Охота на Бражника

      Обратив взгляд к Габриэлю Агресту и Черному Коту, Ледибаг начала отступать к окну, через которое пришла.       — Я-я… Я вас оставлю, — пробормотала она, не желая оказаться лишней при трогательной встрече отца и сына. — Вам наверняка многое надо друг другу сказать.       — Мне многое надо сказать вам обоим, — ответил Габриэль, поворачиваясь к ней. Ледибаг открыла рот, чтобы ответить, и вздрогнула, когда раздался новый сигнал.       Последний, отделяющий ее от неминуемого снятия трансформации.       — Думаю, я действительно должна вас оставить, — напряженно возразила она.       — Если вы предпочитаете, чтобы наш разговор состоялся после того, как ваш квами восстановит силы, можете идти, — Габриэль ободряюще улыбнулся и на мгновение прервался, похоже, не зная, стоит ли продолжать, но в итоге добавил, бросив на нее острый взгляд: — Только знайте, что ваша тайна в безопасности со мной… Мадемуазель Дюпен-Чен.       Черный Кот удивленно вскрикнул, а Ледибаг резко застыла.       Мадемуазель.       Дюпен.       Чен.       Три слова.       Три простых слова, которые парализовали ее так, будто Габриэль произнес таинственное заклинание.       Он знал.       — Но что… Когда… Как… — пробормотал Черный Кот, тоже ошарашенный неожиданным разоблачением.       Он знал, что отец понял, кто прячется за маской Черного Кота.       Но что он раскрыл и личность Ледибаг?       — Я догадался с того момента, когда понял, что ты Черный Кот. Я не слепой, Адриан, — почти с упреком произнес Габриэль, и Кот слегка покраснел под маской. — Я знал, что вы встречаетесь, и параллели провести было легко. Сходство на самом деле поразительное.       Трансформация Кота спала, и он нервно почесал затылок. До сих пор отец держался настолько отстраненно, что Адриан никогда бы не подумал, что он может быть в курсе его личной жизни. Но, очевидно, он сильно недооценивал интерес отца.       Ледибаг, по-прежнему будто в плену странных чар, еще мгновение оставалась неподвижной, прежде чем, наконец, выйти из паралича. Взяв себя в руки, она хлопнула ладонью по лбу и подняла взгляд на Адриана. Покрасневшие герои обменялись коротким взглядом. Знание, что Габриэль Агрест так легко снял с них маски, стало жестоким ударом для их самолюбия.       — Хорошо… — слабо произнесла Ледибаг.       Отказавшись от споров, она вздохнула, смиряясь, и в свою очередь сняла трансформацию. Когда ее костюм окончательно исчез, она еще сильнее покраснела под внимательным взглядом Габриэля.       Снимать трансформацию перед напарником или лучшими друзьями — это одно.       А на глазах своего кумира и отца своего любимого — совсем другое.       Особенно после того, как они некоторое время были убеждены, что этот самый кумир является жестоким чудовищем с человеческим лицом. И тысячу раз проклинали его за то, что он превратил жизнь Адриана в ад на Земле.       Маринетт теперь чувствовала себя неловко и ужасно уязвимо. Мгновение Габриэль задумчиво рассматривал ее, и вдруг его взгляд стал холодным, как лед, когда он заметил Тикки. Избегая его ледяного взгляда, квами поспешно спряталась за спиной Маринетт, а потом сбежала в угол комнаты к Плаггу и маленькому синему шарику, на который до сих пор никто не обращал внимания.       Сжав челюсти, Габриэль проводил ее взглядом. Выражение гнева и отвращения многое говорило о неприязни, которую внушало ему всё, связанное с камнями чудес. Адриан с Маринетт недоуменно переглянулись, но прежде чем один из них успел открыть рот, Габриэль снова повернулся к ним.       — Хорошо, — произнес он, проведя длинными тонкими пальцами по лицу. — Я расскажу вам всё, что знаю.       Адриан с Маринетт слушали его, затаив дыхание, и Габриэль начал рассказ, стараясь не позволить голосу дрожать.       Всё началось несколько десятков лет назад.       Поскольку их родители были соседями и друзьями еще до их рождения, Лора и месье Кюбдэль знали друг друга, сколько помнили себя. Оба были единственным ребенком в семье, и вполне естественно всё детство провели вместе, как брат и сестра.       