После гробовых гвоздей: Смерть с алиэкспресс

      Вернувшись домой, Ван Ибо сгрузил в комнате рядом с кроватью свои красивые новенькие пакеты из магазина, давая мысленное обещание разобрать их чуть позже. Он, конечно же, не стал покупать всю ту кучу вещей, что скопилась в примерочной, отобрав лишь самое понравившееся. Во-первых, в шкафу всё равно не нашлось бы столько свободного места, а во-вторых, ему было откровенно неудобно брать у Сяо Чжаня деньги. Для Смерти не существовало отдельной валюты, у них и зарплаты-то, по факту, не было. Единственное, что представляло в загробном мире хоть какую-то ценность — это душа, а человеческие деньги выдавались, выражаясь словами Хаосюаня, просто на булавки. Бриллиантовые булавки, если оценивать по суммам. Но Ван Ибо не собирался висеть у Сяо Чжаня на шее, он, вообще-то, просто глупо пошутил, выпендрился, привлекая внимание, и не рассчитывал, что его слова воспримут всерьез.       Откровенно говоря, в тот момент он совершенно ни на что не рассчитывал, лишь бы прочь не погнали за такие выходки. А в результате… У них с Сяо Чжанем что-то сдвинулось с мертвой точки?       Ему бы хотелось в это верить.       Поведение Сяо Чжаня было весьма неоднозначным, он словно останавливал сам себя, всеми силами сопротивляясь, но Ибо отчетливо видел, что не безразличен ему. Иначе он не подпустил бы его так близко, не позволил бы заглянуть за ширму холодной отчужденности. Сяо Чжань даже признался, что чувствует к нему влечение. Вроде как… Ибо уже не был уверен, что последний факт не плод его разгоряченной фантазии, так как разговор в магазине вышел весьма сумбурным и эмоциональным, а в голове отложился, в основном, лишь финальный поцелуй. Потому неплохо было бы поговорить еще раз, нормально, как два взрослых человека, четко обозначив их дальнейшие планы. Желательно, конечно, совместные.       От одной мысли, что у них с Сяо Чжанем могут быть отношения со всеми вытекающими приятными дополнениями, по лицу неконтролируемо расползлась широченная улыбка.       Ибо правда хотел Сяо Чжаня, всего целиком. Быть с ним рядом, не только из-за работы, а просто проводить время вместе, разговаривать без иронии и насмешек, целоваться, и… ну… сексом с ним заниматься. Его тянуло к Сяо Чжаню, но до сегодняшнего дня он даже не надеялся на какое-то сближение. Теперь же, узнав, что напарник не бесчувственный сухарь и далеко не чопорная монашка, Ибо не собирался отступать.       Пускай Сяо Чжань упрямый, а только Ван Ибо еще упрямее. Поймает и не отпустит.       Затолкав подальше все возникшие непотребные мысли о том, что он сможет сделать с Сяо Чжанем, когда они, наконец, поговорят, Ибо поспешил в душ. После переоделся и, прихватив меч, направился в тренировочный зал.       Ван Чжо Чэн всегда старался заниматься примерно в одно и то же время, если работа позволяла. Мол, это способствовало выработке внутренней дисциплины. Причем, не только у него, но и у всех, кого он имел честь жестко гонять по залу, мотивируя командными криками. А Хаосюань с удовольствием шел ему навстречу, специально освобождая это время, поскольку Ван Чжо Чэн был эдаким официальным тренером для всех криворуких и отсталых. Или просто неподготовленных, таких, как Ибо. В первую очередь, причиной такого выбора послужила тотальная неспособность Чжо Чэна говорить «Нет». Особенно начальству, в приказном порядке предлагающему вести дополнительный факультатив по физической подготовке. Во вторую — после Ван И Чжоу и Лю Хайкуаня он был самым лучшим во владении мечом. Даже Сяо Чжань, которому проще было удавиться, чем признать кого-то в чем-то более искусным, скрепя сердце ставил умения Чжо Чэна выше своих. Но самое главное — идея о необходимости для Смерти владеть своей косой немного лучше, чем это позволял уровень «тыкать острым концом от себя», пришла в голову Хаосюаня как раз после сбора души Чжо Чэна. Именно он послужил инициатором возникновения у начальника истерии относительно физической подготовки отдела. — Какой от Смерти будет толк, если кто угодно сможет отобрать у нее меч или даже саму душу? — философски вопрошал он у всех негодующих относительно ввода дополнительных репрессий. — На вас же без слез не взглянешь! — Сам таких набрал, — бурчала ему в ответ Сюань Лу, которой ссылка в тренировочный зал светила больше остальных. — В дальнейшем не забывай хотя бы в общих чертах обрисовывать необходимый список навыков для будущих кандидатов. Чтобы, знаешь, отсеивать неугодных еще на подлете.       