Охота на Бражника

      На губах Лилы играла наглая ухмылка, и Ледибаг до крови прикусила щеку, пытаясь сдержать готовые сорваться язвительные реплики.       — Ну же, будь хорошей девочкой и отдай мне камень чудес, — велела Лила не допускающим возражения тоном.       — А если я откажусь? — проворчала Ледибаг, решительно настроенная не сдаваться без сопротивления.       Лила высокомерно рассмеялась и взмахом руки отправила одну из бомб прямо на соседнее здание. Под испуганным взглядом Ледибаг величественное здание тут же с оглушительным грохотом взорвалось. Шум взрыва смешивался с воплями ужаса прохожих, бросившихся врассыпную, убегая от угрожающих обрушиться на них обломков.       Стоя на крыше, на которой ее удерживала Лила, Ледибаг с недоверчивым отчаянием наблюдала за происходящим. Редко она чувствовала себя настолько бессильной, внутренности скрутило ощущение тошноты, когда перепуганная толпа продолжала убегать с места катастрофы.       Всё это было ее виной.       Если бы она не приперла Лилу к стенке, она не подвергла бы невинных горожан такой опасности.       Она была героиней, а ее неразумное поведение подвергло всех опасности.       Ледибаг бросила отчаянный взгляд на Лилу, губы которой искривились в злобной улыбке.       — Твой камень чудес, — повторила она, повелительным жестом протянув руку. — Быстро, иначе я взорву еще одно здание.       Сглотнув, Ледибаг посмотрела ей в лицо. Ее мозг работал на полной скорости, но несмотря на блестящие аналитические способности, составлявшие предмет ее гордости, она не видела выхода из ужасной ловушки, в которую ее загнала Лила. Без Черного Кота и с множеством зданий вокруг, она была связана по рукам и ногам.       Подняв руку в знак капитуляции, она медленно поднесла пальцы к ушам, готовясь снять драгоценные камни чудес, и Лила торжествующее рассмеялась.       Но за долю секунды до того, как Ледибаг завершила свой жест, ее внимание кое-что привлекло.       Наверху здания, которое только что разрушила Лила, покачнулся тяжелый кусок бетона и шатался всё сильнее, пока, наконец, не рухнул вниз.       С оглушительным грохотом он врезался в стену здания, после чего помчался по изогнутой траектории в направлении улицы. И встретился с невинным голубем, пролетавшим рядом с рушившимся зданием. Громадный снаряд с бешеной скоростью несся к несчастной птице, у которой не было ни малейших шансов ни уклониться от него, ни выжить после такого столкновения.       В одно мгновение гигантский кусок бетона готов был безжалостно раздавить голубя.       А в следующую секунду, едва прикоснувшись к его перьям, снаряд рассеялся в облаке дыма, а голубь продолжил свой путь без малейших повреждений.       Ледибаг застыла на месте, когда в голове вспыхнуло осознание — словно искра надежды посреди черной ночи.       Способностью Лилы было не управление взрывами, настолько разрушительными, что они могли за секунду снести до основания здание. Нет, Лила, лгунья из лгуний, стала королевой иллюзий.       Ледибаг уронила руку, и ее мозг заработал с новой силой. Внезапно всё показалось очевидным, ясным, и она почти ощущала каждый разряд, проходящий по ее кипящим нейронам.       События этого безумного дня внезапно предстали в новом свете.       Всё, абсолютно всё, происшедшее с появления Вольпины, было лишь многочисленными гранями старательно организованной Лилой ловушки, которая создавала иллюзии, чтобы манипулировать героями.       Не было никакого метеорита.       Не было никакого Бражника.       С самого начала была лишь Лила и ее дар, которым она ловко воспользовалась, чтобы разделить Черного Кота и Ледибаг и забрать у них камни чудес.       Яростно сжав зубы и внутренне проклиная себя, что позволила так просто себя обдурить, Ледибаг живо схватила йо-йо и метнула его в бомбы Лилы. Взрывные устройства исчезли в облаке оранжевой пыли, прикосновения йо-йо было достаточно, чтобы рассеять иллюзии Лилы.       — Вот так! — торжествующе воскликнула Ледибаг, и Лила завопила от досады и ярости. — Бомбы, здание, Бражник — всего лишь миражи! Это твой дар, Лила. Ложь, иллюзии!       Ловким жестом Ледибаг притянула йо-йо обратно и снова повернулась к Лиле, угрожающе сверкая прозрачно-голубыми глазами. Зрачки Лилы расширились в беспокойстве, и она отступила на шаг, когда Ледибаг снова запустила оружие — на этот раз в ее направлении. Трос обвился вокруг Вольпины, но как только Ледибаг потянула его, чтобы окончательно связать противницу, та растаяла в облаке оранжевого дыма.       Еще одна иллюзия.       — Естественно, — с горьким разочарованием прошептала Ледибаг, после чего глубоко вздохнула, пытаясь вернуть себе спокойствие.       Сердце тяжело билось в груди, пальцы дрожали, когда она вдруг поняла, насколько близко прошла от катастрофы. Без счастливого вмешательства того голубя, которое позволило ей моментально понять, что все атаки Вольпины были лишь реалистичными миражами, она точно отдала бы камень чудес. Ледибаг провела ладонью по лицу и, тяжело вздохнув, раскрыла йо-йо, чтобы связаться с Черным Котом. Пожирающее чувство вины по-прежнему терзало ее, и она не могла простить себе и акуманизацию одноклассницы, и то, что так близко была к капитуляции. Но вопреки всему, Ледибаг оставалась достаточно здравомыслящей, чтобы знать, что позже у нее будет достаточно времени сокрушаться о своей судьбе.       Сейчас главное было остановить Лилу.       Она быстро объяснила Черному Коту неожиданный поворот событий. Оба согласились в том, что Лила акуманизировалась из-за столкновения с Ледибаг и, вполне вероятно, попытается найти Адриана, чтобы восстановить свою репутацию.       Будучи ближе к особняку Агрестов, чем напарница, Черный Кот тут же предложил стать приманкой. Он поспешил к дому, чтобы перехватить Лилу и выиграть время для Ледибаг.       Их наскоро составленный план относительно удался. Как они ожидали, Лила появилась в комнате Адриана пару секунд спустя после того, как он снял трансформацию. Но если ему удалось достаточно отвлечь ее, чтобы успела подойти Ледибаг, они, однако, не смогли нейтрализовать опасную противницу. Как только напарница появилась, Адриан воспользовался тем, что Лила отвлеклась, и осторожно отступил в ванную. Скрывшись от взглядов, он тут же трансформировался в Черного Кота, выбрался через окно и снова возник в комнате уже в геройском облике.       Оказавшись окруженной героями, Лила быстро поднесла к губам флейту, с помощью которой создавала иллюзии. Она извлекла из нее короткую мелодию, и под пораженными взглядами Ледибаг и Черного Кота из небытия внезапно возникло двадцать Лил.       Многочисленные копии тут же ринулись на них, и на несколько минут воцарился полнейший хаос. Не в состоянии отличить настоящую Вольпину от толпы имитаций, герои встали спина к спине. Хотя неосязаемые иллюзии и были безвредны, настоящая Вольпина представляла вполне реальную угрозу и явно пыталась воспользоваться окружающим хаосом, чтобы нанести предательский удар.       Однако, когда копии исчезли под их ударами одна за другой, герои остались в комнате одни.       Лила воспользовалась суматохой, чтобы сбежать.       — Там! — воскликнула Ледибаг, указав пальцем на оранжевый силуэт, только что возникший на соседней крыше.       Это была Лила, державшая за руку испуганного Адриана. Она смерила героев насмешливым взглядом и побежала в направлении Эйфелевой башни, таща за собой заложника.       — Серьезно… — проворчала Ледибаг, утомленно хлопнув себя ладонью по лбу.       — Ну, есть и хорошая сторона, — с довольным смешком ответил Черный Кот. — Тут мы уверены, что имеем дело с иллюзией.       В его зеленых глазах зажегся лукавый огонек, и Ледибаг бросила на него предупреждающий взгляд, но этого было недостаточно.       — По крайней мере, в одном надо отдать Вольпине должное, — он подмигнул Ледибаг. — У нее отлично получаются клоны, даже если этот Адриан гораздо менее прекот-расный, чем оригинал.       