***
— Грёбаный стыд! Резкий крик прерывает журчание фонтанчика, примостившегося у дальней стены. Из стены-мозаики просвечивают лампы. Их лучи проникают сквозь деревянные панели неравномерно, отбрасывая блики на мебель и на подсвеченные желтым колпаки стеклянных столбов. Сквозь смотровое стекло падает на помещение тусклый дневной свет. Сюда, в эту сумеречную оранжерею на всех парах влетает киборг, с механических рук свисают клочья рукавов. Кьетани Кентаро топочет паркет без особой жалости, громко прорезая себе путь сквозь лабиринт из прозрачных столбов-оранжерей. Он обрушивает всю мощь протезных рук на плоский кубический стол из бирюзы, разделенный посередине бронзовой неровной полосой. — Вспомнишь лучик — вот и солнце. — Шатен, сидящий напротив него скрестил пальцы, положив на них аккуратный подбородок. Моложавые черты лица, вечно улыбчивый взгляд — это так раздражает Кентаро. Еще немного — и он ебнется, ей богу. — Ну, короче, пизда твоему плану, Ойкава. — Парень порывисто взмахнул руками, начав нервно расхаживать взад-вперед и рассматривая кресло, за которым сидел собеседник. Прозрачный пластик, высвеченный зелеными всполохами, подобно растениям вырастал вверх, переплетаясь в причудливые узоры. Множество лиственных отсветов оставалось на стене сзади. Кресло имело удобное сидение, а ручки обрывались брызгами, до которых хотелось дотронуться. Плюнув на все, Кентаро облокотился плечом об один из тех столбов, внутри которых покачивались в кадках сонные растения. — Почему же? Ты ранее сообщал об успехах. — Да каких, нахер, успехах… — он вздрогнул. Пространство внутри столба заполнили капли воды и что-то совсем близко к щеке Кентаро клацнуло плотоядными зубами. Сквозь стекло. Киборг резко обернулся и увидел напротив своего лицо желтую пасть, невероятно быстро закрывающуюся и открывающуюся. — Че за нах? Совсем угробить хочешь? — Нет, что ты. — Ойкава доброжелательно улыбнулся, убирая руку с кнопки на столе. – Просто ты понравился моим генлисеям. — Генли…что? Да и похуй! Ебучий Тоору, просто послушай. — Слушаю. – Эти медики совсем охуели. — Да что ты. По губам Ойкавы проскользнула улыбка и исчезла. — Да что я. — Тон Кьетани стал скрежещущим, он провел пятерней по затылку вдоль двух черно-золотых полос, просвечивающих между пальцами. — Не ловятся они! Усек? — Значит, ты прикладывал мало усилий. — Хуйня отговорка вообще. Они попрятались в своих подворотнях, многих приходится выслеживать месяцами — это не то, что делается быстро, ага? Я тебе что, псина блять, чтобы заниматься подобной хуйней?! — И чем же ты мне предлагаешь помочь? — Да ничем, прикинь! Ничем! Вряд ли ты умеешь оживлять трупы, придурок. Ойкава снисходительно улыбнулся, терпеливо наклоняя голову. — Типа, мы же словили пару, разве нам не хватит? — Ты, вероятно, не понял наших целей. — Карие глаза сощурились. – Мы ищем самых успешных ученых и медиков, подающих надежды здесь, в этом городишке. И ищем для того, чтобы забрать их, по чьей бы то ни было воле — в нашу Альма Матер. — Нихуя не понял, но оч интересно. — Кьетани помотал головой, поворачиваясь спиной к Ойкаве. Руки он скрестил на груди. Город перед ним возвышался непроходимой громадой сквозь панорамные окна. Зрелище было из красивых: проходя сквозь узкие пространства между высотками, лучи солнца рассеивались и меркли внизу, где полис приобретал зловещие очертания. За своей спиной он услышал тяжкий вздох, но даже протезом не пошевелил. — Молодые таланты нужны Альтису — не Кавамаре. Руководство считает, что этот город все равно обречен на смерть. Веком раньше, веком позже — очередной метеорит снесет его с лица Земли. И тогда останемся только мы, в нашем процветающем светлом Альтисе. Ойкава просиял лицом, поправив лацканы своего богато расшитого пиджака, запонки