У нее, в отличие от всех остальных, опыта в фехтовании на мечах не было совершенно. Да и откуда бы ему взяться у бедной сельской девушки? До определенного момента этот факт никак не мешал Сюань Лу выполнять свою работу. Никому в принципе не приходило в голову, что Смерть может попасть впросак из-за неумения обращаться с косой, пока однажды сбор души не пошел по альтернативному сценарию.       И виновником сего торжественного события, легко догадаться, стал Ван Чжо Чэн.       Вся жизнь Ван Чжо Чэна как единственного сына влиятельного и уважаемого генерала при дворе императора состояла из нескончаемой череды попыток оправдать надежды родителей, дабы не позволить им упасть в грязь лицом перед обществом. Он был хорош собой, стремился всегда и во всем соответствовать высокому статусу семьи, а в военном деле среди сверстников ему не нашлось бы равных. К сожалению, все его старания напрочь перекрывались единственным минусом в виде кроткого темперамента сдобной плюшечки, совершенно не сочетающегося с гипертрофированным образом сурового солдата, которого от него ожидали. Как бы Чжо Чэн не пытался вытащить из себя наружу все необходимые качества, а только быть тем, кем он не являлся, выходило с трудом. Отца откровенно не устраивал довольно мягкий и покладистый характер собственного ребенка, он, несмотря на прочие его достижения, хотел выковать из него нечто по образу и подобию своему. Только вот не учел, что Чжо Чэн не был тряпкой или нюней — он просто был другим. Он быстро подстраивался под любые ситуации, мог продемонстрировать твердость духа и мужественность, переключая внутренний тумблер с режима «Милый домашний мальчик» на «Я засажу тебе этот меч по самые гланды», принимал сложные и жизненно важные решения. Просто не стремился вечно отстаивать свою точку зрения с помощью кулаков и криков, оставляя командную манеру общения сугубо для поля боя или тренировок, где кровь бурлила, и внутренняя воинственность сама вылезала на поверхность. Однако, от него такое поведение требовали всегда, постоянно, без продыху. Приходилось изображать яростного агрессора, а хотелось быть подтаявшей зефиркой в нежных трепетных руках.       Когда объявили о скорой помолвке, Ван Чжо Чэн не был против — наоборот, ему настолько не хватало в жизни тепла и любви, что он надеялся найти отдушину в собственной семье, со спокойной и доброй девушкой. К слову, его мать во всем всегда выражала солидарность с мужем и сына лаской не баловала. Чжо Чэн не мог даже мечтать о том, чтобы прийти к ней, положить голову на колени, закрыть глаза и умиротворенно дремать, чувствуя, как заботливые руки гладят по волосам. Он же мужчина, незачем разводить эти нежности. Остальные представительницы прекрасного пола, окружавшие Ван Чжо Чэна, были либо отъявленными карьеристками, либо мужиками в юбке, способными взглядом крошить в труху каменные глыбы. Ни первые, ни вторые не вызывали никакого желания знакомиться с ними поближе.       А потом ему представили невесту.       Все мечты о тепле и уюте в одночасье умерли, были похоронены на заднем дворе их родового поместья под шикарным вишневым деревом, политы горькими слезами утраченных надежд и посыпаны пеплом обреченности. Девушка оказалась жестче гранита и суровее самой холодной зимы. Видимо, родители планировали, что сын будет равняться на жену и не позволит себе рядом с ней вести себя, как размазня.       