Ледибаг испустила преувеличенно громкий вздох, а потом щелкнула напарника по носу.       — Мяуч! — простонал Черный Кот, поднеся пальцы к лицу, чтобы защитить свой драгоценный нос от возможного повторного нападения. — За что?       — Просто чтобы убедиться, Котенок, — с лукавой улыбкой ответила Ледибаг. — Было бы прискорбно, если бы ты оказался иллюзией, а настоящий Адриан был в когтях Вольпины.       — Хм, — Черный Кот гордо выпрямился, изображая оскорбленное достоинство, чему противоречил веселый изгиб губ. — Однако я настаиваю, что я гораздо лучше этой копии. Лицо еще ладно, но выражение — видела тот глупый вид, который она мне сделала?       — Конечно, на тебя это совершенно не похоже, Котенок… — мягко поддразнила его Ледибаг, после чего обвила йо-йо вокруг соседнего дымохода и устремилась в воздух.       Нежная улыбка осветила лицо Черного Кота, и он быстро вытащил жезл, чтобы прыгнуть следом за напарницей.       Их разговор занял лишь несколько секунд, и герои быстро догнали Лилу. Не то чтобы она стремилась от них сбежать. Она ждала их на Эйфелевой башне, залихватски усевшись на одной из самых высоких металлических балок.       Рядом с ней по-прежнему находился иллюзорный Адриан с невыразимым ужасом на лице. Ледибаг испытывала невероятное облегчение от знания, что хотя настоящий Адриан, конечно, был не в абсолютной безопасности (учитывая их деятельность) но, по крайней мере, в относительной — за маской Черного Кота.       Конец противостояния был коротким. Герои заработали себе репутацию потрясающей бесчувственности, когда величественно проигнорировали угрозы сбросить Адриана в пустоту. Вместо того чтобы кинуться на помощь клону, они совершенно забыли о его судьбе, сосредоточившись на сражении с Вольпиной. Хотя та и была явно шокирована таким равнодушием, тем не менее яростно сопротивлялась. Но Черный Кот и Ледибаг были слишком сильны для нее. Они быстро завладели ее колье, чтобы очистить спрятавшуюся там акуму, оставив кипящую от ярости Лилу. По-прежнему чувствуя себя виноватой за то, что поставила ее в такое положение, Ледибаг искренне извинилась перед ней, но Лила раздраженно отвергла извинения и убежала вниз по ступеням Эйфелевой башни.       — Что ж, по крайней мере, мы с этим закончили, — вздохнул Черный Кот, проследив взглядом за сбежавшей одноклассницей.       Повернувшись к напарнице, он протянул к ней кулак.       — Отличная работа, моя Леди, — улыбнулся он.       — Да… Отличная работа, — ответила она с явным недостатком энтузиазма.       Черный Кот едва почувствовал прикосновение ее кулака и не мог не заметить, что она намеренно избегала его взгляда.       — Ну, я пошла, — неловко произнесла Ледибаг и устремилась в воздух, не дав ему времени вставить хоть слово.       Черный Кот проводил ее озабоченным взглядом. Поведение Ледибаг резко отличалось от обычного, и он с законным беспокойством спрашивал себя, что могло послужить тому причиной. Заключалась ли она в столкновении с Лилой? В разочаровании от открытия, что Бражник, которого они преследовали, оказался лишь миражом? В паническом страхе, который вызвало появление метеорита в парижском небе?       Как бы то ни было, его Леди пребывала не в нормальном состоянии, и это сильно его беспокоило.       Отказываясь оставлять ее одну, Черный Кот бросился следом.       Когда он догнал ее, Ледибаг уже сняла трансформацию. Она нашла убежище под деревьями в крошечном парке и сидела теперь на скамейке, уткнувшись подбородком в ладони, а локти поставив на колени. Ее взгляд потерялся вдали, и она едва посмотрела на Черного Кота, когда он мягко приземлился рядом.       Он быстро огляделся и, решив, что место выглядит достаточно надежным, в свою очередь снял трансформацию, после чего сел рядом с Маринетт. Она бросила на него быстрый взгляд и снова отвернулась, испустив тяжелый вздох.       — Хэй, — прошептал Адриан, проведя ладонью по ее спине. — Что не так?       Потому что что-то было не в порядке. Это было более, чем очевидно.       