Охота на Бражника

      Черный Кот с трудом сглотнул, в горле внезапно пересохло.       Очень, очень неприятно пересохло.       Как он мог совершить такую ошибку? Черный Кот не должен был знать о существовании подобного устройства. Только члены семьи Агрест и их близкие были в курсе существования этой системы. Даже Маринетт не знала, что его дом защищен, словно закованная в металл крепость.       — О, ну я просто предположил, что дом таких размеров наверняка снабжен охранной системой, — оправдался Черный Кот, искренне надеясь, что ему удалось убрать из голоса лихорадочность, и с нервным смешком заключил: — Как удачно, что я правильно угадал.       Отец бросил на него скептичный взгляд, тяжелый, как свинец. Но, к счастью, решил не углубляться в вопрос, отвернувшись от него, чтобы сосредоточить внимание на консоли управления системой защиты.       Все собрались вокруг экрана наблюдения посмотреть на приближение армии Жакади. Несчастные, контролируемые злодеем, всем своим весом кидались на колоссальную решетку, закрывавшую вход в особняк — будто людской прилив, с поразительной силой разбивающийся о металлическую изгородь. Океан из мужчин и женщин отступал, только чтобы врезаться с новой силой, заставляя петли глухо скрежетать, и в итоге те с жутким звуком разрывающегося металла поддались.       Испуганные Ледибаг и Черный Кот беспомощно смотрели, как толпа хлынула во двор.       — Адриан! — вдруг воскликнул Габриэль Агрест, и Черный Кот подпрыгнул. — Мой сын в опасности!       — Я схожу убедиться, что всё в порядке, — тут же ответила Ледибаг — хоть она и знала, что Адриана в данный момент нет в комнате, о бедняге Нино она беспокоилась не меньше.       Если существа, контролируемые Жакади, ворвутся в комнату, он не сможет защититься. Натали протянула ей пульт дистанционного управления, позволяющий беспрепятственно пройти через бронированные двери, и Ледибаг поспешно выбралась из окна. Тем временем Черный Кот бросил подозрительный взгляд на Габриэля, который продолжал невозмутимо смотреть на экран системы наблюдения. Возможно ли, что его суровый отец искренне беспокоился за него? Или же его занимало только то, какое влияние могло оказать нападение на его карьеру? Черный Кот всем сердцем надеялся, что первый вариант ближе к истине.       Секунды неумолимо протекали, подчиняющаяся Жакади орда проникала всё дальше вглубь особняка, и Черный Кот понял, что если не попытается нейтрализовать хотя бы некоторых, численность противников скоро поглотит их.       — Мне надо туда, — бросил он отцу и его ассистентке. — А вы не выходите из комнаты!       — Я никому не позволяю указывать мне, что делать, — сухо парировал Габриэль, гордо вскинув подбородок.       — Я прошу вас лишь проявить минимум здравого смысла! — раздраженно произнес Черный Кот. — Оставайтесь здесь в безопасности, мы с Ледибаг займемся остальным!       Он ожидал, что отец ответит что-нибудь резкое, но к его большому удивлению, тот лишь кивнул, едва заметно улыбнувшись.       — У вас есть характер. Мне это нравится, — заметил он и взмахом руки отпустил героя: — Идите.       Черный Кот подавил желание закатить глаза и выскочил через окно, чтобы попытаться затормозить человеческий прилив, накативший на особняк.       Ледибаг и Черный Кот изо всех сил сражались, отчаянно надеясь замедлить обрушившуюся на них армию. Герои были гораздо сильнее, быстрее и ловчее каждого из нападавших, но у тех было преимущество в численности, и они обрушивались волна за волной, словно пытались утопить их в своей массе.       Наконец, героям удалось выбраться из кишащей толпы, и они устремились к кабинету. Сердце Черного Кота пропустило удар, когда он увидел выломанные двери, и чуть не вырвалось из груди, когда он понял, что отец исчез.       Жакади достиг своей цели.       Черного Кота едва не поглотил приступ паники, но Ледибаг крепко схватила его за руку, не дав нарасти волне тревоги.       — Студия! — воскликнула она, возвращая его к действительности. — Злодей хотел привести месье Агреста на площадку передачи, они наверняка там.       Черный Кот энергично кивнул, и они бросились к телевизионным студиям, в которых всё началось.       