на которых отсвечивали от многочисленных источников света. Он все еще не сменил свою одежду по прибытии в город, — мысленно усмехнулся Кьетани, бросая короткий озлобленный взгляд через плечо. — И какой от этого толк? Ну жили бы они здесь дальше, ну и сдохли бы счастливо в один прекрасный день. Мало у нас что ли своих желающих поломать мозги об эту вашу науку? Что за тупые шарады от тупого руководства! — Наша политика такова, что мы предпочитаем вобрать в нашу науку как можно больше разнообразных научных деятелей, сделав из их жалкой пресмыкающейся жизни то, что будет подобать настоящим джентльменам. О большем мы не разглашаем. – Собеседник помолчал, вставая из-за стола. Услышав шаги, Кьетани обернулся, проследив за спиной Ойкавы, удаляющейся к дальней стене. Он шел плавно — будто плыл в пространстве, прикасаясь пальцами к своим висячим садам, заключенным в стекле. –… Руководство не любит сообщать свои планы, поэтому мы предлагаем нашим агентам заниматься действительно важными делами, а не гадать на пальцах, пытаясь узнать цели. — И нахуя гадать-то? Мы проебали часть твоих умных и успешных зайцев. — Ты проебал. — Я проебал. И че? Проблемы есть?! — И че?.. — собеседник сцепил руки за спиной, остановившись напротив стеллажа. Полки расходились, подобно системной плате, по стене, заполняя собой все пространство стены. — Тебя ждет жирный хуй через плечо. — Ойкава сделал глубокий вдох, поняв, что начал закипать. — Пока что я прикрываю твою металлическую задницу, дружочек. Потому что в ней есть потенциал, который ты можешь раскрыть, если потрудишься не только руками, но и мозгами. Со стеллажа свисали кадки, из которых стеблями спускались уже не плотоядные — самые безобидные — флоксы. Их полупрозрачные лепестки переливались из красного в синий. На полках стояли маленькие, размером с ладонь, слайдеры, похожие друг на друга; различались только пластинки-корешки, на которых был отпечатан миниатюрный код. Ойкава вел по ним пальцем, пока на радужке глаз мелькали считываемые сведения. Наконец он остановился на одном из слайдеров. — …Однако не жди ничего хорошего, оплошав на ответственном задании — в городе, чуждом для нас. Я, конечно, постараюсь дать тебе послабление, но наделав еще больше ошибок, ты не получишь чистосердечное прощение от директора. За твои проебы уже сейчас тебе могут ввалить такой…. взбучки, что даже я не смогу тебе помочь. Стекло завибрировало от резкого удара кулака, но не разбилось. Кьетани раздувался от гнева, как огромный шар, но выпускать его предпочитал с помощью кулаков. Ойкава повернулся, оценивая ущерб, стойко перенесенный цветником. Все его лицо представляло сейчас маску холодного спокойствия. Ни один мускул не дрогнул, когда Кьетани сплюнул на паркет. — Ну пизда, че! Он тоже поднял взгляд на Ойкаву, затем на столбы, с обеих сторон окружавшие стол. Плотоядные растения в них изредка хватали и заглатывая кружащих вокруг бабочек. — Всего один — ОДИН — раз лоханулся на задании — и уже такое говно? Серьезно?! — С кем ни бывает. — Ойкава сочувственно приподнял брови. Он снова потянулся к полке, отреагировавшей бликами, мгновенно разлетевшимися от руки. Пальцами мужчина нащупал нужный слайдер. В глазах замелькала визуальная проекция, когда он снова обернулся — застыв с протянутой рукой. Его взгляд перемещался в пространстве, пока не остановился на одной точке. Мелькавшие на радужке картинки исчезли, и он перевел взгляд на собеседника, опуская руку. В ладони удобно лежал портативный стилус, вложенный в слайдер. Всем своим видом изображая недовольство, Кьетани с разбегу подскочил и встал напротив Ойкавы, уперев руки в бока. Пальцы лежали на карманах безразмерного бомбера, порванного от плеч. На боках виднелся узор из бешеных псов, оскалившихся в ответ. — Тебе