Охота на Бражника

      У Адриана возникло кошмарное впечатление, будто его сердце застыло, перестав биться, точно его сковало холоднейшим и ужаснейшим льдом.       Нет.       Нет, нет, нет, нет.       Невозможно.       Бражник снова нанес удар.       Бражник.       Его собственный отец.       Которого явно больше интересовали драгоценные камни чудес, чем безопасность — жизнь — собственного сына.       Адриану хотелось закричать. Вопить от отчаяния, пока в легких не останется ни глотка воздуха, пока не сорвет голосовые связки, пока не истощит последние силы в океане отчаяния. А потом упасть на пол бесформенной массой боли и страдания и подождать, пока время, может быть, смягчит открытые раны.       Его отец.       Нет.       Как он мог так поступить?       Что за цель он преследовал, которая стоила бы того, чтобы пожертвовать единственным сыном? Оглушенный ужасным открытием, Адриан переживал настоящий кошмар наяву.       Новый раскат внезапно вернул Адриана к реальности, с жестокой настойчивостью напоминая ему, что он не мог позволить себе оставаться здесь. Париж нуждался в нем. Ледибаг нуждалась в нем. Он не мог подвести их.       С разорванным в клочья сердцем он повернулся к своему квами.       — Плагг, трансформируй меня, — глухо произнес Адриан и закрыл глаза, когда его окутало знакомое зеленое сияние.       Став Черным Котом, он машинально посмотрел на кольцо. Столь желаемый отцом предмет. Он чувствовал тошноту, а мигрень стала такой сильной, что ему было бы не так больно, если бы кто-нибудь разрубил ему череп топором.       Отец…       Нет. Сейчас не время. Каждая проведенная здесь секунда была лишней секундой, когда Ледибаг приходилось сражаться в одиночку.       Он тряхнул головой, пытаясь привести хаотичные мысли в относительный порядок, и выпрыгнул в одно из окон.       Шум, привлекший внимание Черного Кота, был таким громким, что его источник не мог быть далеко, и он быстро выяснил причину. В соседнем парке рассерженный продавец мороженого попал во власть Бражника — его отца — и теперь нападал на невинных прохожих, которым не повезло оказаться поблизости.       Странный костюм в розовые и бежевые полосы и закрывавшая лицо пурпурная маска выдавали в вопящем от ярости мужчине жертву акуманизации. Ложка для мороженого, засунутая в карман на груди, немедленно привлекла внимание Черного Кота — порожденный опытом инстинкт подсказал, что акума наверняка в этом с виду безобидном предмете. Кот окинул взглядом противника в поисках указания, детали, чего угодно, что могло бы помочь как можно быстрее разделаться с ним.       Над предплечьями нового злодея располагалась странная металлическая труба, с помощью которой он швырял шарики мороженого, плотность которых регулировал по своему желанию. Если некоторые из них казались безобидными и легкими снежками тихонько разбивались о пораженных парижан, другие, напротив, образовывали замороженный сгусток — твердый как металл и производящий не меньшие разрушений, чем небольшое пушечное ядро.       Опасные и потенциально смертельные пушечные ядра.       Черному Коту пришлось остановиться — голова закружилась, а желудок скрутил приступ тошноты. Отец знал, какому риску подвергала его геройская деятельность — это точно. Он знал. И всё равно продолжал насылать на город акум, создавать злодеев, одного сильнее другого — с полным презрением к тому, что могло случиться с Адрианом или его напарницей.       На периферии поля зрения Черного Кота мелькнула красная молния. Тонкий гибкий силуэт, прыгавший и крутившийся, изящно уклоняясь от атак противника. Ледибаг.       Она прибыла на место за несколько мгновений до напарника и начала сражаться, не дожидаясь его. Черный Кот яростно стиснул кулаки и устремился к ней, за мгновение преодолев последние метры.       — Извини за опоздание, — выдохнул он и снова бросился вперед, слегка втянув голову в плечи, чтобы избежать шариков мороженого, которыми злодей теперь стрелял в его направлении.       Нервно кусая губы, Ледибаг бросила на него быстрый взгляд.       Нападение произошло слишком рано. Слишком, слишком рано.       Она по-прежнему не знала, что так расстраивало Адриана в последние дни, и теперь горько жалела, что не смогла поговорить с ним до появления этого несвоевременного злодея. Даже если только для того, чтобы убедиться: они всё еще в состоянии исполнять свои обязанности с необходимой четкостью. То, что Адриан игнорирует ее — это одно. Но если так же будет вести себя Черный Кот, последствия будут совершенно иными. Черный Кот был ее напарником. Союзником. Самой верной поддержкой.       Незаменимым членом их неразделимого дуэта.       