Неразлучные в юные годы, они вскоре открыли в себе любовь к истории и впоследствии выбрали один и тот же университет. Они так хорошо понимали друг друга, что со стороны представляли собой картину идеальной дружбы. К несчастью, с течением лет идиллическая картина начала давать трещины. Если чувства Лоры к другу детства были лишь искренней сестринской любовью, чувства месье Кюбдэля в итоге изменились.       Он влюбился в Лору.       Безумно.       Отчаянно.       Именно в это время в жизни Лоры появился Габриэль.       В ту эпоху студент-дизайнер, он сразу был очарован обворожительной девушкой с веселым смехом и твердым характером.       — Помню, как впервые увидел ее, — взгляд Габриэля потерялся в пространстве, созерцая то, что сейчас мог видеть только он. — Она просто говорила, но так была увлечена темой, что картина была завораживающей.       Грустная ностальгическая улыбка появилась на его тонких губах. Он продолжал смотреть в пустоту, словно говорил сам с собой.       — Она всегда была такой. Если что-то ее заинтересовывало, она всю себя посвящала этому. И она никогда не боялась показать свои чувства. Она смеялась, когда была счастлива, плакала, когда грустила, и не колебалась говорить мне обо всем, что чувствовала… Она была всем, чем не был я, — в голосе Габриэля ясно звучала боль. — Она была такой… живой.       У него перехватило горло, и он прервался.       Сглотнув, Адриан отвел глаза, заметив, что Маринетт сделала то же самое. Тоска Габриэля при упоминании жены была столь очевидной, что им казалось неприличным не предоставить ему немного уединения, чтобы взять себя в руки.       Пока он с преувеличенным вниманием разглядывал изящные украшения на потолке зала, Адриан нервно провел рукой по волосам.       Ситуация была сюрреалистичной.       Ему всё еще сложно было осознать, что его отец — такой холодный и отстраненный — раскрывал сейчас свою душу так искренне и глубоко, как не делал никогда. Адриана охватила мешанина ощущений: он был счастлив узнать, наконец, человека, прятавшегося под суровой маской Габриэля Агреста, и испытывал почти неловкость, видя, как тот оставляет всякую сдержанность, раскрывая целые пласты своей жизни.       Адриан был так взволнован, что, казалось, сердце вот-вот взорвется. Оно так тяжело и мощно билось, а его удары так отдавались в висках, что возникало ощущение, будто они разносятся по всей комнате.       Что касается Маринетт, ее щеки так покраснели, а взгляд так блестел, что Адриан был уверен, она испытывала те же противоречивые чувства.       Жажду узнать.       Страх показаться слишком нескромным.       Неловкость от сокровенного рассказа, который Габриэль, вероятно, предпочел бы навсегда сохранить только для себя.       Их внимание снова вернулось к Габриэлю, когда тот слегка кашлянул, давая знать, что готов продолжить историю.       Он был очарован Лорой и быстро обнаружил, что это влечение взаимно. Одно за другим, и вскоре молодые люди начали встречаться.       Месье Кюбдэль никогда не осмеливался признаться Лоре в своих чувствах, однако немедленно продемонстрировал враждебность к ее новому другу. Он ненавидел Габриэля и не отказывал себе в удовольствии дать ему это почувствовать при любой возможности. Враждебность быстро стала взаимной, Габриэль столь же плохо выносил агрессивные замечания соперника, как и его болезненную привязанность к Лоре.       — Думаю, он считал ее своей собственностью, — глаза Габриэля сверкнули гневом, который не смогли погасить прошедшие годы. — Он считал, она принадлежит ему. Но она не принадлежала ему. И мне не принадлежала. Лора не являлась ничьей собственностью и была свободна выбирать, с кем встречаться. Думаю, он так и не принял это.       Постоянная напряженность естественно повлияла на отношения между матерью Адриана и месье Кюбдэлем. Тот понемногу отдалился от подруги детства — настолько, что отказывался видеть ее, если Габриэль случайно оказывался поблизости.       — Отношения между ними больше никогда не стали прежними, — жестко произнес Габриэль. — Отношение Кюбдэля глубоко ранило Лору. Она сделала всё возможное, чтобы спасти их дружбу, но что-то окончательно сломалось.       