После гробовых гвоздей: Смерть с алиэкспресс

      Как только Ван Ибо приступил к работе, то быстро осознал, что вопросы с пеньюарами придется отложить. Окунувшись в кошмарную реальность новой загробной жизни, состоящую из наблюдения нескончаемой череды человеческих смертей, он первое время просто старался не впасть в депрессию. Как оказалось, даже факт своей собственной смерти не смог задеть его столь сильно, как все чужие. Особенно, если это было убийство или несчастный случай. А Сяо Чжань старательно подбирал для новичка всевозможные варианты, дабы подготовить по всем фронтам. Да и метод сбора душ был специфическим. — Колоть острым концом, Ибо. Не перепутай, — Сяо Чжань пихнул ему в руки огромный тяжелый меч. — И постарайся себе ничего не оттяпать, заживать будет долго… Зачем так махать мечом, где ты набрался этой пошлости?!       Надо было пронзить грудь духа, чтобы отправить его в чистилище. Но не всегда это выходило так просто, как звучало. Однажды им попалась душа мужчины, которого намеренно столкнули в метро под поезд, и его перерезало пополам. Они с Сяо Чжанем уже стояли на платформе, наблюдая всё это, но не имели права вмешиваться. Их задача была проста — забрать душу. Однако, жертва решила иначе. Верхняя половина души, ни на секунду не растерявшись, схватилась целыми руками за последний вагон поезда, куда сел убийца, и, волочась по рельсам, отправилась следом. Ван Ибо ошалевшим взглядом проследил, как мужчина с грязными проклятиями и обещаниями мести исчезает в туннеле, а потом посмотрел на Сяо Чжаня. — И чего ты ждешь? — спросил тот, выгибая бровь. — Разъяренный дух, умерший насильственной смертью и испытывающий сильные эмоции, может быть вполне осязаемым. Иногда его даже могут увидеть живые. Нельзя допустить, чтобы он ушел далеко, или чтобы его съела нечисть. Недостачи быть не должно.       Ван Ибо посмотрел на рельсы, на Сяо Чжаня, на рельсы и снова на Сяо Чжаня. А потом стартанул с места в туннель. Он пробежал вслед за душой до следующей станции метро, пару раз едва не угодив под другие поезда, но всё равно не догнал. Перед ним материализовался Сяо Чжань и тактично намекнул, что существует более рациональный способ для погони, а если Ван Ибо так жаждет физкультуры, то он может отдать его на растерзание Ван И Чжоу. Тот любил ЗОЖ и тягать железо. Ван Ибо подавил желание треснуть Сяо Чжаня ножнами меча по заднице и молча исчез. Душа мужчины уже практически вылезла на станцию, когда Ибо с криками доблестного воина всадил ей со спины лезвие в грудь.       Случалось и такое, что пронзать особо было нечего. Долго же Ибо приходил в себя после того, как они явились собирать душу женщины, попавшей под огромный грузовик. Потому что вместо тела их ожидало месиво… И душа выглядела не лучше. Он был горд собой, что его хотя бы не вывернуло наизнанку. Особенно рядом с Сяо Чжанем: тот бы ему этого не простил, поскольку был чрезмерно брезглив.       Но больше всего Ван Ибо опасался своей реакции на мертвых детей. Сяо Чжань, сразу отметивший, что его новый напарник воспринимает всё слишком близко к сердцу, решил отложить сей этап обучения, давая Ибо время обрасти шкуркой потолще. А когда этот момент все же настал, то самым неожиданным оказалось поведение Сяо Чжаня при общении с детьми. Он будто оттаивал и снимал свой черствый панцирь. Увидев такой метаморфоз в первый раз, Ван Ибо просто дар речи потерял, как завороженный наблюдая за напарником, позабыв про собственные переживания. Сяо Чжань начинал светиться своей магической улыбкой, становился ласковым и запросто мог начать дурачиться. Дети прекращали плакать, даже если умерли совсем жуткой смертью. Они успокаивались, доверительно прижимались к Сяо Чжаню, иногда улыбались ему в ответ. Он старался, чтобы уходили детские души максимально легко. И всё это делалось с чрезвычайно подкупающей искренностью. — Не знал, что ты можешь быть таким, — признался Ибо после первого их совместно собранного ребенка.       