Охота на Бражника

      Все взгляды немедленно обратились туда, откуда доносился голос.       Маринетт, Адриан и Габриэль пораженно посмотрели на крошечное синее существо. Существо с блестящими от слез глазами, чей хвост странным образом напоминал веер из перьев.       Квами Павлина.       — М-меня зовут Павва, — представилось волшебное существо высоким, нервно дрожащим голосом. — Я… Я был квами Лоры, — продолжил он, бросив обеспокоенный взгляд на Габриэля.       Тот страшно побледнел и слегка пошатнулся, словно от сильнейшего удара по голове. Зрачки расширились от удивления, придавая обычно столь суровому лицу почти растерянный вид.       Габриэль машинально опустил взгляд на грудь, пораженный тем, что камень чудес по-прежнему сверкал на ней. Похоже, до сих пор он не носил его дольше необходимого. Однако всего несколько секунд спустя Габриэль вернул себе самообладание и вскинул голову, обратив на синего квами едкий взгляд.       — Лора исчезла, — произнес он жестким, почти обвиняющим тоном. — Я видел собственными глазами. Чудовище коснулось ее в тот момент, когда она пыталась телепортироваться, и больше не появилась.       — Она исчезла, — слабым голосом согласился квами. — Но не умерла.       — Это невозможно! — яростно ответил Габриэль, не сумев, однако, скрыть звучавшей в голосе недоверчивой надежды.       Адриан молча смотрел на Павву. Его тоже раздирали противоречивые чувства: страх встретиться с новым жестоким разочарованием и безумное желание, чтобы его мать выжила после того ужасного нападения.       Разум кричал, что еще рано радоваться, надо подождать объяснений синего квами, прежде чем давать волю воображению. Что он и так уже слишком много страдал, сталкивался со слишком многими горькими разочарованиями, чтобы позволять себе увлекаться.       Но вопреки здравым мыслям, в груди зажглась искра надежды, тут же вспыхнув неконтролируемым пожаром.       Пожаром, которому Адриан без малейшего колебания готов был позволить захватить себя.       Возможно, его мать не умерла, и, если Павва говорит правду, Адриан был готов на всё, чтобы вернуть ее.       — Если она жива все эти годы, — с болью произнес Габриэль, — почему не дала нам знать? Мне или Адриану?       — Дело в том… На самом деле она и не совсем жива. Не в том смысле, что вы имеете в виду, — осторожно ответил Павва, явно не зная, как начать рассказ.       — Я не понимаю, — машинально произнес Адриан и снова замолчал, когда Павва повернулся к нему.       — Последняя телепортация Лоры прошла неудачно, и она осталась… пленницей, — медленно объяснил он. — Застряла между двух миров.       Павва тихонько кашлянул, прочищая горло, и продолжил рассказ, которому люди и квами внимали, затаив дыхание. Он объяснил, что для успешной телепортации брошь должна непременно оставаться на владельце.       В тот вечер чудовище со всей силы ударило по Лоре.       В ту самую секунду, когда она решила использовать телепортацию.       В худший момент.       Лоре удалось запустить телепортацию, но удар сорвал камень чудес с ее груди в то самое мгновение, когда она погружалась в небытие. Лишенная броши, Лора не смогла вернуться.       Камень чудес возник один, оставив свою носительницу заключенной меж двух миров.       — Значит, она так и… застряла? — спросил Адриан, и его глаза расширились от ужаса, когда он понял, что произошло с его матерью. — Застряла где?       — Во время телепортации я не перехожу напрямую из одной точки в другую, — мягко ответил Павва. — На долю секунды я перехожу в нечто вроде… небытия. Там нет ни времени, ни пространства. Лора осталась пленницей там, — с сожалением заключил он.       — Всё это время? — невольно воскликнула Маринетт, а Адриан и Габриэль побледнели сильнее, чем ей представлялось возможным.       