Не желая весь остаток жизни просидеть в капкане, в который он, по идее, должен был добровольно влезть, Ван Чжо Чэн решил не притворяться перед будущей супругой другим человеком, а просто поговорить, объяснить, какой он видит их будущую семью. Реакция на это откровение оказалась… никакой. Ничего не изменилось, недовольства или радости никто не высказал, и Чжо Чэн вздохнул с облегчением, считая это показателем, что жена более покладиста, чем показалось на первый взгляд, и найти с ней общий язык они сумеют.       Наивный.       Однажды, незадолго до свадьбы, когда невеста уже жила в доме семьи Ван Чжо Чэна, девушка пришла поздно вечером в покои будущего мужа. С ней была только парочка служанок, принесших всё необходимое для чая, но они тут же ушли. В процессе ничего не значащего разговора, она напоила Чжо Чэна своим таинственным фирменным чаем. Стараясь не замечать странного привкуса и не желая обидеть невесту, Чжо Чэн выпил всё, а спустя некоторое время почувствовал нарастающее недомогание. Стало трудно дышать, конечности отказывались слушаться, сердце колотилось, как сумасшедшее. А потом его накрыло огненной волной боли. Он рухнул на пол, не в силах даже пошевелиться, тело буквально одеревенело. Наблюдающая за ним невеста криво улыбнулась и отставила в сторону свою чашку. — Ну, наконец-то, — она встала на ноги и склонилась над сипло хрипящим Чжо Чэном. — Я извела на тебя огромную дозу редкого яда, знаешь ли. Его сложно было достать, но он того стоит. Ни один врач не сможет его обнаружить, все подумают, что ты умер по естественным причинам.       Она нервно рассмеялась и стала рассказывать, как мечтала о его смерти, что из-за него её разлучили с любимым человеком. Как она будет счастлива, изображая из себя убитую горем невесту, а потом сбежит с другим.       Сидящая в сторонке Сюань Лу слушала эту речь и диву давалась, какие нынче женщины пошли сволочные. Хотела бежать — беги, жениха-то зачем убивать? Или зачем раскрывать свои планы практически мертвому человеку? Она что, надеялась, что он поразится перед смертью её гениальности? Проникнется уважением и на том свете не станет поминать дурным словом? Да он её уже даже не слышал!       Наконец, душа Ван Чжо Чэна покинула тело, а Сюань Лу тяжко вздохнула, наблюдая, как юноша трясущимися руками вытирает со лба пот и осматривается по сторонам, не понимая, что происходит. Она быстро обрисовала ситуацию, даже пересказала пылкий монолог его невесты, дежурными фразами предупредила, что сейчас произойдет, и достала из ножен свою косу.       В это время девушка, убедившись, что её несостоявшийся муж умер, собрала все свои чайные принадлежности и вышла в соседнюю комнату, желая поскорее покинуть место преступления. Ван Чжо Чэн проследил за ней взглядом, пока она не скрылась из виду. — Простите, — перебил он Сюань Лу.       Смерть удивленно моргнула. — За что? — хотела было спросить она, но не успела.       Чжо Чэн вскочил на ноги и молниеносно скрутил её, связав собственным поясом от костюма и отобрав меч. Не слушая возмущенные крики, доносившиеся в спину, он вылетел вслед за невестой с одной единственной целью — провести воспитательную беседу. Мол, нельзя так с людьми поступать, не по-человечески это. Будучи разгневанным духом, умершим насильственной смертью, он был вполне себе виден для смертных и даже весьма осязаем. И когда он предстал перед невестой, преградив ей дорогу со словами «А теперь моя очередь высказаться», с оголенным мечом наперевес, она вполне ожидаемо истошно завопила. — Ты же был мертв! — закричала девушка, уронив поднос с остатками чая и рухнув следом наземь. — У тебя не было дыхания! Ты не мог выжить!       Ван Чжо Чэн не стал тратить время на объяснения своего положения относительно понятий «жив/мертв», а перешел сразу к делу. Начал он спокойно, постепенно распаляясь в своем возмущении до повышенных тонов, не замечая, как в ужасе скулит бывшая невеста. В финале, не выдержав, он гаркнул совсем уж разъяренно и даже разрубил рядом стоящий маленький столик. Девушка от таких спецэффектов вскрикнула и обмякла. Чжо Чэн не сразу понял, что произошло, когда рядом с ним материализовалась её душа. Пару секунд царила тишина, а потом девушка заорала с новой силой. И возжелала вцепиться Ван Чжо Чэну в горло, выставив перед собой руки со скрюченными пальцами.       