Габриэль знал, что в конце концов Кюбдэль начал встречаться с другой женщиной, на которой вскоре женился, когда та забеременела их первым ребенком. Но если это событие слегка смягчило раздор между друзьями детства, месье Кюбдэль так и не смог забыть Лору.       Абсолютно равнодушный к тому, что касалось личной жизни соперника, Габриэль продолжал встречаться с той, которая впоследствии стала его женой. Оба блестяще закончили учебу и получили первую работу. Стали жить вместе. Обручились. Поженились. С поразительной для столь сдержанного человека откровенностью Габриэль взволнованно признался, что эти годы были одними из самых счастливых в его жизни.       Но у Лоры был секрет, о котором не знал ни один из близких ей мужчин.       И однажды Габриэль совершенно случайно его раскрыл.       Его драгоценная, храбрая, чудесная Лора была героиней, носительницей камня чудес Павлина.       Челюсть Габриэля невольно сжалась, когда он приступил к части рассказа, который явно бередил болезненные воспоминания.       — Я сразу понял… — глухо произнес он. — Она всё сделала, чтобы успокоить меня, но я сразу понял, насколько ее деятельность опасна.       Тяжело вздохнув, он провел пальцами по подбородку.       — Быть героем неизбежно подразумевает рисковать. Подвергать себя опасности. Сражаться, — продолжил он, бросив на Адриана и Маринетт резкий взгляд. — Я вдруг понял, что рискую потерять ее в любое мгновение, и я… Я испугался. Испугался, что однажды она уйдет и не вернется.       Голос Габриэля прервался на последних словах, и ему пришлось глубоко вздохнуть, чтобы сохранить спокойствие.       — Мы много говорили, — продолжил он снова твердым голосом. — Я пытался убедить ее остановиться, но она хотела продолжать свою миссию. Она была такой храброй и пылкой, — он слегка покачал головой, — мне следовало догадаться, что все мои аргументы бесполезны. Тогда я поддержал ее — как только мог, — надеясь, что всё будет хорошо.       Тонкие губы Габриэля Агреста растянулись в бледной улыбке, такой грустной и потерянной, что это разбивало сердце Адриану и Маринетт.       — Она обещала мне, что всё будет хорошо.       Габриэль несколько раз медленно вздохнул, и его лицо постепенно снова стало непроницаемой маской, столь знакомой Адриану. После еще одной паузы он продолжил свою историю.       Он знал, что Лора была носительницей камня чудес Павлина, но не знал в каких обстоятельствах она стала героиней. Как и не знал точной даты, когда она взяла на себя эту роль.       Возможно, это произошло до их встречи. Возможно, после.       В одном Габриэль был абсолютно уверен — она прервала свою деятельность на время беременности и на несколько лет после рождения Адриана.       Тем не менее Лора не бездействовала. Она быстро решила предоставить свои знания опытного историка на службу Героев и Хранителей. Вынужденная отставка позволила ей удвоить усилия в поисках. Глубоко убежденная, что сможет найти след священной книги и потерянных камней чудес, Лора с головой погрузилась в исследования. Ожесточенные поиски в течение нескольких лет в итоге указали на Тибет. Она думала напасть там на след драгоценной книги, а может, и на саму книгу, и собирала все возможные детали, чтобы знать достаточно для продолжения поисков на месте.       А потом Лора решила вернуться к своей миссии.       В ужасе от мысли, что она подвергнется неисчислимым опасностям, Габриэль попытался ее отговорить, но безрезультатно. Чувство долга в то время единственной героини Парижа было сильнее всего, и она возобновила свою службу.       — А потом произошел тот случай, — глухо произнес Габриэль, внезапно побледнев.       Краем глаза Маринетт видела, как Адриан вздрогнул и в свою очередь сильно побледнел. Забеспокоившись, она придвинулась к нему, чтобы переплести свои пальцы с его, но он едва заметил это.       Как и, вероятно, не осознавал, как сильно дрожат его руки.       Словно загипнотизированный, Адриан был неспособен оторвать глаз от искаженного лица отца. Он слишком хорошо знал историю, которую тот собирался рассказать, и его сердце заранее разрывались.       