Габриэль осел на землю, словно ноги отказались дальше держать его. Он спрятал лицо в ладони, испустив стон отчаяния.       — Значит, она окончательно мертва, — произнес он, больше не пытаясь скрыть невыносимую боль в голосе. — Она не могла пережить все эти годы.       — Она не мертва, — снова отчеканил Павва. — Она осталась там застывшей. Застряла между двумя мгновениями и двумя пространствами.       — А она… Она знает? Она отдает себе отчет в том, что с ней происходит? — глухо спросил Габриэль, подняв на квами мертвенно-бледное лицо.       Адриан с Маринетт вскрикнули в ужасе, поняв, что он подразумевал.       Лора — одна, в небытии. Пленница своих мыслей в течение долгих лет, не имеющая возможности что-то сделать или кому-то сообщить.       Невыразимая мука, по сравнению с которой смерть была бы милосерднее.       — Нет, — тут же ответил Павва с грустной, но успокаивающей улыбкой. — Ее сознание тоже застыло. Если нам удастся ее спасти, ей покажется, что с момента, когда она телепортировалась, прошла лишь секунда.       — И как ее можно спасти? — живо вмешался Адриан, первым озвучив общий вопрос.       Наконец, появилась надежда.       Твердая, ясная, чудесно неистребимая.       Лора не умерла.       И они спасут ее.       Павва объяснил, что единственный шанс освободить Лору из ужасной ловушки, в которой она сейчас находится — вернуться точно в то место, с которого она исчезла. Оттуда он сможет попробовать телепортацию в небытие. На секунду — может, на две. Не больше. Это всё время, которое будет в их распоряжении, чтобы попытаться схватить Лору и вернуть ее в мир живых.       Однако квами напряженно предостерег слушателей, что эта миссия крайне опасна.       — Предполагается, что мир, через который я прохожу, пуст, — объяснил он. — В нормальных обстоятельствах в этом пространстве нет ничего. Только небытие. Но сейчас там Лора. Я попытаюсь привести вас прямо к ней, на расстояние вытянутой руки. Но если я попаду прямо на нее, последствия могут быть катастрофичными.       — Какими именно? — глухо спросила Маринетт.       — В худшем случае? Смерть, — со странным спокойствием ответил Павва.       У Маринетт вырвалось испуганное восклицание, и квами гордо вскинул голову.       — Я прекрасно осознаю риск, который влечет за собой спасение Лоры, — твердо продолжил он. — Она моя напарница, и если вы решитесь, я не стану колебаться. Но теперь вы знаете опасность. Я ни к чему вас не принуждаю. Решать вам.       — Всё уже решено, — тут же ответил Габриэль. — Ее надо спасти. Я пойду.       — Я тоже, — вдруг вставил Адриан.       Габриэль подпрыгнул и резко развернулся, пронзив сына взглядом.       Тот слегка вздрогнул, но не отступил. Напротив, остался твердо стоять, глядя прямо в глаза отцу и вызывающе вскинув подбородок.       — Не может быть и речи, — непререкаемым тоном произнес Габриэль. — Ты слышал его, это опасно. Это моя задача. Она моя жена.       — И моя мать, — твердо парировал Адриан.       Маринетт прекрасно знала этот тон. Обычно Адриан совершенно не был упрямым, но когда он так говорил, ничто и никто не могли заставить его передумать.       — Я пойду с вами, — продолжил Адриан, его взгляд сверкал непоколебимой волей.       — Ты. Останешься. Здесь, — сквозь зубы прошипел Габриэль.       Но Адриан не хотел ничего слышать. До сих пор он ни разу не осмеливался так противоречить отцу, но сейчас — совсем другое дело.       Речь шла о спасении его матери.       И даже если его участие ничего не изменит, если каждая попытка вернуть Лору грозила новой неудавшейся телепортацией, он отказывался бездействовать. Исчезновение матери разрушило его семью и будто оставило на нем клеймо, как от раскаленного железа. Этот шрам смягчился со временем, но не исцелился.       