Всего несколько минут спустя они зашли в огромное помещение, где проходила запись передачи, во время которой жестоко унизили несчастного гипнотизера. Жакади теперь гордо возвышался в центре сцены, рядом с ним Горилла крепко держал Габриэля Агреста в мощных руках.       — Жак сказал… ты мотылек, — радостно заявил злодей, бросив одну из карт прямо в грудь заложника.       Тот принялся хлопать руками, словно крыльями, издавая нелепые звуки и кружась по сцене. Жакади с удовлетворенной усмешкой проследил за ним взглядом и повернулся к камере.       — Смотрите, как легендарный Габриэль Агрест склоняется перед моей волей, — воскликнул он с безумным блеском в выпученных глазах.       — Моя Леди… — напряженно прошептал Черный Кот, не в силах оторвать испуганный взгляд от разворачивавшегося перед ним зрелища.       — Знаю, Котенок, — тем же тоном ответила она. — Мы спасем его, — она глубоко вздохнула и крикнула: — Талисман Удачи!       Облако искр закружилось над ее головой и уступило место йо-йо.       Простому йо-йо.       Ледибаг озадачилась, какая от него польза, если у нее уже есть точно такое же оружие, а потом, увидев, как Жакади, злобно ухмыляясь, поворачивается к ним, быстро прицепила йо-йо на бедро и бросилась на противника.       Тот взмахнул в сторону героев множеством карт, но Черный Кот встал на пути, действуя жезлом с таким мастерством, что ему удалось отбить все опасные картонки. Ледибаг попыталась воспользоваться брешью в защите противника, чтобы запустить в него волшебное йо-йо, но тот отреагировал с поразительной скоростью.       — Жак сказал… твое йо-йо бесполезно! — крикнул он, бросая карту.       И леска тут же порвалась.       Пораженная Ледибаг смотрела, как йо-йо бесполезно покатилось по полу.       Она была разоружена.       Воспользовавшись ее смятением, Жакади снова повернулся к Габриэлю Агресту.       — Жак сказал… ты самолет, и тебе пора взлетать, — воскликнул он, бросив новую карту.       Вскрикнув от ужаса, Черный Кот смотрел, как его отец раскинул руки в стороны и, имитируя звук мотора, устремился к ближайшей лестничной площадке. Он собирался броситься следом, но Ледибаг удержала его за локоть:       — Черный Кот!       — Я должен его спасти, — умоляюще ответил он.       — Если нам удастся победить Жакади, мы разрушим колдовство, — ответила Ледибаг, встревоженно глядя на него. — Я лишилась оружия, Котенок. Мне не справиться без твоей помощи.       Черный Кот прикусил губу, внутренне разрываясь на две части. Кому помочь в первую очередь? Отцу? Напарнице? Здравый смысл быстро выиграл. Ледибаг была права. Она тоже подвергалась серьезной опасности, если он оставит ее безоружную наедине с противником, тогда как, если им удастся избавиться от Жакади, отец будет спасен.       Раскрутив жезл, он встал рядом с Ледибаг, и его зеленые глаза сверкнули энергичной решимостью. Герои устремились к Жакади, отбивая его карты или уклоняясь от них. К счастью, Горилла, похоже, был не способен хоть на какую-то инициативу, и всё это время стоял у края сцены, не собираясь вмешиваться.       Но хотя Жакади был слишком занят, чтобы отдавать новые приказы телохранителю, он и в одиночку представлял собой немалую угрозу. Ему удавалось чудесным образом опережать действия героев и оставаться вне досягаемости их ударов. Ледибаг яростно стиснула зубы. Он прекрасно знал, что она лишена волшебного йо-йо, и умудрялся держаться достаточно далеко от нее, чтобы она не могла достать его руками.       Если только не…       В ее мозгу вдруг словно что-то щелкнуло.       Она быстро поднесла руку к бедру, схватив второе йо-йо, несколько минут назад созданное ее силой, и энергичным движением запястья отправила его прямо в челюсть злодею. Не ожидавший атаки, тот не успел увернуться, и его пальцы выпустили колоду карт.       Черный Кот тут же воспользовался возможностью.       — Катаклизм! — крикнул он, с вытянутой рукой бросаясь к предмету.       В мгновение ока всё было закончено.       Пока колода карт уничтожалась, Ледибаг забросила в воздух второе йо-йо, чтобы восстановить свое магическое оружие. Сверхъестественное восстановление успешно свершилось в мгновение ока, позволив героине очистить вылетевшую из уничтоженной колоды акуму.       