Сяо Чжань на это лишь фыркнул: — А ты думал, что я только недовольные лица корчить умею? Я и тебе, между прочим, в первую встречу улыбался. До того, как увидел… это.       Он покосился на волосы Ван Ибо с таким выражением, словно таракана там нашел. Шевелюра бывшего каскадера уже не была ярко-синей, но всё еще не смылась до естественного цвета, отливая темно-стальным. Выяснив, что для дресс-кода и офисной этики его волосы никакой роли не играют, а их цвет волнует исключительно личных тараканов Сяо Чжаня, Ван Ибо уперся рогом, не желая перекрашиваться. — Ты обещал, — прорычал злой Сяо Чжань, когда в очередной раз получил отказ. — Это же отвратительно! Фиглярство! — Я обещал, но временные рамки мы не обговаривали, — парировал Ибо. — А меня, может, твой нафталиновый стиль одежды не устраивает. — Это классика!       Нет, Ван Ибо понимал классику, и стиль одежды Сяо Чжаня его очень даже будоражил, но упустить возможность поддеть никак не мог.       Первое время из-за рабочей нагрузки Ибо так морально убивался, что, когда его отпускали на перерыв, просто падал лицом в диван и отрубался. Видимо, свет за окном в его квартире каким-то магическим образом угадывал желания хозяина и всегда включал в таких случаях если не глубокую ночь, то хотя бы вечер. Пусть физически Смерть не могла устать, но психологически перегрузиться — запросто. Они были способны спать, если возникало такое желание, а у Ван Ибо на фоне стресса оно было перманентным.       Один раз, когда его вырубило совсем надолго, к нему в квартиру вломился Сяо Чжань. — При всем моем уважении, у нас море срочной работы! Вставай, давай! Я не собираюсь долго прозябать на дне таблицы, где ниже нас только парочка Цзи Ли с Ван И Чжоу! — нудил напарник, пытаясь стянуть с Ван Ибо покрывало.       Когда же он схватил его за ноги, намереваясь столкнуть с дивана, то едва не получил пяткой в глаз. Он, конечно, увернулся, но при этом очень не эстетично шлепнулся на зад. Ван Ибо тут же проснулся и уставился на донельзя оскорбленного Сяо Чжаня, сидящего на полу. — Прости, это рефлекторно вышло, — только и успел сказать Ван Ибо.       Сяо Чжань, не мигая, пару секунд смотрел на возмутителя своего душевного спокойствия, у которого на щеке остался след от подушки, а затем прищурился: — Ну, малыш, ты уже в край распустился, — процедил он сквозь зубы. А потом мстительно добавил: — Сегодня все отчеты пишешь сам. И отправляешься на тренировку с мечом к Ван Чжо Чэну.       Ван Ибо тяжко вздохнул. Сяо Чжань очень трепетно относился к чувству собственного достоинства, и сложно было ожидать от него иной реакции. А делать акцент на молодости Ибо было его любимым делом, ведь за счет разницы в возрасте он увеличивал влияние своего авторитета. Когда Сяо Чжань первый раз назвал Ибо малышом, тот едва косу Смерти себе в ногу от удивления не всадил. Это могло звучать ласково, если бы не произносилось с львиной долей сарказма. К чести Ван Ибо, он в долгу не оставался и всегда с удовольствием вступал в словесную битву, иногда глумливо величая напарника «Мой принц», чем выводил его из себя. Ибо вообще нравилось бесить Сяо Чжаня, лицо которого в такие моменты становилось чрезвычайно умилительным. Он хмурил брови, надувал щеки и скрипел зубами, чем напоминал Ибо суслика. Со временем они начали переходить даже к взаимному рукоприкладству. Ничего серьезного и, скорее, чисто для душевного равновесия, но отдел, который в начале думал, что в их паре всё спокойно, очень оживился, наблюдая периодически бесплатный цирк. Ван Ибо же это доставляло какое-то извращенное удовольствие, что обычно отстраненный и высокомерный Сяо Чжань начинал к нему сам лезть. Да, пускай с желанием прибить, но это уже мелочи.       