Пока Чжо Чэн воевал с духом бывшей невесты, появившийся в соседней комнате Хаосюань шокировано разглядывал свою подчиненную. Сюань Лу, которая успешно запуталась в собственном белом одеянии Смерти и теперь валялась на полу в позе сердитой гусенички, посмотрела на него недовольным взглядом. Комментировать ситуацию отказалась.       Когда начальник уже закатал рукава и со словами «Никакой помощи в этом отделе» собирался пойти со всем разобраться, в помещение ввалился Ван Чжо Чэн. А следом за собой он тащил упирающуюся невесту. Девушка шипела разъяренной кошкой, грозилась выцарапать всем глаза и ругалась такими словами, что даже у бывшего беса уши сворачивались в трубочку. Вот тебе и благородная девица. Чжо Чэн аккуратно вручил невесту в руки Хаосюаню, помог Сюань Лу распутаться и в попытках извиниться едва не расшиб себе об пол лоб.       Хаосюань, глядя на это всё, чрезмерно умилился и предложил Чжо Чэну присоединиться к их дружному коллективу. В конце концов, вы посмотрите, какой ответственный юноша. Мало того, что сам вернулся, так еще и душу по дороге собрал. Ну золото, а не сотрудник!       Чжо Чэн заметно замялся, в сомнениях уткнувшись себе в сапоги. Но если Хаосюань присмотрел его к себе в отдел, то так просто отпускать был не намерен. — Я предлагаю тебе сделку, — с хитрой улыбкой сказал бес, выставляя перед собой девушку. — Вот этой леди… — Как вы её назвали? — Кхем, не важно. В общем, твоей несостоявшейся невесте грозит ад за убийство, но ты, — он ткнул в парня пальцем, — можешь её спасти. Если согласишься стать Смертью, то она отправится на перерождение. Если нет — её душа навечно будет потеряна для мира живых.       Он откровенно врал. Души, проходя через адские муки, могли запросто очиститься и отправиться на перерождение, но нечисть — она и в должности начальника нечисть. Особенно в должности начальника. Чжо Чэн таких тонкостей не знал, его просто загнали в угол предложением. На раздумья у него ушло меньше секунды. — Я согласен, — кивнул он.       Сюань Лу хлопнула себя ладонью по лбу, а Хаосюань расплылся в широкой клыкастой улыбке. В тот период он еще не очень умело прятал остатки своего демонического образа, но Чжо Чэна это мало смутило. Это же Смерть. Черт знает, какие у неё должны быть зубы.       Позже, когда Чжо Чэна торжественно вручили Сюань Лу в качестве напарника, она узнала, чем он руководствовался, когда соглашался. Эта девушка его убила, зачем он пожертвовал собой ради нее? Но юноша просто думал, что таким образом дает ей шанс прожить свою жизнь иначе, возможность исправиться.       Безнадежно наивный.       После смерти еще некоторое время Чжо Чэн никак не мог расслабиться и осознать, что здесь, в посмертном коллективе, всем было наплевать на его характер и манеру поведения. А за попытки строить из себя командира Сюань Лу могла и санкции выписать штрафные. Потихоньку он сумел познать внутреннюю гармонию, и лишь в тренировочном зале в нем включались старые привычки. В остальном, Чжо Чэн просто наслаждался возможностью быть собой. Работал на совесть, но уже не рвался везде и всюду быть лучшим, как тот же Сяо Чжань, у которого с пониманием собственных причуд было намного туже. Сюань Лу его ни в чем не подгоняла — не было нужды, Чжо Чэн прекрасно осознавал важность Смерти, её необходимость в мире. У них, в принципе, сложилось полное взаимопонимание.       Хаосюань, которого совершенно не порадовал факт наличия каких-либо слабых сторон в его отделе, узрев талант нового сотрудника, в первую очередь поручил Ван Чжо Чэну заняться обучением Сюань Лу. А то отобрать у неё меч оказалось также просто, как у ребенка конфетку. Сюань Лу отнекивалась, как могла, но в итоге, скрипя зубами, сдалась. Постепенно хорошая физическая подготовка и умение фехтовать стали обязательными условиями для всех. Достигать уровня «боженька» в этом деле никто не требовал, но защитить душу от дерзкой нежити и не насадиться при этом на лезвие товарища было бы неплохо.       