Адриан сбился со счету, сколько раз горячо желал иметь возможность на мгновение снова увидеть мать. Хотя бы на день, хотя бы на час. Услышать нежный звук ее голоса, созерцать ее нежную улыбку.       Снова чувствовать себя частью настоящей семьи.       И сейчас, когда его самая безумная мечта находилась на расстоянии вытянутой руки, Адриан не собирался просто ждать.       Терзаемые исчезновением Лоры, они с отцом слишком много времени провели, игнорируя друг друга.       Теперь они ее вернут.       Вместе.       — Я не позволю вам делать это в одиночку, — твердо возразил Адриан. — Я пойду с вами, нравится вам это или нет. Она моя мать, эта история касается меня не меньше, чем вас. Вы не можете запретить мне сопровождать вас.       Спустя несколько минут ожесточенного спора Габриэль сдался. В последний раз посмотрев на сына, он тяжело вздохнул и согласился.       Прежде чем Адриан успел хоть что-то ответить на неожиданное согласие, во дворе музея раздался звук полицейской сирены.       — Они только приехали? Нельзя сказать, что они торопились, — презрительно бросил Габриэль и повернулся к квами Лоры. — Что тебе нужно, чтобы восстановить силы?       — Сухофрукты, — робко ответил Павва. — Предпочтительно курага, но за неимением подойдут любые…       Габриэль кивнул и повернулся к Адриану и Маринетт.       В его голосе зазвучала глухая ярость, когда он сообщил им, что хочет убедиться, что арест месье Кюбдэля пройдет как следует. Он не собирался допускать ни малейшей возможности, что соперник ускользнет от правосудия.       А поскольку способности Паввы вскоре потребуются для опасной миссии, Габриэль хотел также воспользоваться случаем и поискать ему еды.       Не желая присутствовать при аресте отца своей одноклассницы, Адриан и Маринетт решили отправиться прямо к маленькой площади, с которой когда-то исчезла Лора. Габриэль с Паввой присоединятся к ним там позже.       Они добрались до нужного места всего за дюжину минут.       День подходил к концу, и солнце стояло так низко, что виднелись лишь последние лучи. Они окрашивали соседние здания переливающимся золотистым светом, сверкавшим на крошечной площади, будто великолепная корона. В небе сливались потрясающие оттенки розового, фиолетового и оранжевого, гармонично переходя из одного в другой, словно аккуратно смешанные умелой кистью гениального художника.       Равнодушная к невероятному зрелищу, Маринетт всю дорогу была необычно молчалива.       Они остановились на очаровательной улочке, выходившей на площадь, в тени соседнего здания, и Маринетт шагнула к Адриану. Одну ладонь она положила ему на грудь, а другой взяла за руку, переплетя пальцы.       Несмотря на сумерки, ее невероятно синие глаза сверкали так ярко, словно подсвечивались собственным внутренним светом. Адриану казалось, будто он погружается в океан звезд, в котором мог бы утонуть без малейших сожалений.       — Так ты… ты окончательно решил? — тихо и неуверенно начала Маринетт. — Ты пойдешь с отцом?       — Да… — выдохнул он. — Это моя мать. Я не собираюсь оставаться здесь и ждать. Маринетт нервно прикусила губу.       Она знала, что Адриан не передумает, но она умирала от беспокойства из-за того, что он бросится прямо навстречу опасности без нее.       Маринетт переместила ладонь, положив ее на сердце Адриана. Даже сквозь ткань футболки она чувствовала, как оно бьется под ее пальцами.       Тяжелые, сильные, ровные удары.       Гимн жизни.       — Это опасно, — дрожащим голосом продолжила Маринетт. — Это опасно, и я не смогу ничем помочь, если с тобой что-нибудь случится!       Отпустив ее ладонь, Адриан обнял ее за талию, притянув к себе.       — Со мной ничего не случится, моя Леди, — нежно ответил он, вычерчивая круги по ее спине. — Уверяю тебя.       — Ты не можешь этого знать! — Маринетт вскинула голову. — Я… Мне не нравится оставаться позади. Я не хочу оставаться позади. Мы Ледибаг и Черный Кот! Я должна быть рядом с тобой в любых обстоятельствах. Но тут я не смогу последовать за тобой, и если с тобой что-то случится, я этого не переживу!       Она прервалась на мгновение, задохнувшись, а потом перевела дыхание и продолжила с новыми силами:       — Глупый, глупый, глупый Кот! — стучала она кулачком по груди Адриана. — В твоих же интересах вернуться. Потому что в противном случае, с камнями чудес или без, клянусь, я найду способ вернуть тебя, и уверяю, я заставлю тебя заплатить за то, что ты так меня испугал! Потому что ты любовь моей жизни, и я не могу жить без тебя, и я-МПФФ…       Губы Адриана, обрушившиеся на ее губы, прервали ее тираду. Слова любви Маринетт пронзили сердце Адриана, сметая всё на своем пути и вызывая сокрушительную цепную реакцию. Растирая в порошок всякую связную мысль. Зажигая пылающие костры в груди. Оставляя лишь переполненного любовью подростка, который действовал на инстинкте, не в состоянии сопротивляться необходимости поцеловать Маринетт.       Одна рука Адриана продолжала обнимать ее за талию, а другая передвинулась, чтобы твердо лечь ей на затылок. Глаза Маринетт удивленно расширились от этого пылкого неожиданного штурма, а потом ее веки мягко опустились, и она ответила на поцелуй. Ее губы повторяли томное движение губ Адриана, медленно, но почти с отчаянной напряженностью.       Пальцы Маринетт переместились по груди Адриана, будто обладали собственным сознанием. Для начала найдя мягкую теплую кожу шеи. Потом скулу, рисунок которой знали наизусть. Поднявшись затем по лицу, чтобы зарыться в золотистых прядях.       Подавив легкий стон, Маринетт притянула к себе Адриана, углубляя поцелуй. Она пьянела от его запаха, такого завораживающего и знакомого, с оттенком одеколона, позволив языку исследовать его рот. Ладонь Адриана по-прежнему лежала на ее затылке, и ей казалось, что кожа медленно сгорает от жаркого прикосновения.       Тоже потерявшись в океане ощущений, Адриан прижимал Маринетт к сердцу, целуя ее так, словно от этого зависела его жизнь. Иногда его губы отрывались от ее губ, чтобы исследовать ее лицо, наслаждаясь соленым вкусом ее кожи, на которой они оставляли жаркие поцелуи. Но, словно притянутые магнитом, они неизбежно возвращались к ее рту, чтобы целовать ее снова и снова.       Еще несколько минут они обменивались жаркими поцелуями, которые прерывались лишь не менее горячими вздохами, прежде чем, задыхаясь, наконец, отстраниться друг от друга.       Тяжело дыша, Адриан наклонился к Маринетт, оставив целомудренный поцелуй на кончике ее носа, а потом мягко прислонился лбом к ее лбу.       — Не беспокойся за меня, Принцесса, — прошептал он. — Всё пройдет хорошо, обещаю.       Маринетт молчала, тоже пытаясь восстановить дыхание, и Адриан нежно поцеловал ее в щеку, после чего мягко отстранился. Он отошел на несколько шагов, и Маринетт слышала, как он переговаривается с Плаггом, но не смогла уловить содержание разговора.       Пару секунд спустя Адриан вернулся к ней и нежно взял за руку.       — Держи, я доверяю его тебе, — объявил он, положив ей в ладонь небольшой предмет.       Маринетт опустила взгляд, и по ее позвоночнику пробежала дрожь ужаса, когда она поняла, что он ей отдал.       Его камень чудес.       Она подняла взгляд на Адриана.       — Ты не можешь обещать мне, что всё пройдет хорошо, и оставлять мне свое кольцо, — произнесла она дрожащим от волнения голосом.       — Обещаю тебе, что вернусь за ним, — с нежной улыбкой ответил Адриан. — Но я не могу заставлять Плагга идти со мной.       — Ненавижу ждать. Я Ледибаг. Я должна пойти с тобой, — упрямо повторила Маринетт, однако сжав в кулаке драгоценное кольцо.       — Я быстро вернусь, — заверил Адриан. — Я всегда возвращаюсь к тебе, моя Леди.       — Я не люблю, когда ты в опасности. Так что не воображай, будто выкрутишься с помощью нежных слов, Котенок, — слабо улыбнулась Маринетт, легонько щелкнув его по носу.       — Тогда с помощью поцелуя? — тут же предложил Адриан, лукаво подмигнув.       — Глупый Кот, — вздохнула Маринетт, по привычке закатив глаза.       Услышав приглушенный смешок, она опустила взгляд, посмотрев Адриану в глаза. Глаза невероятного яркого зеленого цвета, которые завораживали ее точно так же, как в первый день.       Обняв Адриана за шею, Маринетт встала на цыпочки, чтобы оставить на его губах нежный поцелуй.       — Просто поцелуй, — притворно ворчливым тоном прошептала она, после чего свернулась в объятиях Адриана в ожидании появления его отца.       Шикарная машина Габриэля появилась две минуты спустя, остановившись в нескольких метрах от улочки, на которой нашли прибежище Адриан с Маринетт.       На груди Габриэля, когда он вышел из машины, по-прежнему был приколот камень чудес Павлина. А потом они с величайшим удивлением увидели, как из машины выбираются Нино и Алья.       — Не скрою, это была не моя идея, — заметил Габриэль, перехватив ошеломленные взгляды героев. — Но они сумели быть… убедительными. Настолько убедительными, насколько может быть тот, кто предпочитает броситься под колеса машины, только бы не получить отказ, — он бросил на Алью язвительный взгляд, и ей хватило совести покраснеть.       — Серьезно? — пробормотала Маринетт, когда подруга поспешила к ней.       — Уверяю, его машина ехала не так уж и быстро, — с извиняющейся улыбкой ответила та.       — И мы не собираемся позволять тебе ждать в полном одиночестве, — добавил Нино, заговорщицки подмигнув. — Ты можешь рассчитывать на нашу моральную поддержку!       Маринетт пораженно поморгала. А потом вдруг осознала, что друзья воспользовались короткой поездкой с Габриэлем Агрестом, чтобы добыть у него всю необходимую информацию о только что происшедших событиях. Волна благодарности разлилась в ее груди, и она отпустила ладонь Адриана, чтобы броситься в объятия друзей.       — Спасибо, — прошептала она, изо всех сил стиснув их в объятиях, тогда как они подбадривающе похлопали ее по спине.       — Не за что, — ответил Нино, после чего отстранился, чтобы повернуться к Адриану. — Смотри в оба, чувак, — и протянул Адриану кулак.       — Обещаю, — ответил тот, дружески стукнувшись с ним своим кулаком.       — В твоих же интересах, — добавила Алья, яростно сжав его в объятиях. — Ты не захочешь узнать, на что я способна, если ты заставишь Маринетт плакать.       — Тогда я не стану рисковать, — со слабым смешком ответил Адриан.       Отстранив Алью, он снова подошел к Маринетт. Остановившись на мгновение, он посмотрел ей в глаза и поднял руку, нежно проведя пальцами по лицу.       Маринетт слабо улыбнулась, и Адриан наклонился, чтобы оставить на ее губах бесконечно нежный поцелуй.       — Я вернусь очень быстро, — убежденно прошептал он.       — Да. Я жду, — выдохнула она. — Я люблю тебя, Адриан.       — Я люблю тебя, моя Леди, — ответил он, нежно улыбнувшись, после чего присоединился к отцу.       Тем временем Габриэль трансформировался. В конце дня маленькая площадь была абсолютно пуста. Шансы быть замеченным практически равнялись нулю, и, не желая терять время, он трансформировался прямо здесь.       — Ты уверен? — спросил он сына, когда тот подошел к нему.       — Да, отец, — решительно ответил Адриан. — Я иду с вами.       Габриэль кивнул и протянул ему руку.       — Павва телепортирует нас прямиком в небытие, — объяснил он. — Он сможет продержать нас там в течение одной секунды, максимум — двух. Ни под каким предлогом не отпускай меня.       