этого места, словно веяло чем-то недобрым. Таким, что снова заставило руку Серсеи опуститься на живот. Дрожь от страха и чувство тревоги сливались воедино, словно давние любовники. Она никак не могла забыть ужас, что испытала той ночью, когда смешались реальность и её страшные сны. Человек, что наяву схватил её за волосы, намереваясь вытащить из повозки, во снах целился арбалетом в её живот. И у него было лицо Тириона, чудовища, что погубило всех её близких. — Ты не получишь его. Не получишь, — твердила Серсея, едва шевеля губами от страха, и просыпалась в холодном поту.***
Квиберн пришёл к ней на исходе второго дня. Как раз тогда, когда Серсея начала понимать, что одиночество ей наскучило. Так, словно знал, когда ему нужно прийти. Квиберн всегда и везде появлялся вовремя и чувствовал, когда стоит исчезнуть. За это Серсея испытывала безмерную благодарность. Впрочем, это чувство оставалось с ней недолго, потому что она сразу заметила, каким усталым выглядит её десница. — Вы принесли дурную весть? — безо всякого приветствия спросила Серсея. Тон её был холоднее, чем она рассчитывала, но извиняться она была не намерена. — Не сказал бы, — уклончиво ответил Квиберн, опускаясь на плетёный стул, что стоял по ту сторону стола, за которым в тот момент ужинала Серсея. Запах жареного мяса и специй всё ещё плыл по комнате. — Однако кое-что вам всё же следует знать. — О, я искренне рада, что вы наконец решили ввести меня в курс дела, — едко заметила Серсея. Квиберн, однако, никак не отреагировал на её тон, сохраняя привычное спокойствие. — Мы с Марвином вынуждены были уладить кое-какие дела, чтобы наше пребывание тут было безопасным. Тем более, что мы с вами вынуждены будем остаться здесь по меньшей мере до того момента, пока на свет не появится ваше дитя… Серсея отчего-то вздрогнула. Да, она прекрасно понимала, что в Квохоре им предстоит прожить долго, однако почему-то вид того алтаря, стоящего где-то неподалёку, всё ещё пугал её. — Он будет здесь в безопасности? — уже тише уточнила Серсея. — Я имею в виду… они, эти дикари, не причинят ему вреда? Квиберн покачал головой и едва заметно улыбнулся. — Нет, ваше величество, Квохор — цивилизованный город, вам не стоит переживать на этот счёт. — Так о чём вы хотели мне сообщить? — напомнила Серсея. Взгляд её вновь упал на штоф с вином. Она чувствовала, что её желание наполнить кубок стало почти мучительным. Жажда буквально сжимала её глотку, и водой её было не утолить. Тем более что она подсознательно понимала, что сказанное Квиберном ей не понравится. — Да, мне давно следовало вам сказать… Кое-что о Марвине и его планах. Обсудить это с вами. Хотя, полагаю, вам это всё придётся не по вкусу, как прежде не понравилось мне самому. Однако теперь я понимаю, что особого выхода у нас нет. Вероятно, это единственный шанс, чтобы вы могли вернуться обратно в Вестерос… со временем. Серсея с силой вцепилась пальцами в край стола. Губы сжались в тонкую линию. Всё её тело оцепенело от напряжения. Другая рука по-прежнему лежала на животе. — Говорите, — велела она едва слышно. «Нет, я не хочу этого слышать!» — надрывался её внутренний голос, хотя Серсея даже не знала, что именно Квиберн готовится ей сказать. Квиберн, что смотрел на неё почти неподвижными глазами, что, как она давно заметила, имели свойство менять свой цвет с карего на синий и обратно. Теперь это больше не пугало её. Она боялась лишь слов, которые он ещё не произнёс. — Квохорские чародеи, возможно, помогут нам, Ваше величество, — начал Квиберн. — Помогут мне, вам, Марвину… всем нам. Всему Вестеросу. Вы должны знать: я останусь рядом с вами до самого конца, куда бы вы не последовали, однако… — Серсея видела, что впервые в жизни Квиберну с трудом удаётся подбирать слова. И это пугало её ещё больше. Она чувствовала, как кровь отхлынула от лица и как внутри разливается знакомый мерзкий холод. — Через два дня Марвин отправляется в Древнюю Валирию. Там он увидел наше спасение. — В Древнюю Валирию? — переспросила Серсея так, словно не могла поверить тому, что слышала. — Но зачем ему… зачем ему туда? Я полагала, он останется здесь, с нами? Квиберн покачал головой. — Ваше величество, Марвин… вернётся, безусловно, но вернётся он не один. Он намерен привезти оттуда тело Дейенерис Таргариен и, если повезёт, он отыщет там её последнего ребёнка. Последнего дракона, оставшегося в живых. Именно это он полагает единственной нашей возможностью предотвратить большую беду и вернуться обратно в Вестерос… Серсея слышала голос Квиберна, который словно доносился издалека. Слышала, но не могла поверить ни единому слову. Не могла воспринимать его слова всерьёз. Она ощутила головокружение, но всё ещё крепко держалась за край стола и, по счастью, сидела. — Убирайтесь, — только и смогла выдохнуть она. Тихо, но зло. — Убирайтесь прочь, пока я не приказала сиру Григору убить вас. Или пока не убила сама.