В принципе, как Ибо случайно узнал немного позже, разница в годах жизни у них была не такая уж и большая.       Когда он в очередной раз довел Сяо Чжаня до состояния «беги, паскуда, иначе я тебя убью», то, удирая, ввалился в общий кабинет. Пролетая по проходу, Ибо весьма неуклюже зацепил бедром стол Сюань Лу, едва не уронив многострадальный фикус. Девушка ловко поймала горшок с растением, с грохотом водрузив обратно на законное место, и уставилась на коллег недовольным взглядом. — Только ваших брачных игрищ здесь не хватало! Сяо Чжань! Ну ты же старший, в конце концов! Веди себя подобающе! — Я бы не стал взывать к его возрасту, это не показатель мудрости, — отозвался с другого конца помещения Цао Юй Чэнь. — Сяо Чжань умер в двадцать семь, а Ван Ибо в двадцать один. Они оба молоды. Больше подходит определение «опытный». — Да какая мне разница… — Я бы попросил! Разница есть! По словарю… — Цао Юй Чэнь!       Они смотрели друг на друга пару секунд, Юй Чэнь всегда ожидаемо краснел, а затем сливался. Метод был действенный, однако срабатывал только у Сюань Лу. Как-то раз Цзань Цзинь рискнул им воспользоваться, но все его старания были равносильны попыткам пробить головой кирпичную стену — то есть, болезненно безрезультатными, и бывшего танцора пришлось спасать Хайкуаню. Он взял своего напарника за руку и увел, оставив Юй Чэня одиноко возмущаться абсолютным отсутствием у коллег чувства такта. Просто Цзань Цзиню природная вежливость не позволяла первым оборвать разговор, а у Юй Чэня в спорах стоп-кран отсутствовал по определению, и без внешнего вмешательства в таком случае было не обойтись. Кроме Сюань Лу единственным, кто справлялся с контрол фриком всея отдела, был Юй Бинь. Потому что сам мог заболтать кого угодно, и его совершенно не волновало, что там бормочут ему в ответ. Можно сказать, что «Не ждите чуда! Чудите сами!» было его персональным кредо. Благо, у него это умение находилось под контролем и использовалось исключительно в качестве наказания окружающих.       В силу чрезмерной загруженности в самом начале становления Смертью, Ибо не мог много времени проводить в коллективе, но уяснил, что всё же не весь отдел с прибабахом. Так, пятьдесят на пятьдесят. Кто-то больше, кто-то меньше. И при более близком знакомстве Сюань Лу оказалась едва ли не самой нормальной, хоть и суровой. Она не стремилась никому вспарывать живот во благо дисциплины, как подсознательно опасался Ван Ибо, и не устраивала показательных пыток. Всего лишь старалась не распускать отдел совсем уж до уровня базарного балагана. С напарником её связывали особые отношения. Пожалуй, он был единственным, кому бы она позволила называть себя шицзе. И пускай её забота чаще всего выражалась в постоянных попытках воспитывать, она никогда не дала бы Ван Чжо Чэна в обиду. А парень отвечал Сюань Лу тем же, всем сердцем поддерживая её в любой ситуации.       Сам Чжо Чэн на первых порах показался Ван Ибо мягкотелым, и лишь со временем, узнав того поближе, он смог разглядеть его характер. Парень мог по щелчку пальца переходить в режим «я тебе ноги сломаю», если того требовала ситуация. Особенно сильно Ван Ибо прочувствовал это во время тренировок с мечом, на которые его постоянно посылал Сяо Чжань. Ван Чжо Чэн становился в такие моменты твердым и решительным, гоняя Ибо без какой-либо жалости. В обществе же Чжо Чэн являл собой эдакий эталон социально неловкой булочки с корицей, и какую-либо внутреннюю жесткость он прятал под слоем сливочного крема из неловкой улыбки и нежелания покидать зону комфорта. Однако был в офисе человек, который эту самую зону комфорта вечно расшатывал, вызывая у Ван Чжо Чэна приступы легкой паники.       Эрика.       