Со сверкающим яростной решимостью взглядом Адриан левой рукой схватил ладонь отца, вцепившись в нее, словно утопающий в спасительный круг. Удовлетворенный, Габриэль прошептал несколько слов, и его тело засветилось синим ореолом, характерным для энергии Паввы.       Отец и сын в последний раз переглянулись, после чего Адриан отчетливо расслышал голос Габриэля:       — Сейчас!       Прежде чем сердце Адриана успело сделать еще один удар, оба телепортировались.       И всё стало черным.       Чернее, чем самый темный колодец; чернее, чем безлунная ночь.       Чернее, чем самый жуткий кошмар.       Не в силах моргнуть, Маринетт не отрывала взгляда от места, с которого исчезли Габриэль и Адриан.       Две секунды.       Две крошечные секунды.       Которые казались ей вечностью.       Адриан внезапно со страхом осознал, что не только ничего не видит, но и ничего не чувствует. Совершенно ничего.       Будто все чувства резко исчезли, поглощенные небытием.       Он попытался глотнуть воздуха и понял, что и дышать тоже не может.       Пожираемая тревогой, Маринетт машинально сжала кулаки, пытаясь успокоить дрожь в руках.       Всё крепче и крепче стискивая их, пока ногти не впились в ладонь.       Одна секунда.       Чувство осязания тоже исчезло.       Левая рука крепко сжимала руку отца, но ему не удавалось ничего увидеть. Не удавалось почувствовать его перчатку. Только то, что пальцы не сжимались в кулак, указывало, что он по-прежнему держал в руке ладонь Габриэля.       Изо всех сил борясь с волной паники, Адриан чудесным образом сумел сохранить хладнокровие.       Он на ощупь протянул перед собой руку.       Инстинктивно согнул пальцы. Схватывая пустоту — снова и снова. Отчаянно ища след своей исчезнувшей матери.       Неподвижно застывшая Маринетт даже не осознавала, что перестала дышать.       Ноль.       Ноль секунд.       Отсчет закончен.       Они сейчас вернутся.       Они должны вернуться.       Адриан по-прежнему искал. Вслепую протягивая перед собой руку. Сжимая кулак. Пробуя еще.       И вдруг его пальцы отказались полностью сжиматься.       Они что-то схватили.       Или кого-то.       Потерявшись в сумрачном океане, Адриан сжал кулак так крепко, как мог, с энергией отчаяния вцепившись в то, что находилось перед ним.       У Маринетт жгло глаза, она изо всех сил пыталась сдержать слезы.       Установленный срок прошел.       Они уже должны были вернуться.       И когда в душе уже начала подниматься паника, пространство перед Маринетт разорвала синяя молния.       Из которой возникла бесформенная куча тел, рухнувшая на землю, когда лазурный свет погас. Маринетт уставилась с расширившимися от тревоги зрачками. Ее мозг почти парализовало смятением, но, к счастью, несколько храбрых нейронов еще были в состоянии произвести быстрый подсчет.       Одна.       Две.       Три.       Три светловолосые фигуры.       Едва решаясь поверить глазам, Маринетт, пошатываясь, приблизилась, машинально отмечая, кем были с трудом поднимавшиеся фигуры.       Адриан.       Габриэль.       И женщина с длинными светлыми волосами. Женщина, которая абсолютно точно была той, чью фотографию бережно хранил Адриан.       Его мать.       Слегка дезориентированный жестким приземлением, Адриан с трудом поднялся.       Его глаза сразу же обратились на правую руку и на то, что он отчаянно сжимал в небытии. Рука. Женская рука, под кожей которой он чувствовал биение пульса. Адриан был будто в прострации и едва заметил, что отец рядом поспешно снял трансформацию.       Пока сердце колотилось так, словно готово было разорвать грудную клетку, взгляд продолжил следовать по изгибу руки, которую он по-прежнему сжимал. Локоть, плечо, мягкая линия знакомых скул, и вдруг — глаза.       