После гробовых гвоздей: Смерть с алиэкспресс

      Вода лилась мощным потоком, и Сяо Чжань в нерешительности замер рядом с душевой кабинкой, не зная, как лучше попасть внутрь. Если он сейчас откроет дверцу, то есть риск залить всё вокруг, а Цзань Цзинь этому явно не обрадуется. Они уже и так ему грязной обувью в ванной натоптали. Может, стоит привлечь внимание Ибо и попросить его выключить воду?       Сяо Чжань с сомнением покосился на парня, сжавшегося в комок на полу душевой кабинки, и покачал головой, заранее признавая вариант провальным. Ван Ибо казался слишком подавленным, чтобы суметь отреагировать даже на простую бытовую просьбу. Еще не понятно, как его из этого состояния выводить придется. На фоне последнего замечания разлитая по кафелю вода однозначно являлась наименьшей из проблем. Вытереть можно, не смертельно.       Придя к такому заключению, Сяо Чжань решительно распахнул дверцу и поморщился от попавших прямо на лицо брызг. Аккуратно вдоль стенки дотянулся до смесителя и выключил воду. В комнате резко стало тихо. Даже слишком. Сяо Чжань обеспокоенно посмотрел вниз на Ван Ибо, толком не зная, с чего стоит начать. Прибежать-то на помощь он прибежал, однако, что надо делать дальше — понятия не имел. Ибо определенно не рыдал и не дрожал, а просто спокойно… сидел. В немного напряженной позе, но не более. Конечно, за сотни лет посмертной жизни Сяо Чжань мастерски научился справляться с истериками Цзи Ли, но происходящее пока мало напоминало эмоционально-нестабильные всплески его бывшего напарника. Может, не все так серьезно, как он себе успел представить?       Внутренне приободрившись от этой мысли, Сяо Чжань неуютно поежился. Пока он лазил в душ выключать воду, то всеми силами старался не намочить костюм, но всё равно с одной стороны одежда промокла за несколько секунд буквально до нитки, и теперь ему было ощутимо прохладно и некомфортно. Стянув с себя мокрый пиджак, Сяо Чжань повесил его на вешалку, а заодно прихватил большое банное полотенце, висящее на соседнем крючке. С Ван Ибо текло ручьем, ему стоило встать с пола, вытереться и переодеться. Заболеть он не мог, но замерзнуть — запросто.       Сяо Чжань закинул полотенце на плечо, закатал рукава рубашки до локтей и вернулся обратно к душевой кабине. — Ибо? — осторожно позвал он, наклонившись вперед к напарнику и улавливая буквально каждое его движение.       Тот пошевелился. Медленно, неторопливо, словно лениво. Поднял голову и уставился на Сяо Чжаня с абсолютно равнодушным взглядом. — А, — коротко и безразлично отозвался он, — это ты. Пришел сказать, что больше не хочешь со мной работать?       Сяо Чжань удивленно похлопал глазами, услышав такой холодный, немного монотонный голос. Он искренне ожидал, как минимум, два варианта развития событий. Первый — Ван Ибо при виде своего беглого напарника начинает злиться и действительно лезет бить ему морду лица, прямо как предрекала Сюань Лу. Второй — Ван Ибо тоже лезет к нему, но уже с прямо противоположной целью повиснуть на шее, подвывая о том, как сильно он скучал. Первоначально был еще и третий вариант, с поправкой на личную драму Ван Ибо. В нем тот безутешно рыдал, размазывая по лицу слезы. Но данный вариант отпал сам собой, когда Сяо Чжань воду выключил — Ибо оказался для него слишком спокоен. Хотя по опухшему лицу было видно, что поплакать он успел до их встречи.       С одной стороны, это, вроде как, хорошо, что Ибо уже прошел самый пик эмоционального накала. А с другой… Сяо Чжань растерялся еще больше. Внешне он оставался спокойным и собранным, а внутри уже панически хватался за голову с мыслями «И что теперь делать? Как реагировать?!». Ван Ибо не выглядел безутешно скорбящим, разгневанным, убитым горем или безумно изнывающим от неразделенной любви. Ему всё равно? Или он просто перегорел? Что с ним?       «Возьми себя в руки! Ребенку всего-то нужна поддержка и ласковые объятия!».       А если этот ребенок реально врежет Сяо Чжаню в челюсть, когда тот попытается его обнять?       «Чжань-гэ, это же наш малыш. Ничего он тебе не сделает! — Осадило его собственное подсознание. А потом, после небольшой паузы, добавило: — Ну, или, на крайний случай, попытаешься увернуться. Он, конечно, немного лучше в рукопашной, но у тебя же без меча в руках рефлексы не отваливаются, так? От нечисти отбиваешься — и от Ван Ибо отобьешься».       Но Сяо Чжаню сейчас в принципе не хотелось оказаться в такой ситуации, когда ему пришлось бы отбиваться от Ван Ибо. Не важно, в каком контексте. Пора разобраться со всеми тараканами — как со своими, так и с чужими — и прийти, наконец, к взаимопониманию. Чего они хотят друг от друга, что готовы для этого сделать?       Машинально облизнув губы, Сяо Чжань присел на корточки, чтобы быть с Ван Ибо на одном уровне, а не вести разговор сверху вниз. Тот всё ещё имел весьма равнодушный вид, но следил за Сяо Чжанем пристально, не отрывая глаз. — Нет, Ибо, я… — он сглотнул и ухватился рукой за край душевой кабины. — Я пришел не из-за этого. Мне рассказали, что произошло… — Если ты тоже собираешься внушать мне, что не стоит жалеть о смерти близкого человека потому, что я — Смерть, и это моя работа, то можешь даже не начинать, — неожиданно огрызнулся Ван Ибо, резко растеряв всю свою безразличность. — Я уже и без тебя наслушался.       Ясно, понятно. Типичная философия Хайкуаня и Цзань Цзиня. Люди не исчезают, они перерождаются. Он не умер, он вернется. Отпусти и забудь, что прошло — уже не вернуть. Сяо Чжань тоже её слышал. Вообще, она действительно помогала смириться с некоторыми аспектами их профессиональной деятельности, но абсолютно точно работала не всегда и не во всем. И не со всеми, что самое главное.       Сяо Чжань отрицательно покачал головой. — Нет. Я думаю, что ты имеешь полное право скорбеть о потере дорогого тебе человека, — совершенно серьезно ответил он, глядя Ван Ибо прямо в глаза, в которых, слава богу, зажглись хоть какие-то эмоции. Теперь он больше напоминал тот вариант, в котором Сяо Чжаню прилетало в морду лица. — Пускай нам известно, что смерть не конец для них, известно, что они уходят из этого мира, чтобы потом в него вернуться, но это будут уже другие люди. Не те, кого мы знали при жизни. Другое тело, иная внешность, новая семья, знакомые и друзья. Они никогда не вспомнят о тебе, а ты, скорее всего, их даже и не узнаешь при встрече. Вас больше ничего не будет связывать, кроме прошлого, которое для них навеки потеряно, а тебе придется нести его в себе многие и многие столетия. Фактически, людей, которых мы любили, после смерти уже нет и не будет никогда. И не важно, кто ты, не важно, что ты знаешь. Легче от этого воспринимать утрату не получается. Только со временем боль утихает, — он на секунду прервался, слабо, едва заметно улыбнувшись. — Благо, у нас его предостаточно.       Ван Ибо внимательно слушал, молчал и смотрел в ответ. Долго, сосредоточенно, практически не моргая, будто пытаясь переварить всё только что сказанное. Придвинувшись поближе, Сяо Чжань встал коленями на край душевой кабины. Брюки тут же намокли, но он не обратил на это внимания. Они с Ван Ибо вцепились в друг друга взглядами, и нельзя было позволить себе разорвать этот контакт даже на миг. — Расскажи мне о нем, — мягко попросил Сяо Чжань, пробуя наугад подобрать тему для разговора. — Расскажи о своем друге? Какой он был?       