Ван Ибо, будучи каскадером, умел обращаться с острыми предметами, запросто бы отбился от небольшой группы агрессивно настроенных людей и иногда посещал тренажерку. За свою не такую уж и продолжительную карьеру Смерти ему удалось встретиться с представителем, скажем так, мистической части мира, всего один раз. Это был демон, напоминающий средних размеров собаку. Очертания его постоянно расплывались, никак не формируясь во что-то определенное, зато клыкастую пасть, обильно пускающую кроваво-красные слюни, можно было запросто разглядеть издалека. — Попробуешь? — спросил его тогда Сяо Чжань, кивнув в сторону демона. — Ты же кичился своими умениями. Вперед, демонстрируй.       И Ван Ибо продемонстрировал. Так продемонстрировал, что если бы Сяо Чжань не вмешался, одним изящным движением отрубив демону голову, то пришлось бы искать ему нового напарника. Потому что Ибо едва не сожрали. Осознав всю тленность бытия, лежа под растекающимся мерзкой жижей обезглавленным демоном, Ван Ибо понял, насколько он, выражаясь современным языком, лох позорный. Сяо Чжань пришел к схожему выводу и незамедлительно назначил новенькому наказание в виде Ван Чжо Чэна.       После первого же занятия Ван Ибо в полной мере постиг смысл слова «наказание», и почему Сяо Чжань вообще применил именно это выражение. Настолько избитым он не ощущал себя уже очень давно. Хорошо хоть Ван Чжо Чэн использовал поначалу деревянные мечи. Синяки сходили быстрее, чем порезы. В целом, как признавал Чжо Чэн, Ван Ибо был вполне способным учеником. Он быстро схватывал и запоминал, синяков на его теле становилось всё меньше, а однажды Чжо Чэн даже перешел на настоящие мечи. Человеческие, железные. Косу на тренировках он не использовал — ранения от неё заживали в разы дольше и сложнее. Он никогда так не рисковал.       Ну, Ибо так раньше думал.       Ровно до того момента, как открыл дверь в спортзал и едва не оглох от громкого и мощного лязга металла. Гул стоял такой, словно дрались не двое, а, как минимум, маленькое войско. Придя в себя, Ибо округленными глазами уставился в центр зала, где находилась специально выделенная для фехтования площадка. Там, яростно сцепившись, сражались Ван Чжо Чэн и Лю Хайкуань. Их движения были настолько стремительными, что следить за ними удавалось с трудом. Четкие, выверенные атаки, идеальные блокировки. Каждый удар громогласным эхом проносился по залу, отражаясь от стен.       И использовали они в бою именно косы Смерти.       Зрелище было одновременно жутким и невероятно, просто сказочно завораживающим. Ибо никогда раньше не видел подобного даже в кино. Что уж говорить про жизнь. Он часто принимал участие в съёмках исторических фильмов и сериалов, но ничего из того, что там ставили, не могло с этим сравниться. Внутри него постепенно начал зарождаться детский, если не щенячий, восторг.       Хайкуань и Чжо Чэн дрались с такой отдачей, словно действительно хотели друг друга убить. Вокруг них буквально расползалась аура жесткой решительности и смертельной опасности. Ван Ибо не знал, кто из этих двоих притягивал к себе взгляд сильнее. Хотя, пожалуй, Хайкуань двигался с большей легкостью и свободой, нежели Чжо Чэн.       Поймав себя на том, что замер у входа с открытым ртом, Ибо по стеночке, будто бы боялся, что его могут задеть, прополз к стоящим немного в стороне лавочкам. Там уже сидели Цзань Цзинь, теребящий в руках меч, и недовольная Сюань Лу, снимающая с себя защитную экипировку. С обоими явно только что закончили заниматься, и, судя по лицу девушки, прошло всё не слишком удачно.       