Глаза, расширившиеся от удивления, переходившие с его лица на лицо Габриэля.       Глаза, чья яркая зелень была точно того же оттенка, что у него.       Глаза его матери.       — Лора! — сдавленно произнес отец и дрожащей рукой обнял жену.       Сидя на земле рядом с Лорой, Габриэль уткнулся лицом ей в шею. Его плечи тряслись от неконтролируемых конвульсий, и если его лица теперь не было видно, то текущие по подбородку слезы не оставляли никаких сомнений в глубине охвативших его чувств.       — Лора, Лора, Лора, — повторял он, словно молитву. — Я думал, что потерял тебя… Ты ушла так давно…       Она издала пораженное восклицание, а потом успокаивающе обняла мужа за плечи. Легко поцеловав его в светлые волосы, она подняла голову, обратив взгляд на сына, по-прежнему крепко вцепившегося в нее.       Ее ошеломленный взгляд не переставал изучать лицо Адриана, задерживаясь на скулах, скользя по четкой линии челюсти, поднимаясь до носа, чтобы начать снова. На ее лице проступало выражение недоверчивого ужаса по мере того, как она осознавала, сколько времени могло длиться ее отсутствие. Она помнила подростка, едва вышедшего из поры детства, а обрела почти взрослого молодого человека.       Продолжая прижимать к себе Габриэля, Лора мягко высвободилась из хватки Адриана, чтобы протянуть руку к его лицу. Дрожащими пальцами она нежно погладила его залитую слезами щеку.       — Мой мальчик… — прошептала Лора. — Мой большой мальчик…       Парализованный волнением до сих пор, Адриан сохранял видимость самообладания, но несколько слов матери окончательно смели остававшиеся у него крохи самоконтроля. Если редкие слезы и до этого текли из его глаз, теперь по его щекам хлынули потоки. Унося с собой всю боль, что он держал в себе долгие годы. Показывая радость и облегчение, которые он испытывал.       Лора быстро обняла сына за плечи, притянув его к себе, изо всех сил сжимая в объятиях Габриэля и Адриана.       — М-мама, — прорыдал Адриан. — Я-я… Я думал… Думал…       Не в состоянии произнести больше ни слова, настолько его горло сдавили эмоции, Адриан неловко обнял мать, плача без малейшей стыдливости и сдержанности.       Он скучал по ней.       Он так по ней скучал.       Он чувствовал тепло ее кожи, мягкость ее светлых волос, ласкавших его щеку каждый раз, когда она шевелила головой, движения ее пальцев, когда она немного сильнее прижимала его к себе.       Лора теперь тоже была в слезах, потрясенная волной эмоций, которая накрыла самых дорогих ее мужчин. Ее дыхание стало неровным, и когда она не шептала нежные слова мужу и сыну, она покрывала их щеки и лбы любящими поцелуями.       — Мне так жаль, — прошептала она, и звук ее голоса вызвал у Габриэля и Адриана новые слезы. — Спасибо, что пришли за мной. Спасибо. Я вернулась. И больше не уйду.       Адриан свернулся в клубок, сжимая мать так, словно не собирался никогда отпускать. Теперь, оказавшись в ее объятиях, он чувствовал знакомый успокаивающий аромат ее духов.       Аромат, который слишком долго был синонимом нежно-горькой ностальгии, напоминанием о навсегда утерянных счастливых временах.       Запах, который сейчас заставлял всё его тело дрожать от неописуемого счастья.       Сердце Адриана изо всех сил колотилось в груди, радостно подпрыгивая, словно отмечая ритм восхитительной праздничной атмосферы. Если бы кто-нибудь спросил его, что он чувствовал в этот момент, он не был уверен, что ответить. Сказать, что он был взволнован — слишком слабое слово для описания обрушившихся на него потоков эмоций. Испытывал облегчение? Без малейших сомнений. Всё еще недоверчивую радость? Именно так. Потрясение? Более чем.       Одно было бесспорно.       В это мгновение, рядом с отцом и свернувшись в нежных объятиях матери, Адриан чувствовал себя чудесно, решительно, невероятно счастливым.