Он замолчал, ожидая от Ибо хоть какой-то реакции. Они продолжали играть в напряженные гляделки еще некоторое время перед тем, как Ибо, наконец, разомкнул губы и начал говорить. — Он был… моим самым близким другом, почти братом, — тихо сказал Ибо, неосознанно сжимая пальцы, ухватившись ими за ткань своих брюк. — Мы вместе росли, вместе увлекались кино, боевыми искусствами. Вместе решили пойти учиться на каскадеров. Он был лучше меня намного. Сильнее, выше, ловчее. Всё не должно было закончиться для него… вот так… Слишком рано.       Он сглотнул вставший в горле комок и попытался продолжить. Выходило с трудом, слова из себя он буквально выдавливал. — Я… Я знаю, что он давно хотел выучить этот трюк, но у него не получалось. Как-то раз он даже попал из-за него в больницу, едва выкарабкался… Я просил его забыть об этом… требовал, уговаривал. Тогда он согласился, и вот… — по щекам Ибо потекли первые слезы. Казалось, он этого даже не замечал, неотрывно смотря на Сяо Чжаня, словно только он единственный удерживал его сейчас на плаву, не давал потонуть в пучине темных, мрачных и вязких, как мазут, эмоций. А потом очень глупо и истерично хихикнул: — Представляешь, он тоже сломал себе шею. Прямо как и я.       После этих слов Сяо Чжань не выдержал, потянулся вперед к Ибо и положил ему на плечо свою ладонь, крепко ее сжав, молчаливо выражая так сочувствие и поддержку. Ему хотелось сделать хоть что-нибудь, потому что внутри все горело от стойкого желания утешить и успокоить. Он и сам не ожидал, когда шел следом за Цзань Цзинем, что его настолько заденет вид разбитого и плачущего Ибо. Пускай иногда этот парень был невыносимым, упрямым и приставучим, но он… определенно сумел пробраться ему в самую душу и совершенно точно не заслуживал подобного испытания, которое не каждая опытная Смерть способна была мужественно вынести. Сяо Чжань рассчитывал выдернуть Ибо из болота скорби, вернуть ему его широкую мальчишескую улыбку. Немного гоблинскую, но безумно обаятельную.       Только он не знал, как помочь в данной ситуации. Никакие слова, даже сказанные от самого сердца, не способны были в полной мере облегчить боль от потери близкого человека. Ван Ибо должен был это пережить, а Сяо Чжань мог только оставаться рядом и сопереживать. — Я ведь должен был сам собрать его душу… — продолжал Ибо. Он уже начинал понемногу дрожать. Его слезы капали с подбородка прямо на рубашку, но та и без того была насквозь мокрой. Каплей больше, каплей меньше. Всё равно с него текло ручьем. — Но я не смог. Не смог подойти к нему, к его телу, душе. Посмотреть на него… Просто не смог. Это пришлось сделать Лю-лаоши… Мне так стыдно… — Тут совершенно нечего стыдиться, — Сяо Чжань покачал головой, мягко поглаживая плечо Ван Ибо большим пальцем. — Это нормальная реакция. Ты обычный человек и стал Смертью не так давно, чтобы выработать эмоциональную стойкость ко всему происходящему… — А у тебя так было? — неожиданно перебил его Ван Ибо, уставившись в ответ испытывающим взглядом. — Тебе приходилось собирать души кого-то из близких? — Да, — коротко кивнул Сяо Чжань, ни на секунду не задумавшись. Обычно он не любил раскрывать перед кем-то душу, рассказывая о личном, но сейчас поделиться этими событиями казалось правильным и нужным. Будь перед ним кто-то другой, то, вероятно, Сяо Чжань бы ушел от прямого ответа, не желая вываливать грязные секреты собственной семьи на чужое обозрение. Он никогда про это раньше не рассказывал. Повода не было, да никто и не интересовался. Теперь же, несмотря ни на что, ему хотелось рассказать о произошедших давным-давно событиях. — Я собирал душу собственного отца.       Ибо вскинул голову, при этом как-то особенно трогательно хлопая слипшимися от слез ресницами, и слабо дернулся, будто его легонько толкнули в плечо. — О… Прости, я… — он шмыгнул носом. — Не надо было спрашивать. — Ничего, — сказал Сяо Чжань и указал свободной рукой на место рядом с Ибо. — Я могу присесть? Ты позволишь?       Тот просто кивнул ему в ответ и даже немного подвинулся. Перед тем, как зайти в кабинку, Сяо Чжань стащил с плеча полотенце и набросил его Ван Ибо на макушку. — Вытрись, — приказал он, приземлившись рядом с Ибо, и подсознательно содрогнулся от ощущения стремительно намокающих в районе ягодиц брюк.       Ибо послушно, хоть и достаточно лениво, завозился в попытках подсушить волосы, а заодно утер с лица слезы, продолжая, правда, при этом активно хлюпать носом.       Ну чем не ребенок?       Терпеливо дождавшись, когда Ибо закончит копошиться и завернется в полотенце, Сяо Чжань заговорил: — Знаешь, мои отношения с отцом никогда не были особенно… теплыми, — честно признался он. — Их даже родственными назвать получится с натяжкой. Так что, пожалуй, мой случай не совсем честно ставить на один уровень с твоим. Но, если говорить именно о факте наличия, то… — он пожал плечом, глядя перед собой на свои сцепленные руки. — Да.       Ван Ибо, который уже явно больше не собирался плакать, молча слушал, повернувшись к Сяо Чжаню лицом. Нос у него был покрасневший и слегка опухший, как и глаза, вид всё ещё несчастный, но было заметно, что он постепенно приходит в себя, сбрасывая сковывающее изнутри оцепенение и напряжение. — Когда я пришел за его душой, он меня даже узнал, — Сяо Чжань странно хмыкнул. — Хотя я думал, что отец давным-давно забыл о существовании у него других детей, ведь любил он всегда только первого сына. Иронично, что и погиб он от его руки… Мой брат его отравил. Да… Смешно. Потому что отец никогда не стал бы ничего брать из чужих рук, пока это не проверят, но первый наследный принц всегда был для него исключением. И вот теперь результат этого слепого обожания я видел перед собой… Всё же у жизни весьма жестокое чувство юмора.       Судя по выражению лица Ван Ибо, он совершенно не считал это смешным, но перебивать не стал, за что Сяо Чжань был ему немного благодарен. Хоть он и решился на откровения, но это не означало, что они давались ему легко. — К сожалению, — продолжил он, старательно воскрешая в памяти покрытые многовековой пылью воспоминания. — Узнать-то он меня узнал, но совершенно не признал. Подумал, что Смерть приняла облик погибшего сына в качестве наказания за все его грехи. Он упал передо мной на колени и стал просить прощения. Только не как у сына, а… — он на мгновение запнулся, не зная, как лучше объяснить. — как у… Смерти. Это было настолько неожиданно, что на секунду я даже растерялся. Стоял там с каменным выражением на лице и чувствовал себя последним дураком. У меня не было ни скорби, ни печали, ни радости. Ничего, кроме ощущения беспросветной глупости от собственной, непонятно откуда-то взявшейся наивности. Я ведь действительно думал, что, возможно, это мой шанс поговорить с ним начистоту, открыто. Прямо, без утаек. В первый и последний раз. Но…       Сяо Чжань резко замолчал и помассировал переносицу, чувствуя, как снова начинает переживать. Только этого ему сейчас не хватало.       «Соберись! Не время злиться на родственников! Кто из вас тут опытный и закостенелый жнец? Кто бесчувственная сволочь? Соответствуй званиям!».       