нужно продолжить справляться со своим заданием куда успешней, понимаешь? — Ойкава наклонил голову, глядя на него исподлобья — но даже так выглядело, будто он смотрит сверху вниз. — Да че, нахуй, непонятного? Я тебе тупица или да? — Освирепело накинулся киборг, рыча в ответ. Он схватил Ойкаву за лацканы пиджака, стараясь раскачать его. — Я иду и беру этих идиотов с этими блядскими мозгами, как у инопланетян, понял, да? — Кьетани чуть не плюнул ему в лицо. – И пихаю их всех в блядский поезд, и чтобы блять не рыпались. — Вот умница. — Ойкава смерил его холодным взглядом, так сильно противоречащим медовому тону голоса, что Кьетани скринжило. Затем презрительно убрал с себя чужие руки. Такого блядства Кьетани не выдержал: он неразборчиво выругался и сплюнул прямо под ноги. Что ни визит — то заказ службы очистки, в самом деле. Неуемный киборг. — А вообще, знаешь, че? Ебал я таких пафосных сук. — Кьетани выпятил подбородок, ткнув напоследок пальцем в грудь собеседника. Затем крутанулся на каблуках, зашагав прямо к дверям. Ойкава молча провожал его взглядом, закинув руки со слайдером за спину. Ебал он это все. Это начальство ебал, эти безумные штуки ебал, эти сценарий ебал. Верните его просто домой. Верните его родителей обратно. Он не должен трудиться на этих безумных людей, чтобы вернуть назад тех, кто изначально должен был быть с ним. Отдайте его прошлое. Этот город душит его, но этот город — его все. И если он не выполнит эти сумасшедшие задания — он уверен — его жизнь окончательно пойдем технобогу под задницу. А точнее — коту под хвост. Похуй. Кьетани упирается лицом во что-то твердое и рельефное. Поднимая взгляд, он обнаруживает невозмутимое лицо брюнета. — Иваизуми, нахуй, Хаджиме! Уберись с моего… Договорить он не успел. Тяжелая рука с размаху легла на плечо, будто собираясь вбить гвоздем в пол. Иваизуми указал свободной рукой на него. — Что делаем с этим? — Да какого хрена ты мне вообще мешаешь?! Ойкава обернулся от окна, приподнимая брови. К лицу прилила кровь, он потер брови в оживлении. — А, с ним. Можешь отпустить — у него ещё есть дела, которые ему предстоит выполнить. Не правда ли, Кьетани? Киборг зло зыркнул, но говорить на этот раз ничего не стал. Он выдернул плечо из медвежьей хватки Хаджиме и обошел его по кругу. Прежде, чем он вышел, Иваизуми подал голос, не поворачиваясь. — Полиция Альтиса уже взялась за дело об убийстве медика-одиночки. Створки дверей плавно раскрылись. Кьетани вздрогнул, как будто призрака увидел — медленно поворачивая голову. Смерив его неверящим взглядом, он дернулся и рывком вышел наружу. Створки моргнули зеленым, выпуская посетителя — и так же плавно затворились, оставляя наедине Иваизуми и Ойкаву. Последний оживился, возвращаясь к столу. Усевшись, он скрестил руки на груди, прикрывая глаза и тихо выдыхая. После минутной паузы Ойкава постарался поднять взгляд на хмурое лицо полицейского. — Что поделаешь, молодость, юность. Разве мы с тобой не были такими же? Иваизуми изогнул бровь, в упор разглядывая Ойкаву, не издавая не звука. — Да все пучком, честное слово! — По тебе этого не скажешь. — Ива-чан, ты же знаешь, — Ойкава слабо улыбнулся, глядя на него, — мы делаем все ради благого дела. Я почти уверен, что наши усилия воздадутся нам стократ. Уже сейчас несколько добровольцев… согласились покинуть город и отправиться обучаться в Альтис. Разве это не здорово? — Возможно, — буркнул Иваизуми. — Что уж поделать, если приходится делать благие дела такими… грязными протезами. — Парень — не лучшая находка вашей компании. Все это на законных основаниях могла сделать полиция. — Иваизуми сделал шаг к столу. — Вы на законных основаниях можете попросить полицию изъять из Кавмар-сити новых добровольцев — их сразу же пошлют в Академию. — Мы не можем. Никто не может здесь просто так применять законы Альтиса. — резко обрывает его Ойкава. — Даже если Альтис — это закон, чье слово нерушимо. Никто — понимаешь? — никто не может заставить этих идиотов делать вещи, которые мы привыкли делать, которые правильно делать, которые НАДО делать, — он почти вскипел, хлопая рукой по столу. Осекшись, он посмотрел на Иваизуми: зло поджатая линия губ, опущенный взгляд в пол и сжатые добела кулаки говорили о нем даже больше, чем слова.***