Маринетт прикусила губу, яростно заморгав, когда поняла, что ее попытки скрыть свою тоску от Адриана с треском провалились.       — Это… это Лила, — с дрожью в голосе, разбивавшей Адриану сердце, ответила она. — Всё… всё — моя вина. Если бы я не спровоцировала ее, если бы я не была такой ревнивой…       Маринетт замолчала, чувствуя, что если продолжит говорить, разрыдается. Ее лицо начало краснеть, кожа щек вспыхнула от обжигающего стыда, а желудок выворачивало ощущение тошноты.       Ей было стыдно. Ужасно стыдно.       Маринетт не могла даже посмотреть Адриану в глаза, настолько сильным было отвращение, которое она испытывала к себе.       — Шшш, — успокаивающе произнес Адриан, когда молчание начало затягиваться. — Теперь всё закончилось, мы смогли освободить ее от власти Бражника.       — Ты не понимаешь! — воскликнула Маринетт. — Я… я… Она акуманизировалась из-за меня! Потому что я ревновала и не могла больше видеть, как она всё время крутится вокруг тебя.       Маринетт на мгновение замолчала, слезы заблестели в уголках глаз, которые теперь напоминали готовый выйти из берегов океан.       — Я должна быть героиней, — с рыданием продолжила она. — Я должна помогать людям. Не унижать их или доводить до ручки, чтобы они превращались в суперзлодеев. Всё потому, что я была глупой, ревнивой, нетерпеливой… Я недостойна быть Ледибаг, — с отчаянием заключила Маринетт.       Поначалу пораженный глубоким смятением напарницы, Адриан быстро взял себя в руки. Он немного передвинулся по скамейке, чтобы приблизиться к ней, насколько возможно, и теперь они сидели бедро к бедру и плечо к плечу. Рукой, которая до сих пор лежала на ее спине, он обнял ее за талию, прижав к себе. Свободной рукой он аккуратно взял Маринетт за подбородок, мягко вынуждая ее повернуть к нему лицо, чтобы посмотреть в глаза.       — Не говори так, — тепло произнес он, опуская руку, чтобы сжать пальцы Маринетт, стараясь подбодрить ее утешающим прикосновением, и с абсолютной убежденностью продолжил: — Ты самая необыкновенная девушка, что я когда-либо встречал. Ты самая умная и смелая из героинь, и я никогда не видел, чтобы ты бросала того, кто нуждается в помощи. Я не знаю никого, кто был бы более достоин быть Ледибаг, чем ты.       — Но из-за меня акуманизировался человек, — простонала Маринетт, покачав головой. — Настоящая героиня никогда такого не сделала бы… Как… Я даже не знаю, как смотреть тебе в глаза. О, Адриан, прости… Прости… Ты, наверное, так разочарован… — пробормотала она, едва выговаривая слова дрожащими губами.       Не выдержав, Адриан наклонился к ней, чтобы изо всех сил стиснуть в объятиях.       — Я не разочарован, моя Леди, — с искренним убеждением заверил он ее. — Я никогда не буду разочарован.       — Это не из-за тебя акуманизировался человек, — возразила она, тихонько фыркнув, и быстро провела ладонью по щекам.       Ослабив хватку, Адриан немного отодвинулся от Маринетт, посмотрев ей прямо в глаза.       — Хм… Знаешь, есть кое-что, о чем я никогда тебе не рассказывал, — начал он, смущенно кашлянув. — Кое-что, чем я совершенно не горжусь… Помнишь того скульптора, который сделал нам памятник? Который, когда акуманизировался, стал моей копией?       Не отрывая взгляда от Адриана, Маринетт кивнула. В ее больших голубых глазах читалось удивление, она явно не понимала, к чему он ведет.       — Так вот… — Адриан покраснел от стыда при этом воспоминании. — Возможно… То есть, нет, наверняка… Это полностью моя вина… Я хочу сказать, он так тобой восхищался, и я так ревновал, что сказал ему, что мы встречаемся, и он из-за этого акуманизировался…       Маринетт пораженно уставилась на него. Удивление, вызванное этим открытием, изгнало грусть и вину, и она принялась вспоминать детали того дня, когда они сражались с двойником Черного Кота.       — Ты… ты уверен, что из-за этого? — пробормотала она с явным скептицизмом.       — А почему еще он стал моей копией? — ответил Адриан, сконфуженно улыбнувшись. — Он ненавидел меня.       