Действительно. Он пришел помогать Ван Ибо справиться с эмоциями, а не страдать с ним заодно. Незачем вскрывать старые раны, можно обойтись и без подробностей.       Глубоко вздохнув, Сяо Чжань собрался с мыслями и попытался кратко подытожить: — В общем, трогательного прощания у нас не получилось, — сказал он. — Я не стал рассказывать отцу правду о себе, не видел в этом смысла. Зачем? Мы не были близки, не стоило даже и пытаться это изменить. Я просто собрал его душу, написал отчет, и всё. Было легче закрыть глаза на произошедшее, словно это не имело для меня никакого значения. Главное — не пропускать всё через себя. — Меньше чувств — меньше проблем? — неожиданно буркнул у него под боком Ван Ибо.       И прозвучало это весьма… обиженно? Не грустно, не мрачно, не с возмущением, а именно как-то уязвленно. Будто его это задело. Сяо Чжань озадаченно покосился на Ибо, но тот на него уже не смотрел. Он уткнулся взглядом куда-то себе в коленки, отчего разглядеть его выражение лица не представлялось возможным. — Не совсем, — медленно протянул Сяо Чжань, весьма смутно улавливающий (а точнее, абсолютно не понимающий) причину такой внезапной смены настроения. Десять минут назад Ибо разве что не выл, а теперь уже возмущенно ворчал. — Но в целом… Пожалуй, да.       В ответ на это Ван Ибо промычал что-то невнятное, еще сильнее зарылся носом в колени, нахохлившись подобно воробью, и совсем умолк. Сяо Чжань, ожидавший от него каких-то пояснений, изумленно выгнул бровь.       Та-а-ак. Интересно.       «У малыша просто стресс. Вот и кидает из стороны в сторону, как на качелях».       Ага, кидает. За короткий промежуток времени они тут успели понаблюдать за его апатией, вспышкой мимолетной злости, истеричным смехом, слезами, а теперь что? Он обиделся? По какой причине?       «Ты дурак? Не ври хотя бы самому себе, что не понимаешь».       Сяо Чжань отвел глаза в сторону и недовольно поджал губы. Не то, чтобы он действительно понимал, но кое-какие подозрения у него в голове на данную тему всё же имелись. Озвучивать их первым, правда, желания не было — вдруг он ошибся?       Непонятно, сколько они так просидели — молча, отвернувшись друг от друга, погруженные в свои мысли — когда Ван Ибо первым нарушил тишину. — Ты сейчас снова уйдешь? — спросил он преувеличенно равнодушным тоном.       Сяо Чжань обернулся.       Что бы Ван Ибо в данный момент не испытывал, безразличием там определенно не пахло, а откровенно проскальзывающие в голосе досада и недовольство выдавали истинные эмоции парня с головой. — Почему ты так думаешь? — вопросом на вопрос ответил Сяо Чжань, пристально разглядывая профиль Ван Ибо.       Его нахмуренные брови, по-детски надутые щеки, мокрые пряди, прилипшие ко лбу. Нос все еще умилительно розовел, а глаза выглядели заплаканными, но даже в таком виде Ван Ибо казался симпатичным, хоть и чересчур молоденьким.       «Почувствуй себя престарелым ловеласом», — фыркнуло подсознание.       Сам Ибо старательно избегал смотреть в сторону Сяо Чжаня, уставившись куда-то перед собой в одну точку, и самозабвенно грыз при этом нижнюю губу. Видеть подобное зверство с каждым разом становилось все сложнее, а не лезть с нравоучениями — практически невозможно, и Сяо Чжань явственно ощутил подступающее откуда-то с затылка желание отчитать Ван Ибо за проявленную к собственному телу кровожадность.       Его, значит, природа красивыми губами одарила, а он их так нещадно калечит! Кажется, этому неразумному ребенку пора отучаться от некоторых вредных привычек.       Мысленно давая себе обещание заняться воспитанием Ибо немного позже, Сяо Чжань сумел удержаться от поучительной лекции. Слишком уж момент был неподходящий. А в наличии у них этого самого «позже» он почему-то не сомневался. В конце концов, не будет же Ван Ибо на него долго сердиться. Так ведь?..       По крайней мере, Сяо Чжань на это искренне надеялся. — Ты пришел сюда только затем, чтобы меня утешить, — пожал плечами Ван Ибо, не замечая, как старший напарник с сожалением разглядывает образовавшуюся у него на губе свежую ранку. — Когда поймешь, что я успокоился, тебя ничего больше удерживать не будет.       Сяо Чжань удивленно приподнял бровь. — А ты, значит, уже успокоился? — протянул он, надеясь, что прозвучало это без иронии или сарказма, и едва было не ляпнул: «Что-то не похоже». — Меня стало отпускать еще до твоего прихода, — криво усмехнулся Ибо. — Все произошло несколько часов назад, и самый сложный период взял на себя Цзань Цзинь. Тебе же достался лишь заключительный акт этого жалкого представления.       Теперь он даже не попытался скрыть обвиняющие нотки в голосе, практически прямым текстом высказывая упрек.       «Он был рядом со мной, в отличие от тебя, — отчетливо слышалось в его словах. — А где был ты? Прятал голову в песок?». — Ох, Ибо… — простонал Сяо Чжань, массируя переносицу и не зная, что сказать.       Стоило ли оправдываться? Сяо Чжань не считал себя зверским преступником, но отрицать вину не видел смысла. Он сделал глупость, не подумал, и надо было как-то объясниться. Дать понять, что своими действиями он не хотел Ибо обидеть или задеть, что ему просто надо было разобраться в себе. — Пожалуйста… — начал было он, но договорить ему не дали.       Ван Ибо резко вскинул голову, отбросил в сторону ставшее мокрым полотенце и развернулся к Сяо Чжаню всем корпусом, оказавшись с ним лицом к лицу. Глаза его горели безумным желанием высказать все наболевшее и обещанием, что если понадобится, то слушать он заставит насильно. — Чжань-гэ, ты хоть представляешь, как я себя чувствовал всё это время? — с нажимом произнес он. — Каково мне было? Я признался тебе, открылся, а ты просто сбежал, не сказав ни слова, ничего не объяснив. Почему? Неужели услышать о моих чувствах было настолько отвратительно? Отказал бы тогда сразу, незачем было давать надежду своим поцелуем, а потом жестоко по ней топтаться! — Я не собирался топтаться по твоей надежде, — возразил Сяо Чжань, едва заметно отстраняясь от рассерженного парня. — Просто… — Просто что? — не унимался Ибо. — Не стоит даже пытаться, да? — он хмыкнул, криво улыбнувшись. — Это ко всем у тебя относится? Лучше закрывать глаза на чувства, делать вид, что ничего не произошло и ожидать отовсюду предательства, чем переступить хотя бы раз через себя и свою гордость? Зачем давать мне шанс, зачем пытаться поверить, что я испытываю к тебе нечто большее, чем обычное вожделение? Проще сбежать от проблемы, закрыть на нее глаза. Я же проблема для тебя, так? — Нет, Ибо. Это не так… — Ах, да, — он снова перебил Сяо Чжаня, горько усмехнувшись. — Совсем забыл. Я же не проблема, — Ибо наклонился вперед и едко припечатал, словно гвоздь в крышку гроба забил. — Я — гоблин.       Сяо Чжань, которому эти слова процедили буквально в лицо, несколько мгновений хлопал глазами, а потом прищурился. — Ты дашь мне, наконец, хоть что-то сказать или нет? — прошипел он, чувствуя, как его терпение подходит к концу.       Он, конечно, виноват, и Ван Ибо абсолютно точно имел все права на него злиться и ругаться. Но, черт возьми, он же хотел перед ним объясниться! А как это сделать, если даже слово вставить не дают?!       Ван Ибо открыл рот с явным намерением вывалить в ответ продолжение обвинительной речи, как его схватили за грудки.       «Ну всё, — пронеслось в голове Сяо Чжаня. — Надоело».       Он дернул Ибо за рубашку к себе, на периферии сознания отмечая, как у него удивленно распахнулись глаза, и банальным образом заткнул ему рот поцелуем, жестко стукнувшись с ним губами. Чем-то напоминало их первый недопоцелуй, разве что теперь инициатором был Сяо Чжань, и целовал он значительно напористее. Без какого-либо сексуального подтекста, а скорее с целью проведения эдакой шоковой терапии. Ван Ибо совершенно не вырывался, хотя Сяо Чжань подсознательно опасался получить за свою «терапию» от него кулаком в нос, а, наоборот, задеревенел и, кажется, даже дышать перестал. Выждав достаточно времени, Сяо Чжань отстранился, разрывая поцелуй, и с подозрением уставился на Ибо, ожидая ответной реакции.       Тот молчал. Смотрел куда-то вперед расфокусировано-растерянным взглядом и молчал. Как бы опять случайно в себя не ушел. — Ибо? — осторожно позвал его Сяо Чжань.       Парень вздрогнул и посмотрел на него уже более осознанно. И весьма негодующе. — Если думаешь, что снова одурачишь меня своим поцелуем, то…       Сяо Чжань не дал ему договорить, просто еще раз притянул к себе и коротко поцеловал. С меньшим напором, но большим намеком на «замолчи, пожалуйста!». Результат определенно был, надо только его закрепить получше. — А теперь готов меня выслушать? — спросил он, когда оторвался от чужих губ и пристально посмотрел на Ибо.       Тот все еще выглядел надутым и недовольным, но уже значительно в меньшей степени. Чуть помедлив, Ибо кивнул, и Сяо Чжань глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, не выпуская при этом из рук чужую рубашку. Ну так, на всякий случай. Вдруг понадобится еще раз заткнуть. — Ибо, я поступил как последний эгоист и признаю это. Стоило предупредить тебя перед тем, как пропадать, объяснить причину такого поступка. Но я не подумал об этом. Ты заставил меня потерять контроль над ситуацией, выбил почву из-под ног, даже напугал. Я растерялся и не знал, как реагировать, чувствовал необходимость разобраться во всем. Но это совершенно не значит, что я собирался закрыть глаза на произошедшее или отвернуться от тебя. Да, раньше бы так и было, но не в этот раз. Потому что… — Сяо Чжань на секунду притормозил и шумно сглотнул. Говорить откровенно все еще было тяжело. — Ты прав. Нужно учиться доверять, переступать через свою заносчивость и гордость. Пойми, Ибо, ты не проблема. Я признаю, что все настоящие проблемы сидят в моей голове, и с ними очень сложно бороться. Ты ведь сказал, что хочешь не только секса, а чего-то большего, и это совершенно меняло дело. Мне надо было понять, что я к тебе чувствую, могу ли ответить взаимностью, способен ли я вообще на это. Мне необходимо было подумать. — Ну и что ты надумал? — ворчливо поинтересовался Ибо, недоверчиво на него поглядывая. — Ничего конкретного, — честно ответил Сяо Чжань. — Хотел бы я с тобой переспать? Да, пожалуй. Ты ведь очень красивый, Ибо, и определенно привлекаешь меня, это сложно отрицать. Но что-то большее… Я не могу понять.       После этих слов лицо Ибо стремительно помрачнело. Он тут же вцепился в руки Сяо Чжаня, которыми тот держался за его рубашку, и попытался вырваться. — Да погоди ты, — умоляюще попросил Сяо Чжань, не давая Ибо отстраниться. — Мне сложно ответить тебе однозначно, ведь никогда раньше я даже не задумывался о подобном, но… Я хочу попробовать. — Что ты хочешь попробовать? — огрызнулся Ибо, словно не желая ничего слышать. Он, кажется, даже не пытался понять, о чем Сяо Чжань ему говорил. — Послать меня прямым текстом? — Ты можешь, черт возьми, нормально послушать? — не вытерпел Сяо Чжань, едва ли не рыкнув, и легонько встряхнул парня. — Что за поколение такое? Выдвигать претензии — всегда пожалуйста, а в ответ выслушать — так сил замолчать нет. Уважай старших, в конце концов.       Ибо мгновенно заткнулся и уставился на Сяо Чжаня в молчаливом возмущении. Тот ответил ему с не меньшей горячностью, всем видом демонстрируя, что считает поведение Ибо недостойным своих седин. Да, именно своих. Кто тут древняя и чванливая особа королевской крови? Это он выделываться должен, ему по статусу положено. Но нет! Он весь насквозь промокший торчит в чужой душевой кабинке и пытается достучаться до упрямого мальчишки! Рассказал бы кому такое при жизни — ни за что не поверили бы.       Так они и сидели несколько минут, буравя друг друга взглядами, пока градус раздражительности у обоих не пошел на спад. — Ибо, — вздохнул, наконец, Сяо Чжань, разжимая пальцы и отпуская чужую рубашку. — Мне правда искренне жаль, что всё так вышло. Что из-за моего отсутствия ты почувствовал себя ненужным и брошенным. Я не хотел тебя как-то задеть или обидеть. Просто… Подумай о том, что ты первый человек, ради которого я вообще решился что-то в себе изменить. Можешь считать это личным достижением. Или победой. Как тебе угодно. Да, я не могу обещать тебе любовь неземную, и что она обязательно у нас случится, но я хочу попробовать… вступить с тобой в отношения. И готов над ними работать. Потому что понял, что ты действительно важен для меня. — Где гарантия, что ты не пытаешься мне сейчас зубы заговорить? — резонно поинтересовался Ибо. — А потом просто обманешь. Скажешь, что ничего не почувствовал, а на самом деле даже не старался. Опять сбежишь. Оставишь одного.       Сяо Чжань слабо улыбнулся одним лишь уголком губ. — Хорошего же ты обо мне мнения, — сказал он, подсознательно понимая, что вопрос был вполне справедливый. — Ибо, я ни за что не позволю себе с тобой так поступить. Я, конечно, не эталон высоконравственной морали, но честь и достоинство еще окончательно не растерял. Если бы хотел тебя обмануть, то не стал уходить в длительные раздумья, а просто бы в жесткой форме отказал. Уж поверь мне.       Ван Ибо ничего не ответил. Он молча смотрел в глаза Сяо Чжаня, старательно выискивая в них проблески обмана, хоть что-то, что могло бы позволить усомниться в его словах. И не находил. Долго вглядывался, вдумчиво. Явно пытался усвоить услышанное, делал выводы, принимал окончательное решение. А потом его стало заметно отпускать. У него даже выражение лица медленно менялось, теряя остатки жесткого недоверия. Он улыбнулся. Вначале робко, словно еще сомневался, но постепенно засиял ярче. Сяо Чжань на эту улыбку покосился с легким подозрением.       Это хорошо? Он успокоился? Поверил? Или сейчас скажет «Чжань-гэ, иди-ка ты отсюда нахрен»? Что это значит вообще? — Тогда мне нужно постараться, — сказал Ибо, расплываясь всё шире. — Чтобы гэгэ обязательно в меня влюбился и не захотел больше убегать.       Оу.       «М-м-м, какая прелесть, — с умилением протянул внутренний голос Сяо Чжаня. — Звучит как угроза. Помнишь, Хаосюань иногда похоже напевает про Чжу Илуна: «Никуда не денешься, влюбишься и женишься. Всё равно ты будешь мой»?».       Проигнорировав эти мысли, Сяо Чжань, откровенно не знающий, что теперь ему надо делать, неуверенно улыбнулся Ибо в ответ. — Это означает, что ты на меня больше не злишься? — осторожно поинтересовался он.       