Отец будет говорить о том ужасном происшествии.       О том зимнем вечере, когда его мать исчезла.       — Я был на конференции, и возникло… это, — медленно начал Габриэль. — Неописуемая мерзость. Чудовище. Оно появилось на маленькой площади, прямо рядом со зданием, в котором я находился. Я прекрасно видел его из зала.       Габриэль на мгновение прервался, с трудом сглотнув. Боль, вызванная ужасными воспоминаниями, была столь же острой, как в первые дни.       — Был взрыв, и всё панорамное окно разлетелось на осколки, — продолжил он таким слабым голосом, что Адриан с Маринетт едва его слышали. — Хаос был невообразимый. Обломки, кричащие люди… И появилась Лора. Она не могла не появиться, — он бледно улыбнулся. — Она всегда приходила защитить тех, кто в этом нуждался.       Чувствуя, как Адриан начал дрожать, Маринетт выпустила его ладонь, чтобы еще пододвинуться к нему, обняв за талию. Не давая ему рухнуть. Защищая его тоже.       Он не произнес ни слова, не отвел взгляда от отца, но его пальцы инстинктивно нашли пальцы Маринетт, чтобы с благодарностью сжать их.       — И тут она увидела меня, — Габриэль был теперь настолько мертвенно-бледен, что казался трупом, поднятым из могилы. — Она сражалась с этой штукой и увидела меня. И с этого момента всё изменилось.       Неумолимо продолжая свой рассказ, он вдруг отвел взгляд, избегая смотреть на стоявших перед ним подростков.       — Я уже видел ее сражающейся, но сейчас было по-другому. То, как она избегала ударов, уклонения, контратаки… Она рисковала. Гораздо больше рисковала, чем обычно. Потому что она знала, что я там — я уверен в этом.       Отец продолжал избегать его взгляда, и Адриан снова начал дрожать, трясясь так сильно, словно его окатили ледяной водой. Маринетт крепче стиснула объятия, изо всех сил прижимая его к себе, обернув его руками, словно теплым одеялом.       — Я видел, как она активировала свою силу. Телепортацию, — продолжил Габриэль странно безразличным тоном, словно отделить себя от эмоций было для него единственным способом продолжить рассказ. — Это можно сделать лишь один раз до снятия трансформации, но с того момента, как ее сила была активирована, она могла переместиться в любую точку за долю секунды. В тот день ей удалось увлечь чудовище на маленькую площадь рядом со зданием, и она попробовала отчаянную атаку. Одну из тех атак, которые либо удаются, либо заканчиваются катастрофой. И у нее получилось. Она смогла нанести смертельный удар этому существу.       Голос Габриэля снова прервался, и хладнокровие, которое ему с таким трудом удалось обрести, снова его покинуло. Со слезами на глазах он тяжело вздохнул.       — Однако чудовище в то же мгновение нанесло ответный удар. Лора телепортировалась, но слишком поздно. Удар коснулся ее в то же самое мгновение.       Габриэль больше не шевелился, словно парализованный неутешным горем.       Хотя от того ужасного дня его отделяли годы, время нисколько не смягчило муки, которую вызывали у него душераздирающие воспоминания.       — Она должна была появиться снова, — с отчаянием в голосе продолжил Габриэль. — Она всегда появлялась. Но не в этот раз. Крошечная голубая вспышка, и камень чудес Павлина возник из небытия. Но не Лора. Тогда я понял, — он снова перевел дыхание и поднял взгляд к небу. — Она всех нас спасла. И исчезла.       Медленно протекли несколько минут тяжелой тишины, а потом Габриэль возобновил свой рассказ.       Глухим голосом он поведал о днях ужаса и отчаяния, которые последовали за потерей жены, официально исчезнувшей в загадочном взрыве газа.       Как он думал, что умрет от боли, понимая, что потерял ее навсегда. Как потом он обратился к исследованиям, оставленным Лорой, ведомый безумной надеждой, которую давали фантастические силы камней чудес.       Как, охваченный лихорадочным сумасшествием, он на дни и недели. Забросив единственного сына, тоже убитого горем, чтобы с головой погрузиться в записи и переводы, собранные женой.       — Я знал, что камни чудес обладают силами, превосходящими воображение, — вяло произнес Габриэль под полными слез взглядами подростков. — Они забрали у меня Лору. Они должны были мне ее вернуть.       