Он снова поднял руку к лицу Маринетт, обведя кончиками пальцев контур ее губ, а потом аккуратно положил ладонь на щеку. Он чувствовал нежное тепло ее кожи, а большой палец машинально проводил по мягкому изгибу челюсти, столь легкой лаской, словно это было прикосновение перышка.       Маринетт не отрывала от него взгляда — такого лихорадочного, что казалась почти не в себе, и Адриан был уверен, она задерживала дыхание в ожидании того, что он скажет дальше.       Он сглотнул, подбирая слова, от всего сердца надеясь, что они помогут утешить его растерянную Леди.       И извиниться тоже, конечно.       Он ни разу не осмеливался говорить с Ледибаг о той вспышке ревности, которая привела к акуманизации скульптора, и это было для него возможностью успокоить свою совесть. Адриан легонько поцеловал Маринетт в лоб и снова посмотрел в глаза.       — Пусть мы и герои, мы остаемся людьми, моя Леди. Ни ты, ни я не безгрешны, — серьезно объявил он. — Мы не застрахованы от ошибок.       Он зарылся пальцами в волосы Маринетт, глубокий черный цвет которых блестел восхитительными синими отблесками.       — Однако я по-прежнему убежден, что никто не достоин больше, чем ты, носить камень чудес Ледибаг, — решительно заключил он, и искренняя улыбка осветила его лицо.       Маринетт недоверчиво проворчала, и Адриан снова наклонился к ней, серьезно сказав:       — Моя Леди, ты считаешь, я больше не заслуживаю быть Черным Котом после того, что произошло со скульптором? Он акуманизировался, потому что я ужасно повел себя с ним.       Маринетт подпрыгнула, ее пальцы схватили пальцы Адриана, а сердце возмущенно заколотилось. Чтобы Адриан не заслуживал быть великолепным героем, каким он был? Она была шокирована тем, что он мог подразумевать подобную гнусность, когда он был таким преданным своей роли защитника Парижа, таким храбрым, таким сильным. Она не смогла бы быть Ледибаг без его бесценной поддержки…       — Никто не стал бы лучшим Черным Котом, чем ты! — яростно ответила она дрожащим от удивления и гнева голосом. — И если случилась акуманизация, вовсе не значит…       Она резко замолчала, заметив, как сверкнули глаза Адриана. В солнечном свете такой ясный зеленый цвет его глаз украшался завораживающими золотистыми оттенками, и за этим потрясающим зрелищем невозможно было не разглядеть торжествующую искру в глубине его зрачков.       Ох, этот Кот…       Маринетт тихонько вздохнула и покачала головой, сдаваясь. Решительно, он слишком хорошо ее знал и прекрасно сумел повернуть ее собственные аргументы в ее же пользу. Если она соглашалась, что Черный Кот мог в прошлом совершить ошибку, она вынуждена была проявить ту же снисходительность и к себе.       Но если ей пришлось перестать подвергать сомнению законность своего положения героини, оставался момент, который она хотела прояснить.       — Сожалею, что вела себя так отвратительно, — выдохнула Маринетт. — Я ужасно ревновала к Лиле. Я злилась на нее, не на тебя. Я бы никогда не подумала, что ты можешь меня обмануть, и я… я не должна была так себя вести. Я должна была доверять твоей способности разрулить ситуацию.       Губы Адриана изогнулись в улыбке, в которой читалось неописуемое облегчение, и он быстро поцеловал пальцы Маринетт.       — Это неважно, моя Леди, — прошептал он и нервно провел ладонью по волосам. — Если честно, на твоем месте я бы сорвался гораздо раньше. Хоть я и привык ревновать, должен признать, Лила была особенно раздражающей.       — Прости? — удивилась Маринетт. — Привык ревновать?       — Э… Да, — с сокрушенной улыбкой признался Адриан. — Ну, я предпочел бы сказать, что у меня выраженный собственнический инстинкт, но клянусь, я пытаюсь с ним справиться. О, моя Леди, ты даже не представляешь, через что вынужден проходить твой бедный Котенок, — продолжил он, искренне рассмеявшись, когда Маринетт уставилась на него круглыми как плошки глазами; и гораздо более легким озорным тоном заявил: — Во-первых, Ледибаг. Думаю, почти все парни Парижа хотя бы раз мечтали встречаться с тобой. Потом — Маринетт, — он нежно улыбнулся, когда ее щеки покрылись ярким румянцем. — Не буду называть имен, но могу тебя заверить, что по крайней мере половина мальчиков нашего класса была влюблена в тебя. У меня столько потенциальных соперников, сложно не ревновать время от времени, — заключил он, озорно подмигнув.       — Но я… я… — пробормотала Маринетт, спрятав лицо в ладонях, не зная: то ли провалиться сквозь землю от смущения; то ли взорваться от счастья от такого невероятного признания; то ли беспокоиться о том, какое влияние могла оказать ее неожиданная популярность на их с Адрианом пару.       Последнее внезапно заставило ее заледенеть от ужаса, сердце пропустило удар при мысли, что Адриан мог подумать, будто у него есть причина для беспокойства. Вскинув голову, Маринетт схватила его за воротник и дернула к себе так сильно, что чуть не уронила.       — Плевать на других мальчиков, только ты имеешь значение! — яростно воскликнула она, ее взгляд сверкал диким блеском, не советуя кому-либо усомниться в искренности ее чувств.       Адриан влюбленно улыбнулся ей и воспользовался неожиданной близостью ее лица, чтобы сократить расстояние еще на несколько сантиметров и мимолетно поцеловать ее в губы.       — Знаю, моя Леди, — мягко ответил он и снова поцеловал ее. — Я полностью тебе доверяю. Мое сердце, душу и жизнь — я доверяю тебе без колебаний.       Маринетт на мгновение онемела от такого признания.       Говорят, глаза — зеркало души, но никогда еще это не было так верно, как в случае Маринетт. Ее взгляд, принявший вид грозового неба, когда она злилась, превратился в грустное море тусклого серо-голубого цвета, когда ее охватили сомнения и чувство вины. Теперь же от полных любви слов Адриана ее глаза снова изменились. Зрачки Маринетт расширились, а ясная синева радужки украсилась более насыщенными, глубокими оттенками, приобретя обворожительный цвет. Блестящий взгляд сверкал теплом самого драгоценного из камней, блеском самой яркой звезды, и Адриан с наслаждением погружался в гипнотизирующий океан ее синих глаз.       — Я тоже доверяю тебе, — хрипло прошептала Маринетт и в свою очередь наклонилась, чтобы пылко поцеловать его. — Я люблю тебя, Адриан.       Этих слов было достаточно, чтобы пустить электрический разряд по позвоночнику Адриана, словно мощный поток вдруг прокатился по каждому позвонку, заставив его задрожать всем существом. На чистом инстинкте его руки обернулись вокруг талии и плеч Маринетт, прижимая ее к себе, а его рот обрушился на ее губы.       Маринетт издала короткое удивленное восклицание, быстро заглушенное, когда Адриан скользнул языком между ее зубов, чтобы пригласить ее язык разделить томный танец.       — Я люблю тебя, — прошептал он с задыхающимся вздохом, на мгновение оторвавшись от ее губ, чтобы затем снова поцеловать ее еще настойчивее.       Даже спустя всё это время признания в любви Маринетт всегда погружали Адриана в неописуемое состояние. Безумные удары сердца отдавались под черепом, будто тяжелый грохот барабана. Он поднял руки, взяв лицо Маринетт в ладони. Оставив на мгновение ее язык, Адриан методично принялся за розовую плоть нежных губ, наслаждаясь их вкусом — таким знакомым и, однако, по-прежнему таким завораживающим. Горячие поцелуи Адриана вырывали у Маринетт мелодичные стоны удовольствия, и она радостно отвечала с не меньшим жаром.       В течение долгих минут тишина, царившая в крошечном парке, где они нашли убежище, прерывалась только томными вздохами, и их губы были соединены, как и их сердца.       Однако в конце концов они отстранились друг от друга; их прерывистое дыхание смешивалось, а сердца бешено колотились. Слегка охрипшим от жарких поцелуев голосом Маринетт с сожалением заметила, что они слишком долго отсутствуют в лицее и им пора возвращаться. И хотя сердце вопило, что лицей, уроки и даже весь мир ничего не значат по сравнению со сладостными мгновениями наедине с Маринетт, Адриан покорно согласился. Он оставил на приоткрытых губах Маринетт последний целомудренный поцелуй и, встав, протянул ей руку, чтобы помочь подняться.       