Ибо странно хмыкнул и пожал плечом. — Я на тебя и не злился. — Да? — с сомнением протянул Сяо Чжань, удивленно выгибая бровь. То есть, вот это еще и не злость была? — А что ты тогда делал? — Думаю, что обижался, — сказал Ибо совершенно серьезно, незаметно пододвинувшись к напарнику поближе. — Ты исчез, и казалось, что ты специально меня избегал, в то время как я всего лишь хотел с тобой поговорить. Надеялся во всем разобраться, выяснить, что я сделал не так, как-то это исправить. Ну, или хотя бы попытаться. Но не мог. Потому что тебя нигде не было. Я думал, что ты собираешься отказаться от меня, просто вернешься к Цзи Ли, чтобы не забивать голову лишними проблемами. Неизвестность буквально пожирала изнутри. И при этом я еще очень сильно, — он выделил голосом слова «очень сильно», — скучал по тебе. Безумно, как идиот, как последний влюбленный придурок. Искал тебя повсюду, ждал нашей встречи. Мне так хотелось увидеть тебя, все объяснить, но ты…       Он запнулся и нервно сглотнул, отводя взгляд в сторону. Сяо Чжань же в этот момент смотрел на него с нечитаемым выражением на лице. Во-первых, ему самую малость было стыдно. Пускай он не стремился целенаправленно избегать Ван Ибо, но понимание, что он отобрал у него целую неделю спокойной жизни, определенно давило на совесть. А во-вторых, он не был готов к новой волне откровений о влюбленности Ибо. Да, он согласился перешагнуть через собственных многочисленных тараканов, но это не значило, что все внутренние стены в одночасье рухнули. Их еще только предстояло ломать, и пока Сяо Чжань не был уверен, что способен начать вот прямо сейчас. — Я сам виноват, что влюбился в тебя, — продолжил Ибо, снова посмотрев Сяо Чжаню в глаза. И теперь в них не осталось ни грамма сомнений, растерянности или опустошенности. Только суровая решительность. — Видел, что ты не самый простой человек, замечал все твои странности, но это меня не остановило. И теперь не остановит. Я сделаю всё возможное, чтобы добиться тебя и заслужить твои чувства. Потому что очень, очень сильно хочу взаимности.       Сяо Чжань закусил нижнюю губу, старательно удерживая если не каменно-дружелюбное, то хотя бы нейтральное выражение на лице, и отчаянно желал провалиться сквозь землю. Ван Ибо буквально прожигал его взглядом и бил наотмашь искренностью, но прошло пока слишком мало времени с момента осознания «Да, я готов, я решился. Я могу позволить себе это», чтобы приказ расслабиться и отпустить себя успел дойти до управляющего центра. Он просто не находил слов, чтобы ответить как-то равнозначно. Не просто «М-м-м, понял, спасибо», а что-то нежное, мягкое, подбадривающее. Необходимо было свыкнуться с мыслью, что у них с Ван Ибо теперь будут отношения, что он в любой момент может начать активно проявлять свою симпатию. Но что самое главное — Сяо Чжаню и самому придется показывать чувства, а не прятать их под тоннами внутренних запретов.       Ему требовалось еще немного времени. Желательно наедине с самим собой. Буквально пару часиков…       «Ты заметил мимолетное чувство узнавания? — хрюкнул внутренний голос. — Это называется дежавю». — Отлично. Просто сказочно, — не слишком убедительно улыбнулся Сяо Чжань, медленно отползая к выходу и собираясь подняться на ноги, чтобы уйти. На собственные саркастичные мысли он внимания старался не обращать. — Я рад, что мы во всем разобрались, и тебе стало легче. — Куда ты? — недоуменно спросил Ибо, отслеживая его передвижения подозрительным взглядом. — Думаю, тебе стоит окончательно прийти в себя, — Сяо Чжань не прекращал аккуратно перемещаться в заданном направлении. — Ты только что пережил большой стресс, и я… — Ты опять сбегаешь.       Ибо не спрашивал, он утверждал. Мрачно и угрюмо. — Нет, — поспешно заверил его Сяо Чжань.       Наверное это прозвучало слишком неуверенно, потому что Ибо мгновенно хищно прищурился и напрягся. — Чжань-гэ, — произнес он с легкой угрозой в голосе. — Не смей. — Ибо, мне правда надо идти, — Сяо Чжань уже успел добраться до открытого дверного проема душевой кабины и схватился рукой за его край. — Мы же поговорили, всё решили…       Слушать до конца Ибо не стал. Он весь подобрался и со скоростью пикирующего сапсана бросился вперед, желая, видимо, схватить Сяо Чжаня, пока тот не успел окончательно встать. Правда, он немного перестарался и обрушился всем весом на Сяо Чжаня, из-за чего они оба вывалились из душа. Умудрившись при выполнении данного циркового трюка весьма ощутимо приложиться затылком о кафель, Сяо Чжань тихо охнул и на несколько секунд зажмурился. Из-за этого он не сразу сообразил, что именно произошло, и лишь когда оказался нос к носу с нависшим над ним Ибо, понял, что его прижали к полу.       «А уворачиваться кто должен был? — взвыло подсознание. — Мы же рассматривали вариант с нападением! Вот, отбивайся теперь!». — Ибо! — вскрикнул Сяо Чжань, не сумев сдержать эмоций. Не каждый день его королевское высочество головой о пол бьют. — Совсем с ума сошел? Что ты творишь?       Он попытался рывком подняться, но Ибо крепко держал его за плечи и сжал коленями бедра, навалившись сверху всем весом и не давая двинуться. В сложившейся ситуации радовало лишь одно — кафель у Цзань Цзиня был с подогревом, и лежать на нем в мокрой одежде было хотя бы не холодно. Только Ван Ибо смотрел на Сяо Чжаня настолько пристально и проникновенно, что толпа проносящихся от макушки до кончиков пальцев мурашек вполне успешно заменила собой озноб, вызвав легкую дрожь во всем теле. И если бы Сяо Чжань не был настолько недоволен тем фактом, что его уже в который раз возят по полу, то определенно придал бы реакции своего тела куда большее значение. — Если мой гэгэ думал, что я так запросто позволю ему сбежать, — негромко произнес Ван Ибо. — То он не такой уж и умный, каким кажется. — И поэтому ты решил своего гэгэ дополнительно головой ударить? — возмутился Сяо Чжань. — Чтобы он окончательно поглупел и стал никому не нужен? Так получается?       Ибо растерянно моргнул, медленно соображая, что имел в виду Сяо Чжань, и тут же стушевался, когда до него, наконец, дошло. — Я не хотел, прости, — пробормотал он смущенно. — Просто не рассчитал. Очень больно?       Напарника своего при этом, правда, из захвата не отпустил, а по-прежнему нависал над ним, только теперь с извиняющейся мордашкой. То ли он в принципе не собирался с него слезать, то ли просто не догадался это сделать. — А как ты думаешь? — процедил Сяо Чжань.       В ответ Ван Ибо пристыженно засопел, и вся его шея стремительно начала покрываться красными пятнами. Он вновь приобретал вид несчастного и всеми покинутого ребенка, отчего у Сяо Чжаня где-то внутри всколыхнулась совесть, напоминая, что он сейчас не в лучшей форме, и надо проявить к нему чуть больше снисходительности.       «Ничего, потом отыграешься», — мстительно отозвалось подсознание.       Сяо Чжань глубоко и тяжко вздохнул. Досталось же ему такое… сокровище. — Ну, не куксись, — пробормотал он ворчливо. — На самом деле было не больно. А вскрикнул я скорее от неожиданности, — Ибо посмотрел на него с надеждой, словно нашкодивший щенок, ожидающий, что его простят за лужу в коридоре. — Но будь так добр, объясни, что на тебя нашло. — Ты захотел уйти, — тихо сказал парень. — И я… наверное, испугался. Что ты снова оставишь меня. — Ибо, послушай, — Сяо Чжань повторно вздохнул. У него уже начало закрадываться смутное подозрение, что в дальнейшем это некое подобие моральной травмы подпортит ему еще много нервов. Но виноваты в ней были они оба, а потому несправедливо заставлять Ван Ибо расхлебывать всё в одиночку. — То, что произошло за неделю, было лишь недоразумением и результатом недопонимания. Никуда я от тебя не денусь. Да и сколько мы по-твоему еще должны были в этой душевой просидеть? А работать за нас кто будет?       