Если герои не смогут сражаться в идеальной гармонии, они не только не смогут выполнить свою миссию, но и рискуют оказаться в серьезной опасности. И к несчастью, теперь придется выпутываться без необходимого разговора, к которому так стремилась Ледибаг. Ситуация, конечно, не была безнадежной — пока еще нет, — но от этого не становилась менее опасной, и агрессивный противник нисколько не способствовал началу переговоров.       Сжав челюсти, Ледибаг прыгнула в сторону злодея.       Она должна сражаться. Изо всех сил.       Забыть вопросы насчет Адриана, беспокойства насчет Черного Кота.       Постараться не обращать внимания на свое разорванное в клочья сердце.       Отрицать острую боль, разливавшуюся в груди каждый раз, когда мысли обращались на парня, составлявшего центр ее вселенной.       Она не могла ничего, кроме как ринуться в битву и надеяться, что всё пройдет наилучшим образом.       Вопросы — потом.       Всё прошло так плохо, как только можно — или почти.       Как и боялась Ледибаг, великолепная согласованность, обычно составлявшая успех их блестящего дуэта, стала лишь бледным воспоминанием. Герои сражались с противником одновременно, но не вместе.       Разница была критической.       Ледибаг и Черный Кот годами сражались бок о бок, и бесчисленные битвы породили между ними связь, которая выходила далеко за рамки слов, дополняемая доверием и безупречным взаимопониманием. Они понимали друг друга с одного взгляда, с единственного слова, с легкого жеста — так хорошо, что в пылу битвы им едва приходилось сосредотачиваться. Будто два существа, управляемые одним разумом, их тела двигались инстинктивно в тщательно синхронизированном танце.       Но не сегодня.       Движения, которые прежде были совершенно естественны, теперь не давались им, и герои с трудом действовали сообща. Особенно Черный Кот был рассеян и, казалось, не замечал знаков напарницы, пытавшейся синхронизировать их действия. Когда она мотала подбородком, чтобы он передвинулся вправо, он пропускал ее сигнал и перемещался влево или продолжал двигаться прямо. Даже когда, отчаявшись, Ледибаг принялась прямо кричать ему указания, Черный Кот реагировал с запозданием, постоянно едва-едва избегая катастрофы.       Никогда он не сталкивался с такими трудностями.       Двигаться.       Думать.       Уклоняться.       Снова двигаться.       Малейшее действие требовало от него невероятной энергии — сражение едва началось, а он уже достиг предела своих скудных ресурсов.       Черный Кот дорого платил за последствия очевидного недосыпа и невыразимого стресса. Обычно грациозные и легкие движения сегодня были менее точными, более тяжелыми, а прежние молниеносные рефлексы стали лишь бледным воспоминанием.       Словно он оказался в плену собственного пространства-времени, где гравитация была тяжелее, кислород разреженнее, а малейший жест стоил такой безумной энергии, что он чудом не падал от изнеможения. Дыхание стало прерывистым, и множество случаев, когда он едва не спотыкался, должны были показать, что ноги стоят далеко не твердо. Однако, игнорируя мигающие в мозгу многочисленные сигналы тревоги, Черный Кот настойчиво продолжал сражаться.       К несчастью, неуверенные движения и замедленные рефлексы, были не единственными последствиями разрушительного недосыпа. Помимо явных физических проявлений многочисленные бессонницы мешали еще и четко мыслить.       Думать.       Быстро анализировать ситуацию.       Понять: то, что он принимал за железную волю, было лишь пустой одержимостью, последним отчаянным порывом сознания, чтобы спрятаться от реальности.       Он не сражался. Он тонул телом и душой.       Не замечая, что встревоженная его поведением Ледибаг увеличивает риски, чтобы обезопасить его.       Черный Кот отказывался признавать, но он явно был не в том состоянии, чтобы сражаться, и нехватка ясности сознания могла стоить ему очень дорого. Ему и той, кого он так стремился защитить.       Злодей же вдобавок становился всё более агрессивным.       Когда герои только появились, его атаки главным образом состояли в разбрасывании невинных шариков мороженого с ароматом шоколада, ванили или разнообразных фруктов. Мороженщик без различия кидался в прохожих и героев снежными снарядами, предназначением которых было скорее задержать, чем подвергнуть настоящей угрозе. Они могли замедлить, временно ослепить, сбить с пути, но не серьезно ранить. Конечно, акуманизированный быстро продемонстрировал, что без труда мог создать и более разрушительные снаряды, но поначалу направлял их на здания, машины и другие неодушевленные предметы.       Теперь поведение злодея кардинально изменилось.       Он сосредоточился исключительно на Черном Коте и Ледибаг, которых атаковал уже не безобидными шариками, по плотности похожими на снег.       Нет, напротив.       Снаряды, которые он теперь швырял прямо в героев, были твердыми, как металл, и смертельными, как пушечные ядра.       