Когда поступил приказ о назначении нового иностранного сотрудника, Хаосюань, посовещавшись с Сюань Лу, слезно попросил прислать им кого-то женского пола. Мол, их единственная девушка чахнет среди мужчин, помогите сбавить уровень маскулинности. При этом единственным, кто действительно вечно стремился завять, был фикус, Сюань Лу цвела и пахла, а фразу про маскулинность Хаосюань случайно вычитал в книжке, найденной в их общей библиотеке, и всё ждал удобного случая её использовать. Но до сих пор не был уверен, что применил её верно.       И никто не смог понять, почему при появлении на пороге симпатичного блондина Сюань Лу начала смеяться, старательно прикрывая рот ладошкой, а начальник полез в личное дело новичка, проверяя данные. Ну, по факту, их пожелание выполнили, Эрика была женского пола. Только вот выглядела и вела себя, как мужчина. Но этот пункт вопроса они и не обсуждали… Вот гады, не подкопаешься.       Во время знакомства Сюань Лу, тряся в рукопожатии чужую руку, пять раз уточнила, что натуралка. Эрика пять раз ответила, что безмерно за неё рада. На Цао Юй Чэня было больно смотреть, у него разом поехали все жизненные устои в отношении женщин. Цзи Ли, предпочитающий сугубо парней, немного огорчился, но тут же воодушевился, узрев перед собой целый горизонт новых открытий. Сяо Чжань, конечно, скептически осмотрел девушку с ног до головы, но вежливо оставил все комментарии при себе. Иностранцы, у них свои причуды. Присвистнувший было Бай Юй получил от Илуна упрекающий взгляд поверх очков и мгновенно изобразил крайнюю степень праведности, на которую только был способен. Остальные никак не выражали своего удивления, стараясь выглядеть если не приветливо, то хотя бы нейтрально.       Когда очередь дошла до Ван Чжо Чэна, он, решив проявить галантность, легонько коснулся губами костяшек на руке новоприбывшей девушки. Эрика с ухмылкой позволила ему это сделать, а потом сама в ответ поцеловала его ладонь. Ван Чжо Чэн растерянно замер, активно демонстрируя полное непонимание происходящего, и даже позабыл отнять свою руку. Некоторое время все молча на них пялились, пока тишину не прервал тяжкий вздох Цзи Ли: — Мне вот никто руку ни разу не целовал! — Мы просто не уверены, что ты после своих похождений руки моешь, — Юй Бинь хотел приобнять парня за плечи, но получил слабый удар веером под ребра и решил повременить с шутками.       Приметив Ван Чжо Чэна с первой встречи, Эрика в начале весьма напористо добивалась его внимания. Она однажды даже попыталась зажать его в углу. Чжо Чэн тогда с улыбкой аккуратно стек вдоль стеночки и поднырнул под её руку, которой она упиралась в стену рядом с его головой. И торопливо, не оглядываясь, ушел. Но зато с гордой прямой спиной. Именно тогда Эрика осознала, что цель нельзя брать грубой силой, надо искать пути обхода. Подключив своего внутреннего Наполеона, она стала подбирать тактику и выстраивать стратегию. К моменту прихода в отдел Ван Ибо, Эрика находилась в модусе эдакой крестной феи, то есть, всячески старалась угадывать и реализовывать желания парня. С переменным успехом. Например, она ежедневно преподносила ему огромные кружки какао, украшенные шапкой из взбитых сливок и зефирок. И это всё при условии, что какао готовил их Монстр, ей оставалось только сливки из баллончика добавить, а Чжо Чэн предпочитал двойной эспрессо.       Монстром, с легкой подачи Бай Юя, окрестили кофемашину. Притащил её из мира живых Ван Ибо с заявлением, что без кофе может сдохнуть повторно, и вообще, пора идти в ногу со временем, развели тут царство динозавров. До него единственными новаторами в отделе были Юй Бинь с Эрикой как самые свеженькие и не закостенелые. Остальные ископаемые до некоторого времени отрицали даже электрические чайники, которые Эрика добыла из Икеи, а по прибытию Монстра в отделе и вовсе случился массовый инфаркт. Хуже всего отношения с техникой сложились у Сяо Чжаня. Он мог ходить вокруг неё кругами, как кот, не зная, как подступиться. А признаться в своей некомпетентности для него было равносильно прыжку с тарзанки вниз головой с башни в Макао. Только без тарзанки.       