Ван Ибо встрепенулся. — Ты возвращаешься ко мне? — недоверчиво спросил он. — Когда? — Прямо сейчас. И прими к сведению, что нам придется стремительно наверстывать целую неделю моего отсутствия.       После этих слов Ибо прекратил хмуриться, широко и счастливо улыбнулся, буквально засиял. А потом внезапно хмыкнул. — Наверстывать неделю твоего отсутствия? — улыбка Ван Ибо приобрела откровенно гоблинской окрас, а в глазах зажегся лукавый огонек. — Гэгэ задолжал мне много… — Работы, — мрачно обломал его Сяо Чжань, прекрасно осознающий, куда тот клонит. — Гэгэ задолжал тебе очень много упорной и тяжелой работы.       Вопреки его ожиданиям, обламываться Ибо не спешил и вообще всем своим видом информировал, что планирует заставить гэгэ упорно и тяжело поработать прямо сейчас, на полу. Сяо Чжаня такой расклад ожидаемо не устраивал (по большей части его не устраивал мокрый пол), и пыл юного активиста он планировал остудить старческим бурчанием. У него это, по признанию самого же Ван Ибо, прекрасно получалось. — Кстати, малыш. Ты вообще отдаешь себе отчет, что у тебя начинает входить в привычку ронять меня на пол? — Сяо Чжань вопросительно приподнял бровь. — Любой синяк, конечно, заживет за считанные минуты, но хотелось бы уточнить, что такой подход меня категорически не устраивает. Ты слишком убийственно заигрываешь, Ибо. В прямом смысле этого слова. Настанет день, когда таким образом ты просто проломишь мне череп. Убить не убьешь, но подаришь несколько незабываемых мгновений нам обоим. Готов потом вытирать лужи крови? Ты же её боишься, — это он произнес намного более язвительно, чем планировал. — Послушай мой тебе совет — меняй тактику. Иначе мы с тобой так далеко не уйдем и… Ай!       Он вздрогнул и в немом удивлении уставился на Ибо широко распахнутыми глазами. Потому что его только что… Укусили? Прямо в основание шеи, не сильно, но весьма ощутимо. А виновник сего коварного беспредела смотрел на свою жертву с донельзя самодовольным видом. Можно даже сказать, что с гордостью. — Ты… — пробормотал Сяо Чжань ошарашено. Он с трудом осознавал, что произошло, и просто хлопал глазами несколько секунд, старательно соображая. Но потом его буквально взорвало: — Ван Ибо! Ты совсем озверел? Какого черта?       Ибо ухмыльнулся. — Ты же сам мне посоветовал тактику поменять, — вкрадчиво сказал он, улыбаясь как-то неприлично широко. — А если я не могу удержать гэгэ, тогда я просто покажу всем, что этот гэгэ — мой.       И очень нехорошо на Сяо Чжаня при этом посмотрел. Жадно, изучающе. Словно… прицеливаясь? Видимо, одним укусом он ограничиваться не собирался. От такого взгляда всё возмущение Сяо Чжаня резко ушло на второй план, и он шумно сглотнул. Внутри что-то странно сжалось и рухнуло тяжелым комом вниз живота. — Ошейник на меня наденешь? — неожиданно хрипло спросил Сяо Чжань, понимая, насколько отвратительно это звучит, хотя запланировано было как ирония.       Никогда раньше даже намек на собственничество или желание ограничить его в чем-либо не вызывал у него никаких положительных эмоций. Это и сейчас ни разу не прельщало, но стремление Ибо завоевать его, ни с кем им не делиться… подкупало, что ли? Словно он был драгоценным и невероятно важным, словно за него, несмотря на все изъяны, стоило бороться.       Наклонившись ниже, Ибо прошептал ему на ухо:  — Нет. Лучше.       Сяо Чжань только фыркнул. Он не издал ни звука, когда Ван Ибо потерся носом о его шею, но не удержался от судорожного вздоха, ощутив на коже легкие, почти невесомые поцелуи. Одна рука парня легла Сяо Чжаню на бок, оглаживая, а второй он уперся в пол, чтобы хоть как-то удерживать себя на весу. Ни на секунду не отрываясь от своего увлекательного занятия, Ибо активно вылизывал чужую шею, уделяя особое внимание кадыку, буквально мучая игривыми прикосновениями, распаляя. Ему явно не хватало мастерства, но отсутствие опыта он с лихвой компенсировал старанием.       В голове шумело. Сяо Чжань откровенно не знал, как ему поступить в сложившейся ситуации. Привычно оттолкнуть? В конце концов, сейчас было не самое подходящее место и время для подобного. Но… хотел ли он этого?       Вместо ответа Сяо Чжань, повинуясь собственному желанию, просто сильнее запрокинул голову назад, открываясь и подставляясь, принимая ласку. Тянущее чувство внизу живота с каждой секундой нарастало, а сердце колотилось как сумасшедшее.       В конце концов, разве не дал он себе разрешение стать ближе? Разве ему неприятно?       Остальные мысли заглушил заполошно бьющийся в ушах пульс, позволяя на время отдаться ощущениям, а не анализировать происходящее.       Постепенно поцелуи становились все более настойчивыми, в какой-то момент Ибо даже пустил в ход зубы. Всё еще очень нежно, просто лаская, но стараясь обязательно оставить после себя след. На каждый такой засос разгоряченное тело отзывалось сладкими волнами неотвратимо подступающего возбуждения. Сяо Чжань схватил Ибо за талию и сжал пальцы, впиваясь ногтями ему в кожу прямо сквозь ткань рубашки, пока тот терзал его шею, покрывая её отметинами. — Ты же понимаешь, что следы продержатся недолго? — совершенно не контролируя голос спросил Сяо Чжань, тяжело дыша и медленно плавясь от каждого прикосновения. — Значит, у меня будет стимул делать это чаще, — Ибо обжег его кожу дыханием.       Господи…       Понимая, что еще чуть-чуть, и он начнет неосознанно выгибаться, как кошка, пытаясь потереться о Ван Ибо пахом, Сяо Чжань положил тому руки на плечи и попытался от себя отстранить. — Ибо, хватит. Перестань. — Ты такой упрямый, Чжань-гэ, — пробормотал Ибо, совершенно не собираясь подчиняться и останавливаться. — Почему не можешь просто получать удовольствие? Тебе же нравится.       Он посмотрел Сяо Чжаню в глаза и улыбнулся покрасневшими губами. — Самый красивый и несговорчивый гэгэ. Мой гэгэ.       Ван Ибо выглядел безумно довольным, счастливым и взбудораженным. Он походил на ребенка, получившего долгожданный подарок, о котором так давно мечтал. Аж глаза резало от его радости, настолько он сиял. И как же Сяо Чжаню хотелось поцеловать его припухшие, яркие губы, растянутые в солнечной улыбке.       Словно прочитав эти мысли, Ибо улыбнулся еще шире и потянулся за поцелуем, как над ними раздался вежливый кашель. — Я искренне рад, что вы уже помирились, но не хотите ли переместиться в квартиру Сяо Чжаня? Она никуда не исчезала… И по-прежнему доступна для любых требующих уединения действий.       Как по команде, они оба синхронно задрали головы и уставились на Цзань Цзиня, стоящего у самого порога в ванную комнату. Он, сложив руки на груди, смотрел на них с веселой усмешкой воспитателя, поймавшего своих подопечных за чем-то хоть и запретным, но донельзя милым. — Любви, конечно, все плоскости покорны, только не надо осквернять мою ванную, — сказал он. — Поимейте совесть.       