Лора никогда не скрывала от Габриэля продвижение в своей работе. И когда она исчезла, он знал, что она закончила исследования, касающиеся священной книги. У нее уже была запланирована поездка в старый тибетский храм, в котором она надеялась найти драгоценное произведение.       Он поехал вместо нее и привез священную книгу с невозможной надеждой найти способ вернуть Лору к жизни. Он изучал ее днями, неделями, месяцами, опираясь на документы жены, пытаясь вырвать ее секреты.       Днем Габриэль погружался в работу, пытаясь сбежать от боли. Ночью сжигал часы, одержимый желанием вернуть Лору. Потому что оно того стоило. Камни чудес обладали силами, превосходящими воображение, и могли ее вернуть. Габриэль был абсолютно в этом убежден.       Тем ужаснее было разочарование.       Книга, на которой сосредоточились все его мечты и надежды, оказалась жестоким и непроходимым тупиком.       — У меня было ощущение, будто я потерял Лору во второй раз, — горько произнес Габриэль. — Кольцо Черного Кота и серьги Божьей Коровки необычайно могущественны, но, к сожалению, у них есть свои границы. Они не могут возвращать мертвых.       Он прервался, после чего вновь посмотрел на Адриана, глаза которого расширились от удивления, когда он осознал, какое выражение появилось на лице отца.       Глубокая грусть, какой бы бездонной она ни была, не скрывала не менее бесконечную вину.       Обычно столь невозмутимое лицо Габриэля Агреста было наполнено безжалостными сожалениями.       — Прости меня, Адриан, — вздохнул он, так пристально посмотрев на сына, что у того по позвоночнику прошла дрожь. — Я… Я знаю, что был не на высоте после смерти Лоры. Ни когда она исчезла, ни после. У меня нет слов, чтобы выразить, как я сожалею, и как раскаиваюсь, что всё так получилось. Если бы можно было начать заново…       Габриэль на мгновение прервался, машинально проведя рукой по затылку жестом, забавно напомнившим привычные жесты его сына. Пока Адриан молча смотрел, онемев от изумления, отец шагнул к нему.       Маринетт немного отступила, прекрасно понимая, что этот хрупкий момент принадлежит только им.       — Я знаю, это совершенно не извиняет моего отношения, — продолжил Габриэль. — Но мне было… Мне было тяжело. Ее не стало, и у меня не получалось пережить потерю. Я сбежал. Я просто сбежал. В поисках священной книги, потом погружаясь в работу. Это было проще, чем встретиться с реальностью.       Тяжело вздохнув, Габриэль на мгновение отвел взгляд, прежде чем снова посмотреть на Адриана.       — И я видел ее каждый раз, когда смотрел на тебя, — он грустно улыбнулся. — Ты так на нее похож. Та же манера слушаться чувств, вопреки здравому смыслу. Те же волосы. Те же глаза.       Подняв руку к сыну, Габриэль мягко коснулся пальцами его щеки.       — Та же улыбка.       — Отец… — с трудом проговорил Адриан, охрипшим от эмоций голосом, вернув, наконец, дар речи. — Я… Я-я думал… Я считал, вам просто всё равно… — признался он на выдохе.       — Нет! — тут же воскликнул Габриэль, заставив их подпрыгнуть от удивления. — Нет, мой мальчик, нет, — продолжил он спокойнее, твердо положив руки на плечи Адриана.       На мгновение прикрыв глаза, Габриэль глубоко вздохнул:       — Мне тяжело это признавать, но после исчезновения твоей матери я абсолютно потерял почву под ногами. А когда я это понял, я не знал, как вернуться к тебе. Я даже не был уверен, что имею на это право… Как я мог посмотреть тебе в глаза, зная, что, возможно, она исчезла по моей вине? Это… Если бы меня не было там в тот вечер, возможно… возможно, она…       Голос Габриэля прервался, и он снова отвел взгляд.       — Это не ваша вина, отец, — ответил Адриан взволнованно, но твердо. — Вы тут ни при чем.       Глаза Габриэля расширились от изумления, и Адриан положил свою ладонь на ладонь отца, подтверждая, что действительно верит в каждое произнесенное слово. По лицу Габриэля было понятно, что он далеко не так убежден, как его сын, но он благодарно сжал его плечи.       