СТОП — СТОП — СТОП! И КУДА ЭТО ВЫ СОБРАЛИСЬ?
Они остановились перед железными дверьми. Небольшая площадь со всех сторон окружена высотными домами, поэтому света здесь ждать не приходилось. Редкие прохожие бликами от неоновых вывесок всплывали поблизости и растворялись в таком же мраке. Коноха посмотрел им за спину — туда, где остались коммлинки, перевел взгляд на Дайшо. Над ними нависала размытая голограмма незнакомца, активно жестикулирующая. Позади молчаливой тенью возвышался вышибала. — А вот и старые друзья. — Дайшо смазанно улыбнулся. Вокруг — куча вывесок демонических голов, напитков и указателей. Все они двигались, смеялись, покачиваясь в невесомости. И голограмма эта — тоже двигалась. — Друзья — друзьями, а пароль все же назови. — Другого и не ожидал. — Дайшо развел руками. — Знаешь, слепая змея ничего не боится. — Ай да умница, ай да молодец — Сугуру, а ты бываешь хорошим мальчиком! — при этих словах лицо Дайшо приобрело кислый вид. Он оглянулся к Конохе, показательно натягивая красный ворот арафатки на нос. Коноха молча кивнул, поправляя галстук: вокруг шеи задвигались автоматические крепления, приподнимая ворот платья. Подол юбки он отстегнул сам, трансформируя в дорожный плащ. — Эй, Сато-сан… — голограмма обернулась к громиле. Тот отделился от стены, которую подпирал, и высоко поднял над ними ультрафиолетовый сканер. Под лучами вид спутников начал меняться: на арафатке проявились змеи, оскалившиеся и переплетающиеся между собой; лицо киборга в темноте высвечивали желтые изящные стрелки от глаз и пара точек под ними, а также отходящие от центра бровей полоски, выдавая лисий прищур. Охранник кивнул и выключил сканер, пропуская их внутрь. Над дверьми Коноха успел прочитать мерцающее название паба — «Догадливый демон». Вдоль просторного холла стояли параллельными рядами лавовые лампы, переливаясь то фиолетовым, то желтым цветами, подсвечивая проход к множеству столиков. На каждом из них виднелась такая же миниатюрная плоская копия, подсвечивающая лица гостей. В середине — там, где не было вычурных столиков — свисали кольцевые лампы, расходящиеся, подобно щупальцами осьминога, по всему помещению. В центре висела сфера галоэграна, передающая изображение на все 360 градусов. Ее окружала куча мягких кресел-мешков, занятых в основном скандирующими болельщиками. В огромном помещении и без всякой музыки было чрезвычайно громко. Гомон шел из центра, где обсуждали самые горячие новости. Столпившиеся вокруг барной стойки переговаривались несколько тише, но вишенкой на силиконовом торте оставались вскрикивающие по временам посетители за отдельными столиками. Когда они прошли мимо, несколько людей обернулось, воодушевленно приветствуя. — Эй, Док! — Как дела, Док? — Давно не виделись, приятель! Дайшо изменился не сразу, однако — Коноха почувствовал это — будто вернулся домой. Он помахал встречающим, неприветливое выражение лица заметно оттаяло и он даже перекинулся по пути парой фраз со знакомыми. Наконец они дошли до барной стойки, от которой отклеилась худощавая фигура. — Какие люди тут на блюде, вы только гляньте! — И я тебе тоже рад, Тендо-сан. — Ой, да не криви ты остатками души, старый пройдоха. Не знай я тебя — и правда бы поверил. — Мужчина, названный Тендо, расхохотался, театрально держа руки