Они со свистом разрезали воздух и с оглушительным грохотом падали через десяток метров, сопровождаемые довольным смехом злодея, гордого своей разрушительной деятельностью. До сих пор они, к счастью, никого не задели, но окрестности парка понемногу превратились в поле дымящихся руин, и не было никаких сомнений, что, если опасный снаряд в кого-нибудь попадет, у него не будет шансов остаться невредимым. А то и живым.       Необходимо было срочно остановить злодея, но тот не только был опасен, к нему было сложно приблизиться. На беду героев, их противник мог создавать тяжелые ядра мороженого с помощью одной из труб, поднимающихся над его руками, или при необходимости обеими одновременно. Он без всякого труда нацеливался на Ледибаг, одновременно держа на расстоянии Черного Кота, и недостаток согласованности героев только упрощал ему задачу.       Битва длилась долго.       Слишком, слишком долго.       Черный Кот чувствовал тяжесть в голове, а истощение понемногу парализовывало мышцы. Двигаться становилось пыткой, дышать — мучением, но он упорно продолжал отрицать очевидное. Он должен был сражаться. Победить врагов. Защитить Ледибаг. Найти способ ускользнуть от отца. Защитить Ледибаг. Защитить Маринетт.       Сражаться.       Еще.       От очередного неловкого приземления Черный Кот едва не потерял равновесие, и ему удалось удержаться, только не слишком грациозно опершись на жезл, который в этот момент, к счастью, держал в руке. Сжав зубы, чтобы сдержать ругательство, он выпрямился и снова ринулся на противника, игнорируя отчаянные знаки Ледибаг, пытавшейся привлечь его внимание.       Черный Кот видел лишь торжествующую улыбку злодея и металлические отблески труб, украшавших его руки, словно угрожающие жерла пушек. В эти мгновения, когда он должен был сосредоточиться только на битве, ему вдруг вспомнились расследования Альи. Черный Кот знал, что Бражник общается со своими жертвами во время атак. Доказанный факт, много раз подтверждавшийся во время расследования. И сейчас Черный Кот с глубочайшим отчаянием, окрашенным ужасом, спрашивал себя, действительно ли Бражник находится на связи с опасным злодеем.       Говорил ли отец с ним в этот момент?       Нашептывал ли ему тщательно целиться? Не промахнуться?       Требовал ли сбить Черного Кота на полном ходу, наплевав на то, что с ним могло произойти?       И он ли приказал приготовить смертельные ядра вместо безобидных шариков ароматизированного снега? Отец в самом деле стремился любой ценой завладеть камнями чудес? Даже если ранит своего сына или девушку, которую тот любит? Даже если убьет их?       Пьяный от ярости и отчаяния, Черный Кот со всех ног мчался через парк, наскакивая на противника, прыгая, порой спотыкаясь, поднимаясь, чтобы снова бежать, ни на мгновение не переставая искать брешь для атаки, чтобы положить конец мучительному бою. Его сознание было слишком затуманено, чтобы понять, что злодей время от времени бросал на него злобные, но в то же время торжествующие взгляды. Однако от Ледибаг этот тревожный факт не ускользнул. Злодей явно заметил слабость Черного Кота, и она ни секунды не сомневалась, что он ждал возможности поразить ее напарника.       Ударить быстро и сильно.       Не может быть и речи.       Не зная о тревоге напарницы, Черный Кот продолжал пытаться приблизиться к жертве Бражника на опасное расстояние, несмотря на неразумный риск, которому подвергал свое истощенное тело. Он должен был остановить врага. Остановить их. Этого человека и своего отца.       Вдруг, когда его ноги едва коснулись земли после рискованного прыжка, Черный Кот с дрожью ужаса понял, что совершил ужасную и, возможно, смертельную ошибку. Он оказался прямо на правой линии огня противника, который явно только этого и ждал, чтобы нанести удар. Словно в замедленной съемке Черный Кот отмечал всё происходящее, накладывающееся друг на друга.       Коварная улыбка, появившаяся на полном ненависти лице противника, когда тот вытянул руку в его сторону.       Легкое отклоняющееся движение, когда он начинал атаку.       Ледяной снаряд, вылетевший из трубы, словно из жуткой пасти чудовища.       Черный Кот пытался пошевелиться, но ноги вдруг сделались словно свинцовыми. Тело реагировало недостаточно быстро. Рефлексы были недостаточно молниеносны. Атака врага была слишком стремительной.       Оцепеневший мозг Черного Кота начал, наконец, снова работать, но только чтобы с неумолимой ясностью сообщить ему, что он ни за что не сумеет избежать ледяного шара, который в него запустил противник.       Ему не удастся уклониться — это точно.       Слишком поздно.       Черный Кот бессильно смотрел, как ледяной снаряд несется к нему на всей скорости, с глухим свистом разрывая воздух. Зеленые глаза расширились от ужаса, а время по-прежнему замедлялось вокруг.       Еще три метра до неизбежного удара.       Два.       Один.       БАМ.