Отпустив Адриана, снова онемевшего от волнения, Габриэль развернулся и немного отошел. Несколько мгновений он стоял, решительно повернувшись лицом к противоположной стене. Маринетт снова приблизилась к Адриану и осторожно переплела свои пальцы с его.       Когда несколько долгих минут спустя Габриэль повернулся к ним, с виду он опять стал спокоен. Его взгляд по-прежнему странно блестел, но лицо вернулось к привычной невозмутимости. Он коротко кашлянул, а потом устремил взгляд на сына.       — И две недели назад, — резко произнес он, — я обнаружил, что ты Черный Кот.       — Когда вы увидели мое кольцо, — выдохнул Адриан, машинально подняв руку, чтобы посмотреть на украшавшее его палец кольцо.       Это не было вопросом, но Габриэль всё равно кивнул в знак подтверждения.       — Да, — ответил он. — Я тут же его узнал.       — Благодаря священной книге? — вмешалась Маринетт и слегка покраснела, когда Габриэль обратил на нее пронзительный взгляд.       — Именно, — одобрительно произнес он. — Я столько изучал камни чудес Черного Кота и Божьей Коровки, что без труда опознал кольцо.       Глаза Габриэля автоматически обратились на камень чудес сына, и в его взгляде сверкнула любопытная смесь ярости, отвращения и страха.       — И я словно заново погрузился в кошмар, — яростно произнес он. — Я слишком хорошо знаю, какой опасности эти вещи подвергают своего носителя.       — Поэтому вы просили меня отдать кольцо? — тихо спросил Адриан.       — Именно, — подтвердил Габриэль, коротко кивнув. — И будь моя воля, это украшение никогда не попало бы тебе в руки.       Адриан инстинктивно отступил, а Маринетт защитным движением встала перед ним. Габриэль тут же поднял руку успокоительным жестом и посмотрел прямо в обеспокоенные глаза сына.       — Я не стал бы отнимать его силой, — немедленно заверил он. — Даже если я рассчитываю еще серьезно поговорить с тобой об этом.       Адриан испустил вздох облегчения, а Маринетт шагнула к Габриэлю, призывая всю храбрость, чтобы противостоять человеку, который пугал ее гораздо больше, чем она хотела бы.       — Вы не любите камни чудес, однако использовали камень Павлина, — объявила она, подняв на него вопросительный взгляд. — Почему?       — Я ненавижу камни чудес, — поправил Габриэль, в гневе сжав кулаки. — Они отняли у меня Лору. Они подвергли опасности тебя, — добавил он для сына. — Но у меня в руках был камень чудес Павлина, и поскольку ты отказывался отдавать кольцо, это было единственным способом убедиться, что ты в безопасности. Я старался всегда быть поблизости, когда ты превращался в Черного Кота.       Приоткрыв рот, Адриан на мгновение застыл от удивления, как вдруг его озарило осознание — словно вспышка молнии, разорвавшая тьму.       Ощущение, что за ним следят.       Синие вспышки, которые он улавливал краем глаза, и которые в своей горячке принял за отблески пронзительного взгляда Ледибаг.       — В-вы… Следили за мной? — неловко пробормотал он с недоверчиво расширившимися глазами. — Все те случаи, когда мне казалось, что я кого-то заметил, это были вы?       — Так вот как вы нашли нас сегодня? — с удивленным восклицанием добавила Маринетт.       Габриэль кивнул, внимательно разглядывая подростков, по-прежнему ошеломленных неожиданной слежкой.       Не то чтобы у них не было некоторых подозрений. Черный Кот несколько раз рассказывал напарнице об ощущении, что за ним следят. Но их расследования ничего не дали, и оба в итоге списали эти ощущения на счет его нечеловеческого напряжения. Герои чувствовали себя одновременно пораженными и уязвленными. Немного утешала только мысль, что Габриэль мог телепортироваться, скрываясь от их взглядов.       — Да, — подтвердил Габриэль. — Я не хотел допускать ни малейшего риска, я должен был иметь возможность вмешаться в случае проблем. Так что я следовал за Адрианом с того момента, когда он покинул дом. Я не собирался позволять камням чудес забрать у меня второго дорогого мне человека, — добавил он, снова сжав кулаки. — Лора умерла из-за них!       Прежде чем Адриан или Маринетт получили возможность возразить, раздался высокий хрустальный голос:       — Она не умерла.