на животе. Он обернулся к спутнику, без пауз и приветствия похлопав его по щеке широким хозяйским жестом. Коноха нахмурился, скосив взгляд на руку, но мешать не стал. Решил, что если будет нужно устранить незнакомца — он получит прямой приказ. — А это что за Шурик такой? Десять лет назад у тебя не было такого прелестного мальчугана. Неужели следом за новой жизнью ты сколотил себе новую игрушку? — Десять лет назад у меня и дома то не было. — Резонно. Почем расценка? Он может подержать у себя на коленках? — Тендо завертелся вокруг Конохи, с любопытством разглядывая его. Внимание незнакомца привлекли отдельные части механического тела, которые он с любопытством начал простукивать. — Он не продается, Сатори. — Дайшо закатил глаза, переступая с ноги на ногу и удерживая оценщика за предплечье. — Тогда зачем пожаловал? — Тендо обернулся, приподнимая тонкие брови. При таком освещении его глаза стали похожи на алые огоньки делового интереса. — Как зачем? Думал, будешь мне рад. — Ты знаешь, каждый здесь рад тебе или твоей разбитой морде. Но я особенно рад, когда мне приносят что-то интересное. — И вот мы здесь. — Дайшо усмехнулся, снимая с плеча тяжелый мешок. — С чем-то крайне интересным. — Что ж ты раньше молчал? Уже горю от нетерпения — увидеть, что же за детскую неожиданность ты мне приготовил, дружище. — Тендо схватил мешок, на радостях рассекая зал — не дожидаясь собеседника. Дайшо коротко осмотрел удаляющегося и повернулся к Конохе, забирая второй мешок. — Кто это был? — Хозяин паба. Личность весьма неординарная. — Что он хочет от тебя? — А ты все задаешь и задаешь вопросы, — умиленно сощуренные глаза, — умный мальчик. — Сугуру. — Он хочет запчасти, а я хочу деняк. Так что все честно. — Нелегально. — Все клали на это, — и, пресекая дальнейший вопрос, — и я тоже клал. Иногда. Коноха выразительно изогнул брови. Дайшо понизил голос, цепляя киборга за ворот и наклоняя к себе, шипя на ухо. — В общем, хозяину нужны необычные детали, в обмен на которые он может выдать кучу дельной информации. Я намереваюсь получить ее и узнать, что способно поплавить твою ранимую человеческую оболочку. Так что, пожалуйста, будь паинькой, останься здесь. — Дождавшись утвердительного кивка Конохи, Дайшо продолжил. — В конце-концов, мне нужны твои глаза и уши, чтобы узнать, что мы пропустили за такой долгий промежуток. Отлепившись, Дайшо легкой походкой направился за Тендо. — Десять лет — подумать только… — бросил он. Коноха сокрушенно сел на табурет у барной стойки, провожая Дайшо долгим взглядом. Хотелось пойти следом, но приказ есть приказ, и система внутри требовала покорно сидеть и ждать. — Майлд эль, пожалуйста. Бармен одобряюще усмехнулся, хватая со стойки бокал, в который мастерски налил темный шипящий напиток. Уже потянувшийся, Коноха замер от оклика. Напрягся спиной, готовясь сделать выпад. — Эй, пацан, не найдется лишних деталек? — спросил знакомый голос. — Смотрю я — отличная больно внешность, дай думаю подойду поздороваюсь. Оборачиваясь, Коноха увидел того самого парня с голограммы, встречавшей их при входе. Еще двое сзади изображали абсолютное безразличие. С первого взгляда почудилось, что это глюк: оба абсолютно синхронно обернулись, демонстрируя идентичные лица, идентичный взгляд, идентичную прическу и одежду — разве что цвет и зачесанная челка отличались. — Ты на что там уставился? Я с тобой как бы разговариваю, братан. Перед самым лицом Конохи возникла птицеподобная белая прическа и широкие глаза с острыми уголками. Затем вздернутый нос, воротник-стойка из винила, почти модельная выправка и — пара протезов на ногах, начинающихся от колен и ниже. Вставки на необычных протезах от каждого шага меняли цвета, задавая ритм. — Деталек не найдется, — помедлив, Коноха отпил из бокала, который