Ибо никогда раньше не присутствовал на чужих тренировках, но слава о способностях их главного заместителя начальника по воспитательной части гремела на весь отдел. Ван Чжо Чэн мог натаскать даже самого пропащего задохлика, но напарница, видимо, находилась за гранью его божественного дара. Она была его личной катастрофой. Сюань Лу обладала тяжелой рукой, молотила ею с азартом, но при этом техника её не поддавалась никакой логике. Отбивать её неуклюжие атаки выходило с трудом, потому что все они были абсолютно хаотичными и непреднамеренными. А еще она всё так же легко теряла из своих рук меч, который теперь мог запросто отрикошетить в кого-нибудь иного. Так, однажды бедному Илуну, находящемуся в зале по роковому стечению обстоятельств, чуть было не разбили очки. Он стоял в стороне и едва успел увернуться от летящей в него деревянной палки. И подобных историй Ибо слышал много. А совсем страшно становилось, если противником Сюань Лу был не Ван Чжо Чэн. Он еще как-то умудрялся нивелировать её криворукость, принимать все удары на себя, мастерски их отражая. Остальным же оставалось только молиться.       В принципе, Ван Чжо Чэн мог единолично вытаскивать боевую составляющую их тандема на должный уровень, но девушка активно рвалась в драки, желая доказать профпригодность. В таких случаях её напарнику приходилось прикрывать свою спину не только от нечисти и колдунов, но и от самой Сюань Лу. Ну так, на всякий пожарный. Чтобы мечом в спину ненароком не прилетело. Как Цао Юй Чэню, который временно замещал Чжо Чэна, пока тот был на практике в другом отделе. Хорошо хоть ударила она его лезвием плашмя, иначе одним подчиненным у Хаосюаня стало бы меньше.       Кроме площадки для фехтования в зале находились еще и тренажеры. На беговой дорожке сейчас как раз наворачивала километры Эрика, одетая в свободные спортивки и мешковатую футболку. Собранные в низкий хвост короткие светлые волосы смешно прыгали в такт её движениям. В последнее время Ибо стал замечать, что чем дольше он был с ней знаком, тем явственней видел перед собой именно девушку. Да, её андрогинная внешность никуда не испарилась, она предпочитала одеваться как парень, не красилась, зарыла глубоко в себе свою женственность, но зато обладала прекрасным характером, красивой улыбкой и умением создавать дружественную атмосферу. И голос. Его было не спрятать. Мягкий, бархатистый, женский. Когда Эрика начинала говорить, то спутать её с парнем было практически нереально.       Она бежала и неотрывно, с неприкрытой завистью смотрела в сторону Ван Чжо Чэна с Хайкуанем. Вот уж кто бы первый стоял в очередь на тренировки, если бы не одно «но». У Эрики был не меч, а самая настоящая коса. Классическая, огромная коса Смерти. После перевода её в китайский отдел Миледи предложила изменить вид рабочего орудия, но Эрика отказалась. Сказала, что так ей сподручнее и привычнее, а теперь каждый день жалела о своем решении. Потому что обратиться к Всаднику с такой ерундой, как сменить косу на меч, у неё просто не хватало духу и наглости. Идти с косой против меча ей также казалось глупостью.       Заметив появление Ибо, Эрика оторвалась от пристального созерцания Ван Чжо Чэна и, улыбнувшись парню, головой указала куда-то ему за спину. Ибо обернулся, поднял голову повыше, нашел глазами то, что должен был, и в который раз за день впал в ступор.       Из стены торчал меч.       Тренировочный железный меч, где-то на треть лезвия погрузившийся в стену, от которого в разные стороны расходились трещины. Видимо, сегодня Ван Чжо Чэн рискнул перейти с напарницей с дерева на железо. Ибо осторожно покосился на Сюань Лу, нервно дергающую завязки нагрудной защитной пластины, и внутренне как-то даже восхитился.       Это ж с какой силой надо было бить, чтобы такое сделать?       Он быстро отвернулся, надеясь, что она не заметила его взгляда. А то мало ли… Сюань Лу явно была не в лучшем расположении духа, ожидать от неё в таком состоянии можно было чего угодно. Стараясь не попадаться ей на глаза, Ибо подошел к лавочке и присел рядом с Цзань Цзинем. Тот коротко с ним поздоровался, Ван Ибо кивнул и воодушевленно уставился на продолжающийся в центре зала бой. В азарте он прикусил кончик большого пальца, постукивая носком кроссовка по полу. Движения схлестнувшихся мужчин становились с каждым разом всё более рваными и жесткими. Чувствовалось, что развязка близится, и кто-то из них проиграет.       