Как только Ледибаг закончила, Черный Кот поспешно развернулся.       Со сдавленным от беспокойства горлом и бешено колотящимся сердцем, он поспешил на крышу, перепрыгивая через ступеньки, и распахнул дверь лестничной клетки. При виде представшей перед ним картины он слегка пошатнулся. Габриэль Агрест — явно в прекрасном состоянии — стоял, с сомнением оглядывая крыши столицы и, похоже, спрашивая себя, как он здесь оказался. Черному Коту пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы не завопить от радости.       С отцом всё было в порядке.       Черный Кот на мгновение оперся о дверной косяк, чувствуя, что ослабевшие ноги могут подвести его в любое мгновение. Ледибаг появилась рядом и, будто прочитав его суматошные мысли, широко улыбнулась, нежно сжав его плечо тонкими пальчиками. Ее глаза, смотревшие на него с беспокойством, приобрели синеву, более глубокую, чем небо летним вечером, и Черного Кота захлестнула волна признательности к напарнице. Помня о присутствии отца, он приложил немалые усилия, чтобы не кинуться на Ледибаг и изо всех сил прижать ее к сердцу. Вместо этого он просто послал ей полную благодарности улыбку, всем сердцем надеясь, что она всё поймет.       Они приблизились к Габриэлю Агресту, который, услышав звук шагов, повернулся к ним.       — Что ж, похоже, мы спасли вас, — хвастливо заявил Черный Кот, маскируя смятение, и небрежно протянул отцу руку. — Можете не благодарить, мы просто выполняли свою работу.       Дизайнер уставился на них с нечитаемым выражением, и Черный Кот с опасением задумался, не перегнул ли палку. Одной из самых неприятных вещей для его отца было оказаться перед кем-либо в долгу. Как и делать что-то по принуждению. Под внешним спокойствием он, должно быть, внутри кипел от ярости.       Но, к великому удивлению героев, суровые губы Габриэля Агреста едва заметно растянулись в чем-то поразительно похожем на улыбку.       Он взял протянутую руку Черного Кота, с благодарностью сжав ее. Герой онемел от удивления. Он ожидал, что отец пустится в одну из своих презрительных тирад, на которые был мастер, высокомерно возразит, что он ничего им не должен, уйдет, не обращая на них внимания… всего, кроме дружеского рукопожатия.       Растерявшись, Черный Кот не сразу понял, что пронзительный взгляд отца направлен на его пальцы. Он быстро высвободился — так естественно, как мог, — однако не смог проигнорировать пробежавшую по позвоночнику неприятную дрожь. Он хотел бы, чтобы это оказалось лишь плодом воображения, но был почти уверен, что изучающий взгляд Габриэля Агреста, задержался дольше, чем нужно, на его кольце.       Черный Кот тряхнул головой, приводя мысли в порядок, пока Ледибаг в свою очередь пожимала руку дизайнеру, после чего любезно проводила его к лестничной клетке. Возможно, взгляд отца ничего не значил. Наверное, ему было просто любопытно увидеть такое украшение на пальце супергероя. Или, возможно, он узнал предмет, поскольку видел его прежде в священной книге.       Настойчивый писк кольца быстро вернул Черного Кота в реальность. Ему лучше не задерживаться на этой крыше, слишком открытой нескромным взглядам, чтобы спокойно снять трансформацию.       — Надо идти, — заметила Ледибаг, когда ее камень чудес в свою очередь начал пищать.       Герои прыгали с крыши на крышу, пока не нашли спокойную улочку, где могли спокойно снять трансформацию. После чего поспешили накормить печеньем и сыром голодных квами. Им необходимо было, чтобы Плагг и Тикки как можно быстрее снова трансформировали их, чтобы незаметно вернуться по домам, откуда не должны были исчезать. Каждая прошедшая минута представляла дополнительную опасность, что их выходка обнаружится, и напряжение ощущалось физически. Маринетт совершенно не хотелось, чтобы родители подумали, будто она способна предать их доверие. А Адриан не стремился быть сурово наказанным за то, что сбежал из комнаты прямо во время нападения суперзлодея. Он не осмеливался даже представить, какие санкции способен наложить на него отец, если узнает, что сын не подчинился его приказу в столь опасной ситуации.       Пока Тикки и Плагг спокойно восстанавливали силы, Маринетт наклонилась к Адриану.       — Всё хорошо? — спросила она, озабоченная его молчанием, тянувшимся с тех пор, как они покинули крышу телестудий.       — У меня? — воскликнул Адриан, подпрыгнув. — Да, я… Я хотел поблагодарить тебя, на самом деле. За сегодня, — уточнил он, когда Маринетт заинтригованно приподняла бровь. — Я знаю, мой отец… Ну, у нас с отцом вряд ли есть то, что можно назвать хорошими отношениями, да даже просто нормальными отношениями, но… Но он правда мне дорог, — продолжил он, яростно моргая в попытке сдержать навернувшиеся на глаза слезы.       Слезы облегчения, страха, радости, разочарования… Слишком многих эмоций, которые только и ждали, чтобы выплеснуться.       — С тех пор, как моя мать… С тех пор, как она… Короче, он мой единственный родной человек, понимаешь? — продолжил Адриан, прочистив горло и потихоньку успокаиваясь. — Так что… спасибо. Спасибо. Без тебя я наверняка не смог бы его спасти.       Мгновение Маринетт смотрела на него, ничего не говоря. Горло так сжало, что она не была уверена, что может доверять голосу, и одновременно она не знала, что тут можно ответить. То, насколько Адриан любил отца и насколько мало был вознагражден за свою безмерную любовь, буквально разбивало ей сердце, заставляя дрожать, прерывая дыхание и вызывая слезы.       Она терпеть не могла видеть Адриана таким.       И в это мгновение она ненавидела Габриэля Агреста за то, что он так терзал сына — намеренно или нет. Нет никаких извинений подобному равнодушию.       Она протянула руки к Адриану, так неожиданно стиснув его в объятиях, что у Адриана перехватило дыхание.       — Вау, моя Леди, тебе так хочется, чтобы я умер от удушья? — спросил он с тихим смешком.       — Глупый Кот, — ответила она, изо всех сил прижимая его к сердцу.       — Твой глупый Кот, — добавил он с улыбкой, которую она почувствовала на своей шее.       Адриану стало гораздо легче, словно с его плеч, наконец, сняли тяжелый груз. С отцом всё в порядке. Маринетт с ним. Мучительный день закончился гораздо лучше, чем он смел надеяться всего час назад.       — Я думала, спустя столько времени нет нужды уточнять, — проворчала Маринетт.       — Уточнений никогда не бывает достаточно, моя Леди, — парировал Адриан, рассмеявшись и отстранившись ровно настолько, чтобы поцеловать ее в лоб, и с наслаждением повторил: — Моя Леди.       — Мой Котенок, — со смехом ответила она.       — Так гораздо лучше, — Адриан наклонился, чтобы захватить ее восхитительные губы своими.       Мгновение Маринетт размышляла, не заметить ли ему, что, если у нее будет занят рот, некоторое время он не сможет слышать «мой Котенок», но быстро передумала. Тем быстрее, что его язык прокладывал себе путь меж ее зубов, сладострастно приглашая ее язык к страстному танцу.       Дразнить Адриана, конечно, было интересным времяпровождением, но целовать его — определенно, гораздо более приятным.       Минуты протекали с поразительной скоростью, и вскоре Тикки и Плагг восстановили силы. Герои трансформировались, после чего Черный Кот наклонился, оставив на губах Ледибаг легкий поцелуй.       — Что ж, увидимся в школе, — с нежной улыбкой произнес он.       — Да, — радостно согласилась она. — До завтра!       Несколько мгновений спустя Адриан вернулся в свою громадную комнату. Задумавшись, он стоял перед гигантским окном, пока Плагг поглощал впечатляющую пирамиду камамбера.       Несмотря на восхитительные мгновения, проведенные с Маринетт, Адриан по-прежнему был охвачен мешаниной эмоций. Они следовали одна за другой, опустошая его и лишая способности размышлять. Слишком много мыслей вертелось в голове — словно носимые бурным ветром, они кружились, сталкивались, так что Адриану уже не удавалось их разделить.       Он, несомненно, был счастлив, что его отец цел и невредим. Счастлив и успокоен. Охвативший его ледяной ужас, когда Габриэль Агрест попал под удар Жакади, жестоко вгрызался до самых костей, и Адриан только-только начал осознавать, что кошмар остался позади.       Но к своему стыду, он также испытывал нечто вроде облегчения от того, что злодей напал на отца. Это заглушало ядовитый голосок, несколько дней не перестававший нашептывать, что священная книга, возможно, не единственный предмет, связанный с камнями чудес, находящийся во власти отца. Адриан отчаянно пытался убедить себя, что, если бы Габриэль Агрест был Бражником, он конечно же никогда не поставил бы себя в столь опасное положение.       