все это время держал в руках. — А вот вопросы найдутся, — он хитро сощурился. — Ну так задавай, мы никуда не спешим. — Они обступили Коноху вплотную, а сам птицеголовый сел на барную табуретку напротив. — Ты — тот самый парень с голограммы? — Верно подметил, но вообще-то мое имя — Хошиуми Коурай. Странно, что ты до сих пор не знаешь его. — Почему это? — А это ты зря, братан. Любой здесь связан с Ареной — так или иначе. И любой на Арене знает, что Хошиуми Коурай самый потрясный ведущий этой вселенной. — Парни сзади утвердительно закивали. Еще один глоток спокойствия. Коноха умиротворенно наблюдал за тем, как эмоционально и поставлено — если можно так определить — жестикулировал человек напротив. Он весь буквально внимание, и он точно знал, как его достичь — это читалось в неподражаемой манере говорить и двигаться. — Так зачем тебе детали? Ты не выглядишь, как тот, кому нужны лишние. — Зато ты выглядишь, как самое блестящее изобретение гения нижнего Кавмар-сити. Если бы Коноха мог воспроизводить все человеческие реакции из прошлого — поперхнулся бы. Но он только сощурился, присматриваясь к лицам близнецов сзади. Они уперли руки в бока, расслабленно поглядывая на беседующих, но не вмешивались. — Про кого же ты такую оду сочинил? — Как это кого? Твой механик что, выкинул тебя без мозгов на улицу? Серьезно, где здесь ебучий Дайшо Сугуру? Коноха угрожающе сдвинулся, отставив бокал. Близнецы тоже сдвинулись ближе — между ними повисла напряженная тишина, которую прервал Хошиуми. — Нет, серьезно, чувак, я же видел, как ты сопровождаешь Дайшо. На твоих запястьях даже знаки — и те печатки Сугуру! — он указал пальцем на тонкие нити змей, едва проглядывающих на запястье. – Неужели ты единственный, кто в этом городе не знает, что самые лучшие детали создает именно он? — Почему же это не знаю? — стало как-то даже совестно. — Знаю. — Вхахаха, ну и насмешил. — Коурай чистосердечно рассмеялся, перехватывая его бокал и отхлебывая последний глоток. — Твой создатель делает первоклассные изделия из того, что уже давно перестало быть годным. Тебя вон сделал. Ты человек вообще? — парень наклонил голову, по-птичьи рассматривая Коноху своими темно-желтыми глазами. Киборг скрестил руки на груди, многозначительно дернув бровями. — Возможно. — Оно и видно. Мне вот Дайшо сделал эти охренительные ноги, видишь? Когда эти альтисианские псы переехали мне ноги своей колымагой, он не пожалел времени и материалов, чтобы сделать новые первоклассные протезы. А еще — видишь всех этих ребят у нас за спиной, в баре? Все они так или иначе связаны с протезами твоего мастера — и это не какие-нибудь пустые слова. — Почему вы все собрались в таком стремном месте, как это? — Потому что протезирование под запретом. — Подал голос один из близнецов, стоявших все это время молча. Голос его был ровным. — Глупые люди из альтисианской дыры, думающие, что нам можно диктовать свои условия. — Именно. — Коурай утвердительно воздел указательный палец вверх. — Никто из здешних киберхирургов не имеет права вживлять людям механические части. То же касается медиков и механиков. — И все же это никого не останавливает. — А то! Но ни у кого еще не получалось одушевить непростой механизм. Это как… ну, не знаю — Бога из Машины сделать, понимаешь? — Вряд ли я похож на бога. — Коноха фыркнул, пожимая плечами. — Ну, за человека точно сойдешь, — второй близнец усмехнулся. Киборг перевел взгляд с него на Хошиуми — и тот продолжил. — Видишь вон тот экран в центре? Записи самых последних матчей с Арены, — гордо отметил он, махнув большим пальцем на галоэкран. За то время, что они общались, вокруг образовалось еще больше посетителей. — Потому что Арена — это самый крутой способ доказать, что твой мастер — лучший в своем деле. Уж я-то знаю.