Правильнее было сказать, Ван Чжо Чэн проиграет.       Он заметно сдавал позиции и сам это прекрасно понимал. Чжо Чэн, нахмурив брови и сцепив зубы, из последних сил атаковал, но Хайкуань, усиливший натиск, безжалостно отражал любые его удары и наносил ответные. По-прежнему мощные и яростные. — Фантастически выглядит, да? — тихо раздалось у Ван Ибо под боком.       Ибо не сразу сообразил, что ему это не послышалось, так как голос Цзань Цзиня был едва различим сквозь шум, царящий в зале. Он несколько удивленно на него покосился и даже не нашелся, что ответить. В итоге просто заторможено кивнул.       Чтобы пересчитать все свои разговоры с Чжу Цзань Цзинем Ибо хватило бы пальцев одной руки. Как-то не выходило у них с общением, хотя никакого отторжения он к коллеге не испытывал. Скорее наоборот. Цзань Цзинь выглядел очаровательно милым мальчиком-зайчиком, уютным и максимально домашним. Со своими трогательными ямочками, красивыми глазищами и хрупким телосложением он вызывал ассоциации с дорогой фарфоровой куклой. На него хотелось смотреть не отрываясь, но рядом постоянно возвышался его напарник, словно ограждающий Цзань Цзиня от лишних взглядов. Очень редко их можно было встретить порознь, а вот уже перед Лю Хайкуанем Ван Ибо неосознанно робел. Каким бы добрым и приятным парнем тот не казался, в нем отчетливо ощущалось что-то нечеловеческое. Суровый и несдержанный в своих эмоциях, Ван И Чжоу и то больше напоминал обычного мужчину, нежели спокойный и тихий Хайкуань. С ним Ибо вообще ни разу и словом не обмолвился.       В силу определенной манеры поведения, в отделе за глаза этих двоих называли женатиками. А с легкой руки Хаосюаня к этому прозвищу добавились еще «попугайчики-неразлучники» и «Шерочка с Машерочкой». Они хоть и не позволяли себе никаких вольностей, но в их взглядах друг на друга, в нежных и осторожных прикосновениях, явно читались давние и сильные чувства. Хайкуань даже никому не доверял тренировать Цзань Цзиня, всегда самолично занимаясь с напарником. Порой складывалось впечатление, что Хайкуань, дай ему кто-нибудь такую возможность, пристегнул бы парня к себе на короткую цепь. И только тогда был бы спокоен. — Вот и я никак не могу привыкнуть, — выдохнул с улыбкой Цзань Цзинь, нисколько не смутившись, что Ван Ибо уже второй раз вместо ответа ему просто кивает, как болванчик. — Смотрю на это, а мурашки по коже до сих пор бегают, как в первый раз. — Долго они уже так? — спросил Ибо, кивнув в сторону боевого перформанса. — Не очень. Ван Чжо Чэн дольше пытался из стены меч вытащить, — Цзань Цзинь хитро покосился себе за спину, где стояла Сюань Лу. — Как ты, возможно, заметил, успехом его попытки не увенчались.       Он едва слышно посмеялся, а Ван Ибо не удержался от ухмылки, представляя, как Чжо Чэн, упираясь одной ногой в стену, пытается вытащить тренировочное оружие. Балансируя при этом второй ногой на пирамиде из стульев, иначе до меча он бы даже не дотянулся. — Вы же в курсе, что со стороны выглядите как две восторженные девочки-фанатки, наблюдающие из кустов за своими кумирами?       Рядом с ними приземлилась хмурая Сюань Лу и мрачно уставилась на площадку для фехтования. — Ну ладно Цзань Цзинь, с ним всё ясно, — пробурчала она, выгнув бровь, — но ты-то, Ибо, с чего сияешь? М? — Это очень круто, — абсолютно серьезно ответил ей Ибо. — Невероятно, захватывающе и красиво. Я никогда не видел, чтобы так двигались. — Ты с Чжо Чэном постоянно тренируешься. Что там можно было не видеть? — А я сейчас и не им восхищаюсь, — вырвалось у Ибо случайно.       В принципе, он не врал. Хайкуаня он еще не имел чести лицезреть в боевом, так сказать, режиме, а потому его внимание стало активно перетекать, в основном, на него одного. Ибо понимал в этом толк и не видел ничего зазорного, чтобы залюбоваться кем-то сугубо с профессиональной точки зрения. Ну, может, не только с профессиональной… Но этого «непрофессионального» было самую малость!       