Ван Ибо как-то случайно застал его ругающимся с кофемашиной. — Я уже налил тебе воды, вытряхнул мусор, откалибровал и поменял фильтры! — кричал Сяо Чжань, угрожающе наставив на Монстра указательный палец. — Что тебе еще от меня надо?! Просто сделай мне кофе, ты, пыточная машина миллениалов!       Пришлось Ибо провести показательную демонстрацию. — Жать красную кнопочку, Чжань-гэ. И постарайся не обвариться кипятком, который польется вот отсюда.       Так и жили.       В принципе, их отношения с Сяо Чжанем были вполне себе полюбовными. В отличие от другой новообразовавшейся парочки.       Ван Ибо как раз находился в обществе Юй Биня, оказавшегося, внезапно, любителем мотоциклов («Ох, рассекал я на одном в военные годы!»), как в общий зал забежал Цзи Ли и, завывая белугой, упал в объятья удобно подвернувшегося Цзань Цзиня. Бывший танцор, будучи с Цзи Ли одной комплекции, опасно пошатнулся и чуть было не рухнул, но его успел подхватить за плечи Хайкуань, помогая остаться на ногах. — Спасите меня, я не хочу с ним работа-а-ать! — Цзи Ли размазал слезы и сопли по лицу, доверительно заглядывая в глаза растерянного коллеги. — Он меня до суицида скоро доведет! — Цзи Ли! — раздался громогласный и сердитый голос Ван И Чжоу. — Ты, мерзавец, думал, я не замечу ту ересь, что ты обо мне в отчетах написал?!       Цзи Ли, который даже прекратил рыдания, прислушиваясь к чужим словам, позеленел и принялся выть с новыми силами. Цзань Цзинь посмотрел на своего напарника с надеждой на какую-то помощь, но Хайкуань сам не имел понятия, что делать. Прошло уже достаточно времени, а драма между Цзи Ли и Ван И Чжоу даже не планировала заканчиваться. Они оба всячески игнорировали любые доводы и не собирались приходить к взаимопониманию. Сюань Лу уже весь язык стерла, но попытки достучаться были подобны взламыванию сейфа с помощью одной только пилочки для ногтей. Если добровольно дверцу не откроют, то хоть убейся об стену.       Под звучные завывания в зал вплыл Сяо Чжань, вчитывающийся на ходу в какую-то бумажку. Ван Ибо уже издалека узнал свой корявый почерк и понял, что это пришли по его душеньку, но спасение пришло, откуда не ждали. Увидав Сяо Чжаня, Цзи Ли мгновенно отлип от Цзань Цзиня, бросившись к бывшему напарнику: — Гэгэ, умоляю, забери меня обратно! Я тебя прошу! Я даже обещаю больше не шутить на пошлятские темы и не трогать твои баночки с уходом для лица! Верните меня Сяо Чжа-а-аню!       Наблюдая, как Цзи Ли висит на Сяо Чжане и молит вернуться к нему, Ван Ибо подумал, что не так уж и плохо ему с напарником. Возможно, даже прекрасно. А Цзи Ли стоило бы не распускать свои руки и не прижиматься к Сяо Чжаню так близко…       В этот момент в зале появился Ван И Чжоу. Цзи Ли мгновенно взвизгнул и из объятий перетек за спину к Сяо Чжаню. Тот, в свою очередь, недовольно зыркнул на Ван И Чжоу, схватил Цзи Ли за локоть и вывел из зала. Теперь всё внимание автоматически перетекло только на мужчину. — Да вы издеваетесь? — рявкнул Ван И Чжоу всем сразу. — Этот паршивец написал в отчете, что я некомпетентный маразматик с задатками нестабильной истерички, а я ему это с рук спустить должен?! Да и кто из нас больше истеричка?       Пока некоторые в ответ начали смеяться, Ван Ибо задумался, а как бы на это отреагировал Сяо Чжань? Пришел к выводу, что за такую выходку его бы просто подпольно чем-нибудь отравили. Убить бы это не убило, но подарило бы массу новых впечатлений и ощущений.       Ну чем не семейная идиллия?