Всю интимность момента как ветром сдуло. Следом снесло и возбуждение, оставив после себя только легкое головокружение. — Ибо, — коротко скомандовал Сяо Чжань, ощутимо хлопнув того по плечу.       В этот раз Ван Ибо послушался сразу, не выказывая недовольства и не демонстрируя своё упрямство. Спасибо ему за это. Он быстро вскочил на ноги и протянул Сяо Чжаню руку, но тот встал самостоятельно и демонстративно отряхнул мокрые брюки. Почему-то спереди, хотя лежал он на спине. Просто отряхивать при всех задницу Сяо Чжаню казалось неуместным. — Мог бы и постучаться, — сказал он с заметным укором, мысленно пытаясь определить, что конкретно подразумевал Цзань Цзинь под словом «плоскость» — его самого или всё же пол.       Замечание Цзань Цзиня ни капельки не смутило. — В следующий раз обязательно так и сделаю, — кивнул он согласно, разглядывая растрепанных коллег с нескрываемым любопытством и некоторым беспокойством. — Надеюсь, у вас всё хорошо? — Просто замечательно, — Сяо Чжань схватил с вешалки свой пиджак и направился к выходу. — Лучше не бывает.       Он старался всеми силами замаскировать неловкость привычной холодностью, но слишком спешил покинуть место преступления, чтобы его смущение оставалось незамеченным. Никогда раньше он бы не позволил себе устроить подобное в чужом доме. И уж тем более не допустил бы, чтобы их застали в такой весьма компрометирующей ситуации! С этим мальчишкой он совсем мозги растерял. Хорошо хоть Ибо не успел окончательно уйти в разнос и не полез к нему в штаны, потому что в глубине души Сяо Чжань не был уверен, что нашёл бы силы его остановить.       Он обернулся к Ибо. Тот стоял весь какой-то потерянный, будто не знал, куда себя девать, и что сделать. Хочешь-не хочешь, а при взгляде на такую картину ассоциации с брошенным щенком приходили на ум сами собой. Сяо Чжань вздохнул. Решение по поводу Ибо, мгновенно возникшее в голове, на удивление не вызвало никакого внутреннего противоречия. Да, он хотел еще немного времени провести в одиночестве, но зачатки совести не позволяли ему сейчас оставить Ибо. — Ты идешь? — спросил Сяо Чжань, вопросительно приподнимая бровь. — Или тут решил остаться?       Ван Ибо вскинул на него глаза. Секунду смотрел удивленно, потом едва заметно улыбнулся и кивнул. — Я с тобой.       Бурное воображение Сяо Чжаня добавило на фон звук захлопнувшейся мышеловки. Только пойманной в неё мышкой был он сам.       «Что ж. Пришло время для новых впечатлений», — глумливо заметило подсознание.       Сяо Чжань кивнул Ибо в ответ и жестом приказал следовать за ним. Он вежливо попрощался с Цзань Цзинем, сообщив, что провожать их не надо и «Ах да, мы немного натоптали в душе. Извини». До квартиры они шли молча. Ибо, растерявший всю свою игривость, как бы сильно этого ни желал, не был в состоянии продолжать поползновения в сторону любимого гэгэ из-за медленно накатывающей усталости. Чему Сяо Чжань, откровенно говоря, был несказанно рад. Не его усталости, конечно, а отсутствию приставаний.       Он выдал Ибо всё необходимое, включая сухую чистую одежду, и отправил в ванную, перед этим безапелляционно заявив, что мыться тот будет один. Вот совершенно точно один. — Но я же только что из душа, — заканючил Ибо, обнимая себя руками и едва заметно мелко подрагивая, потому что успел замерзнуть. — Ты сидел там в грязной одежде и в обуви, — как глупому ребенку объяснял Сяо Чжань. — Да и горячая ванна поможет тебе расслабиться. Хватит уже спорить со мной.       Сам же Сяо Чжань тщательно вытерся, переоделся и терпеливо сел дожидался, пока его юный дельфин вдоволь наплавается. Ибо выполз из ванной минут через двадцать. Весь разморенный, красный, взлохмаченный и донельзя милый. А еще совершенно сонный. Гостевых комнат Сяо Чжань не имел, а потому пришлось Ван Ибо довольствоваться царской кроватью огромных размеров, на которую он посмотрел с каким-то нежным трепетом. — А гэгэ не хочет ко мне присоединиться? — хитро поинтересовался Ибо полусонным голосом, присаживаясь на кровать и стреляя в Сяо Чжаня глазами.       Он уже буквально спал, но всё равно не упускал возможности позаигрывать. С учетом его усталости и заплаканного лица, выглядело это, скорее, смешно, нежели соблазнительно. Вот же неугомонный. — Ибо, скажи, куда ты торопишься? — спросил Сяо Чжань, легонько толкая его в плечо и укладывая на спину. — Я понимаю твоё нетерпение, но не вижу смысла спешить. Ты уже лежишь в моей постели, расслабься. — Но я лежу в ней один, — надул тот губы. — Потому что тебе надо отдохнуть, — безапелляционно заявил Сяо Чжань, строго взглянув на Ван Ибо сверху вниз. — А мне надо доделать кое-какую работу. — Какую? — Ибо взволнованно встрепенулся и собирался вскочить, но Сяо Чжань твердой рукой уложил его обратно в кровать. — Отчеты сами себя не напишут, — сказал он с легкой усмешкой. А потом вздохнул. — Я просто должен закрыть период одиночной работы. Вот и всё.       Ибо что-то недовольно и неразборчиво проворчал себе под нос, но, вроде как, согласился Сяо Чжаня отпустить. Тот едва не ляпнул в ответ «спасибо за разрешение», но удержался. Только попросил в своё отсутствие окна не бить, за что получил полный возмущения взгляд. Пожелав спокойной ночи, Сяо Чжань переключил режим освещения в квартире с дневного на «поздний вечер» и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.       Перед тем, как заняться отчетами, Сяо Чжань решил заглянуть на кухню. Ему хотелось сбросить нервное напряжение, оставшееся после непростой беседы и всех сопутствующих ей переживаний, а потому он целенаправленно отправился на рандеву с кофемашиной. Не то, чтобы ему сильно хотелось кофе, он вообще не был поклонником этого напитка (точнее, никак не мог научиться его готовить, а просить помощи гордость не позволяла), просто сам процесс добычи живительного напитка буквально одаривал зарядом адреналина. А ворчать на машину было не так зазорно. Никто даже не удивится, если застанет его в процессе ссоры с адским аппаратом.       Погруженный в собственные мысли, он добрался до кофемашины и предвкушающе, но вместе с тем немного обреченно, облизнул губы.       Ну, поехали… — Тебе помочь? — раздался за спиной чей-то голос.       Сяо Чжань, подпрыгнув на месте буквально на метр, едва ли не в полете развернулся и, схватившись за грудь, ошарашенно уставился на сидящую за столиком Эрику. Та в ответ смотрела на него не менее изумленно. — Ты чего? — спросила она растерянно, не ожидая такой бурной реакции. — Всё нормально? Или…       Тут её взгляд соскользнул на его шею, и она хмыкнула. — О. Смотрю, вы с Ван Ибо помирились.       Сяо Чжань машинально прикрыл шею рукой, словно это могло хоть как-то исправить ситуацию. Перед уходом он не удосужился даже в зеркало посмотреться, полагая, что все засосы быстро исчезнут. Видимо, что-то еще осталось и теперь беспощадно сдало его с потрохами.       Но не только он один сегодня преподносил своим внешним видом окружающим сюрпризы. Обычно узнать в Эрике девушку, пока она не открывала рта, было практически нереально. Она никогда не скрывала свой истинный пол, не притворялась мужчиной целенаправленно, просто выглядела так, как ей было комфортно. Но сейчас… Сейчас спутать её с парнем даже при всем желании не получилось бы. Эрика не просто сменила привычный для неё брючный костюм на платье, но так же умудрилась красиво накраситься и уложить волосы. В этом явно прослеживалась рука помощи Сюань Лу, поскольку Эрика вряд ли обладала необходимыми навыками для самостоятельного превращения в типичную представительницу прекрасного пола.       