Звук открываемой двери заставил Адриана подпрыгнуть, вырывая из неспокойных мыслей.       Плагг поспешил спрятаться в одном из многочисленных тайников в громадной комнате, а Адриан развернулся, чтобы встретить вошедшего, и едва сдержал удивленное восклицание.       Перед ним стоял отец.       Адриан пораженно смотрел, как тот медленно приближается. У отца не было привычки вот так приходить к нему в комнату. Обычно, когда Габриэль Агрест хотел что-то сказать сыну, он холодно вызывал его в кабинет, будто одного из своих многочисленных служащих, а, закончив, отсылал его с не меньшим безразличием.       Он никогда не приходил в его комнату.       Адриан сглотнул, не представляя, чего ждать, но опасаясь худшего. Вероятно, отец собирался отругать его за безрассудное поведение. Адриан не только носился по улицам, прекрасно зная, что там бродит злодей в поисках невинных жертв для своей армии, но еще и позволил себе возражать отцу, причем на глазах у Ледибаг.       Нетерпимый Габриэль Агрест наверняка никогда не спустит подобную дерзость.       Когда отец остановился перед ним, Адриан замер, смиренно ожидая жесткого выговора.       А потом без малейшего предупреждения, позволившего бы Адриану подготовиться, отец наклонился и сгреб его в объятия.       Сказать, что Адриан был поражен странным порывом отца, было бы жалким описанием разом обрушившихся на него чувств. Он был ошеломлен, оглушен. Парализован изумлением. Сознание внезапно опустело, за исключением испуганного голоска, вопившего, что он даже не помнит, когда этот человек в последний раз обнимал его. Это невозможно. Подобные отцовские объятия случались только в самых безумных его мечтах — тех, в которых мама была еще жива и в которых отец говорил ему, как сильно его любит. Это было нереально.       Однако он определенно чувствовал тепло рук отца на своих плечах.       Он определенно слышал его ритмичное дыхание, когда отец прижимал его к себе.       Закрыв глаза, словно боясь разрушить это хрупкое мгновение, Адриан в свою очередь поднял руки, чтобы обнять отца.       Он едва осмеливался верить.       Отец обнимал его. Отец беспокоился за него. Отец дорожил им.       Это было неожиданно.       Чудесно.       Не говоря ни слова, Габриэль выпрямился, положив конец чудесному объятию. Мгновение он с легкой улыбкой смотрел сыну в лицо. А потом его взгляд опустился на ладонь Адриана, всё еще лежавшую на его руке.       И всё рухнуло.       Адриан почувствовал, как рука отца под его пальцами вдруг напряглась.       — Я никогда не замечал, что ты носишь кольцо… — медленно произнес он.       Удивленный резкостью тона, Адриан поднял на отца взгляд и почувствовал, как внутренности леденеют от ужаса. Лицо Габриэля Агреста окаменело, а взгляд, направленный на камень чудес, стал твердым, как сталь.       Он осторожно протянул пальцы к руке Адриана, на которой тот носил кольцо, и поднял ее к глазам. Адриан позволил ему, не в состоянии реагировать — словно добыча, загипнотизированная угрожающими зрачками хищника. Он не мог даже дышать, и только сильное жжение в легких заставило, наконец, втянуть спасительный воздух, процарапавший его пересохшее горло тысячью иголок.       Ледяной, почти ненавидящий взгляд отца по-прежнему не отрывался от кольца. Его пальцы, словно когти, сжались вокруг запястья Адриана, готовые в любое мгновение завладеть камнем чудес.       Адриана будто встряхнуло электрошоком, и он резко вырвал ладонь из хватки отца, инстинктивно отступив на шаг.       Атмосфера была так пропитана враждебностью, что Адриану казалось, будто воздух вокруг него потрескивает. Отец протянул к нему руку, но потом позволил ей упасть.       Габриэль Агрест бросил более холодный, чем когда-либо, взгляд на кольцо сына, после чего развернулся и быстрым шагом вышел из комнаты.       Адриан в ужасе смотрел, как за ним закрылась дверь.       Паникующее сознание кричало бежать, бежать как можно быстрее и как можно дальше.       Он знает, с отчаянием понял Адриан.       Он знает всё.       И он опасен.