В этот момент Хайкуань буквально снес Ван Чжо Чэна с ног одним ударом, выбил у него из рук меч и приставил лезвие к горлу. Чжо Чэн, приподнявшись с пола на локтях, тяжело дышал, попытался сглотнуть, но во рту было сухо. Он смотрел снизу вверх на Хайкуаня горящими глазами, полными азарта и горечи поражения. По соседству с этими чувствами плескалось и пресловутое восхищение. Определенно, в клубе девочек-фанаток состояло далеко не два человека. Ничего удивительного в этом не было, после таких вот показательных выступлений, в него записалась бы половина отдела. Хайкуань протянул Чжо Чэну руку, помогая подняться, и они вдвоем подошли к сидящим на лавочке коллегам.       Улыбнувшись, Цзань Цзинь встал и сделал несколько шагов навстречу, принимая у напарника косу и отдавая взамен чистое полотенце. В этот момент он слишком напоминал заботливую жену, встречающую мужа с работы. Они стали о чем-то тихо переговариваться, абсолютно позабыв про остальных в зале.       Чжо Чэн после того, как сложил косу в ножны и влил в себя бутылку воды, уставился на Ибо суровым взглядом командира роты.       «Ты у меня смотри, — читалось в его глазах. — Я где нормальный, а где беспощадный!». — За какие грехи ты здесь опять сидишь? — едва ли не рявкнул Чжо Чэн, которого еще явно не отпустило после боя с Хайкуанем.       Ван Ибо неконтролируемо расплылся в улыбке, чуть было не брякнув о своем подвиге. Но вовремя сообразил не открывать рот. Сяо Чжань за чрезмерную болтливость по головке не погладит. Точнее погладит, но по шее и мечом.       Не дождавшись внятного ответа, Чжо Чэн махнул Ибо рукой, жестом приказывая поднимать попу от скамейки и топать на площадку. В процессе тренировки Ибо не заметил, как в зале появился их начальник. Хаосюань окинул спортзал цепким прищуром, нашел глазами Суань Лу и попросил подойти к себе. Они пошептались, немного даже поспорили, а в конце разговора девушка ткнула себе за спину большим пальцем руки, указывая на что-то. Или кого-то. Хитро ухмыльнувшись, Хаосюань кивнул Сюань Лу и пошел в заданном направлении. Прямиком к снимающему защитные пластины Лю Хайкуаню и помогающему ему с завязками Цзань Цзиню. — Дорогие мои, — официально объявил Хаосюань, по тону больше походило на фразу «дорогие брачующиеся», — у меня для вас есть просто сказочное известие!       Хайкуань с Цзань Цзинем оторвались от своего занятия и уставились на начальника с удивлением. — Что-то случилось? — мягко поинтересовался Хайкуань. — Что-то случилось, — Хаосюань кивнул, а потом замолчал, выдерживая интригующую паузу.       Заметив, как его сотрудники начинают переглядываться, он улыбнулся еще шире и торжественно выдал: — Поздравляю! У вас будет мальчик!       Ответом ему послужила тишина. Цзань Цзинь в начале растерянно хлопал длинными ресницами, затем, когда до него дошел смысл фразы, шокировано вытаращился на Хаосюаня. И заторможенно перевел взгляд на абсолютно спокойного Хайкуаня, который даже бровью не повел, просто стоял и… не понимал. Но очень сдержанно. — Куань-гэ, — медленно, словно опасаясь того, чего хочет спросить, начал Цзань Цзинь, — ты… — он опустил взгляд на живот своего напарника и сглотнул, — беременный?       Каким-то магическим образом эту фразу услышали все в зале, и одновременно с двух его концов послышался хоровой крик. Эрика, шокированная таким вопросом, запнулась в собственных ногах и кубарем слетела с беговой дорожки, болезненно стукнувшись подбородком. Ван Ибо, отвлекшийся на тоже самое, пропустил удар, получил ногой в живот и растянулся на полу, тихо застонав от боли. Но никакие ранения не могли затмить тот уровень изумления, что они оба испытывали.       Все, включая Ван Чжо Чэна, вытаращились в сторону Цзань Цзиня с Хайкуанем. В воцарившемся безмолвии отчетливо было слышно, как отвалился кусок штукатурки от стены рядом с торчащим из неё мечом.       Воистину, сказочное известие.