А самое главное, что догадаться о причине таких резких изменений было до смешного просто. У причины даже имя имелось. Ван Чжо Чэн. — Я должен что-то тебе сказать? — спросил Сяо Чжань.       Каким-то неведомым образом Эрика поняла, что говорил он не только про себя, но и про её ситуацию тоже, потому отрицательно покачала головой. — Нет. Я и так знаю, что дура. — Самокритично, — пробормотал он.       Секунду массировал собственную шею, а потом не выдержал: — Ты же понимаешь, что если не нравишься ему такой, какая есть… — Сяо Чжань! — мрачно оборвала она его. — Серьезно, не надо.       На этом их разговор и закончился. Сяо Чжань не собирался навязываться, прекрасно понимая, что Эрике его занудные нравоучения без надобности, она в ответ приняла аналогичное решение, оставив свои драгоценные комментарии при себе. Им обоим хватало собственных проблем, незачем было лезть в чужие.       Он отвернулся обратно к кофемашине и глубоко вздохнул, словно хотел прыгнуть в омут с головой, одновременно воскрешая в памяти алгоритм взаимодействия с аппаратом. Провозился с адской машиной он добрых минут десять, вдоволь наворчавшись и случайно едва не разбив чашку из любимого сервиза. На выходе получил что-то крепкое и совершенно не разбавленное молоком, хотя планировал сварить себе латте.       Ну, ладно… Зато душевное равновесие пришло в норму.       Сяо Чжань присел за стол к Эрике. Никто из них не стремился разводить сейчас задушевные беседы, и по обоюдному молчаливому согласию они пили свой кофе в приятной тишине. На самом деле за ширмой из мужского костюма и напористого характера Эрика была очень уютным человеком, с которым комфортно было даже просто помолчать. Сяо Чжань не имел с ней близких отношений, но искренне не понимал, почему Ван Чжо Чэн так её шугался. Да, она совершенно выбивалась из их традиционного представления об идеальной девушке, но они умерли слишком давно, чтобы по-прежнему цепляться за старые ценности. Даже при всем нежелании совать нос в чужие дела, Сяо Чжань не мог не сочувствовать Эрике с её безответными чувствами. Она души не чаяла в их социально неловкой булочке, а тот не хотел ей и шанса дать, чтобы узнать друг друга поближе.       «Ой, ну кто бы про это говорил, Чжань-гэ, но только не ты», — фыркнуло подсознание.       Справедливое замечание.       Откинув посторонние мысли, Сяо Чжань направил всё внимание на кофе. Точнее, то, что плескалось у него в стакане. Он не был уверен, что эту бурду можно было назвать кофе. Эрика, закончив рефлексировать над порцией какао, встала с места, вымыла чашку и собиралась уже уйти, как в кухню вошел Цао Юй Чэнь. Перед собой на вытянутых руках он с траурно-потерянным лицом нес цветочный горшок.       Сяо Чжань вначале мельком мазнул по нему незаинтересованным взглядом, но тут же с обескураженным видом уставился на открывшуюся ему картину. — Твою мать, — емко охарактеризовала увиденное Эрика. — Только не говори, что это Цзян Чэн.       И без того не выглядящее здоровым растение сейчас больше напоминало сожженную летним солнцем траву. Сразу становилось понятно, что спасать здесь уже нечего — перед ними был труп.       Юй Чэнь медленно кивнул, а Эрика удивленно вскинула брови. — Тебе конец, — заключила она неподобающе бодрым тоном. — Ты уже придумал, как будешь оправдываться? — Я… — протянул растерянно Юй Чэнь, разглядывая останки безвременно покинувшего загробный мир растения. — Просто хотел помочь. — Ну поздравляю, помог. Теперь он окончательно сдох, — слова Эрики мало походили на поддержку, и лицо Юй Чэна с каждой секундой становилось все беспомощнее. Видеть их всезнающего коллегу в таком состоянии было определенно непривычно. И странно. — Что ты с ним сделал? — Полил удобрением. Я читал, что фикусам нужна подкормка.       Сяо Чжань с Эрикой хором вздохнули в схожей манере. Он устало помассировал переносицу, а она звонко хлопнула себя по лбу. Юй Чэнь забегал между ними глазами. — Так что теперь делать-то? — спросил он. — А ну, повтори-ка, — попросил Сяо Чжань, посмотрев на него. — Мне послышалось, или Цао Юй Чэнь не знает, как ему быть, и просит помощи? — он ухмыльнулся. — Это реальность, или я успел впасть в кому?       Эрика с сомнением на него покосилась. — А Смерть может впасть в кому? — Какая разница? — буркнул Сяо Чжань, недовольный, что к его словам решили прицепиться. — Не об этом же речь идет.       Она пожала плечами, мол, спорить не собираюсь, как скажешь. — Да! — внезапно гаркнул Цао Юй Чэнь, заставив их обоих вздрогнуть. Сделал он это таким голосом, словно сдавался врагу и готовился принять любые пытки, обещая выдержать каждую со стойкостью великомученика. — Довольны? Я не знаю, как мне быть! Я… — он запнулся и уставился на мертвое растение. — Хотел помочь Сюань Лу, а не вот это вот… все.       Смотреть на него становилось просто невозможно. Обычно Цао Юй Чэнь вызывал только глухое раздражение своим неумением признавать чужое мнение, но сейчас, видя его искреннюю растерянность, вредничать совершенно не хотелось.       Видимо, Ван Ибо успел за сегодня измотать Сяо Чжаня, и вся его ядовитость временно иссякла.       «Так и до альтруизма докатиться недолго», — предостерег его внутренний голос. — Боже, — фыркнул Сяо Чжань. Он встал из-за стола и подошел к Юй Чэню. — Дай сюда, герой-любовник.       Он выхватил у него из рук горшок с фикусом и впихнул в первый попавшийся пустой кухонный шкафчик. — Просто купи похожий фикус, — посоветовал Сяо Чжань. — Старый выкини, горшок освободи, соври, что всячески удобрил Цзян Чэна, и потому он выглядит, как новенький. Всё.       В глазах Юй Чэня мелькнул знакомый огонек упертости и тотального несогласия. — Я не хочу ей врать, — нахмурился он. — А получить косу Смерти под ребро хочешь?       Судя по всему, аргумент Юй Чэню показался вполне весомым, чтобы заткнуть свои принципы и прислушаться к совету. — Дорогие мои коллеги, прошу минуточку внимания! — раздался у них над головами елейный голос Хаосюаня. Звучал он из аппарата громкой связи, устройства которой были понатыканы в каждом помещении офиса. Пользовались ею настолько редко, что о её существовании практически забыли, а потому все находящиеся в комнате не сразу сообразили, что происходит, и первые секунды в непонятках озирались. — У меня для вас два объявления. Во-первых, Ван И Чжоу, будь так любезен, пройди в малый кабинет для переговоров. К тебе тут родственники на встречу пришли, крайне переживают и очень хотят пообщаться. Что же касается остальных, то я вас, всех до единого, жду в зале для совещаний. Повторяю, всех до единого, — он выделил голосом последние слова, сделав на них заметное ударение.       Все в кухне переглянулись, думая, что это был конец, как громкая связь вновь ожила. — Цзи Ли, звезда моя, — вкрадчиво пропел Хаосюань, вызывая у присутствующих своей фальшивой ласковостью нервный зуд. Если бы фикус уже не был мертв, то определенно от такого тона неминуемо завял. — Тебя это особенно касается.       И всё смолкло. Теперь уже окончательно.