Они быстро вернулись в лицей, незаметно проскользнув посреди одноклассников, которые еще обсуждали появление метеорита и предполагаемую новую героиню. Лилы, как ни странно, не наблюдалось, и остаток дня прошел без новых происшествий.       День был настолько богат событиями и эмоциями, что к вечеру Адриан был абсолютно вымотан. Он едва обратил внимание на Натали, когда та зачитала ему сводку расписания на предстоящие дни, и моментально проглотил еду, чтобы скрыться в своей комнате и рухнуть на кровать.       Адриан почти сразу провалился в сон без сновидений, а на следующее утро проснулся от пронзительного звука будильника с ощущением, будто закрыл глаза лишь на несколько минут. Он поднялся, испустив глубочайший вздох, и принялся готовиться к учебному дню, горячо надеясь, что он окажется спокойнее, чем предыдущий.       Почти полчаса спустя, когда Адриан проходил мимо кабинета отца, его внимание вдруг привлек разозленный голос Габриэля Агреста. Адриан быстро заглянул в комнату и то, что он там увидел, едва не заставило его вскрикнуть от удивления.       Метая громы и молнии, отец разговаривал по телефону, и его собеседник, похоже, не мог предоставить удовлетворительные ответы. Но холодный гнев Габриэля Агреста был обычным делом, и вовсе не это насторожило Адриана.       Нет, что его поразило, так это явно древнее сочинение на столе, и еще более удивительно — встроенный в стену сейф, о котором он до сих пор не подозревал.       Хотя Адриан был воспитан в строгом уважении к личной жизни ближнего, он всегда был любопытен, и присутствие в доме, который он знал наизусть, неожиданного элемента разжигало его природное любопытство. Когда отец закончил телефонный разговор, Адриан спрятался за одной из мраморных колонн, окаймляющих просторный вестибюль. Из этого тайника открывался идеальный вид на комнату, и он прекрасно видел, как отец аккуратно взял книгу со стола и убрал ее в сейф, который затем спрятал, повернув украшавший стену громадный портрет жены. Снаружи теперь невозможно было догадаться, что за гигантской картиной что-то скрывается.       Вернув портрет на место, Габриэль Агрест развернулся, чтобы покинуть комнату. Как только эхо шагов отца затихло в коридорах, Адриан бросился в кабинет и в свою очередь передвинул портрет матери.       Однако Адриан не обладал талантами взломщика, и у него не было ни малейших представлений, как добраться до содержимого сейфа. Использовать свою силу, чтобы уничтожить бронированную дверцу, казалось ему более чем опасным — и по риску быть застуканным, и по возможности нечаянно уничтожить один из находившихся там предметов. Неожиданную и ценную помощь предложил Плагг.       Он просочился сквозь металлическую дверь, и та с тихим щелчком открылась.       — Вот и всё, — гордо заявил Плагг, когда Адриан протянул руки к привлекшей его внимание книге.       Рассеянно пролистывая страницы, он размышлял, что могло быть в этом сочинении настолько ценного, чтобы отец хранил его с такими предосторожностями. Оно явно было древним, дорогостоящим и заполнено не поддающимися расшифровке письменами, которые, возможно, представляли собой язык древних эпох.       Разочарованный Адриан собирался положить книгу обратно, когда одна из иллюстраций заставила его подпрыгнуть. Упорные поиски Нино и Альи до сих пор нисколько не помогали раскрыть личность Бражника, но детальные отчеты, которые они предоставляли друзьям, позволяли идентифицировать героя.       И человек в черепашьем панцире, нарисованный на хрупком бумажном листе, несомненно, был именно супергероем.       Дрожащим пальцем Адриан переворачивал страницы, обнаруживая других персонажей — гораздо более знакомых. Каждая гравюра, которую он открывал, представляла носителя камня чудес другой эпохи.       Вольпина. Ледибаг. Черный Кот.       Бражник.